Тренинг

Алексей Сергеевич Вилков, 2022

Любитель самопознания и постоянный участник тренингов личностного роста Игорь Скрепкин отправляется в непредсказуемое путешествие в мир практической психологии на поиски счастья. Пытаясь изменить себя к лучшему, чтобы стать сильнее и избавиться от мешающих комплексов, он попадает под чары авантюрной психологини Алены Афеевой. Жизнь становится увлекательней, когда специалисты душевного здоровья всех мастей пытаются помочь Игорю разобраться в своих проблемах, однако всегда есть риск окончательно потерять себя или попасть в ловко расставленную ловушку.

Пролог

Волшебный круг сиял лучезарным светом, вдохновляя участников.

Напряжение достигло предела, когда отрешенный голос произнес:

— Хватит! Вы забыли, зачем мы здесь собрались?!

Тренер поднял глаза, чтобы перебить мятежника и придать новый стимул дискуссии.

— Зачем мы здесь собрались? — спросил он, готовясь к любому повороту событий. — Кто знает?

— Каждый для себя, — ответил флегматичный толстосум в клетчатой жилетке. — Я многое понял за эту сессию, и что-то пойму после.

— После чего? — нагнетал тренер групповой пульс.

— После того, как замолчу и уйду в себя.

— Зачем ты уйдешь в себя?

— Так легче. Я устал постоянно быть на виду.

— Думаешь, прятаться — это выход? — нажимал тренер. — Поделись, что с тобой происходит? Сейчас…

— Он никогда не делится! — неожиданно встрял лопоухий, подозревая, что группа о нем забыла, и он снова становится прежним лузером, а толстосум в клетчатой жилетке превращался в халифа на час.

Тренера устраивала текущая ситуация. Групповая динамика никогда не подводит. Завтра предстоит суточный марафон, и тратить резервные силы нет смысла.

— Я знаю, — подняла ресницы миниатюрная девушка в фиолетовой блузке. — Вы все здесь уходите от себя! Вы прячетесь от себя! Вы не настоящие! Я не настоящая! Ты не настоящий!

— А какие мы? — спросил лопоухий. На его худощавых щеках играла французская революция, а в прокуренном желудке кипел Везувий.

— Какие вы?! — риторически произнес тренер.

— Мы куклы! Мы спрятались за невидимым занавесом и ищем кукловодов, а сами ни гроша не стоим в этой пропащей жизни.

— Валя! — недовольно зашипели участники. — Что с тобой?

Девушка не сдерживала подступающих слез.

— Не мешайте! Пусть скажет все, что думает. Валя? — гипнотически застыл тренер. — Кто же твой кукловод?

— Ты!

— Я? — блеснул огненными зрачками тренер.

— Ты! И я не хочу терять тебя. Я не хочу уходить из группы.

— Мы не прощаемся, — подбадривал тренер. — У нас закрытый формат. Ты сейчас о другом, ты не договариваешь. Я вижу, что на твоей душе камень.

— Он становится меньше. Он давит.

— Избавься от него.

— Избавься! — поддакивал лопоухий. — Я тебе помогу.

— Мы поможем! — доносилось из круга.

Девушка поднялась с «горячего» стула, закрывая мокрое лицо дрожащими ладонями, словно половой тряпкой, и молча проскользнула в вечность…

Тренер проводил ее нежным, участвующим взглядом.

— Кто следующий..?

Клуб

«Ты уволен!» — звучало в висках, эхом отражаясь в извилинах.

Кто мог предположить, что это случится снова?!

Игорь Скрепкин заранее готовился к увольнению, но благая весть приходила всегда внезапно, разоружая любые попытки сопротивления. И если ты всего лишь менеджер среднего звена средней компании по продаже никому не нужного хлама, то участь остаться за периметром общей кормушки относительно велика.

Ни в чем не повинный Игорь в очередной раз ощутил на себе жестокость и беспредел капиталистического мироустройства. Всю жизнь он пытался расти личностно, стремился духовно обогащаться, веря в идеалы психологического айкидо, которое помогает стать сильнее и увереннее, ведь как раз данных качеств и не хватало. Спустя полгода работы в салоне бытовой техники и «серых» мобильников ему указали на выход. Ранимая психика переживала удары судьбы и покруче, но подпорченный иммунитет был на нуле, отчего разум охватила волна нескрываемого отчаяния и ожидание предстоящей катастрофы.

Как всегда он искал причины в себе и верил, что является властелином своей судьбы, поэтому собирался двигаться дальше, желал добиться успеха и измениться, чтобы доказать миру, что из посредственного трутня вырастит ницшеанский сверхчеловек подобно появлению супермена из малосольного очкарика с накрахмаленными воротничками.

Неделю назад Игорю стукнуло двадцать семь. За короткий век он успел с лихвой покопаться в казематах разума, поплавать по глубинам бессознательного и окунуться в ту самую черную бездну, именуемую душой человеческой. Находя простые ответы на сложные вопросы, Игорь успокаивался, ставил здравые цели на будущее, применял полученные знания и открытые инсайты с пользой, но все равно что-то не получалось, вернее, получалось, но кое-как, при случае, как-то не системно. Чувство собственной неполноценности постоянно терзало, а амбициозные планы требовали продолжить занятия по личностной реконструкции.

У метро Игорь купил несколько свежих газет, пролистывая бесполезную информацию. Объявления пестрели развлечениями, бредовыми заметками и дешевым разводом, а Игорь соглашался лишь на очень дорогой и закомуфлированный развод.

«Тебе пора заняться собой! — вспоминал он пожелания бывшего сослуживца по неудачам. — Ты потерялся! Последнее время ты откровенно плохо работал. Премии не дождешься. Продажи упали хуже некуда. Босс негодует, а тебе до фени. Так нельзя! Мы одна команда, и если одно звено выпадает, не справляется, то оно становится слабым. А знаешь, что делают со слабым звеном?». «Знаю!» — кивал Игорь, опустив голову. «От него избавляются, — крикливо заметил коллега. — Но когда убирают одно звено, автоматически слабым становится и второе. И я думаю, что следующим по списку стану я».

Товарищ как в воду глядел, и вскоре написал заявление по собственному желанию. Так они стали квиты…

Прошел год с тех пор, как Игорь не посещал клуб.

Клуб сменил адрес, перебравшись с юго-запада на северо-восток города, поэтому он долго колесил на метро, запутавшись в переходах. Его тянуло, тащило, буквально несло туда на семи ветрах. Он желал выговориться, отпустить переживания, выдав поток самообвинений, уколов и самоедства. В клубе практической психологии всегда выслушают, дадут совет, поддержат и поднесут носовой платок. Приглядевшись, он заметит, что рядом есть увальни и похлеще, с иронией посмотрит на свою маленькую проблемку, которая сущая ерунда по сравнению с проблемищами других гостей вечера.

Потеряв скидочный купон, Игорь надеялся попасть в клуб по старой памяти, однако, пока он отсутствовал, многое изменилось. Цены успели взлететь, и вызывали раздражение. Игорь лениво подсчитывал потенциальные возможности, соизмеряя их с полученными отступными.

Новые лица встретили его неприветливо. Игорь искал прежних знакомых, а натыкался на удивленные глаза потрепанных женщин, тусклые зрачки депрессивных студенток и блестящие очки ведущего тренера. Все вокруг поменялось, а он остался привычным неудачником и халтурщиком, почти ничтожеством, не способным ни на что, кроме мытья сортиров длинной дубовой щеткой.

Как же он страдал в тот момент, понимая, что все придется начать с нуля, и как это немыслимо сложно! Открываться, довериться, пуститься в пространные легенды о своей биографии, выставляя себя с выгодной стороны, менять гардероб тусклых масок, изображать дурачка, философа, независимого эксперта и иногда прогнуться под козла отпущения, оголив зад с хвостом и, скрепя копытами, заржать, с разбегу пробить закругленными рожками стену льда и непонимания — все это обязательно случится, а пока зрачки расширялись и сужались в поиске последних из могикан.

Таким ветераном движения предстал Мишка Якушев, отъявленный бездельник и мот, любитель баночного пива и конфет «Мишка на севере», числившийся ночным сторожем на кондитерской фабрике и безуспешно пытавшийся закончить институт легкой промышленности. Сменный график и заочная форма обучения позволяли ему лелеять хандру, либо заниматься саморазвитием. Учиться, а точнее, лечиться всегда, везде и всему — вот девиз шоколадного сторожа. Мишка старался подчеркнуть свою важность и близость к сладкому таинству, будто требовал медаль за заслуги перед отечеством или орден мужества от президента всея Руси за вредную и местами опасную профессию, ведь он вычитал в интернете, как на аналогичной американской фабрике какой-то бездарь поскользнулся на карамельном полу и нырнул в котел с шоколадом, где и сварился как рак в молоке. Омолодиться подобно героям народного фольклора не получилось, зато смертник приобрел всемирную славу и титул в списке самых глупых смертей сезона.

Казалось бы, что с того непутевому Мишке? Ан нет! Мишка прожужжал про тот случай знакомым и случайным зевакам, уверяя, что будь там внимательный сторож или, что более благородно, служба охраны, никто бы в котел не попал, и отпрыски недалеких янки не грызли после глазурного дядьку в красочном фантике.

Суровая народная молва поставила Мишку на место, высмеяв бездарную инициативу. Мишка послушно заткнулся, но мнение не поменял, а ушел в партизанское подполье, как мохнатый тезка отправляется в спячку, набитый запасом жира в махровой лапе. Мишка же научился умело тырить батончики с нугой, карамелью и орешками, посему дефицит калорий ему не грозил.

— Игорек! — взвыл Миша. — А я знал, что мы встретимся.

— Здравствуй! А я тебе не поверил.

— Ты почему не выходил на связь?

— Да закрутился! Работаю, — бессовестно обманул Игорь.

После последней встречи он поверил в себя и решил, что теперь вовсе не обязательно общаться с подобными неудачниками, не подозревая, что через энное количество времени белую полосу отодвинет любимая черная колея, и он возвратится в прежнюю когорту.

