Том 7 (сборник)

Алексей Мефодиев, 2014

Художественные произведения повествуют читателю о красочных перипетиях судеб героев нашего времени. Образы, взятые из реальной жизни, вызывают острый интерес. Непредсказуемые сюжеты, затрагивающие социальные и нравственные аспекты, интригуют, позволяют взглянуть на обыденность с самой неожиданной стороны, давая читателю богатую пищу для размышлений. В чем кроются причины поступков героев захватывающих рассказов? Какие ловушки готовит им судьба? Чем обернутся для них обстоятельства, уготованные жизнью? Ответы на эти вопросы читатель найдет, перелистывая страницу за страницей книг, представленных на сайте. Легкий слог и образный язык произведений позволяет «на одном дыхании» перечитывать рассказы Мефодиева.

Путешествие иностранца

Как-то раз в некоторое царство, в некоторое государство, в какое, мы не знаем точно, прибыл заезжий иностранец при костюме и в галстуке. Возраста иностранец был неопределенного, а внешности самой невыразительной: роста среднего, на носу очки в тонкой оправе, черты лица слегка заострены, лысоват, а в руках тугой портфель с какими-то документами. Цели приезда иностранца до поры оставались сокрытыми.

Его появление, возможно, так и осталось бы незамеченным служащими аэропорта: много людей подобной наружности встречалось в том государстве, особенно в аэропорту, куда и прибыл самолет с гостем, если бы не крутые ступеньки, ведущие в зону получения багажа. На них наш иностранец споткнулся и упал, да так неудачно, что более разогнуться не смог. Лежит он на полу, постанывает от боли и собственной, внезапно постигшей немощи.

Но не прошло и получаса, как подоспели два крепких мужика, одетые в белые халаты. И один из них спрашивает:

— Вы что тут, господин хороший, улеглись-то?

— Спина, спина… — стонет иностранец.

Следует отметить, что очень недурно иностранец этот владел языком некоторого царства, в которое его забросила нелегкая.

— Спина, говоришь? тебе в санчасть тогда надо, — промычал тот, что был повыше ростом.

— Да, да, в санчасть, в больницу, то есть.

— Так вставай, пошли, чего лежать-то…

— Я не могу идти. Мне больно.

— Больно ему! Бывает. Что ж теперь, тут лежать, что ли?

— У нас принято больного на носилках переносить, — простонал иностранец жалобно.

— На носилках? — протянул тот, что был поменьше ростом, и в нерешительности посмотрел на своего товарища. Очевидно, ни тому, ни другому совсем не хотелось идти за носилками и тем более пострадавшего потом нести.

— Ну, не знаю даже. Давай лучше так попробуем. — И тот в белом халате, что повыше, взял иностранца под руку и начал тянуть вверх. — Вставай, вставай потихонечку.

Его коллега, не мешкая, зашел с другой стороны. Иностранец поначалу вяло пытался сопротивляться, но потом смирился, и дело пошло: ведомый под руки, добрел он живенько до машины скорой помощи. Но там ему неожиданно стало легче, и решил иностранец по своим делам отправиться, а от услуг скорой помощи отказаться.

Однако стоило ему сесть во встречающий его автомобиль, как боль вновь сковала его спину. Посетовав на недуг, иностранец попросил водителя ехать в больницу.

— Понимаю, понимаю! — с сочувствием заверил иностранца водитель. — У самого спина болит. Не извольте беспокоиться. Все устрою по лучшему разряду. Отвезу в специализированный институт. Меня там самого недавно на ноги поставили.

В институте царила полная сумятица и неразбериха. Никто не мог взять в толк, как поступить с заезжим иностранцем, у которого не оказалось при себе необходимых документов, требуемых для прохождения осмотра. Несколько часов иностранец толкался в очередях, заполняя какие-то документы и, наконец, попал на прием к врачу. Последний, после беглого осмотра, определил больного на капельницу, назвав номер кабинета, где его должны были ожидать.

Поплутав по длинным обшарпанным коридорам, иностранец нашел-таки нужный кабинет с табличкой «процедурная». Очереди, к его удивлению, не было, и пациент осторожно постучал в дверь. В ответ — тишина. Потоптавшись немного перед кабинетом, иностранен, приоткрыл дверь и, просунув голову внутрь, спросил:

— Можно?

