Прерыватель. Прошедшее будущее

Алексей Николаевич Загуляев (2024)

Алексею Лазову предстоит вспомнить всё о своём истинном предназначении, перед этим многое потеряв и пережив. И эта истина окажется вовсе не такой, какой он её прежде видел. Третья, заключительная часть из серии «Прерыватель».

Глава четвёртая. Предложение

Майор Лебедев, в отличие от Дымова, особо не церемонился, хотя и выглядел поначалу витиеватым. Он вообще не заводил речи про опознание, а начал совершенно с другого.

— Ну что ж, Алексей… — сказал он. — Я так понимаю, остались вы у нас летучим голландцем посреди бескрайнего океана?

— Что, простите? — не понял я его поэтического изыска.

— Бесхозный вы у нас, вот что, — расшифровал Лебедев. — И посему не упущу случая сделать вам одно ценное предложение.

Я промолчал.

— Переходите ко мне в отдел, — продолжил майор. — Прерыватели сейчас на вес золота. Ваших, как вы знаете, поразогнали по разным, так сказать, уголкам. — Лебедев изобразил пальцами что-то вроде решётки. — К вам-то вопросов у нас нет. Вы ведь в ЦУАБе без году неделю, запачкаться не успели. Использовали вас втёмную. Понимаю, обидно. Так что надеюсь, что предложение моё придётся вам по душе.

— Не осталось ни одного филиала? — поинтересовался я.

— Из ваших-то? Ни одного. Времена лихие. Действовать нужно жёстко. Не мы, знаете ли, такие, а обстоятельства вынуждают.

Лебедев встал с кресла, подошёл к окну и повернулся ко мне спиной. Во всех его движениях и в тоне голоса послышалось раздражение. По всей видимости, до этой секунды он не сомневался в том, что я тут же на его предложение соглашусь.

— Но к чему этот вопрос? — продолжил он. — В Европе ваши ещё бодаются за право на существование. Америка вон тоже… Кипит, понимаешь ли, кипит Америка. Кому ж понравится, когда у него отбирают любимую игрушку. Да пусть они с демократией этой своей хоть все рога себе обломают. Нам же и легче будет с безрогими-то договориться. Но вам-то, Алексей, на Европу полагаться не сто́ит. Не выездной вы теперь. Сами понимаете, с вашим-то багажом. Так что же скажете, Алексей? — Майор резко развернулся и потёр ладоши, снова подойдя к креслу.

Долго думать мне не пришлось. Ничего, кроме неприязни, предложение Лебедева во мне не пробудило. Если уж ЦУАБ сумел так запутаться в собственной паутине, так что же тогда говорить о федералах, для которых нравственность была лишь устаревшим термином из словаря Даля. Технологии рахов давали им столько власти, что препятствовать их появлению они ни в коем случае не могли. Единственно с чем они будут бороться, то это лишь с тем, чтобы доступ к артефактам не получили чужие. А чужими для них были все, кто имел мнение, отличное от их магистральной задачи.

— Я откажусь, — голос мой прозвучал, как нечто неуместное и не вписывающееся в созданную майором атмосферу.

— Вот как? — удивился Лебедев и передумал садиться. — Наверное, я начал с фальшивой ноты. Если, Алексей, совсем уж на чистоту и минуя всевозможные реверансы, то выбора-то у вас, собственно, никакого и нет.

— Разве?

— Хотите похоронить свою карьеру в Подковах?

— А чем так плохи Подковы?

— Хм… Ну да, ну да. Действительно. Почта есть, магазин есть. Что ещё человеку нужно? Только существует один нюанс. И боюсь, что я не в силах что-то с этим нюансом сделать.

— И что за проблема?

Лебедев обеими руками упёрся в стол и наклонил корпус, полагая, что от этого вид его сделается достаточно грозным.