— И как работа?

— Так себе. Взял отпуск за свой счет. Думаю подыскать новое хлебное место. Зарплату урезали, а забот прибавилось. Не выгодно.

— А у меня все стабильно. Смену отпахал и получил столько, сколько положено. Не парюсь и живу в прок.

— Не всем так везет

— Не всем, — ухмыльнулся Мишка, искренне веря, что ему несказанно повезло, и он может подарить кусочек везения людям, научить держать его, отковырнуть от торта под названием «мегаудача» верхние крохи и насладиться незабываемым вкусом победителя.

— А ты все здесь лясы точишь?

— Я старожила группы. Между прочим, уже месяц как официальный староста. Теперь решаю организационные вопросы, даже один раз Владимира заменял.

Игорь нахмурил брови, отчего они стали похожи на пепельную радугу.

— А это кто?

— Новый ведущий, — объяснил Миша. — Для своих — Володя. Отличный мужик, сильный, и за словом в карман не полезет. А прежний тренер Кирилл улетел на стажировку в Германию. Курсы проходит, привезет обновленную программу. Я коплю на марафон, хочу желания исполнять. Ты не раскисай, я тебе скидку сделаю. Ты же понял, что я теперь особа приближенная ко двору.

Бегло взглянув по сторонам, Игорь не без удовлетворения заметил:

— А может и хорошо, что здесь нет старого брата?! Обновление! Зато ты хоть остался, и я человек опытный. Вроде сейчас много девчонок?

— Девчонки просто отпад, — подмигнул Миша. — Ну, пока не раскрываются так как надо. Телефонами не разбрасываются. Но на занятиях получишь много эмоций. Мы учимся быть открытыми, понимаешь, мы же совсем другие, чем обычные зомби с кирпичными лицами. Нас не понимают. А здесь люди особенные. В них есть огонек. Здесь ты найдешь подруг.

— А ты нашел?

— Нашел, — кивнул Миша, — Люба! Только ее пока нет. Она прогуливает, зараза, говорит, что не успевает приезжать два раза в неделю. Я ей провожу профилактические беседы, и она меня слушается. Малолетка! Кого еще слушать? Я ей как отец. Папа — то срок мотает, а мать спилась. Не даю сорваться девчонке.

— Куда сорваться?

— В бездну, брат! Любка на игле сидела три года. Сейчас в завязке.

— Нашел подружку! — сморщился Скрепкин. — Ты бы сначала узнал, что она из себя представляет, а потом уж пыжился.

— Обижаешь! Я к гадалке ходил, — продекларировал Миша с серьезным видом. — Специально. Цыганка нагадала крепкую любовь, молодую дивчину, черненькую, круглолицую, как Люба. Я спросил, подходит ли она мне? Подходит! — ответила цыганка. Это по линиям на ладони написано. Линия жизни с линией судьбы перекрещивается, и перекрест на холме Юпитера стоит. Но нагадала, что долго предстоит ее завоевывать, и не стоит спешить, торопиться некуда, и в общем я ее от чего-то загорожу, от опасностей, невзгод, от прошлой кармы что ли? Видимо, гадалка имела в виду ее темное прошлое.

— Ничего себе! — ошалел Игорь. — Я тоже как-то позолотить ручку собирался, да одумался. Боязно как-то, струхнул. Знаешь, боюсь всей этой нечисти. Она же нагадает какую-нибудь чушь, а затем с этим жить. Я рационалист — верю в науку, в психологию, верю, что мы кузнецы своего счастья, а хиромантия, даже не знаю, — сомнительно как-то, хоть и притягивает. Сам бы я не пошел, а вот с тобой, пожалуй, могу. Ну, ради прикола что ли. Михан, ты реально продвинулся. Сильнее стал, деловитей. Я даже завидую. В хорошем смысле. По доброму. Ты вырос, а я застрял, мне позарез нужно перерождение, апгрейд. Я как неугомонная гусеница, раздирающая перезрелый кокон. Мятые крылья продавливают ткань льняного покрывала. Я вылетаю. Я становлюсь Махаоном! И в высь. В небесные дали…. Понимаешь, все члены хотят чего-то светлого! Жуткое томление в груди, и как будто сердце вот-вот выскочит и покатится клубком, оставляя кровавые нити, а я за ними рвану, не отпущу кровавый комочек в подземку. Брошусь за ним вниз по эскалатору и сигану на пути, вдогонку за поездом. Клубок стучит, бьется, сжимается, опрыскивает стены брызгами, а это словно знак — и я мчусь, обгоняя составы. Так и увижу свет в конце туннеля, понимаешь — вон он выход?! Выход есть. И поэтому я здесь. Выход есть. Выход здесь.

Мишка сосредоточенно слушал, поджав обветренные губы.

— Махаон, твою мать! Пойдем выйдем, покурим? До заседания минут десять!

— Давай!

Сигаретный дым окутывал крылатым облаком психологов–любителей. К ним лихо подмазались два новичка. Они беспрестанно хихикали, задавали глупые вопросы с ошалелым видом, испуская шутки и прибаутки. Самому крупному новичку на вид примерно тридцать. Он выделялся трехдневной щетиной и детским взглядом, словно смотрит на мир глазами ребенка, способен удивляться и познавать. Тридцатник носил широкие поношенные джинсы с выбеленными коленами, коричневые ботинки на шнурках и вельветовый пиджак, придававший налет интеллигентности. Его напарник, представившийся по свойски Ромкой, неумело стряхивал пепел на застиранный шерстяной свитер, размахивал мятой сигаретой, угрожая длинными замазанными ногтями, и неуклюже переминался с ноги на ногу. На его двугорбом подбородке отрастали убогие волоски, оставшиеся после электробритвенного смерча, а над верхней губой выползли смазливые усики, словно намазанные гуашью.

Наслышанные о популярности Владимира или просто «великого» Володи, парни пытались понравиться завсегдатаям клуба, так как точно угадывали, кто здесь птица высокого полета, а кто неоперившийся птенец. Конечно, Скрепкин не походил на птенца, но из-за жалкого вида и дурного настроения смотрелся мрачно и жалостливо.

Мимо мелькали манящие женские силуэты. Игорь оглядывался и озирался, пытаясь свернуть шею, отвлекаясь от общего разговора. Вспоминая о прошлых победах на поприщах психологических практик, он вдруг осознал, что так и не нашел спутницу жизни кроме необязательных приятельниц, растворившихся в кофейных стаканчиках после завершения марафонов. Теперь Игорь поверил, что снова не одинок, есть с кем пережить трудности и выйти в мир обновленным.

Внешне среднего роста и повышенной упитанности, выражавшейся в натуженном пупке и выпуклой пояснице, Игорь выглядел неуклюже и посредственно. Ступая по полу, ступни отклонялись под косым углом, отчего походка напоминала движения напуганного орангутанга. Он перебарщивал с одеколоном, предпочитая острые запахи, точно жил в парфюмерной лавочке. Одежда сидела на нем совершенно неаккуратно, прилизанная прическа разбрасывалась косившимися локонами на затылке, а из под пояса выглядывала не глаженная рубашка. На серых ботинках сохли прожилки песка, выпендриваясь на кончиках. Игорь не отличался изысками стиля, выглядев нарочито безалаберно, не носил очки, хотя часто щурился, отчего мимика становилась напряженной и одновременно растерянной. Черты лица не отличались явной безобразностью и могли выглядеть вполне терпимо, если бы их привести в должный порядок правильным взглядом и приличной прической. Игорь вел себя как невидимка и привлекал только отсутствием любой привлекательности.

Когда перекур завершился, Мишка поторопил всех наверх. Игорь не отставал от приятеля и держался с ним подчеркнуто развязно, показывая окружающим особый статус. На многих тактика действовала, с ним даже пару раз поздоровались и пожали руку, а напудренные девушки скромно улыбались, поправляя юбки и пышные волосы.

Осмелев, Игорь потихоньку выполз из хандры и настраивался на плодотворную работу по анализу неурядиц, коих накопилось полным-полно. Мишка привел его в просторный зал, где по центру стояли мягкие серые стулья, а на окнах висели красные шторы, загораживая полуоткрытую форточку для проветривания помещения в кофе-брейк. На покрашенных стенах пестрели картинки с чумазыми рисунками, коллективные фотографии довольных мордашек и ксерокопии наград и дипломов.

Участники резво занимали места; кто-то садился самоуверенно, кто-то осторожно, стремясь укрыться за чьей-то спиной, кто-то выгадывал место ведущего, чтоб оказаться по его правую или левую руку, а кто-то наоборот пытался спрятаться на периферии.

Игорь вальяжно примостился с боку, а Мишка уселся напротив. Когда свободные стулья заполнились, в кругу набралось двенадцать участников, не считая тренера. Девушек вполне достаточно, но по общему соотношению одна участница оказывалась нечетной, то есть, не в паре. В остальном группа подобралась идеальная.

Один стул оставался свободным для гуру, который появился последним, со скрежетом захлопнув массивную дверь с жестяной ручкой в форме розы.

— Добрый вечер! — поприветствовал придурковатый на первый взгляд и не совсем молодой человек в потрепанном костюме с демократичной светлой сорочкой без галстука. Воротник сорочки вздымался вверх, и расстегнутая верхняя пуговица болталась у края, освобождая загорелую шею с выпирающим кадыком, опускающимся в такт размеренному дыханию.

— Начнем! Я вижу новые лица. Это радует. Мы в обновленном составе. Прошу вас надеть бейджики. Начнем как обычно со знакомства, по кругу.

Народ зашумел, прицепляя карточки. Игорь забыл про привычную формальность и пытливо всматривался в Мишку, надеясь на поддержку. Мишка понял скрытое пожелание и передал запасной бейдж. Полноватая девушка слева с неприлично глубоким декольте учтиво подала Игорю красный фломастер, которым он нацарапал имя.

— Меня зовут Владимир, — помпезно заявил тренер, — Мне тридцать лет, я ведущий психолог центра практической психологии. Я люблю жизнь во всех проявлениях, люблю людей, помогаю разобраться в себе и стать другим. Живу в согласии с собой, чего и вам желаю. Спасибо.

