С форой по жизни

Алексей Охотин

Сегодня, как никогда раньше, стали популярны ставки. Одних они возносят в небеса, других же втаптывают в грязь. О чем эта книга? Не об игре точно. Она не научит вас делать ставки, она заставит вас задуматься о миге, когда еще все можно исправить. И может быть, вы не сделаете этот шаг.

Часть 2

Июнь 2004 — декабрь 2005 годов. Об этом периоде жизни можно сказать как о самом спокойном, предсказуемом и судьбоносных этапах моей жизни во всей этой истории. Именно в Сосновом Бору и именно в начальный период службы я взялся писать. Что побудило наивного юнца, не видевшего жизни, толком не чувствовавшего женской ласки и до сих пор не знавшему женщину, взяться за перо, точнее ручку? Да все просто: представьте себя на моем месте: вокруг несколько сотен таких же молодых парней с разной степенью как физической так и психологической развитости, вырванных из привычной среды обитания, полными растерянности и тревожности. Нас согнали сюда из разных концов страны, посадили в классы, пытаются вдолбить в наши головы что-то полезное для службы, бесконечно тренируют базовые навыки субординации и армейских принципов. Представили? Насколько Вы лично готовы с головой окунуться в эту атмосферу, отбросив все то, что Вам так дорого и к чему Вы так привыкли? Вот и я не был готов к этой, по большому счету, деградации. Ведь ничем иным это привидение группы людей к общему знаменателю и не назовешь. Нельзя требовать одного и того же от разношерстной массы людей, нельзя ожидать от парня, выросшего и прожившего всю свою жизнь в благополучном, условно говоря, Питере и уроженца дальнего поселка из затерянной глубинки. Это по определению невозможно, а значит нужно уровнять их в своих возможностях. При этом не стоит упрекать меня в предвзятом суждении относительно степени развитости уроженцев тех или иных мест, у меня достаточно наглядных примеров как положительной, так и отрицательной характеристики данных персонажей и я не скажу, что первые, в конечном счете, находятся в выигрыше.

Что ж, теперь понятно, что взяться за ручку и бумагу мне пришлось скорее вынужденно, чем по велению сердца, а может быть обстоятельства пробудили желание, но так или иначе именно в этот период я начал писать. Тогда у меня появилась моя первая рукопись, представлявшая собой обычную тетрадь в клетку формата А5. Именно она приняла на себя весь безжалостный удар неокрепшего сознания, тосковавшего по привычному образу жизни, по друзьям, футболу, компьютеру, но не по семье. Да, я писал письма домой и не скажу, что эти письма достойны внимания, в них отражалось все мое состояние, вплоть до мелочей, и я очень сожалею о том, что в тот момент считал возможным писать об этом. К слову сказать, пожалуй, именно здесь я решусь в первый и последний раз затронуть в своем повествовании тему своей семьи. Мою семью очень сложно назвать оной в привычном для всех смысле этого слова. Семья для большинства из нас это оплот любви, понимания, заботы, воспитания и прочих человеческих качеств, добродетелей и символов благополучия. В моем понимании семья так же состоит из всего перечисленного, только вот наши представления далеко не всегда совпадают с реальностью. Нет, я не хочу сказать что-то плохое в адрес своих родственников, даже в мыслях подобного нет и не было, но если подходить к вопросу объективно, беспристрастно и критически, то я называл бы свою семью не более чем сосуществованием индивидов. Я не буду переходить на личности, не буду вдаваться в детали нашей жизни, приводить факты из истории. Я прошу принять это как данность, оставив на моей совести выраженное мной мнение. Если это повествование прочтут те, кто так или иначе знаком со мной лично, они смогут относительно верно сопоставить мои суждения со своими впечатлениями.

К сожалению, мои первые, не люблю я это пафосное слово «произведение», пробы пера пали жертвами трагической случайности. То ли кто-то из доброжелателей порекомендовал сержанту проявить крайнее любопытство к моей скромной персоне, то ли просто стечение обстоятельств привели к тому, что тетрадь с моими работами оказалась в его грязных руках. Я не знаю насколько должен деградировать человек эмоционально, насколько озлобиться внутренне на окружающий мир, чтобы причинять нравственное или физическое насилие своему ближнему. Можно спокойно относиться к подобным проявлениям, если они вызваны скорее фактором случайности, но когда человек делает это осознанно, упиваясь властью и наслаждаясь беспомощностью жертвы, это уже сложно воспринимать спокойно и пытаться понять. Именно с таким человеком и столкнула меня жизнь в этот момент. Именно от рук подобного персонажа пала в неравной схватке тетрадь, ставшая для меня отдушиной в настоящей клоаке общества. Да, да именно клоаке, иной более благозвучной характеристики данного места просто трудно подобрать. Все мы помним и знаем творения советского да и российского кинематографа, представляющие службу и быт в армейских рядах как финишную огранку юноши, пройдя которую он может с гордостью назвать себя мужчиной с большой буквы. Только вот реальность настолько далека от художественного вымысла, что почти теряется за туманной дымкой этих радужных мечт авторов. Нигде и никогда более в своей жизни Вам не представится более подходящего шанса столкнуться со всеми самыми отвратительными чертами человеческой сущности, не вынужденными проявлять себя под давлением действительно серьезных внешних жизненных обстоятельств, кроме как в водовороте армейской жизни. Именно в этой системе координат Вы легко найдете проявления практически всех пороков и несовершенств человеческой особи. Но стоит отметить, что именно здесь Вы сможете по достоинству оценить их противоположности просто потому, что заметить хорошее в окружении негатива крайне сложно, и тем большую ценность эти явления представляют для Вас лично.

