Талорис

Алексей Пехов, 2019

Время стирает прошлое, заносит песком забвения, превращает историю в мифы. Талорис, город на краю мира, некогда считавшийся прекрасным, теперь полон мрачных тайн и чудовищ. Именно там произошел Катаклизм, расколовший Единое королевство и завершивший эпоху. В мире успели давно забыть об этом. Люди погрязли в войнах и интригах, они не желают видеть то, что пробуждается на Талорисе спустя сотни лет. Шерон, Мильвио, Дэйт и Лавиани, продолжают свой путь по дорогам герцогств, спеша за синим и белым пламенем, говорящим им о том, что стоит вспомнить прошлое прежде чем станет слишком поздно.

Глава третья

Червь

Эти пещеры точно огромный подземный город! Я был восхищен бесконечными огнями на всем пути, в каждый день моего путешествия. Волшебники создали что-то невероятно прекрасное, каждый камень сияет, и люди путешествуют по подземным дорогам, не уставая поражаться тому, что можно сделать с помощью магии. Червь — самое прекрасное, что я видел по эту сторону Великих гор.

Из записок неизвестного путешественника, найденных в Каренской библиотеке

— Мы постараемся увести их, родич, — сказал да Мере на прощанье, когда знамена баталии хлопали на утреннем свежем ветру. — Заберем с собой как можно больше.

— Я помню Эрика, — сказал тогда Дэйт. — Он расчетливый малый, и, если ему представится шанс уничтожить целую армию и крепости, чтобы без потерь завладеть крупнейшим южным кантоном Горного герцогства, он им воспользуется. Надо всего лишь немного попотеть и сбросить с вершины огромный булыжник.

— Твои ребята заставят его попотеть гораздо сильнее, чем «немного». Увидимся, милорд да Лэнг. Передам приветы твоей сестре и моей жене. И выполню свое обещание, если Шестеро будут не с тобой в этом бою.

Да Мере дал слово, что позаботится о дочерях Дэйта и возьмет на себя все обязательства отца, когда им настанет пора выходить замуж.

С тех пор прошло больше двух недель. Солдаты жили во мраке, освещаемые слабым светом редких костров. За последние месяцы рабочие барона принесли достаточно дров, угля и масла, но их берегли, не зная, сколько времени придется провести здесь, когда поставок с поверхности, захваченной противником, уже не будет.

Еды тоже было достаточно, почти полноценная замковая кладовая, а воды — целое озеро. Оно располагалось в глубокой каменной ложбине недалеко от их лагеря, питаясь от невидимых подземных ключей, а затем маленьким журчащим водопадом стекало в пропасть.

Мастер Рилли, обстоятельно изучив запасы, одобрительно покивал:

— Барон не поскупился, сиор. С таким «погребом» мы легко просидим здесь два месяца, а если будем экономить, то и все пять. Приятно иметь дело с заказчиком, который думает о тех, кого он нанял. Предусмотрительность да Мере вызывает у меня уважение. Сразу видно, что он начал готовиться задолго до того, как мы вступили в сражения. Люди говорят, с того дня, как шаутты убили двух старших сыновей вашего герцога.

Наемник был прав.

Свояк Дэйта, как хранитель юго-восточных рубежей хребта Кинжала, развил активную деятельность сразу после печальных событий в Шаруде. И как оказалось — не ошибся.

Все происходило стремительно, организовав покушение на Рукавичку, сбежавший в соседнее герцогство Эрик объявил правителя, своего родственника Кивела да Монтага, отступником и предателем родины. Мало того, что тот женился на чужестранке, карифке, так еще и нарушил многовековую традицию и покинул Шаруд, где должен был находиться хоть кто-то с кровью его рода. Он принял помощь асторэ, чудовища, выродка, твари, которая ничуть не лучше шауттов или пустых. Он отвернулся от Шестерых ради Вэйрэна, асторэ из прошлого, бросившего вызов установленному порядку, и, возможно, теперь герцогом управляет тьма. А значит, у графа Эрика да Мон есть все права на Львиный трон.

«Претендента» поддержали и Фихшейз и Ириаста, давно мечтавшие отомстить соседу за захват Брокаванского перешейка и поражение в прошлой войне. Они поспешно объявили да Монтагов еретиками, предавшими веру в Шестерых, отвернувшимися от света и опасными для соседних стран.