Дальше Володя перевел взгляд направо, передав эстафету очаровательной рыжеволосой кокетке в обтягивающих джинсах и высоких каблуках. Будто специально Игорь старался не замечать ее, завистливо разглядывая ведущего, но вторая участница невольно приковывала взгляд, заставляя ерзать на стуле от внезапного смущения.

— Я Алена Афеева, — пропела кокетка с малиновыми губами, окинув группу проницательным взглядом. — Я будущий психолог, и надеюсь, что психолог хороший. Я здесь третий раз. Мне очень нравится. Думаю, сегодня тоже будет интересно.

Игорь поймал лучик ее тепла, запечатлел в памяти и прикрыл глаза, чтобы снова увидеть ее озорные лунки.

— Меня зовут Чингиз, — неуверенно прошипел сутулый мужчина азиатской внешности в приплюснутой кепке. — Не знаю, что еще добавить. Я не привык умно выражаться. Обычно говорю то, что думаю. Пока мне здесь в кайф, а дальше посмотрим.

Скоро очередь добиралась до Игоря, который уже приготовил заученную фразу и колебался, потирая потные ладони, норовя придумать что-нибудь оригинальное, так как не хотел повторяться как другие, представлявшиеся банально и по шаблону.

Пожалуй, самым продвинутым, не считая очаровашки Алены, смотрелся натасканный Мишка, ведь он старичок, и при желании сам бы вел группы в профкомах кондитерских фабрик.

— Добрый вечер! Я Игорь. Пока пребываю в творческом отпуске, а здесь я не новичок, хотя сегодня все как в новинку. Сейчас я заметно волнуюсь. Сегодня я сравнил себя с гусеницей, готовой стать бабочкой, Махаоном. Пожелайте мне удачи?!

На лицах собравшихся промелькнула улыбка. Игорь Скрепкин вызвал симпатию.

— Махаон, — высказалась та самая очаровашка. — А ты похож на бабочку.

— А на гусеницу? — перебил Владимир. — Игорь сравнил себя с гусеницей. Есть в нем что-то от гусеницы?

— Что-то есть, — кивнула Алена.

— Поясни, Игорь? — спросил Владимир

— Наивность, детскость, слепота, — перебирал Игорь, справляясь с неожиданным наездом. — Я не знаток насекомых, но, по-моему, гусеница, то есть куколка слепа, и я пока слеп, и хочу прозреть. Гусеница ленива и медлительна, но я не ленив и не медлителен. Я только хочу прозреть. Мне не хватает прозрения.

— А кто еще из вас слеп? Кто хочет прозреть? — зацепился Владимир.

Половина круга подняли руки вверх.

— Я начинаю прозревать прямо сейчас, — не выдержала толстушка с декольте. — Я такая же гусеница как он. Только жирная, неповоротливая. Меня раздавят, если я не буду меняться.

Владимир продолжал наседать.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы измениться? Сколько времени нужно нам всем?

— Не знаю, — растерялась толстушка. — Сложный вопрос.

— Столько, сколько потребуется, — встрял Мишка, — Если захотеть, изменения обязательно наступят.

— Они уже крадутся через порог, — заметил Владимир. — Только всему свое время.

Довольный от удавшейся выходки, Игорь ощутил гордость за первые честно заработанные очки в битве за лидерство. Перспектива открывалась громадная — он еще покажет кузькину мать зарвавшемуся Мишке, и тот кончит свой путь в котле с кипятком помоев.

Тренинг интенсивно развивался, набирая необходимый драйв. Усилиями Владимира участники вели себя активнее и планомерно раскрывались. Игорь старался не отставать. Совершенно отчетливо обозначились однозначные лидеры: слишком активная и нагловатая Алена и сующий везде обкусанный нос Мишка Якушев.

Игорь не хотя сдавал позиции. Он всего-навсего новичок, и схватить бразды правления не получится, да и нужно ли? Вот в чем вопрос.

Ведущий накидывал в круг важные вопросы, а Игорь как зачарованный наблюдал за обнаглевшей кокеткой. Казалось, что многое она делала исключительно для него: произносила что-то невнятное, подсмеивалась, лукавила, смеялась, изображала неженку и тут же показывала авторитарность и эмансипацию, а потом снова превращалась в невинное создание.

Игорь не понимал манипулятивных шарад и воспринимал их за чистую монету, а девушка регулярно обращалась к нему, сдвигая рамки обсуждения в личную плоскость, отчего становилось не по себе. Игорь закрывался, отводил взгляд, крутил шальными зрачками и отнекивался, неумело защищаясь. Но группа подобралась вредная и настойчивая, поэтому приходилось отдуваться за двоих, соображать, придумывать оригинальные ответы или переводить стрелки, что он умел лучше всего на свете.

Воздух разряжался немым электричеством и духотой. От недостатка кислорода лица приобрели малиновый оттенок. Женщины гладили шею и расплавляли складки на блузках, а мужчины перекладывали ногу на ногу и украдкой поглядывали на часы.

Владимир нравился Игорю, как и другие тренеры, кого он видел, набрав порядочный опыт. В ведущих он находил тот недосягаемый идеал, к которому так настойчиво стремился, обнаруживая в себе недостатки, дефекты самосознания и багаж комплексов.

На тренингах ясно давали понять — ты пока мал и слаб! Тебе предстоит долгий путь усилий и изменений! Ты раб, ничтожество и гроша ломанного не стоишь! Подними голову и пораскинь мозгами, куда податься? Совершенствуйся на благо вселенной! Вселенная обязательно поможет, друг наш сердечный!

Игорь верил, и дружественная вселенная помогала, а он улавливал ее подсказки, но возникало ощущение, что плодотворные сдвиги быстро проходили. На занятиях он чувствовал себя прекрасно, свободным, сильным телом и духом, а после окончания учебной феерии сдувался, вдохновение испарялось, и он уже не мог похвастаться суперсилой, размахивая серебристым плащом, уже не спасал униженных и оскорбленных и даже не сиял уверенностью — напротив, держался сдержанно и пассивно.

Игорь очнулся от размышлений, когда объявили перерыв. Мишка потрепал его по плечу и пригласил проветриться. Игорь отказался, неотступно следя за пленительной красавицей, смотрел ей в спину и прожигал рентгеновскими лучами. Почему-то казалось, что очаровашка улавливает его взгляд, и не только взгляд, но и дыхание, и не только дыхание, но и чувства. Курить совсем не хотелось, если только вместе с ней, а она не спешила на улицу и о чем-то болтала с тренером, отбирая его тайм-аут.

— Ты идешь или нет? — наседал Миша, задирая нос.

Дождавшись, когда Алена увлекла ведущего за порог, Игорь раздраженно ответил:

— Не спеши. Я никак не отойду от перфоманса.

— Тебя осенило?

— Типа того. Кто такая Алена? Ты что-нибудь знаешь о ней?

— Алена? Конечно! Она жестко подкалывала тебя! — саркастично отрезал Мишка. — Давно пора поставить ее на место. Считает себя умней всех. Коза! А ты раскатал губу — ничего не понимаешь! Она постоянно опускает таких, как ты, а ты этого совершенно не замечаешь. Она и меня опускала, пока я не показал ей, что крепкий орешек! Она поняла, и отстала. Козья порода! Приходят зеленые растяпы — она и пользуется.

— Я не такой! — возмутился Игорь, испытав унижение.

— Здесь ты новичок, не отпирайся. Ты же не рассказал о прошлом опыте самопознания. Да и что толку?! Эх, ну зачем тебе сдалась эта Алена? Нам до нее как до Альфа-центавра. Она на психолога учится. А я кто? А ты? Что мы заканчивали? Про наши шарашки вспоминать тошно. Видишь, она с Володей ушла — всегда примазывается к ведущим, хочет показать избранность, принадлежность к элите. Иногда мне кажется, что она ставит здесь какие-то дурные эксперименты. Люди приходят сюда за помощью, а она причаливает потренироваться на нас как на кошках. Мы как живые экспонаты, говорящие куклы с надписью «Полечи нас!» Короче, бесплатный материал, пушечное мясо. Он жрет всех, жует долго, а прожевать не может. Учиться ей еще и учиться. Ведущие ее тормозят, когда она чересчур закидывается. И она слушается, точнее, делает вид. Хитрая, сука! А о чем она думает на самом деле — никому не известно. Коза! Ты запал на нее?

— Сдурел? — смутился Игорь. — Просто симпатичная особа. Я во многом согласен с ней.

— Запал! Запал! — похлопал в ладоши Мишка. — Ошибка номер один — приближаться к мадам Афеевой ближе деловой зоны. Ошибка номер два — если ты с ней согласен, значит, пропал и попался. Ошибка номер три — если хочешь ее, не говори никому — наживешь врагов, потому что ее хотят все.

— В том числе и ты?

— В том числе и я.

— Понятно, — вздохнул Игорь. — Ты ревнуешь. И она тебя отшила.

— Она и тебя продинамит! — нервно прогоготал Мишка. — Услышь! Не связывайся с ней! Кончишь плохо. Тебе девок мало? Осмотрись?! Наш контингент — неудовлетворенные овечки с комплексом неполноценности. Они жаждут общения и хотят тебя, меня, кого угодно! Игорек, алло! Я просек, что здесь происходит.

— Но почему-то к тебе никто не клеится, — с сомнением произнес Скрепкин.

— Они ждут и никогда не сделают первый шаг, — парировал Мишка. — А мы делаем вид, что они нам совершенно безразличны. Пусть помучаются, покусают ногти.

— Дурак! — осмотрелся Скрепкин. — Вон те лохи, тридцатник и Ромка, уже вовсю охмуряют твоих овечек.

— Ты ни хрена не понимаешь в моей стратегии! — злился Мишка. — Читал классические уроки соблазнения? Это американские технологии. НЛП в квадрате. Зачем бегать по полю за овцами? Мудрый пастух сделает так, что овцы сами придут, и с поля они тоже никуда не денутся.

