200 лет спустя. Повесть для кино

Алексей Олексюк

Несколько друзей, игравших в детской театральной студии «Трёх мушкетёров», спустя много лет оказываются замешаны в детективную историю с похищением неизданного романа Александра Дюма.

6. Поцелуй

— Ты, как всегда, пунктуальна, — заметил он, по прежнему не оборачиваясь, но чувствуя у правого виска слегка учащённое дыхание.

Пришедшая (ибо была это молодая, очень эффектная женщина в чёрном костюме) слегка усмехнулась — кончиками губ и едва приметным прищуром птичьих глаз.

— Если помнишь, я никогда не опаздывала на репетиции, — голос её звучал грубовато, надтреснуто, но обладал странной (и от того почти страшной) притягательной силой. В нём чувствовалась тёмная музыка: чувственная, пленяющая своей томной фальшью.

— Я помню, — у мужчины голос, напротив, был мелодичный, юношески чистый, с лёгкими искорками иронии. — Я даже помню наш первый поцелуй.

— Боже! Зачем вспоминать это убожество?

— Отчего же! Было забавно.

— Было стыдно.

На самом деле и ему, и ей тогда было просто страшно. В очередном спектакле студии им достались главные роли.

— Деревянное ружьё мне пришлось собственноручно стругать на уроках труда.

— Да, ты играл солдата. А я — заколдованную принцессу…

— Которую солдат должен был расколдовать…

— Поцелуем.

— С поцелуем у нас сразу не заладилось, — разулыбался мужчина. — Я смущался чудовищно: мгновенно становился более деревянным, чем ружьё.

— А я начинала неумолимо краснеть.

— Что тебя очень красило!

Женщина улыбнулась — вновь только уголками губ.

— На премьере ты всё-таки набрался храбрости и ткнулся носом мне в щёку.

— Под свист, хохот и топот зрительного зала.

— Это было ужасно! Я сразу убежала за кулисы и отказалась выходить в следующей сцене.

— Пришлось скомкать финал. Де Тревиль был вне себя от ярости.

— Зато публика бесновалась от восторга, требуя повторить сцену с поцелуем на бис!

Конец ознакомительного фрагмента.