Рассказы о ветковолосых

Алексей Николаевич Мутовкин (2024)

"Рассказы о ветковолосых" — это погружение в волшебный мир, где пересекаются судьбы людей и загадочных существ — нуониэлей, полулюдей-полудеревьев с ветвями вместо волос. Каждый рассказ — уникальная история, наполненная магией, приключениями и глубокими размышлениями о жизни. В рассказе "Продавец красок" странствующий торговец оказывается в компании разношерстных путников, где ему предстоит не только найти новых клиентов, но и переосмыслить свое место в этом мире. Другие истории продолжают исследование магических миров и затрагивают такие темы, как поиск дома, понимание себя и взаимоотношения между людьми и нуониэлями. Эти истории приглашают читателя в мир, где границы между реальностью и фантазией стираются, заставляя задуматься о глубинных смыслах и вечных истинах, скрытых в повседневности. Сборник станет настоящей находкой для любителей фантастики и фэнтези, ценителей оригинальных сюжетов и тех, кто ищет в литературе не только развлечение, но и пищу для размышлений.

Гнездо лаггара

Капитан каравана мечтал увидеть в дымке горизонта башни родного города Фин Илари́м. Ах, давно не просыпался он от шума улиц главного города пустыни! Фин Иларим — это зазывания купцов, продающих товары со всего света; пение ветряных колокольчиков — любимых безделушек горожан; резкие, внезапно появляющиеся и тут же исчезающие звуки дудочки укротителя змей; гул пёстрой толпы, что рекой течёт между бело-жёлтых домов с маленькими оконцами; и, конечно же, жара! Куда в Фин Илариме без жары?! Её несёт горячий ветер, обжигающий кожу острыми песчинками, поднятыми в воздух с бесконечных дюн, окружающих город.

Первые признаки этой жары капитан почуял задолго до прибытия в родные пенаты, когда после десяти дней дороги караван вышел с травянистых равнин на безжизненные пески. В полдень десятка нагруженных огромными тюками верблюдов медленно спустились с бледно-зелёного плато. Теперь путь каравана лежал на юго-восток, вдоль почти отвесного склона, тянущегося за горизонт. Пройдёт ещё дней пять и погонщики оставят отвесный склон плато, повернут на юг и будут идти по барханам, пока из-под песка, в подёрнутой раскалённым воздухом ряби не забрезжат башни Фин Иларима.

Двигаться днём по пустыне невозможно: жара измотает за час любого, будь то верблюд или человек. Впереди ждали холодные ночные переходы и душный дневной отдых под шатрами из плотной ткани, защищающей от палящего солнца. Капитан каравана Иналами́н — или Лами, как его называли друзья — любил пустыню и обладал необычайным нюхом, позволяющим определять путь по запаху верблюдов, ходящих этими песками с незапамятных времён. Ночными переходами, Иналамин каждый час будет спешиваться, брать горсть песка и, вдыхая запах, «видеть» скрытую от всех прочих дорогу, соединяющую мир с далёким, но родным городом пустыни Фин Иларим.

— Эй, Лами, — окликнул капитана Иналамина его верный помощник Биду, — остановимся в нашем обычном месте, или пойдём вперёд до сумерек?

— Больно жарко сегодня, — ответил Лами, почёсывая свою волосатую грудь рукоятью прутика, которым он погонял верблюда. — Остановимся в нашем обычном месте и дождёмся темноты.

— Что это там впереди? — спросил третий караванщик по прозвищу Белый. Он подкатил на своём верблюде к Лами и указал прутиком куда-то вдаль.

— Похоже на камень, — неуверенно предположи пузатый Биду.

— Или на сидящего человека, — добавил облачённый в белый халат, белый чурбан и белые сапоги третий караванщик, прозвище которого соответствовало его облачениям.

Далеко впереди и вправду что-то чернело. Слева от путников тянулась отвесная стена плато, а шагах в пятидесяти от неё зияло тёмное пятно.

— А не наше ли это место стоянки? — спросил Лами, и хлестнул верблюда.

Капитан вырвался вперёд, но вскоре остановился. Его спутники с гружёными верблюдами поравнялись с Лами только минут через десять.

— Это и вправду человек! — сказал Белый, у которого был самый острый глаз.

— Посмотрите в небо! — воскликнул пузатый Биду, вскинув руку.

Под палящим солнцем, чуть ниже самого плато, кружилась хищная птица. Иналамин и Биду, дети пустыни, тут же узнали её.

— Это он? — радостно спросил Биду своего предводителя.

— А как же! — улыбаясь, ответил Лами. — Старый добрый лаггар. — Серые крылья, чёрный хвост, белые щёчки! Разве можно спутать лаггара с другим соколом! Да и станут прочие залетать в пустыню?!