— Так ты просто будешь пассивно ждать?

— Олух! Ни хрена ты не понимаешь в моей стратегии! — важно повторил Мишка, отказавшись выдавать секретные фишки.

Несмотря на мощные козыри Мишке не везло, хотя в книгах по техникам соблазнения он прочитал, что несмотря ни на что нужно создавать видимость успеха. Даже если ты в полном ауте, ореол счастья и голливудская улыбка спасут и не выдадут бедственного положения. Пусть даже фекалии капают на макушку, нельзя грустить и прятать улыбку. Тогда отбросы превратятся в манну небесную, а человек будет сыт и доволен — беспроигрышная стратегия.

Увлекшись спором, приятели так и не успели покурить, когда перерыв закончился. Игорь стоял истуканом у подоконника, заметив возвращение дьяволицы с тренером, больно прикусил нижнюю губу и надулся на Мишку. Алена мстительно улыбалась, постреливая шальными глазками. Тренер вел себя сдержанно, но в Игоре зарождались крамольные мысли: что они делали вдвоем? Почему пришли вместе? Почему такие довольные?

В расстроенных чувствах Игорь осознал, что тренер становится для него врагом, что он готов убить его, размазать по стенке, но как это сделать, когда он слаб как мошка?! Остается только посылать немые проклятия. У тренера навык и власть над оловянными фигурками участников. Объявить ему войну невозможно. Один в поле не воин. Наказать можно себя, можно заставить себя быть лучше, сильнее, ловчее, остроумнее, и тогда Алена заметит, увидит, поймет, что он старается исключительно для нее, и обязательно отблагодарит. Только так он победит зло. Зло — Владимир, а он — добро, или другое, более сильное зло. Зло побеждает зло. Или зло борется за добро. Путаница! Алена — добро, а они вместе — зло. Зло уничтожит зло, и отдастся добру! Куда его понесло…

Да! Игорь отдастся ей, упадет к ее ногам, расцелует, прижимаясь к каждому пальцу, поласкает каждый ноготок, будет ласкать ее ступни как верный раб, и она станет госпожой, будет мучить его во имя добра.

Почему Мишка оскорбляет ее? Зачем наговаривает? Наверно, специально, из-за ревности и конкуренции. Мишка плут и завистник! Получит удар попозже!

Алена прекрасна! Грациозная прима с ямочками на щеках, с резковатыми, но гармоничными движениями обязательно понравится любому здравомыслящему парню. Здесь она выше других по статусу. Игорь будет расти, чтобы чуточку приблизиться к ней, чтобы ухватиться за подол шелкового платья и стянуть вниз, накрывшись им как защитным плащом, чтобы почувствовать ее запах. Запах власти, запах желания, запах недостижимого идеала.

У каждой женщины запах особый…

— О чем задумался?

— Что?

— Есть умные мысли?

Игорь очнулся.

У каждой женщины запах особый…

Перед ним стояла Алена. Группа расходилась. Владимир исчез, не оставив домашнего задания. Мишка копошился с рюкзаком и пытался не коситься в их сторону.

Алена величественно смотрела в упор, словно обнаружила потерянного лилипута.

— Да, я задумался, — растерялся Игорь. — О чем-то. Мысли были, какие-то.

— Дай угадаю! Как превратиться в бабочку?

— Что?

— В Махаона.

— А… ты об этом.

— Я буду называть тебя — Махаон. Позволишь?

— Пожалуйста, — промямлил Игорь, соображая, как правильнее выразиться. Мечты сбываются! Она подошла сама так легко и спонтанно, а он собирался объявлять виндетту, метать гром и молнии, но только об этом никто не узнал. Война бушевала внутри черепной коробки и отзывалась бурлением внутренностей и сопением носовых складок.

Игорь привстал, ощутив головокружение. Мишки и след простыл. Мишка прав! Крутая стратегия!

«Это на руку!» — подумал Игорь, осознав, что способен анализировать ситуацию.

— Я тебя видела раньше?

— Вряд ли. Хотя, может быть, — нервно ответил Игорь. — Я часто посещаю подобные мероприятия.

— А ты меня видел? — уточнила Алена, посылая гипнотические флюиды.

— Может и видел, — покраснел Игорь. — Твое лицо кажется знакомым.

— Ты психолог?

— Нет.

— Я так и думала. Не похож ты на нашу братию. Ты другой, но не такой как остальные. Особенный.

— Хм… особенный? Каждый в чем-то особенный.

— Верно, — дерзко улыбнулась Алена. — А ты разве не хочешь стать психологом?

— Хочу, — надрывно прозвучал Игорь.

— Я тебе помогу.

— Ты психолог, я знаю.

— Я? — подняла ресницы Алена, — уверен?

— Ага.

— Пока только учусь. Будем учиться вместе?

— Давай.

Дальше разговор завертелся в психологической плоскости. Алена тараторила банальные вещи, а Игорь улавливал ее осторожность, будто она тщательно подбирает слова и изучает его. Игорь вспомнил Мишкино предостережение и пытался сохранить концентрацию, поймав себя на мысли, что всегда мечтал дружить с психологом, точнее, с девушкой-психологом, чтобы перенять знания и продвинуться в личностном росте.

— Скажу сразу, мне не особо нравится эта группа, — хмуро произнесла Алена. — Люди подобрались неискренние, не хотят меняться. Сижу и думаю, а что я тут делаю? Бывает, придешь на тренинг и видишь — коллектив золото! Сильные ребята! А тут как-то мелко, участники как вампиры — сосут кровь друг у друга, и не могут насытиться. Присосались к Володе мертвой хваткой. Я ему помогаю, но тщетно! Хорошо, что ты сегодня пришел. Твои забавные инсайты поразили общественность. Ты живой, непосредственный. Предположу, что занимался самообразованием.

— Да, угадала. Я очень изменился за последнее время. Если бы ты видела меня года два назад, то не узнала бы. Я сейчас, и я тогда — как небо и земля.

— Замечательно, — просияла Алена, хлопнув в ладоши. — В тебе есть прогресс. А что бы ты хотел развить в себе?

— Ну как что?! Больше уверенности, больше сил. Моральной стойкости что ли. Много чего не хватает, но жаловаться не буду. Мужчина должен быть сильным.

— Чушь! — воскликнула Алена. — Мужчина должен быть сильным! — это ваша мужская слабость! Вот поэтому вы и живете меньше нас, и неуклонно превращаетесь в слабый пол. Не подумай, что я феминистка или мужененавистница. Нет! Но быть всегда сильным мужчине нельзя. Он надорвется и лопнет!

— А почему вы пытаетесь походить на мужчин?

— В чем?

— Да почти во всем.

— Чушь! Разве я похожа на мужчину?

— Нет.

— Вот видишь! — заботливо произнесла Алена. — а вон мои агенты-сокурсницы! Извини, что не представила сразу.

— Я думал, ты пришла одна.

— Не совсем!

Две дурнушки с расчесанными копнами аккуратно покашляли у порога, придирчиво разглядывая Игоря.

— Мы притворялись, что не знаем друг друга, — призналась Алена. — Мы тут по заданию партии, то есть для написания курсовой. Тема звучит примерно так: «Групповая динамика в гетерогенных группах». Сегодня было заключительное занятие.

— Почему заключительное?

— Потому что ты знаешь правду.

— Не понимаю, — растерялся Игорь, утопая в обществе сумасбродных психологинь

— Не важно, — прошипела Алена, подходя к дурнушкам. — План выполнен. Осталось обобщить опыт и написать тезисы с впечатляющими преамбулами. Даже Владимир ни о чем не догадался. Я задвигала ему в курилке, как Нюся и Света медленно продвигаются, а он назвал вас глупыми курицами, так прямо и сказал, что вам бесполезно сюда ходить. Вы тупые как пробки!

— Как он посмел?! — поперхнулись дурнушки. — Хам! Где этика?!

— Да! И добавил, что вы годитесь только для мытья посуды в «Макдональдсе».

Пространный намек успокоил Игоря.

«Алена не желает до конца открываться. Видимо, бережет меня, может, специально опускает коллег, кто знает?! Не понимаю, зачем я ей сдался? Похоже, что повезло попасть сюда в последний день их исследования. Если бы опоздал, то никакой Алены не встретил. Чудо! Мишка ни черта не понимает в людях! Теперь его стратегия — фуфло!»

— А Володя вообще так себе тренер, — разошлась в критике Алена. — Не просек ничего. Откровенно слабоват в теории. И он даже не пытался меня закадрить!

— Вообще? — не поверили дурнушка.

— Нисколечко. Вещал на умные темы и троллил участников.

— Может, ты не в его вкусе? На меня он пару раз поглядывал достаточно прямолинейно.

— Это перенос.

— С чего ты взяла?! — возмутилась дурнушка. — Я отделяю свои фантазии от похотливого желания ведущего.

— Смотрел, смотрел, — подтвердила вторая подруга. — На нее смотрел, а на меня нет! Никакого переноса. Это чистейшей воды удовлетворение инфантильных либидонозных желаний за счет участника психотерапевтического процесса.

— Он видел во мне ненаглядную мамочку? — подлила масла в огонь Алена.

— А что разве нет?

— Я так старо выгляжу?

— Девочки не ссорьтесь! — остановила дебош Алена. — Что подумает о вас Махаон?

Дурнушки шутливо хихикнули.

— Махаон! Твой инсайт никто особо не понял, — заявила рыжая толстушка. — Даже Володя. У него серьезные проблемы с ведением группы. Он не улавливает ролевые идентификации.

— Хрен с ним! — кивнул довольный Игорь. — Народ остался доволен.

В поспешной суете они все-таки успели обменяться телефонами и разбежались. Игорь остался наедине с пережитыми впечатлениями, мобильником и ожиданием скорой встречи.

«Сегодня получилась отличная встреча! — размышлял он в эйфории, садясь в маршрутку. — Я нашел для себя нечто новое — то, что не мог предвидеть. Теперь многое меняется к лучшему. Алена! Что же она имела в виду? Она не вернется сюда? Нет, только не это! Теперь мы на связи, и обязательно поболтаем».