…Тяжелый путь к Червю Дэйт запомнил надолго. Отряд вошел в узкое мшистое ущелье, сочившееся влагой из-за бесконечных водопадов, оседающих туманом на хвощах и папоротниках, растущих по берегам ледяной быстротечной реки.

Дорога была старой, едва угадывающейся среди сосен, местами заваленная камнепадами, переломанными деревьями от сходов лавин — и труднопроходимой из-за ручьев, разлившихся во время осенних дождей. Подводы застревали, их приходилось нести чуть ли не на руках.

Люди выбивались из сил, торопились, а дозорные, двигавшиеся в арьергарде, докладывали, что враг остановился у входа в ущелье и в его отряде почти пять сотен человек. Фихшейзцы и перешедшие на их сторону солдаты Эрика медлили, то ли подозревая ловушку, то ли дожидаясь подкрепления, в то время как основные силы спешили за баталией да Мере, надеясь не дать ей уйти за Драбатские врата.

Вход в гору был практически незаметен. Дэйт ожидал какую-то дверь, или же статуи, или хоть что-то подходящее месту, где когда-то ходили волшебники. Но это была обычная расщелина, узкая, рваная, до сих пор с острыми краями, как будто скала лопнула от сильного удара, точно переспелый арбуз.

Сразу за ней начался долгий спуск. Тесные коридоры сменялись гигантскими пещерами, множащими эхо дыхания солдат, шагов и лязга железа. Эхо пугало летучих мышей, они метались над людьми в хаотичном безумном танце, но потом, по мере удаления от входа, животные исчезли. Было холодно и очень сыро. Иногда из каких-то невидимых ответвлений начинали дуть ледяные сквозняки, и тогда порой раздавался тонкий, протяжный вой ветра, так похожий на скулеж раненой собаки, от которого становилось не по себе, словно это шаутт решил напугать пришедших сюда.

Факелы то и дело выхватывали из мрака фрагменты огромных залов и извилистых коридоров. Влажные стены, провалы ведущие в никуда, лужи с темной водой, внезапно спускающиеся с потолка карнизы, о которые можно разбить голову, петляющие тропы, расходящиеся в каменном лесу из сросшихся сталактитов и сталагмитов.

Воины спускались больше двенадцати часов, последний отрезок пути еле-еле преодолевая с помощью веревок, почти три сотни ярдов по наклонной поверхности, совершенно ненадежной, скользкой, отполированной миллионами капель воды.

Дэйт потерялся среди мрака и холода и просто шагал вместе со всеми, редко поднимая голову, стараясь смотреть под ноги, чтобы не упасть. Он не заметил, как оказался в пещере, растянутой на целую лигу, а может, и больше. Сперва почувствовал легкий запах дыма, а после разглядел за сталагмитами далекие мерцающие огни, похожие на мелкие рубины, пропускавшие через себя солнечные лучи.

Туннель множился, несколько дорог уходило влево, и Дэйт понял, что это тропы к остальным мостам, переброшенным через Улыбку Шаутта.

Навстречу им вышли несколько вооруженных солдат.

— Кто командир? — спросил Дэйт.

— Я, милорд. Я Зидва, — ответил ему один из них, тощий, с грубым лицом и тяжелой челюстью.

— Будь рядом. Тавер, — позвал он своего лейтенанта. — Все, кто мне нужен, должны быть у этого костра через десять минут. Люди пусть отдохнут, но не раскладывают вещи.

— Милорд? — не понял его помощник, но Дикай, хоть и был всего лишь оруженосцем, ткнул старшего товарища в бок, показывая, что не надо сейчас просить разъяснений. — Будет сделано, милорд.

Через десять минут уставший Дэйт, которому предоставили вместо стула пустой пивной бочонок, сидел возле костра, рассматривая людей, с которыми должен был вместе сражаться.

Дикай здесь был на правах личного оруженосца господина, стоял на границе света и просто слушал, наклонив кудрявую, бычью голову так, чтобы не пропустить ни единого слова. Он был из молодых дворян, что обычно дежурили в ночной страже в залах перед покоями герцога или герцогини, и сам напросился в поход. Парень, четвертый сын в семье, собирался устроить свое будущее, а потому отправился воевать, надеясь заслужить и земли, и титул.

Тавер, второй по старшинству после Дэйта, опытный воин из западного кантона, состоял в гвардии его светлости уже давно. Надежен как гора, грамотно руководил людьми, и те без колебаний исполняли его приказы. Ему доверяли и его любили. Дэйт был уверен, что, если с ним что-то случится, Тавер вполне способен взять командование на себя и помочь солдатам не только выжить, но и победить.