В кабинете, как ему сначала показалось, никого не было, кроме молодой девушки в белом халате, сидевшей за покосившимся от времени столом. Она повернула голову и молча посмотрела на просунувшуюся в дверь голову посетителя. На ее лице при этом не отразилось никаких эмоций. Иностранец хотел было объясниться, как вдруг из-за ширмы раздался голос:

— Проходите сюда.

Иностранец послушно прошел за ширму, где его взору открылись две узенькие кушетки, на одной из которых пристроился какой-то человек. В руке лежавшего красовался катетер.

— Ложитесь на кушетку, — невозмутимо сказал незнакомец, вынимая самостоятельно катетер из руки. — Препараты при вас?

— Какие препараты?

— Известное дело, какие вам прописаны, — с раздражением в голосе сказал собеседник и начал вновь вправлять себе иглу в руку.

— А что, в больнице препаратов нет? — поинтересовался иностранец.

— Да ты, я вижу, не из наших? А то я уж подумал вообще… — смягчился человек на кушетке. — Так я тебе объясню. Все со своими лекарствами приходят. Пойди, купи их в аптеке и приходи.

— А где аптека? — промолвил озадаченный иностранец.

— Как выйдешь из главного входа, то за углом будет. И не забудь саму капельницу купить! — дружески напутствовал его знаток местных порядков.

Не прошло и часа, как упорный иностранец вновь появился в процедурной. Там на первый взгляд мало что изменилось. За столом все так же сидела безучастная девушка в белом халате, а из-за ширмы на его вопрос «можно» откликнулся чей-то голос. Иностранец уже немного освоился и, не мешкая, отправился за ширму. Одна кушетка была свободной, на другой лежала полная пожилая женщина. Юбка у нее была приспущена, ягодица оголена. Спиной к иностранцу стоял давешний незнакомец, который, по всей видимости, закончил свою личную процедуру и уже, как и собирался, приступил к оказанию медицинских услуг другим больным. Он ловко вынул шприц из желеобразной ягодицы пожилой особы и приложил к месту укола проспиртованную ватку. После чего обернулся и, увидев иностранца, деловито произнес:

— Все купили? Давайте сюда, а сами ложитесь, — и потер руки, явно намереваясь самостоятельно осуществить процедуру установки капельницы.

— Но не лучше ли будет, если этим займется врач? — тревожно осведомился иностранец.

— А где вы видите врача? — нахмурился пациент.

— Вот же, девушка в белом халате сидит, — и иностранец махнул рукой за ширму.

— Это же студентка! Она на практике.

— Так, может быть, лучше она сделает?

— Я бы вам не рекомендовал. Они же, студенты эти, сейчас ничему не обучаются. Да и откажется она, скорее всего. Хотите, спросите сами.

— Девушка, вы не могли бы мне процедуру осуществить? — все же обратился к ней непривычный к порядкам и традициям некоторого государства иностранец.

— Нет, что вы. Мы этого не проходили, и вообще, я боюсь иголок, как огня, — зевнув, ответила студентка и перевернула страницу глянцевого журнала, во весь разворот которой был изображен огромный бриллиант в изумительной оправе. Девушка задумчиво посмотрела на изображение и потом перевела взгляд на свое кольцо. С виду они были идентичны.

— Видите, я же говорил. Ложитесь скорее, а то мне идти уже пора, — сказал пациент и тут же деловито начал прилаживать капельницу. Когда игла оказалась в вене иностранца, доброхот шумно выдохнул и отдал последнее напутствие:

— Вы, бабуля, обождите минуты две, чтобы голова не кружилась, а вы, иностранец, как ваша капельница закончится, сами ее снимете. И если кто после вас придет, не забудьте помочь, ну, если укол понадобится или еще что.

— Но я не умею! — взмолился иностранец.

— Это ничего. Надо же с чего-то начинать, — невозмутимо ответил незнакомец и покинул помещение.

— Первый раз с таким сталкиваюсь! — возмутился иностранец.

— С чем, милок? — неожиданно оживилась старуха.

— Чтобы пациенты сами себе уколы делали, чтобы капельницы и лекарства сами в аптеке покупали!