Улицы гремели полыхающим лазоревым закатом. Стало прохладно. Ветер завывал волчьим баритоном. Одиноко и грустно.

В группе чувствовалось тепло. Группа дарила дружественную энергию, и совсем не хотелось возвращаться в тусклое общество, которое не терпит проявления чувств и индивидуальности, а только взращивает серые массы, где все ставни закрыты замками с панцирем отчужденности.

Закутавшись в воротник потрепанной кожаной куртки, Игорь сквозь пробки добрался до метро. Промозглый октябрьский воздух отдувал предстоящими заморозками. По дороге позвонил Мишка, извинился за скорый уход и спросил, чем закончилось общение с Аленой Афеевой. Игорь не стал раскрывать карты и выдавать девчонок, а наплел, что они не нашли общего языка и разошлись, похоже, навсегда, ведь и группа не самый шик.

Мишка со скрежетом согласился, добавив, что ходит туда чисто по экономическим соображениям, а в условиях финансовой нестабильности — немаловажный фактор.

— Будут деньги, тогда запишусь на крутой марафон, — пообещал Якушев, — но пока буду здесь, потому что заниматься собой нужно постоянно, и я когда-нибудь сам стану первоклассным тренером.

Игорь не слушал причитания друга, думая о смеющихся ресницах, карих глазах и выдающемся бугорке на кончике носа.

Когда Мишка допел соловьиную трель, Игорь сухо попрощался и пообещал увидеться ровно через неделю, но посещать группу зарвавшихся неудачников без Алены он больше не собирался.

В квартире мысли о прожитом дне разлетелись пестрыми бабочками. Вспоминая участников, он улавливал в каждом себя, свои мысли, поступки, неловкие движения. Игорь искал помощи, и хотел помочь измениться ближнему, дарить поддержку, но пока не получалось.

«Я пока слишком слаб!» — осознание аксиомы будоражило нервы.

А достоин ли он Алены? Немощный, безработный герой, просиживающий штаны в психологических секциях, вечно больной, юродивый и покалеченный жизнью мальчик. А она хитрая и неординарная особа, проводящая опыты в университетских лабораториях на ни о чем не подозревающих жертвах. Отныне он тоже очередная жертва с собственного согласия. Но психология жертвы есть психология поражения. Ее необходимо менять и всегда брать за себя ответственность, делать личный выбор, потому что выбор есть всегда. Жертва или ученик. Ученик или жертва.

«Я могу быть кем угодно, — размышлял Игорь, — я готов меняться. Кем выгодно быть, тем и буду в разный отрезок времени. Но от позиции жертвы надо обязательно уходить, она помеха развитию, поэтому необходимо бороться».

Широко зевнув, Игорь с треском открыл банку охлажденного пива. Утолив жажду, он поставил банку на стол, и стал рыться в забитой полке, отметая прочь учебники счастья, просоленные брошюры «Как сделать себя счастливым?», «Счастлив сиюминутно», «Сила мысли», «Магия слова» и «Чудодейственный чародей — ключ к себе».

На это раз Игорь искал методички по межличностной коммуникации, осознав, что совсем не умеет общаться, наговорил полным-полно глупостей и предстал перед Аленой гнусным неандертальцем, каких она щелкает одним пальцем и хлопком накрашенных ресниц, представляя их примитивные образы на практических коллоквиумах в универе.

Таких как он — сотни, а она — единственная. Он обычный гнусавый додик с небритой щетиной, сутулой спиной, отвисшим жирком на брюхе, закоптелых джинсах в свисающем джемпере. Городской зануда, свихнувшийся на психологических играх и борьбой с собой, но бегать от себя уже надоело. Теперь хочется побегать за ней! Пусть Алена станет главным тренером в его жизни, ведь он самый способный ученик в мире.

Совсем недавно он проштудировал сотни пособий по промыванию заблудших душ, чистил мозги туалетными щетками, вдувал и выдувал неадекватные мысли вентиляторами, сидел на «горячем стуле» и расставался с возом обид, покаянной матерью и темным «Эго», но все это носило временный эффект, до первого гола в свои ворота с продырявленной сеткой. Мяч улетал за пределы стадиона, а Игорь искал его, бродя с фонариком по лестничным клеткам, получая тумаки за нерасторопность. Искусству голкипера тоже нужно учиться в спортивных секциях или школьном дворе, но Игорь не любил физкультуру и просиживал штаны на лавочке, размахивая врачебной справкой, променяв уроки физвоспитания на джойстик с заедающими кнопками и приставку, где можно безнаказанно размахивать кулаками и громить полчища монстров, не вставая с дивана.

Допив пиво, Игорь раздавил банку пяткой по полу как шкуру растерзанного барса, вдыхая запах половика и хмеля. Спина затекла, и ломило поясницу, но он не пытался встать и пребывал в ступоре, пока не зачесался нос.

Отбросив кусок жестянки, Игорь схватился за голову, протирая красное расплющенное лицо, будто по нему проехал каток. Он не верил свалившемуся счастью, прикидывая, как это счастье не потерять, как сделать так, чтобы явь не превратилось в сон, или как вообще не проснуться. Он щипал себе локти и хлестал ладонями по щекам, оставляя кровоподтеки, вновь называл себя ничтожеством, поднимался и пинал кресло, вымещая злость на обманщика Мишку.

— Алена! Алена! Открой мне новый мир! Хочу быть с тобой! — надрывался Игорь, пока не услышал грохот по батарее.

Замолчал, замолк. Замер.

Тишина, и только шепот:

— Алена, Алена… Открой мне новый мир…

На карачках он дополз до холодильника, но пива больше нет. Со злости хлопнул дверку наотмашь, вызвав протяжный вой генератора, затем завернул в ванну, открыл кран и умылся, обливая шею и пуская брызги в подмышки. После вернулся на кухню, отломил кусок черствого ржаного хлеба и снова плюхнулся на диван. Все бы хорошо, но негодник Мишка теребил нервы. Как он посмел над ним посмеяться? Зачем обманывал? Зачем наговаривал на Алену? Подлец! Последняя сволочь! Мишка должен быть наказан.

Либо сейчас, либо никогда!

Ощутив прилив неудержимой силы, Игорь превратился в супермена и почти увидел на себе тот самый костюм с буквой «S», трусы поверх колготок и красную мантию, а на груди серп и молот. Сквозь потолок и батарейный грохот, через соседскую морду супермен готов улететь в небо и кружить вокруг орбиты, обгоняя Гагарина, Белку, Стрелку и спутники.

Мишка сам виноват и за все заплатит.

— Не спишь, дружище? — нагло спросил Игорь, дозвонившись до обидчика, вытянувшись в полный рост. Внутренняя дрожь и ощущение полета не давали никакой возможности приземлиться и сдержать эмоции.

— Я сейчас занят. Перезвони? — хмуро ответил Якушев.

— Кто ты такой, чтобы я тебе перезванивал?

— Ты пьяный что ли? — издевательски переспросил Мишка. — Ты же вроде не пьешь.

— Ты боишься меня? Ты же сильный, ты же смельчак, ты же склеил всех баб в этом гребаном клубе?

— О чем ты? Пропись!

— Ты хвастался, что шпилишь очкастую дурочку с третьего стула. Она тебе не даст никогда!

— Больной? — встал на дыбы Мишка. — Это тебе никто не даст! Ты конченый недоумок! А у меня все путем. Очкастая давно побывала в моих штанах. Она ни ахти какая, и я ее послал! Понял! Кретин! Что ты ко мне привязался? Что я тебе плохого сделал? Я тебе помогал!

— Ты обманщик! Тварь! Зачем наплел гадостей про Алену?

— Алену? Какую Алену? — смутно отвечал Якушев. — Ах, да! Это правда. Она редкостная сучка! Выбрось ее из головы, ловелас!

— Молчи, урод! Она моя, понял?!

— С какого перепугу?

— Мы встречаемся!

— Фантазер! Она ни с кем не встречается. Чтобы встречаться с ней, сначала подотри слюни! Ты никто!

— Молчи! Если я еще раз услышу что-нибудь в ее адрес, то убью тебя! Слышишь? Я убью тебя!

— Герой! Это я тебя прикончу как собаку! За такую хрень!

— Я предупредил! Знай свое место, псина, и сиди в этом убогом кубе с другими засранцами. В вашем кругу я чувствую себя дебилом, у вас примитивные интересы. Вы приматы! Нет! Вы ведете себя как скоты. Володя кормит вас дерьмом, а вы ему благодарны, но меня кормить этой лабудой не получится. Я сыт по горло. Вы планктон на дне мертвого моря, а я на пороге бурных перемен посреди необъятного мира.

— Ты рехнулся! — произнес Мишка дрожащим голосом. — Зачем ты мне позвонил? Я хотел как лучше. Она уже свела тебя с ума, дрянь! Ты думаешь, что крутой? Будьте вы все прокляты!

— Пошел ты! — сплюнул в пустоту Игорь и выронил телефон.

То ли от неукротимого запала, то ли от выплеска агрессии, разболелась голова, хотя в душе стало легче. Игорь уселся на пол, вытирая пот, и подгреб колени. Отпустило. Дрожь уходила, а боль скапливалась в единый импульс, била по артериям и глохла в набухших венах.

«Я не виноват, не виноват, — перебирал он немыми губами, — Мишка тоже не виноват. А Алена?! Зачем обманываться?! Я не нужен ей, но она нужна мне! Я буду учиться, перенимать знания, и докажу свою состоятельность».

В ванной шумный поток смывал ярость в уныние, а уныние превращалось в равнодушие, которое невозможно смыть. Как клеймо не оттирается тряпкой, а сдирается вместе с кожей.

Обмотавшись полотенцем, Игорь включил телевизор, попав на музыкальный канал, и вглядывался в мелькание хит-парада, собираясь перезвонить Мишке, чтобы извиниться. Но попросить прощения, значит, признать вину, значит, самому оказаться в проигрыше, и сделать Мишку сильнее. На это он не пойдет. Игорь стер номер бывшего друга.