Людей да Мере, пятьдесят человек, присоединившихся к отряду Дэйта, возглавлял мастер Харги, второй сотник баталии. Это был невысокий человечек с большой головой, длинными сальными волосами и грустными глазами старого пса, совершенно не похожий на воина. Он говорил редко, лишь по делу или когда ему задавали вопрос, больше слушал и казалось, что спал на ходу. Внешне вялый, уставший, желающий, чтобы его оставили в покое, мастер Харги поначалу злил Дэйта своей пассивностью, и он слабо представлял его в качестве сотника. Это впечатление рассеялось в первом весеннем бою, на берегу Жемчужного моря. В схватке мастер Харги преображался и зычным басом командовал сотней пикинеров, входил в раж, да так, что его помощники буквально выдергивали невысокого командира из-под тяжелых двуручников фихшейзцев, пытавшихся перерубить пики и разорвать строй баталии.

Наемник мастер Рилли вместе со своим старшим сержантом, высоким статным треттинцем, сидели ближе всего к огню, и Дэйт отметил, что внешне они выглядят гораздо более бодрыми после долгого пути через пещеры, чем все остальные его воины.

Также на совете присутствовал Зидва, оказавшийся не солдатом, а егерем барона, который с несколькими людьми был отправлен к Червю защищать бригаду рабочих. По мнению Дэйта, лесники, даже вооруженные, вряд ли могли противостоять опытным воякам, случись серьезная рубка, но он понимал свояка — тот поставил сюда того, кого смог найти, не ослабляя баталию и горные гарнизоны потерей настоящих воинов.

Последним участником встречи оказался старший каменщик барона да Мере, которого все звали Скворцом. Он был самым старым из присутствующих, с курчавой седой бородой и волосами, покрытыми каменной пылью, с грязными щеками и лбом, которые он то и дело безуспешно пытался вытереть рукавом шерстяного свитера грубой вязки. Даже сейчас Скворец не расставался с тяжелой киркой, и на землистом лице застыло хмурое недоумение: зачем вообще его отвлекли от работы?

— Мастер Скворец, — обратился к нему Дэйт первому, чем несказанно удивил. — Какие у вас успехи?

— Зидва тут старшой, милорд, — буркнул каменщик. — Я говорить не мастак, уж простите.

Дэйт кивнул, показывая егерю, что тот может ответить. Первоначально он планировал отчитать его за полную безалаберность — Зидва не выставил постов, у него не было разведки, укреплений, и то, что творилось в лагере, начальнику охраны герцога совсем не понравилось. Но Дэйт, несмотря на свою усталость, сдержался, хотя ему очень хотелось на ком-нибудь сорваться: умом он понимал, что нет смысла распекать человека, да еще и в присутствии других — даже если тот виноват. Подобные действия никак не помогут наладить отношения с новыми людьми.

Зидва егерь. Он знает лес, может загнать зверя и поймать браконьера. Но он ничего не понимает в войне. Даже если сказать ему сейчас: «А если бы первыми пришли не мы, а враги?» — он не увидит проблемы. Ведь враги не пришли…

Так что точка. Надо двигаться дальше, а не пережевывать то, что не случилось.

— Из шести мостов разрушены три, милорд. Последний мы сломали сегодня утром, за четыре часа до вашего прихода.

Тавер буркнул:

— Сколько здесь уже идут работы? Третий месяц?

Всем было понятно, что он хотел сказать, и мастер Скворец, который «говорить не мастак», тут же буркнул:

— Не Шестеро мы, господин. Ломать-то оно, конечно, не строить… Но только не то, что создали волшебники. У меня из волшебства только сорок работников с кирками, кувалдами, молотками, клиньями, да сверлами и огнем. А мосты… сами гляньте. Там порода сплавлена в единый камень, укреплена и закалена, точно твое железо. Они только на первый взгляд тоненькие, да воздушные. И нельзя нам обрушить лишь секцию, иначе фихшейзцы ее просто восстановят. Надо сносить обе опоры, а это занимает в два раза больше времени.

— Вас никто не обвиняет, мастер Скворец, — произнес Дэйт. — Вы сделали очень много, удалось обрушить половину переправ через Улыбку Шаутта. Как вы думаете, сколько времени вам надо на оставшиеся три?

Каменщик пожал широкими плечами:

— Мы греем камень, остужаем его, рассверливаем по трещинам, вбиваем клинья, снова нагреваем, сверлим и стучим. Если очень повезет, то обрушим следующий за две недели.