— Ну, это еще что! Вона, в Нижней — и она неразборчиво произнесла какое-то слово, по некоторым признакам являющееся продолжением названия некой страны с другого континента, — так тама, говорят ежели кто рентген захотел сделать, снимок рентгеновский, то есть, так он сперва должен рентгеновский аппарат купить и в больницу привезти. Так говорят. Вона как! А тут лекарства купить, да укол сделать, и всего делов-то! Ну, давай, милок, пошла я. А ты, я вижу, не местный будешь. Ну, ты это, того, привыкай давай. Ежели кто придет, пока ты здесь, помочь надобно тебе ему будет, — и с этими словами бабка слезла с кушетки. Но перед тем, как уйти, бросила профессиональный взгляд на капельницу иностранца и, пробормотав: «чтой-то он тебе скорость больно большую установил», заботливо передвинула какой-то рычажок.

Иностранец, несмотря на свою ничем не примечательную внешность, оказался человеком исключительно восприимчивым к чужим обычаям. И когда в палате появился следующий пациент с пакетиком медикаментов в руках, иностранец проворно отсоединил иглу из собственной вены, принял у нового пациента шприц, наполнил его лекарством и сделал инъекцию. После чего снова улегся под капельницу А немного позже так втянулся в новое для себя занятие, так разохотился уколы делать, что его с трудом выпроводить смогли.

Из обветшалой больницы иностранец поспешил на заседание совета директоров одной очень-очень большой корпорации некоторого царства, что, собственно говоря, и являлось истинной целью его визита. Благо место это находилось совсем неподалеку. Водитель сделал несколько поворотов, и машина остановилась перед парадным подъездом.

С трудом открыв массивные двери, иностранец очутился в блеске великолепия и величия. С мраморных стен на него взирали полотна великих мастеров мировой живописи. Поднявшись на бесшумном лифте на нужный этаж, иностранец попал в зал заседаний, размером с половину футбольного поля. Там, за огромным столом буквой «П», уже разместились важные персоны — члены совета. Всего их было человек пятнадцать, но ввиду большого пространства, а также большой удаленности одной части стола от другой все места были предусмотрительно оборудованы микрофонами. На значительном отдалении от основного стола, на отдельных креслах находилась группа приглашенных. На их лицах отражалась нервозность, а часть из них суетливо, сродни студентам перед экзаменом, просматривала какие-то бумаги, видимо, готовясь к тому, что их скоро будут ругать. В некотором царстве, как это уяснил себе сметливый иностранец во время своих предшествующих визитов, проявление грубости в отношении подчиненных считалось признаком высокой квалификации руководителя, важным управленческим стандартом, которого всем начальникам следовало неукоснительно придерживаться.

Пунктуальный иностранец приземлился на заранее отведенное ему место. Об этом свидетельствовала маленькая табличка с его фамилией. И тут часы пробили восемь вечера: время, на которое было назначено заседание. Члены совета застыли на своих местах. Не хватало лишь Главного, который никак не шел.

Прошло полчаса, сорок пять минут, час, и тут по залу пронесся шепот, что Главный, видимо, по своему обыкновению, задерживается. В зале наступило оживление. Некоторые члены совета встали со своих мест и начали расхаживать взад-вперед группами и по одному. Кое-кто вышел из зала вовсе, но лишь затем, чтобы вскоре появиться с бокалом воды в руке или с чашкой чая. Иностранцу тоже захотелось пить, и он вышел из зала в коридор. Там он обратил внимание на соседнюю дверь, которая была приоткрыта. Иностранец вошел в нее и очутился в просторной комнате, видимо, специально предназначенной для легких закусок. Посередине, в окружении мягких диванов, стоял низкий стол. В отдалении находился встроенный в стену рукомойник огромного размера, в изящных формах которого угадывалась рука дорогого дизайнера. Впрочем, руку эту можно было проследить во всем изысканном интерьере небольшой гостиной. В углу, у встроенного шкафа суетились две строго, со вкусом одетые девушки. Одна из них, заметив иностранца, любезно предложила ему воды, чая и кое-какие закуски, чем иностранец не преминул тут же воспользоваться. Потом вышел в коридор, походил там немного и снова выпил стакан воды, а через какое-то время, чувствуя сонливость, попросил себе чая. Покончив с чаем, вернулся на свое место. В зале мало что изменилось. Кто-то из членов совета расхаживал взад-вперед, кто-то разговаривал с соседом, кто-то просто напряженно смотрел перед собой. Часы пробили десять вечера. Иностранца под тихое журчание голосов, идущее со всех сторон, стало клонить в сон с небывалой силой.