Развязный клип будоражил воображение. На экране две роскошные негритянки в гавайских накидках ублажали жирного репера. На фоне мелькали пальмы, наливались кокосы и проезжали дорогие машины. Репер с увесистым золотым медальоном на петушиной шее хлопал красоток по накаченным бедрам и отталкивал их от камеры, читая речитатив.

Телефон опасливо молчал, и если бы загудел снова, то Игорь разбил бы его об стену. Сквозь пьяную дрему пришла смелая мысль пожелать Алене спокойной ночи.

Открыв глаза, он набрал текст: «Приятных сновидений, Алена! Спасибо, что ты рядом. Твой Игорь».

Волнуясь, боялся отправить сообщение, и сохранил текст, а затем перечитал, собираясь что-то добавить, но понял, что снова занимается ерундой, и нажал на дисплей.

Выдохнув, ждал молниеносный ответ, кисло вглядываясь в мерцающий ящик, где крикливый репер душил обнаженную пигалицу. Ответ не последовал. Значит, Алена уже крепко спит, а он будит ее эсемесками — развлечение полного недоумка.

Практика

«В половине третьего у парадной лестницы» — как заклинание повторял Игорь, галопом спеша на свидание.

Проснулся он около семи от обжигающей боли в паху. В зеркале ванной глаза затекли лунообразными синяками. Собирался долго, растрепав затасканный гардероб и тщательно мылся, замазывая ссадины от бритвы.

Игорь уже не думал о событиях ночи, а только упорно пялился в ответную эсемес, полученную ранним утром, когда только начинают петь петухи и встают на службу приличные граждане.

Готовясь к серьезным тратам, он набил кошелек мятыми купюрами и усердно причесался, заметив, что выглядит также глупо, но что-то менять уже не получится. Перед выходом вспомнил, что не почистил зубы, вернулся в ванну и выдавил половину тюбика, лишь бы убить душок перегара, переживая из-за отсутствия пива для опохмела.

В метро удалось миновать толкотню часа пик, привыкнув пробираться в борьбе в забитый до отказа вагон. Когда подъезжал к станции «Университет», заметно разволновался, не зная, как себя вести и что говорить, ведь, может быть, их встреча — пустой обман. Алена не придет, а только посмеется с подругами из окна, какой же он недотепа, раз попался на банальную уловку первокурсниц. Может и так, но неукротимая сила притяжения тащила вперед, заводя ноги в сапогах-скороходах.

Мимо мелькали рваные силуэты. День выдался светлый. Кругом раздавался девичий смех. Теплый ветер обдувал пылью и гарью. Игорь пробирался до главного корпуса по обходным путям, следуя указателям.

В сердце сверлило сомнение, ведь неизвестно, как она встретит, примел или оттолкнет, будет высокомерной или проявит лояльность, но жалости тоже ему не нужно, ведь он не потерпит общения из-за сострадания.

— Ты почти не опоздал, — отметила Алена, встретив его у проходной.

— Привет! — сиял Игорь, убедившись, как она хороша и совсем не заносчива. — Рад, что ты дождалась!

Фантастика! Она пришла заранее, тратит драгоценное время, а он предполагал, что придется провести в ожидании часок другой перед тем, как покажется желанная тень из осыпающихся деревьев, или она помашет из окна, чтобы он проваливал восвояси. Или вместо мечты явится толстая тетка в резиновых калошах, жадно оскалится, возьмет его за грудки и утащит в ближайший подвал. Буйная фантазия недотепы…

Страшных исходов удалось избежать. Перед ним стояла настоящая Алена Афеева в легком осеннем плаще с малиновым шарфиком. Ее волосы распускались как паруса, а тонкие пальцы крепко вцепились сумочку, будто внутри что-то безумно ценное.

— Я уже успела посидеть на паре. Мы учимся в соседнем корпусе.

— Понятно. Я думал, мы прогуляемся, а ты, оказывается, занята, — обреченно произнес Игорь и чуть было не развернулся.

— Сейчас пока перерыв. Давай я познакомлю тебя со своей компашкой.

— Как-то неудобно.

— Что ты какой боязливый?!

— Не люблю учебные заведения. Я уже отмучился в вышке, но до сих пор снятся жуткие сны о кафедрах и лекториях. Плутать по коридорам и общагам — как-то несолидно в моем возрасте. Что за чушь несу?! Ты же меня пригласила.

— Не раскисай! Поторопимся! — увлекала Алена в образе солидной леди.

Игорь снова убедился в своей правоте и который раз проклял ненавистного Мишку. Теперь он точно не станет жалеть о ночной выходке.

Вахтерша у турникета даже не заметила их. Алена ловко протолкнула Игоря за дверь, словно загипнотизировав стражу, и виртуозно провела к лифту.

Выйдя на шестом этаже, они завернули за угол и пошли по слабо освещенному коридору с ртутными лампами. В мозг нахлынула ностальгия по студенческой молодости, подталкивая к беспечным поступках и шалостям.

У развилки показалась невзрачная пара: приземистый мальчуган с взъерошенным балахоном и мятым учебником у разбитой пепельницы, и знакомая дурнушка в тесном брючном костюме. Чуть присвистнув, Игорь учтиво поздоровался и изобразил кривую улыбку, заметив кособокую скамейку в углу.

— Я Артем! А ты откуда? — спросил студент, протягивая дряблую руку.

— Я? — замешкался Игорь. — Да ниоткуда.

— Это Игорь, он уже отучился. Посидит пока с нами, — пояснила Алена.

— Выпить хотите?

— Нет, — твердо ответил Игорь.

— А пива?

— Пива, пожалуй, не откажусь.

— Заходите! — Артем раскрыл дверь в затхлую, обшарканную комнату и мигом полез под обцарапанный стол, ударившись макушкой об край. — Только пиво-то кончилось. Генка скоро притащит.

В углу Игорь заметил полку с мятыми книгами, порезанные журналы, резиновые сланцы, банку с резиновыми шариками и двух литровые пустые пластиковые бутылки. У стены возле скрипучей раскладушки на батарее сушились майки и трусы. На подоконнике стакан с градусником и зубной щеткой. Хилая обстановка вовсе не вызывала приятных эмоций.

Тут же словно из воздуха появился высоченный и худощавый дылда в мятом спортивном костюме.

«Баскетболист, наверно» — предположил Игорь.

Это Гена принес пакет с бутылками и булками. Дурнушка перехватила пакет и выставила тару на стол. Молодежь словно под микроскопом изучала незваного гостя, отчего он смутился, но виду не подавал.

— Уютно у вас. Жить можно. Я никогда не был в общаге, — признался Игорь, нелепо засунув руки в карманы.

— И я предпочитаю спать дома, — призналась Алена. — Хотя тут провожу много времени. Тут веселее и знакомых много.

— Туса у нас кипит круглосуточно, — подтвердил Гена, блестя угревой сыпью и болезненным видом, отчего Игорь усомнился в спортивных способностях громилы.

— А вы на кого учитесь? — учтиво спросил Игорь. — Я «Бауманку» закончил.

— Значит, свой! — вмешался Артем. — Я на мехмате.

— А я с химфака, — промямлил Гена. — Химичим потихоньку. На нас сейчас опала пошла. Слышали о взрывах в корпусах? Наши ребята постарались, я многих лично знал, кого-то отчислили, кого-то отмазали.

— Так это давно было, — важно заметил Артем.

— Вот время летит! — свистнул Гена. — Я уже два академа отгулял. Ушел бы служить, но команда не отпускает.

«Значит, верно баскетболист», — прикинул Игорь.

— А чем займешься после диплома? — с подвохом спросила Алена, — кому сейчас химики нужны? Пойдешь на казенное предприятие за вредность сидеть?

— Разберусь как-нибудь! А кому нужны психологи? — огрызнулся Гена. — Пользы от вас ноль! Вы вообще в людях не разбираетесь. Развелось вас, как тараканов, и куда вы все расползаетесь? Морить вас надо или давить! Химия — наука, а психология — фуфло. Ее потрогать нельзя. Кому она сдалась?

— Вот не разбираешься в психологии, поэтому тебя все за хвост и вертят, — спокойно парировала Алена, всегда готовая к любым нападкам. — Почему ты два года числился в академе и не вылетел — психология деканата. И почему ты в резервном составе постоянно лямку тянешь — психология тренера. А почему ты все это терпишь? — твоя убыточная психология личности.

— Ты в мою душу не лезь. Чужая душа — потемки! Слышала афоризм?! А незваный психолог — хуже татарина.

— Да, согласна, просто хотела помочь, — зевнула Алена. — Такая у меня профессия — помогать людям, открывать глаза на ошибки, но если не хочешь, как хочешь.

— А я считаю, что психологи очень полезны, — встал Игорь на защиту подруги. — Они позволяют взглянуть на себя со стороны. И каждый сам по себе рано или поздно становится психологом, кто-то быстрее, кто-то медленнее, по индивидуальной дистанции.

Алена поглядывала на компанию свысока. Игорь не знал, что сказать, а от него ждали остроумных фраз, ведь он старший и имеет официальное высшее образование. Но он ощущал себя глупцом, слегка дефективным, почти стариком, от которого отвернулась прогрессивная часть общества, отказавшись брать на броненосец «Потемкин», чтобы громить неугодных преподавателей. А джинсовая толстушка глазеет на него чуть ли не с отвращением, удивляясь, зачем этот халуй сдался ее прекрасной подруге?

Нестерпимо хотелось уйти, но смелости на поступок не доставало. Игорь преданно глядел на Алену и успокаивал себя, что он умнее разнузданных малолеток. Нужно показать класс и доказать, что после института жизнь только начинается, хоть он и волочит жалкое существование, но ни в коем случае нельзя признаваться в слабости. Они заклюют, опустят, задавят, выгонят прочь, и он обязательно окажется виноватым. Придется что-то вещать поколению «X», но в этом сквозит прореха.