Мысленно Дэйт выругался. Две недели сейчас — это почти вечность. Возможно, у них просто нет столько времени.

— А оставшиеся?

— Даже не начинали работу, милорд. Людей у меня мало. Мы с Зидвой решили, что лучше уделить внимание одному, чем разбежаться по всем и не добиться никакого успеха. Здесь нужны сотни рабочих и хорошие мастера, чтобы управлять ими, стало быть. А у меня четыре помощника, шесть подмастерьев, а все остальные — работники, худо-бедно понимающие в камне. Те, кого барон успел набрать по кантону за несколько дней. Простите, милорд. Но обрушить мосты волшебников быстро все равно что сточить зубами замковую стену за день — не выйдет. Людям тоже нужен отдых, я их гоню, конечно, они почти не спят, а потому допускают ошибки. Вчера связка из трех мастеровых улетела в пропасть только из-за того, что один из них не проверил надежность крепежа.

— Пока не начались битвы, я отправлю часть солдат вам в помощь. Дадите им молотки и покажете куда бить, — принял решение Дэйт.

— Могу ли я сказать, милорд? — спросил мастер Харги.

— Можете говорить смело, сотник.

— Если солдаты будут выбиваться из сил сейчас, на этих работах, то драться смогут хуже, чем могли бы.

— Все верно. Но если мы не обрушим мосты, то будем сдерживать врагов до бесконечности, пока нас всех не перебьют. Им-то с поверхности пришлют свежие силы. А нам — нет. И мастеру Скворцу придется работать под обстрелом их лучников. Лучше сделать все, что мы можем, до той поры, пока у нас есть такая возможность.

— Ваша правда, милорд. Вы позволите разделить солдат по сменам, чтобы у нас всегда были свежие силы?

— Позволяю. Опросите людей. Может, у кого-то есть опыт каменщиков в прошлом. Их сразу к мастеру Скворцу. Остальных разделим на отряды, распределим между мостами. Кто-то отдыхает, кто-то работает. Назначьте дежурных, проверьте, чтобы люди были обеспечены едой, водой и теплом.

— Сделаю.

— А мои парни, сиор? — Капитан арбалетчиков смотрел с иронией. — Они тоже будут махать кирками?

— Герцог платит вам не за это, мастер Рилли, и в вашем контракте нет таких требований. Долбить камень вы будете лишь в том случае, если у вас возникнет к этому желание. Но все должны помнить, чем скорее мы сломаем переходы на противоположную сторону пропасти, тем быстрее начнем путь на поверхность.

Треттинец задумчиво потер подбородок:

— Я обсужу это с моим отрядом.

— Тавер. Распредели солдат между мостами. Три группы. В каждой должны находиться стрелки. Мастер Рилли, будьте любезны помочь.

— Сделаю, милорд.

— Милорд позволит? — вновь подал голос мастер Харги и, дождавшись разрешения, заметил: — Хорошо бы создать ударный кулак из ребят в тяжелой броне с алебардами и молотами. Чтобы затыкать бреши, когда у нас уже не останется резервов. Из ваших гвардейцев, они с ног до головы закованы в сталь.

Дэйт мысленно согласился: не «если», а «когда». Все понимали, что рано или поздно это случится.

— Разумное решение. Так и поступим. Еще. Мастер Рилли, нужно пятеро арбалетчиков в команду к моим разведчикам. Требуется, чтобы кто-то следил за дорогой и предупредил нас о подходе противника.

— Я найду подходящих бойцов, сиор.

Дэйт задумался, глянул на своего оруженосца:

— Дикай. Ты с этой минуты комендант. Воинов надо разместить, обеспечить всем необходимым, нашему лекарю и его помощникам разбейте шатер, обсудите, кто будет носить раненых, добудьте все необходимое.

— Моя задача помогать вам, милорд.

— Вот ты и помогаешь, — отрезал Дэйт и обратил внимание на Зидву, который подкручивал рыжий ус. — А вы, любезный егерь, отвечаете за то, чтобы лагерь переехал через Улыбку Шаутта, и как можно быстрее.

Тот пораженно уставился на командира, и начальник охраны герцога постарался его успокоить:

— Через шесть часов, когда мои люди отдохнут, Тавер соберет из них группу, которая станет вам помогать. Затем присоединятся все незанятые на других постах солдаты. Лагерь надо перенести, мастер Зидва. Здесь он совершенно беззащитен, и мыдовольно быстро лишимся всего: стрел, кузницы, докторов и лекарств, еды, топлива для огня. Без запасов мы долго не протянем, и враг возьмет нас с легкостью.