— Возможно, это почтовый, — предположил Белый, наблюдая за птицей, приложив ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза.

— Только не сейчас, — улыбаясь, объяснил Лами. — У лаггаров нынче период гнездования. Никто во всём Фин Илариме не стал бы отправлять почтовую птицу теперь!

— Странно, — покачал головой Белый. — Если время гнездиться, то, что он делает в краях, где совсем нет деревьев?

И вправду, возле этого плато, разделяющего равнины и пустыню, ничего не росло. С севера наверху тянулись сухие луга, а с юга начинались пески, где кроме барханов, меняющих свои очертания под влиянием диких ветров, царило лишь безмолвие.

— Гляньте! — воскликнул Белый. — Лаггар падает!

Птица, сложив крылья, стремительно опускалась прямо к фигурке сидящего на песке человека. Иналамин остервенело хлестнул верблюда и устремился вперёд, что было мочи. Он нёсся, осыпая верблюда ударами прута и громко выкрикивал пронзительный «хэй». Лаггар не успел достичь цели: испугавшись наездника, он взмыл в небо, а потом подлетел к отвесному склону плато и скрылся где-то в его тенистых трещинах.

Капитан каравана Иналамин слыл опытным человеком, и слава его возникла не на пустом месте. Он не только умел безошибочно выбирать путь в пустыне, где нет иных ориентиров, кроме как невидимый запах верблюдов, но и чтил неписанные законы путников. Осадив верблюда рядом с сидящей фигурой, Иналамин резво спешился, тут же схватил одну из фляг, закреплённых на ездовом животном, и кинулся к незнакомцу. Несомненно, тот, кто сидит в пустыне, попросту не имеет сил двигаться вперёд. А если нет сил, значит, нет воды. Иналамин всегда делился водой, даже с врагами. Может быть, поэтому у него, в конце концов, не осталось врагов?

На ходу откупорив флягу, Лами упал на колени, приобнял незнакомца и приложил к его иссохшим губам сосуд. И только когда живительная влага потекла по потрескавшейся коже, незнакомец вздрогнул, будто пробудился ото сна, и принялся глотать воду.

Иналамин, продолжая аккуратно, будто кормящая мать, поить незнакомца, с облегчением вздохну. Он бы и улыбнулся, радуясь тому, что спас от гибели живое существо, но непонятный образ этого одинокого странника встревожил капитана. Лицо, будто точёное, смуглое, с острыми бровями, доходящими чуть ли не до висков, напоминало лицо злодея из детских сказок. Странные брови и борода, цвета жухлой травы дополняли отталкивающий образ. Капитан попытался не замечать нарастающую тревогу. Он держал ослабшего незнакомца, обхватив за спину, и прижав его плечо к своей груди. Опустив взгляд, Иналамин заметил, что шапка или капюшон у этого путника сделан из каких-то веток, но не сплетённых, а запросто ниспадающих на драный балахон. Капитан медленно поднял свой взор и рассмотрел макушку головы незнакомца. Он увидел, что никакой шапки и никакого капюшона вовсе нет, а эти ветки растут на голове существа вместо волос. Шелушившаяся кожа, нарывы и забившаяся в корни веточек пустынная грязь заставили капитана отвернуться. В глазах помутнело. Сделалось дурно.

Собрав волю в кулак, Лами поставил флягу на песок перед путником и поднялся. Капитан отошёл в сторону, но тут почувствовал головокружение и приближающийся обморок.

Подоспели друзья караванщики. Белый спрыгнул с верблюда и подхватил шатающегося предводителя. Толстый Биду медленно слез и спешно подошёл к незнакомцу.

— Благодарю за воду, — просипел тот, отдавая едва-заметный поклон, — Теперь отойдите.

Испугавшийся Биду попятился и чуть не упал.

— Вы видели!? — залепетал смешной караванщик, спрятавшись за верблюдом. — Что это ещё такое? У этого чудовища на голове целый огород! Ветки какие-то вместо волос! Недоброе это! Недоброе!

Биду отцепил от бока верблюда бурдюк, и спешно сделал несколько глотков. Красное вино потекло по подбородку.

— Оставь немного на переход! — рассмеялся Белый, спокойно наблюдая за тем, как его друг вытирает рот рукавом и таращит глаза на незнакомца. — Если выпьешь всё вино до пустыни, то в пути мы помрём не от жары, а от твоего нытья. Верно я говорю, Лами?

Белому удалось подбодрить предводителя. Тот выпрямился и даже усмехнулся.

— А то! — всплеснув руками, подхватил капитан Иналамин. — Не было у нас ещё перехода, чтобы ты, Биду, не выпускал из рук свой винный бурдюк!