— Проблема в том, — негромко, но отчётливо произнёс он, — что даже в участковых вы долго не засидитесь. С вашим специфическим прошлым вам не светит никакая властная должность. Ведь мало ли что может придти вам на ум. Даже участковый имеет доступ к большому объёму конфиденциальной информации. Вы меня понимаете?

— Вполне, — сказал я. — И тем не менее, ваше предложение принять не могу. Лучше останусь Бернардом Фокком.

— Кем?

— Капитаном Летучего голландца.

Лебедев нахмурился.

— Тогда что ж… — почти прошипел он. — Добавить мне больше нечего.

— Прощайте, — сказал я и взялся за ручку двери.

— Бог простит, — буркнул раздражённо майор.

И я вышел.

Картина вырисовывалась отвратительная. По дороге сюда я ещё думал о том, чтобы заехать на обратном пути к маме. Но теперь я не мог показаться ей на глаза. Она уже с порога поняла бы, что со мной стряслось что-то ужасное, а ответить ни на один из её вопросов я бы не смог. И кто знает, сколько времени мне потребуется, чтобы придти в себя. Если это вообще возможно.

Я был уверен, что свою угрозу об отстранении меня от милицейских дел Лебедев непременно исполнит. Сколько времени мне ещё позволят пожить в ставшем уже родным доме? Неделю? Две? Месяц? Скорее месяц. И что потом? Если за это время Илья так и не свяжется со мной, я останусь, как осенний лист, гонять по стылым дорогам, пока меня не прибьёт снегом.

Стоило мне подумать о снеге, как он сразу и повалил. Я включил дворники, боясь пропустить нужный мне поворот. Во все щели «уазика» задувал холодный воздух, так что я и впрямь почувствовал себя сорванным с ветки листом.

Самым худшим было то, что я не мог поделиться своей болью с теми, кто всё ещё оставался мне близок. Да и к чему им моя боль? У каждого хватает своей. Марина, если верить Дымову, хоть и умерла окончательно в этой временно́й линии, но всё же оставалась где-то там, в прошлом или в будущем. Перед смертью она успела использовать хронокапсулу. От чего-то спасалась, как когда-то и я? Или так и было ею задумано? А Кутя, лишённый энергетической подпитки, которую получал исключительно от Марины, просто растаял. Интересно, у́рахам нужны хронокапсулы, чтобы перемещаться во времени? Рахам нужны, это я знал точно. Сам лично видел на озере. А урахам? Тем более, что Кутя не просто урах, а существо совершенно нового вида. Возможно, и он сейчас где-то рядом с Мариной. Всё это хоть и не утешало, но всё же немного облегчало потерю. Ведь если знать точные координаты Марины, то и мне можно будет туда попасть. Как? Я не думал об этом. Достаточно и того, что такое возможно теоретически. Встреча с Ильёй многое смогла бы для меня прояснить. Мне оставалось лишь ждать и надеяться, что друг при первой же возможности даст о себе знать. Уж чего-чего, а ждать-то я умел как никто другой.

Добравшись до Подков, я обнаружил в своём почтовом ящике очередную открытку от Игоря. С момента моего возвращения весточек от него не было. Я испугался, что в открытке будет известие о какой-нибудь очередной беде. Ведь она, как известно, не приходит одна. Но я ошибся. Напротив, там почерком Лены было написано, что они на Новый год непременно ждут меня в гости, потому что у Игоря в кои-то веки наметился первый за многие годы полноценный отпуск. Вот это было бы для меня, наверное, кстати — смотаться на недельку во Владивосток. Тем более что ближе к концу декабря я буду свободным художником — уж Лебедев-то постарается этот процесс ускорить. Но это ещё не завтра. А в ближайшие дни мне предстояло бороться с самим собой, чтобы не развалиться на части и не махнуть на свою жизнь рукой.

Однако первым же делом после того, как я прочитал открытку, я бросился в магазин, купил бутылку водки и не раздумывая её откупорил.