Веки его непроизвольно сомкнулись, и перед глазами закружили в каком-то странном тихом хороводе озабоченные лица членов совета директоров. Они подобострастно приближались к нему и бормотали что-то невнятное о том, как им много приходится работать, чтобы оправдать свои невероятных размеров заработные платы, о которых иностранец знал не понаслышке, так как сам ежемесячно дивился кругленькой сумме, падавшей на его счет в качестве вознаграждения за участие в управлении корпорацией. За год такой работы он сумел приобрести себе небольшой замок в своей стране. Впрочем, остальные члены совета также питали нешуточную страсть к приобретению замков в местах, откуда был родом иностранец, благо в средствах они ограничены не были.

Иностранец проснулся от боя часов. От неожиданности он не мог понять, где он и что с ним происходит. Ему стало очень тревожно и неловко. Между прочим, наш иностранец являлся членом совета сразу нескольких крупных корпораций некоторого царства. И теперь спросонья бедняга никак не мог вспомнить, на каком именно заседании находится. Он тревожно озирался по сторонам, тщетно пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы ему отгадать место его пребывания. Все было тщетно. Иностранец совсем уже отчаялся, как вдруг, случайно повернув голову, над пустующим местом Главного увидел надпись названия корпорации, сделанную огромными буквами. Он облегченно выдохнул воздух и неожиданно вспомнил, как перед началом заседания удивился, зачем нужна была эта надпись, вдобавок выполненная столь крупными буквами. Теперь ему все стало понятно. В некотором царстве, только на первый взгляд многое казалось нелепым, но стоило вникнуть в суть происходящих здесь процессов, как приходило понимание того, насколько все хорошо тут было продуманно и отвечало требованиям окружающей среды. Ведь вокруг него, намаявшись за день, дремали такие же управленцы. Они, как и он, тоже являлись членами разных советов директоров разных больших корпораций некоторого государства. И, соответственно, внезапно пробудившись, также легко могли забыть, где находятся. А тут проснулся — и пожалуйста: прямо перед тобой написано, где ты. Что говорить! Смекалистые люди!

Время шло к одиннадцати, Главного все не было, а иностранцу после большого количества воды и чая нестерпимо захотелось в туалет. Он вышел из зала заседаний, прошелся по коридору, но нигде не обнаружил заветной комнаты, а спросить у малознакомых коллег ему было как-то неловко. Желание его между тем нарастало, грозя разрешиться полным конфузом. Помявшись с ноги на ногу, иностранец решился обратиться с вопросом к проходившей мимо девушке, которая час назад угощала его чаем и водой.

— Скажите, пожалуйста, где тут можно руки помыть? — несколько завуалировано поинтересовался стеснительный иностранец.

— Руки? Можно здесь. Пожалуйста, проходите, — и девушка любезно открыла перед ним комнату гостиной, где он пил чай, и указала на встроенный в стену рукомойник.

— Но… — в нерешительности промолвил иностранец.

— Пожалуйста, не стесняйтесь, — улыбнулась девушка и проворно удалилась по своим делам.

Иностранец нерешительно мялся на месте. В гостиной никого не было. Но в его стране, по крайней мере, в таких солидных заведениях, в рукомойник нужду не справляли. Хотя, если хорошенечко припомнить, то с самим иностранцем и не такое приключалось. Особенно в бурные студенческие годы! С другой стороны, он уже привык к тому, что в некотором царстве он постоянно сталкивался с чем-то новым и даже, можно сказать, инновационным. Чего стоило одно утреннее посещение больницы!

Время поджимало! Главный мог появиться в любую минуту. А на печальных примерах других коллег иностранец хорошо усвоил, что Главного лучше не раздражать. Он, вообще-то, был человеком широких взглядов и мог многое простить. Некомпетентность, воровство и прочие мелочи некоторым запросто сходили с рук. Но опоздание — никогда. Страшнее, пожалуй, было только высказать собственное профессиональное суждение на заседании совета, предварительно не согласовав его с Главным, на прием к которому надо было записываться за месяц, а то и за два. И то, и другое приравнивалось к проявлению нелояльности. Нелояльность же была непростительна и каралась неумолимо и жестоко — неминуемое лишение должности, а то и потеря всего накопленного за годы непосильных трудов. Стоило ли говорить, что ничего подобного в планы нашего иностранца не входило. Так что о том, чтобы появиться после Главного, не могло идти речи.