— Здесь единственная подходящая размерами площадка для такого количества народа, милорд, — предупредил егерь. — На другой стороне пропасти пещера заканчивается, и придется размещаться в узких туннелях.

— Можно это сделать на берегу озера, — промолвил Скворец. — Идти с полчаса, но там много места, и враги точно сразу не доберутся.

— Это хорошая идея, милорд, — внезапно подал голос Дикай. — Но я вот подумал: что, если встретить фихшейзцев не на мостах, а раньше? До того как дорога разделяется? Солдат не надо будет дробить на группы, станем сражаться одним отрядом.

От Дэйта не укрылось, что Тавер качает головой, а мастер Рилли и сотник Харги открыто усмехаются.

— Нельзя там держать оборону, парень, — сказал Харги. — Откос, по которому мы сползали, точно калеки, помнишь? Тот, где все держались за веревки и молились, чтобы не улететь вниз?

— Конечно, помню, — ответил оруженосец. — Поэтому и предложил. Там отличное место. Пока они спустятся…

— Они не спустятся, — остановил его Дэйт. — Ни к чему, когда стоишь на возвышении, противник прямо под тобой. Ни один бронированный строй не выдержит, если в него отправлять стрелы с высоты или тем паче сбрасывать камни. Мы потеряем много людей… Хорошо. — Он хлопнул себя по колену, поднимаясь. — Самые важные вопросы решили. Встретимся здесь же через шесть часов, чтобы согласовать детали. Зидва, барон должен был оставить нам предметы старины.

— Вот здесь, милорд. — Егерь постучал по маленькому ящичку.

Все с интересом заглянули внутрь. Там лежали три небольших, чуть больше четырех дюймов, кристалла, оплетенных толстой золотой проволокой. Они тускло светились.

Дэйт взял один из них в руки, и тот, точно реагируя на тепло человеческого тела, начал мягко разгораться. Маленькая искорка, появившись в глубине минерала, превратилась в широкое бледно-зеленое пятно, охватившее пространство в пять ярдов.

— Это все? Или он дает больше?.. — спросил Дэйт.

— Если намазать кровью, — мрачно ответил Зидва. — Дурная вещь. Я так и сказал барону.

— И она может спасти нас всех, если мы окажемся во тьме. Тавер, мастер Харги. Эти две — вам.

Дэйт повесил оставшийся артефакт себе на пояс.

— Все свободны. Тавер и мастер Скворец, давайте пройдемся.

Направившись к пропасти, они остановились на краю.

— Отсюда можно дойти до второго и третьего мостов?

— Напрямую нет, милорд, — ответил каменщик. — Стена преграждает путь через двести ярдов. Следует вернуться и пройти по другой цепочке пещер. Дорога займет около часа.

— Хорошо. Значит, враг не сможет быстро перебросить отряд отсюда на другие площадки. А как обстоят дела через пропасть? Там общая дорога имеется?

— Есть крутая тропа по самому краю. Мы наладили мостки и прорубили ступени, но людям в броне и с длинным оружием следует двигаться с большой осторожностью. Второй путь через озеро, там, где я предложил разместить лагерь.

— Прорубили ступени?

— Зидва приказал.

«А егерь-то не безнадежен», — подумал Дэйт, а вслух сказал Таверу:

— Если они преодолеют хотя бы один мост, мы столкнемся с проблемой удара во фланг или в тыл. Подготовь запасной план, возможно, придется сражаться на территории нового лагеря.

— Сделаю. Потолок видели, милорд?

Дэйт задрал голову, прищурился, разглядывая во мраке острые каменные зубья, так похожие на клыки чудовища. Они нависали над людьми целыми гроздьями.

Дэйт не различал другого «берега» Улыбки Шаутта и ориентировался лишь по огонькам двух костров, разожженных там, где работала бригада каменщиков, подтачивающих основание постройки волшебников.

Далеко.

— У лучников не выйдет стрелять навесом, потолок соберет все стрелы. А настильного огня бояться будем, если только они почти преодолеют мост. Какова его длина? Ярдов четыреста?