Вдруг как по волшебству на столе появились граненые стаканы. Артем откупорил бутылку водку. Света ехидно понюхала пробку. Гена залпом выдул сто грамм и запил пивом. Под нажимом общественности Игорь опрокинул стакан до дна, чуть не поперхнувшись. Гена тут же подлил остаток и произнес тост про удачную сессию и незабываемое лето в Крыму. Игорь поддержал рвение активиста и заметил, что как-то подозрительно быстро опьянел и уже еле держится на ногах.

Резкое чувство невесомости охватило тело. Он пытался вгрызаться ногтями в пол, хватался за половик, но отчетливо виделось, что он улетает в сторону форточки, а Генка то удлинялся, то сплющивался и курсировал из угла в угол, а Артем разделялся на части, расползаясь по обоям волнистыми ужами. Затем Игорь увидел себя изнутри, как по пищеводу медленно сползает гремучая смесь, ошпаривая слизистую, и плавно перетекает в желудок, обжигая стенки боксерскими ударами и распадаясь на жукообразные фрагменты под воздействием кислоты и ферментов.

Алена облизывала губы и жадно впивалась в Игоря, пытавшегося спастись от парения, хватая стулья и Генку, превратившегося в чумазого крокодила, отбрыкиваясь волосатыми щупальцами с липкими ногтями.

— Вот теперь вы абсолютно расслаблены, — с облегчением произнесла Алена. — В таком состоянии и начинается медитация.

— Медитация? — спросил Артем, — что это?

— То, что происходит с тобой сейчас, — легко пояснила Алена. — Медитация похожа на транс — особое состояние сознания, которое в том числе может быть обусловлено употреблением особых веществ и привести к непредсказуемым последствиям. Гораздо безопаснее управляемое состояние, используемое гипнотизером с помощью набора внушений, значимых для гипнотизируемого. Так испытуемый даже не знает, что находится в трансе. Сейчас особой популярностью пользуются эриксоновские техники — транс без транса. Гипноз без гипноза. Так нас учил профессор, точнее, будет учить. Я опережаю программу. В трансе используется живой язык, звуки образов, а не хрестоматийное повторение банальных паттернов.

— Я снова выпил лишнего, — признал Артем. — Опять не попаду на зачет.

— Зато к тебе пришла благодать, — причитала Алена. — Цени и действуй.

— Уж лучше медитировать, чем на паре сидеть, — вторила Света. — Я улетаю в космос…

Она взметнулась к потолку и тут же приземлилась, а Игорь прочно сидел на полу, прилипнув к мокрому коврику пятой точкой. Его будто придавливало к полу, и если бы не бетонные перекрытия, он бы проломил этажи и пробил грунт, просочившись до карстовых пород или даже до земного ядра.

— Подумайте о приятном. Что вы хотите? — предложила Алена, подогнув под себя колени.

— Я уже ничего не хочу, — прошептал Артем.

— Я хочу Артема, — прошептала Света.

— Ты хочешь меня?

— Да, очень.

— А почему раньше молчала?

— Стеснялась.

— У меня никогда не было женщины, — беспощадно прошипел светило науки.

— А у меня не было мужчины.

— И то, и другое очень даже приятно, — сладко вещала Алена, окутывая трансом душную комнату.

Под лампой нависали клубы табачного дыма, а за окном по-прежнему расцветала осень с моросящим дождем. Где-то возле карниза протекала крыша, и капля за каплей тарабанили по ржавому подоконнику, просачиваясь в щели как в игольные ушки.

Игорь сосредоточенно думал о данностях мироздания, стараясь познать дзен, словно это новое психологическое задание, созданное исключительно для него.

— Вы в особом состоянии сознания, — звучал пронизывающий голос. — Чувствуйте, как все ваши клеточки наполняются теплом, вы отданы сами себе, вы слушайте только мой голос, и вы принадлежите мне. Настраивайтесь на неповторимый ритм. Я слышу, как бьется ваше сердце. Оно просит отдыха, оно отдыхает. И ваши сердца стучат в такт моим словам.

Дальше воцарилось молчание. Игорь ощутил себя трехмерным, будто видел боковым зрением, что происходит за спиной и сквозь стены. Вот он просочился через потолок и сквозь матрас заметил спящего задрота в семейниках, а вдоль раскладушки потрепанный том Карла Маркса под названием «Капитал» и кипы оторванных страниц. А затем он спустился ниже и увидел сплетение двух нервных тел, которое то сжималось, то расширялось, и входило друг в друга, образовывая плазменное пятно, а Игорь становился немым свидетелем перерождения, не испытывая никаких чувств.

— Вы переполнены любовью и ненавистью, радостью и злобой, знаниями и незнанием, но вам удивительно спокойно, — убеждал небесный голос. — И вы слышите, чувствуете, как расслабляются ваши тела, а за ними расслабляются ваши души, и я вызываю в вас ощущение мира и добра.

— Добра… — стонал Артем, — добра… Нам так его не хватает. Как сделать так, чтобы добро победило зло? Чтобы вокруг воцарилась благодать? Добро или зло…

— Я только на стороне добра, — уверяла Света. — в таком состоянии много добра. Добро не побеждает зло. Добро вместо зла. Зло — это добро, а добро — это зло.

И даже в Игоре проснулся дар речи:

— Я испытываю похожие ощущения. Мне кого-то не хватает, кого-то не хватает именно сейчас. Хочу завернуться в клубок, хочу погрузиться в кокон…. Но мне не хватает…

— Держись, — поддерживала Алена, — все придет, и ты не заметишь, как обретешь то, что ищешь. Всему свое время.

— А мне почему–то плохо, — зашевелился Гена, ерзая по полу босыми ступнями, будто пиная мяч.

— Тебе хорошо, — внушала Алена, — плохо — хорошо, а хорошо — это плохо.

— Я ощущаю себя беспомощным, — жаловался Гена, — абсолютно безруким мальчишкой, не могу подняться. Ноги не слушаются. Им плохо без рук. Руки — это опора, а ноги — придают равновесие. Я все привык делать руками. А теперь я — ничто, ноги — это ничто. А руки — все.

— Оставь.

— Что оставь?

— Оставь свои руки.

— Навсегда?

— Брось! Они вернутся к тебе.

— Ты уверена?

— Будь уверен и ты!

Стало невыносимо жарко. Игорь расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а Гена усердно потел в заляпанной пятнами майке. Девушки покачивались в такт снизошедшей небесной музыке, похожей на классические сонаты безымянных композиторов. Игорь пытался угадать ритм, мелодию, автора, но вместо разгадки погружался в манящую тайну небытия.

Потерялось течение времени. Прищурившись, Игорь заметил, как в комнату через окно проникли странные фигуры — рыжий паренек с бакенбардами и набитым рюкзаком и девочка в шерстяном платье, похожая на дюймовочку. Незнакомцы бесцеремонно примостились рядом и стали допивать водку.

«Вот он где — настоящий Карлсон» — подумал Игорь, хотя пропеллер не разглядел и решил, что тот держит моторчик в рюкзаке, надевая исключительно по необходимости.

— Рыжий? — спросил Игорь, протягивая ладонь, — где пропеллер?

— На крыше оставил, — пробубнил рыжий, опрокидывая стакан и превращаясь в крота.

Тут Игоря осенило, что он тот самый подземный тиран, скрывающий бедную девочку в глубоких норах, приковав ее цепью к глиняным камням.

— Рыжий крот?

Ответа не последовало, и только прежний голос отзывался в груди.

— А теперь попробуйте изменить в себе что-то, пережить новое состояние. Кем вы бы хотели стать в будущем? Настройтесь на свою волну, думайте и меняйтесь.

Испытывая невесомость, Игорь просил покаяния за плохие проступки и урывками перечитывал молитву, а затем перебирал в уме символ веры. И воображаемое спасение приходило, он внимал откровения, ощущая нетленным мозгом благодать перемен.

Света хотела большой и чистой любви в зеркальной усыпальнице с золотистыми окнами и ослепительно радужными занавесками, прося принца, а не чудовища, гордилась невинностью, и музыка убаюкивала ее как младенца в люльке. Геннадий представлял, как грызет оранжевый мяч как грецкий орех и ломает зубы. Мяч упругий и скользкий, из прокусанных дырок проливается свет. Он вцепился ногтями в дырки и отдирает кожу, надламывая мяч пополам как глобус. Шар надломился и обнажил на мгновение свет, а затем пришла тьма и поглотила Гену. Шар разлетелся на тысячи осколков, превратившись в пыль, окутав дрожащий организм. Пыль впитывалась в кожу серебряными точками. Гена понял, что теперь абсолютно свободен, и только ему одному известно, куда идти, и зачем.

А Артем представлял, что летал на оторванных страницах учебника биофизики, собирал с паркета крышки и тут же бросал их вниз, попадая точно во вредных преподов, поднимался вверх со скоростью света и так же победоносно спускался, рисовал одним движением пальца, словно указкой, немыслимые задачи, заставляя доцентов и профессоров решать ребусы, а кто не справлялся, то подлежал наказанию — битью розгами до крови. Артем вершил правосудие, определяя, кого казнить, кого миловать? После страшного суда он раскаивался в совершенных злодеяниях, ибо он не судья, а всего лишь пьяный студент отличник. Дальше он полетел на встречу к Свете, остановил ее нерадивого принца, выгнав из спальни, и остался наедине с любовью, и был вознагражден за старание и верность.

А о чем думала Алена, осталось загадкой. Как ни пытался, Игорь не смог узнать ее тайны, так как разум ее закрыт посторонним, нет туда входа и нет выхода, и знать о сокровенном ему не положено, потому как не дорос он до понимания девичьих откровений.

Сон накатывал могучей лавиной, так что противиться бесполезно. Игорь отдался всевластному голосу. Постепенно голос стихал, переходя в шепот, а шепот размывался в сон, а во сне как наяву — все тоже самое, только тише, гораздо тише. А потом появилось затмение, полный вакуум, черная дыра, словно он оказался в закрытой кубышке с прижатой крышкой, где заканчивался воздух, но почему-то он продолжал дышать, не ощущая движения грудной клетки. А потом наступил полный покой, благодать, и полное отсутствие мыслей.

