Медицинское общежитие

Алексей Летуновский, 2011

Сборник недлинных рассказов 2011 года. Таких же недлинных, как и моя профессиональная деятельность. Медицинское общежитие – сборник рассказов ни о чем. Смотри, мир, начинающий автор пытается в философию. Содержит нецензурную брань.

Про богов

С каждым днем солнце пекло все сильнее, будто кто-то из богов играл с колесиком-ручкой настраивания температуры, наблюдая затем, не подрумянился ли мир, или не сгорел ли, не погряз ли в копоти и дыме. Честно говоря, из того бога был хреновый кулинар. Пластик, раздвигающийся между собой окончательно. Из этого пластика складывалась чудная дверка. Я стоял на резиновом коврике возле дверей магазина и смотрел на эту дверку. Она шутила со мной, пыталась затормозиться, чтобы на нее обратили внимание и упомянули в разговоре за ужином. Я слишком устал, да и помимо тяжелого рабочего дня, на душе будто кошкам не сменили песок в горшке. Вязко, мокро, да и в принципе противно. Автоматика не подчинялась себе. На какой-то момент я даже подумал о том, что магазин закрыт, но на автоматической двери с бантиком и наклеенная бумажка была, и была она с часами работы магазина. За спиной то и дело проносился шумный поток проспекта. Я зажмурился ушами, глазами же я ждал открытия автоматической двери, которые должны открываться при каждом приближении румяных.

Румяных было слишком много. Я бы сказал, что все, с кем мне приходилось общаться за долгие месяца, были румяными, всякий раз хвастающимися своими пьяными загулами.

Рассматривая эту противную дверь, мне было слишком тяжело просто развернуться и уйти. Колени не подчинялись ступням, а те в свою очередь вообще чувствовали себя на мягком резиновом коврике, словно в домашних тапочках. Тапочках. Не припомню, чтобы дома носил тапочки. Хоть раз. Но ступни чувствовали себя в распоряжении этой шлепающейся обуви. Руки, впрочем, не двигались тоже. Глазам не моргалось. Я застыл памятником перед памятником автоматическим дверям. Усталый покупатель и совсем уж подходящая городу дверь.

Небо жарило соленым попкорном. Где-то сбоку чавкали румяные. Я задумался над тем, зачем вообще мне нужно было в этот магазин. Снова за просроченными продуктами? Снова за черными фруктами? Снова за злыми взглядами продавцов?

Я понимал эту автоматическую дверь, не впускавшую меня. Я понимал, отчего она меня пыталась отгородить. И, честное слово, мне показалось, что между нами вспыхнула мимолетная искра.

Буквально через год мы объявили о помолвке. По прошествии месяца сыграли свадьбу. Румяные присутствующие от высокой температуры духовки уже не были просто румяными. Больше сказать, я и моя дверушка находились в компании негров. Если и представить танцующую автоматическую дверь, которую заело, и меня, которого не то чтобы заело — запило, в кампании исполняющих блюз трюкачей, то фотография висела бы в квартире на белых обоях достаточно долго. Хотя, она там и висела.

Следующим летом на свет появились крепкие малыши. Моя дверка оказалась плодовитой, за что я ей подарил сандалии на веревочках. Но однажды она пришла с работы без сандалий в паническом настроении и с вырванным стеклом. Весь ее пластик прогнил и расплавился. А в руке, допущу, что у нее была рука — она держала извещение о пенсионном возрасте.

Похорониля ее в общей могиле с нашими детьми. Про них стоило рассказать поболе, но какие дети могут быть у автоматической двери от человека. Человек. Иногда я не верил тому, что я человек. За много лет я побывал и белым, и румяным, и коричнево-золотым. И все из-за того, что кто-то из богов любит шутить наизусть.

Конец ознакомительного фрагмента.