Инцидент с уничтоженной тетрадью вызвал у меня вполне предсказуемую реакцию, неуправляемый гнев быстро перешел на затихающую истерику. Картина определенно неприглядная, но скрывать сей факт глупо. Существо я крайне ранимое, как говорится, с тонкой душевной организацией и не считаю слезы проявлением слабости, напротив это такой же выход негатива, как и безрассудное размахивание кулаками. В этот же день у меня состоялась беседа с начальником нашего учебного подразделения капитаном Л.¹, в котором он с пониманием отнесся к произошедшему, не стал подливать масла в огонь, но и проявлять снисхождение к моей натуре не счел нужным, в результате чего мне было рекомендовано взять себя в руки и заняться службой, а в специальном разделе личного дела появилась запись о сложностях с психологической адаптацией.

В течение нескольких последующих недель мы занимались различными видами подготовки, упорно тренировались на плацу, готовясь к самому торжественному и, не побоюсь этого слова, святому для любого сознательного сына своей Отчизны действу — принятию присяги на верность Родине. Не скажу, что сержанты гоняли нас до седьмого пота или как-то ретиво пытались донести до нас требования к строевому шагу и действиям в строю, но тот факт, что в эти дни я частенько просыпался от судорог в икроножных мышцах (на секундочку вспомним о занятиях спортом, а именно футбол и футзал были для меня немаловажной частью жизни) говорит о многом. Наконец-то настал этот знаменательный день. Курсанты учебного центра с честью вынесли это испытание, дали заветную клятву и в большинстве своем были отпущены в увольнительную на сутки. Моя группа поддержки на данном мероприятии была представлена моей мамой и ее сестрой, проживавшей на тот момент с семьей своей дочери в Петергофе, что совсем недалеко от места моей службы. Естественно, что это увольнение мы провели именно там. Я не могу сказать, что отчетливо помню эти дни, но мне оказали гостеприимство и я еще не раз приезжал к своим родственникам в Петергоф, за что им очень благодарен. Хотелось бы отметить тот факт, что супруг моей двоюродной (как же плохо я ориентируюсь в степенях родства) сестры на тот момент был действующим сотрудником военной прокуратуры и я не постеснялся попросить его посодействовать в обеспечении будущего моей службы, но были ли приняты какие-либо действия дабы исполнить сея просьбу для меня до сих пор остается загадкой, но существенных проявлений этого или фактов это доказывающих за последующие годы мною получено не было. Вернувшись в часть, я вновь погрузился в познание всех прелестей военной службы. Курс молодого бойца перешел в фазу завершения, мы, наконец-то освоились и привыкли к окружавшей нас действительности, и мал по малу втянулись в процесс службы. Череда дней заставляла забыться в своей тоске, а различные учебные упражнения все-таки действительно были полезны как для общего физического развития, так и для получения необходимых знаний военного ремесла.

Очередное построение на плацу нарушило мое душевное спокойствие. На часах три часа дня, мы выстроились на плацу для развода и уже минут пятнадцать томимся под изнуряющим солнцем. Кто был в Питере и окрестностях Финского залива прекрасно знают насколько безжалостно сочетание палящего летнего солнца и высокой влажности воздуха, поэтому данный факт стоит воспринимать всерьез. Внезапно привычный ход развода нарушила произнесенная кем-то из сержантов фамилия Вашего покорного слуги. Я не сразу осознал сей факт, и лишь повторная команда заставила меня вернуться в реальность и выйти из строя. Сделав два шага и доложив по форме, я оказался рядом с внушительных габаритов майором. Он еще раз поинтересовался моей фамилией и, удовлетворившись ответом, приказал следовать с ним. Сказать, что мне было не по себе, значит не сказать ничего. В моей голове пронеслись сотни мыслей, но ни одна из них не несла в себе ответа на логично возникший вопрос, что же произошло и чем моя скромная персона привлекла внимание офицера, своим внешним видом больше напоминавшего матерого бойца спецподразделений. Ответ был комичным донельзя.

Задолго до этого дня, когда мы только-только прибыли в расположение учебного центра и еще не вкусили всей прелести учебы, мы проходили через многочисленные бюрократические процедуры от простых анкетных опросов до психологического тестирования. И один из таких опросов, возможно, и стал отправной точкой или еще одной случайностью в бесконечной череде событий, определивших ход моей жизни. В штабе учебного центра мы, в который уж раз, вновь и вновь озвучивали свои анкетные данные, по очереди садясь перед оператором персонального компьютера и отвечая на его вопросы. В кабинете раздался звонок и ефрейтор неожиданно быстро удалился из помещения, оставив меня скучать в одиночестве. Наличие неопределенного количества свободного времени и откровенная тоска по компьютерной технике сделали свое дело и я, забыв о возможных последствиях, начал ознакомительные мероприятия с представленным образцом вычислительной техники. Минут через пять ефрейтор вернулся и, пожалуй, мне повезло, что вернулся он один. Заметив мое любопытство, он поинтересовался степенью моей подкованности в данном аспекте и, получив ответы на свои вопросы, вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей. Естественно, что об этом инциденте я забыл уже к вечеру того же дня, но ничего в жизни не случается просто так, в чем я на собственной шкуре и убедился много позднее.

Примечания

1

здесь и далее имена и фамилии действительных или бывших коллег и сослуживцев указываются случайным набором сокращений