— А встречный наш вовсе не чудовище, — нарочито громко произнёс Белый, чтобы и незнакомец его услышал. — Это дети деревьев. Мне рассказывали о таких, когда я купечествовал далеко на восходе, в Имурад Гумэ. Они живут ещё дальше, в землях, где наши караваны не бывают.

— И как же оно называется? — спросил заинтересованный Биду, не до конца поверивший словам товарища.

— А этого я не помню, — почему-то грустно сказал Белый. — Эй, добрейший, как называют вашего брата? И почему ты попросил моего друга Биду отойти от тебя?

— Наш народ зовут нуониэлями, — просипел незнакомец. Дрожащей рукой он поднял флягу и сделал несколько глотков. Затем он медленно поставил сосуд обратно на песок, прикрыл глаза и стал с удовольствием облизывать влажные губы. — Мои леса далеко на восходе. И там мы не очень жалуем вопросы.

— Эээ! — почесав затылок, протянул Иналамин. — От наших вопросов, добрейший, тебе точно не уйти! Так что, заранее прошу простить такую назойливость. В наших родных краях, в песках великого города Фин Иларим, встречающиеся в пути всегда разговаривают. Таков неписанный закон пустыни: добрым словом отвечать на любые расспросы незнакомцев, коль судьба пересекла пути. И, к тому же, мы дали тебе воду. Что бы ты делал без нас?!

Нуониэль медленно поклонился и поднял руки в жесте, обозначающем благодарность.

— Без воды, я бы умер, — шёпотом ответил одинокий путник и прокашлялся. — А где великий город Фин Иларим? — спросил он уже нормальным голосом.

— На полдень, за пустыней! — гордо ответил Иналамин. — Ты бы не дошёл один! Эх, и занесло тебя на край пустыни в одиночку! Кто же так передвигается по пескам?! Сразу видно, ты не здешний!

Нуониэль улыбнулся; сухая кожа смялась, как старая бумага. Обветренное лицо на мгновение просияло. Строгие очертания сменились на ласковые и даже благородные. Биду осмелел и выполз из-за верблюда.

— Ставим лагерь! — скомандовал Иналамин.

— Немного поодаль, если вас не затруднит, — не открывая глаза, заявил нуониэль.

— Хорошо, — нахмурившись, согласился капитан каравана и махнул пару раз рукой своим спутникам, чтобы ставили палатки ближе к отвесному склону плато.

— Но разве ты не присоединишься к нашему лагерю? — недоверчиво спросил Иналамин.

— Я останусь здесь, — отблагодарив поклоном за предложение, ответил нуониэль.

— Как знаешь, — пожал плечами капитан, и стал снимать с верблюда мешок с колышками для палаток.

Биду взялся обустраивать стоянку, а Белый собрал всех верблюдов вместе и отвёл поближе к отвесному склону, чтобы они скорее попали в тень. В небе вновь показался лаггар.

— И всё же это почтовый лаггар, — громко произнёс Белый, глядя на небо.

— И что с того! — ответил сидевший на песке Биду, раскладывая тент палатки. — Пусть и почтовый! Его отпустили на гнездование, вот он этим и занимается.

— Здесь они не гнездуют, — вмешался в разговор капитан; он отошёл шагов на десять, упёр руки в боки и стал задумчиво смотреть на струящиеся пылью барханы. — Так ты и вправду не бывал в лучшем городе пустыни Фин Илариме? — повернувшись к нуониэлю, крикнул он. — Откуда же ты? Расскажи о своей земле!

Капитан каравана приблизился к незнакомцу, но, вспомнив просьбу этого нуониэля, уселся на песок шагах в двадцати от него.

— Наши леса зелены и обширны, — сказал нуониэль, осёкся, поднял дрожащей рукой флягу и сделал несколько глотков. Иналамин понял, что нуониэлю тяжело говорить.

— Точное место моего дома обозначено на карте, — продолжил нуониэль.

Он повернул голову вправо и, медленно подняв руку, указал вдаль. Иналамин приподнялся и стал всматриваться в скучный пейзаж; там что-то лежало. Капитан переглянулся с Белым. Караванщик, без лишних расспросов понял, что хочет от него предводитель. Отвязав верблюда, он сел верхом и помчался к чернеющей вдалеке точке. Биду тут же встал на ноги и поднял с кучи своих вещей саблю. Опытные караванщики знали, как бандиты могут обманывать купцов, и всегда оставались настороже. Вдруг этот нуониэль — получеловек-полудерево — всего лишь приманка? Что, если всё это нарочно подстроено, чтобы разделить караванщиков и напасть на них по отдельности?

Конец ознакомительного фрагмента.