Но и пересидеть предстоящее заседание физически не представлялось возможным. Надо было решаться. Иностранец еще раз подумал, что туалетов нигде нет и что девушка направила его к умывальнику, и заключил:

«В конце концов, бог его знает, может быть, у них это в порядке вещей!»

Он осторожно подошел к раковине и расстегнул ширинку. Но стоило ему непосредственно приступить к исполнению своего замысла, как дверь в гостиную приоткрылась, и в комнату вошел один из руководителей корпорации. Судя по всему, он желал немного подкрепиться, но заметив иностранца, застыл на месте, как вкопанный. Иностранец тоже несколько смутился, а затем, совершенно неожиданно для себя самого, отрывисто выпалил:

— Занято!

— Из-ви-ни-те, — по слогам произнес его коллега и озадаченно покинул гостиную. Уже через минуту он сидел за столом заседаний и жарким шепотом излагал увиденную картину своему соседу справа:

— Нет, ты представляешь себе! Я захожу в гостиную чаю попить, а он там ссыт!

— Кто ссыт, куда ссыт? Где? — озабоченно зашептал сосед справа.

— Кто-кто. Дед пихто! Иностранец наш! Вот кто! Дожили! Прикинь! Распустился совсем! Как в хлеву!

— Да ты что? Шутишь!

— Клянусь!

— Не может быть!

— А я тебе говорю, только что своими глазами видел. Ссыт в раковину, понимаешь, как ни в чем не бывало. Черт знает что происходит!

— Во дела!

— Я и говорю, надо что-то делать с этим!

— Чего?

— Надо его как-то урезонить!

— Кого?

— Иностранца нашего!

— А как ты его урезонишь? Не ты же его назначал!

— То-то и проблема. Назначал-то его Главный. Но с этим к Главному идти… — сосед слева замялся. Было видно, что такой план действий ему не внушал большого оптимизма.

— Во-во. И я о том же. Еще неизвестно, как Главный к этому отнесется. Да и черт его знает, что он по этому поводу вообще думает.

— Что ж теперь, это дело так оставить? А если он завтра в рукомойник гостиной срать начнет, иностранец этот? Тогда как?

— Ну, пока-то не начал. А потом знаешь, что? А может, теперь так принято? — еще тише прошептал осторожный сосед справа.

— Что принято? — удивился сосед слева.

— Ну, это… В гостиной, в рукомойник, того… Для скорости, так сказать, чтобы от работы не отрываться надолго. Туалеты-то у нас, не забывай, на другом этаже. Пока туда дойдешь. А тут, чтобы время не терять. А время наше с тобой, принимая в расчет уровень его немаленькой оплаты, сам знаешь, какое дорогое.

Да и вообще, сейчас, знаешь, брат, очень многое меняется. Новые подходы везде. Ты сам прикинь. И в образовании, и в медицине…. да куда ни плюнь. А он же, все-таки, иностранец. Не зря его Главный к нам в Совет заседать пригласил. Поди, знает, как правильно, чтобы время не терять, — при этих своих словах сосед справа задумался. Сосед слева тоже молчал.

— Я так думаю, пока об этом не надо никому говорить. Лучше подождать. А то, как бы чего не того не вышло… — резюмировал после паузы сосед справа.

Сосед слева внимательно посмотрел на своего коллегу и кивнул головой:

— Прав ты, как всегда.

Иностранец же, закончив свое дело, не теряя времени, ретировался в зал заседаний, где с характерным для подобной ситуации чувством облегчения устроился на своем месте. Звон часов ознаменовал четвертый час ожидания появления Главного. И тут по огромному пространству, словно дуновение обжигающего воздуха, ненароком вырвавшегося из мартеновской печи, пронесся шепот: «Идет!». Большие руководители стали спешно занимать свои места, и на лицах у всех присутствующих отразилась чрезвычайная сосредоточенность, свойственная людям, вовлеченным в решение больших и сложных государственных задач, требующих полной самоотдачи.

Иностранец и без того был наслышан, что большие и малые руководители некоторого царства, некоторого государства самоотверженно работают не покладая рук, но чтобы они трудились так много, он предположить все-таки не мог, пока не убедился в этом воочию.

Октябрь 2013