— Четыреста семьдесят два, милорд, — тут же откликнулся Скворец и пожал плечами в ответ на заинтересованный взгляд. — Привык быть точным, даже когда что-то ломаю. И это самый узкий участок Улыбки Шаутта. Второй мост — пятьсот семь, и третий — шестьсот тринадцать ярдов. И эти каменные штуки, переброшенные через бездну, держатся лишь на двух опорах, милорд! Эх! Если бы мы в нашу эпоху умели строить так, как в прежние!

Ему было о чем сожалеть. Дэйт видел край, вырезанный точно из цельного куска скалы, столь незаметны оказались стыки между блоками. Впрочем… не вырезанного, а скорее вылитого, если бы твердый камень только можно было плавить и лить.

Искусная резьба по воздушным перилам, ровные, блестящие влагой ступени.

— Словно он создан из воды и воздуха, — восхищенно пробормотал Тавер. — Настоящее чудо, командир.

Мост аркой поднимался над пустотой, точно кит, показавший спину из моря.

Дэйт ступил на него, подняв факел повыше, мрачно думая: сколько же еще работы предстоит людям Скворца! Он не рассчитывал, что мосты окажутся в столь хорошем состоянии спустя полторы тысячи лет с момента их создания.

— Мы, кажется, застряли здесь на большой срок, командир. — Тавер озвучил его мысли.

— Да.

Оба понимали, что им придется провести в пещерах многие дни. До тех пор пока не кончится топливо, еда или… люди.

На середине пути Дэйт посмотрел налево, туда, где горели фонари работников, пытавшихся найти слабины в конструкциях соседних мостов. Самые дальние огоньки размером были не больше макового семечка.

— Тавер, найди ловких легконогих ребят. Нужны вестовые, которые во время боя могут быстро перемещаться между отрядами. Тех, кто устоит на узкой тропе и не свалится в пропасть.

— У меня есть несколько человек на примете.

— Мастер Скворец. От какого моста ближе всех к Червю?

— От этого, милорд. Он в пяти минутах.

— Покажи.

Они прошли над бездной, под сильным холодным ветром и капающей с потолка водой, кое-где льющейся с такой же частотой, как осенний ливень.

Путь к Червю от пропасти оказался неприятно короток, и Дэйв хмурился, думая о том, что если их выдавят сюда, то все может закончиться совсем не так, как он надеется. Враг прорвется, закрепится и сможет вырвать победу. Эти проклятые шауттами мосты следует обрушить во что бы то ни стало!

Если надо, он готов грызть их зубами.

Вход в Червя, идеально круглый, словно проделанный с помощью гигантского сверла, был обрамлен буквами старого наречия. Рядом лежала груда разбитого камня, в которой при должном внимании можно было угадать осколки разбитой статуи, судя по уцелевшему фрагменту лапы — некогда она изображала огромную кошку, возможно легендарного белого льва, существо, заключившее союз с волшебниками и погибшее во время Катаклизма.

— Посвети, — буркнул он Таверу, и тот поднял свой факел, пламя которого волновалось на сквозняке, повыше.

Дэйт ступил в туннель, отличавшийся от других пещер тем, что стены его были отполированы, словно зеркало.

Он провел по ним пальцами, ощущая холод камня и его гладкость. Да. Здесь поработали не обычные люди, а волшебники.

— Мастер Скворец. Ты проверял туннель?

— Прошел шагов триста, милорд. Везде все одинаково. Ни единой трещинки, куда бы я мог вбить клин. Бесполезно.

Каменщик подумал о том же, о чем и Дэйт. Если бы они могли обрушить туннель, а не мосты, все было бы гораздо легче.

— А если вбивать не в трещины? Сразу в породу?

Тот усмехнулся и с силой стукнул киркой по стене, выбив целый сноп ледяных искр.

— Ваша броня помягче будет, милорд. Волшебство. Без дураков. Как говорил мой батя, волшебство поборет только волшебство. Мы лишь убьем инструменты, а не добьемся даже царапины.

— Далеко отсюда до поверхности?

— Говорят, дорога занимает полных четыре дня. Это дикий край, туда никто не ходит. Делать там нечего. Лишь снег, высота и ледяная смерть.

— Отправить людей? — спросил Тавер, но Дэйт покачал головой.

— Возвращайся с мастером Скворцом. Я пройдусь вперед. Если за час пути не увижу ни одной трещины в туннеле и не найду подсказки от Скованного, оставленной лично для меня, как обрушить эту хрень, то вернусь. И мы сосредоточимся на основном плане.

Они ушли, а Дэйт постоял еще немного, с ненавистью разглядывая стены Червя, и начал долгий путь в сердце горы.