Очнулся Игорь от неприятного чавканья лежа на кривой раскладушке рядом с знакомым кучерявым парнем, только имя его не вспомнил.

— А где Алена? — успел выдавить Игорь, когда приятель протянул початый пакет кефира.

— Где-то здесь, — сипло ответил он, вытирая воспаленный нос. — Что ты на меня вылупился? Не узнал?

— Нет.

— Артем я, ну?! Не спрашивай, как ты тут оказался. Мы тебя уложили силой, когда ты хотел в окно выпрыгнуть. Притащили сюда, связал ремнями, а как успокоился, развязали. Ремень позарез нужен, брюки сползают, — скромно добавил физик. — Повело тебя круто. Перевозбуждение. Это бывает иногда, если не рассчитать с бухлом. Во всем математический расчет нужен — любой неуч скажет.

— Кого ты учишь, студент! — разозлился Игорь от пережитого унижения. Что подумает Алена? И где она? Неужели бросила помирать от стыда и позора?

Он приподнялся и ощутил урчание в животе. Слабость приковывала обратно.

Физик заставил допить прокисший кефир, вымазав губы липкими комочками, зато появилась некая свежесть.

— Сколько я тут лежу?

— Часа два. Из-за тебя я лекцию пропустил. Не оставлять же тебя одного?! Сиганешь вниз, а нас потом выселят из общаги, и прощай светлое будущее! Лучше прогуляю, но тебя высижу.

— Спасибо. Так я, пожалуй, пойду?

— Посиди. Фея просила ее дождаться.

— А это кто?

— Фея? Алена Афеева. Мы ее Феей зовем, разве не похожа? Она разные волшебные штучки знает. У нас тут типа кружка по интересам.

— Понятно, — Игорь ощупал карманы, проверив кошелек и ключи. — Хотя бы не обокрали, сволочи…

— Мы люди честные, — обиженно процедил Артем. — Не шулеры, не разбойники. Обычные парни, учим матчасть и не выпендриваемся. А ты не отличаешься благодарностью за гостеприимство.

— Извини, — холодно ответил Игорь. — Что-то я устал, поднапрягся в вашей компании и расстроился, что Алена снова пропала. Не понял, так почему ее называют Феей?

— Ты глухой или еще под кайфом? — смущенно спросил Артем, засунув обглоданную гелевую ручку между зубов.

— Да, конечно! Туплю! Как же я сам не догадался?! — буркнул Игорь. — Она действительно волшебница. И этот транс удался. Меня никогда раньше не гипнотизировали.

— Девушка далеко пойдет.

— И ты давай не дрейфи, получай пятерки, подчищай хвосты и сдавай зачеты. Алена без тебя разберется.

— Ревнуешь? — покосился Артем. — Она многих за нос водит. С ней нельзя расслабляться. Могу рассказать парочку поучительных историй, как из-за нее отличные парни гибли, сгорая от любви.

— Давай как-нибудь в другой раз, — отказался Игорь. Что этот онанист возомнил о себе? Ни черта он не знает, плешивый ботаник! Ему не познать величия Феи.

Алена потешается над ними, как над игрушками, и им даже невдомек, что они пешки в шахматной партии. А кто, собственно, Игорь? Ферзь, конь, король? Та же пешка с претензией на повышение в масти. Скрепкин хотел сказать что-то колкое, неприятное, унизить Артема, показать, что он человек с опытом, старше и важнее, но сдержался. Нельзя обижать студентов. Нельзя возвышаться за счет слабых и само утверждаться в непривычной среде. Не найдя нужных слов, Игорь окинул комнату взглядом, будто ища разбросанные вещи, поднялся на ноги и без сантиментов вышел в коридор, махнув на прощание дрожащей ладонью. Артем грыз ручку в раздумьях о предстоящих зачетах, прикрыв воспаленные глаза.

«Больше не буду пить! — клялся Игорь. — ни стопки, даже от пива откажусь. Буду трезвенником и язвенником, освою лечебные медитации, попрошу Алену научить трансам и буду практиковать осознанность и безмятежность. Только здоровый образ жизни! Надо только собрать остатки воли и выстрелить мотивацией. Кажется, пушки уже заряжены. Батарея, огонь!»

…История медитативной пьянки не успела отложиться в памяти, как замаячила следующая проверка на прочность. Игоря вновь поставили перед фактом предстоящего экзамена, а отказаться от вызова невозможно, ведь на кону честь и перспектива дружбы с Феей.

Психологическая студия «Дар» располагалась в подвале захудалой типографии, спрятанной в лабиринте типовых высоток эконом-класса. Алене хотелось удивить друга, показав, что все только начинается, что он на пороге открытия невиданного преображения, а то, что уже произошло — вершина айсберга, лишь прелюдия действа, в которое предстоит окунуться с головой, и, возможно, уже не вынырнуть. Алена дружила с хозяйкой мастерской Анной Коршуновой, в некоторой степени считавшейся ее духовной наставницей среди прочих.

В непривычной обстановке Скрепкин чувствовал себя скованно, хотел свернуться калачиком, притвориться спящим и замереть в анабиозе до конца действа.

«Сильная и красивая женщина», — подумал Игорь, впервые увидев Анну, и чуть не влюбился в нее, чуть не позабыл о главной спутнице, но тут же осекся, решив, что интересная дама совершенно из другой реальности, в которую ему точно не удастся попасть.

Алена чмокнула Анну в обе щеки и поделилась последними новостями, моментально забыв об Игоре. Чувствовалось, что она сама как ребенок и ничем не отличается от друга, но он-то старше и должен быть более рассудительным и прагматичным, а получалось совершенно наоборот.

— Ах, да! Игорь — мой классный приятель, — опомнилась Алена. — Хочу, чтобы он тоже участвовал.

Как рентгеновский сканер Анна изучила Игоря, не обнаружив в нем даже зачаточных ценных качеств. Мальчик как мальчик. Где она их берет, кудесница…?

— Хорошо, присоединяйтесь. Вам понравится.

Ее голос отличался искусственной монотонностью. Анна походила на строгую учительницу, будто упражняется здесь в свободное от занятий время, развивая милое хобби. Заботливый взгляд, армейская выправка и атлетическая фигура все-таки внушали доверие. Игорь не смог определить ее возраст. Анна выглядела моложе своих лет, и все же мелкие, еле заметные морщинки украшали кожу как игрушки на рождественской елке.

Психолог мелодично цокала по паркету острыми каблуками.

— Располагайтесь и выпейте кофе с сушками. Группа пока собирается, — предложила Анна, наградив Игоря утешительной улыбкой, от которой даже несколько полегчало.

Поддержка ведущего всегда ободряла. Раньше Игорь подсознательно тянулся быть ближе к тренеру, мечтая, как и все остальные, стать избранным, но как попасть в заветное число приближенных, когда до них слишком далеко, и ты мало на что способен? Вопрос на засыпку.

Сморщившись, Игорь послушно присел на торчавший как гриб стул и потирал руки, избавляясь от холодного пота, но кофе пить не стал, боясь приступа гипертонии и изжоги. Алена то оставляла его одного, бегая как собачка за Анной, то возвращалась и подмигивала, и снова ускользала.

Привыкнув к нелепым перебежкам пассии, Игорь переключился на участников. Ничего необычного, люди как люди. Игорь наблюдал и угадывал, кто пришел сюда ради забавы, а кто действительно находится под гнетом проблем, обнаружив, что ради забавы здесь только он и Алена. Остальные гости выглядели загруженными и слишком серьезными. Изучив обстановку, Игорь убедился, что ничего плохого с ним не произойдет, и он не самый запущенный объект в этой психологической мастерской.

— Что ты уселся, как пень? — держа стаканчик с водой, Алена призывала к активным действиям.

— А что не так? — растерялся Игорь, подтянув джинсы.

— Встань, пройдись! Познакомься с народом. Успеешь насидеться!

— Зачем? Без этого никак? — резко ответил Игорь, и тут же пожалел, что ляпнул, добавив: — попробую, раз так у вас принято.

— Не злись! Расскажи, как тебе тут?

— Пока непонятно.

— А потом будет понятно? — ерничала Алена, сдерживая смех.

Игорь научился улавливать ее интонации и остро реагировал на попытки высмеять или унизить его достоинство.

— Может да, а может, и нет, — обиженно процедил он. — Я понятия не имею, что будет происходить. Люди собрались приличные, но замкнутые, в своих проблемах, им явно не до нас.

— Верно подметил. Других тут нет. Только некоторые заглядывают по профессиональному интересу, — иронично произнесла Алена. — А какие проблемы у тебя?

— Разве ты пока не определила?

— Хм, давным-давно! Сегодня тебе придется выстрадать их, а не отвечать вопросом на вопрос. Юлить не получится.

— Выстрадать? Это как?

— Узнаешь, — парировала Алена и отошла поприветствовать опоздавших гостей.

Прелюдия затянулась. Накатывала дремота посреди сонной духоты. Игорь подошел к окну и приоткрыл форточку, наткнувшись на лысого мужчину в сером джемпере с волосатыми ладонями и запахом дешевого одеколона. Мужчина протянул правую ладонь и представился Карлом, попросив угостить сигаретой.

Игорь объявил себя некурящим и изобразил укоризненный взгляд, отчего просящий смутился и почесал затылок. Карл промычал, что и он не прочь бросить, уже сотню раз бросал и сейчас бросает, попросив Игоря стать его партнером. Игорь не понял, что тот имел в виду, и учтиво отказался, заявив, что партнерша у него, к счастью, есть. Карл кивнул, погладил лысину и почтительно откланялся.

Из-за угла наконец-то появилась Анна Коршунова.

— Прошу внимания! Не будем задерживаться. Опоздания караются штрафами.

Из настенных динамиков заиграла убаюкивающаяся музыка, настраивая на правильный лад. Сзади кто-то дотронулся до плеча, заставив повернуться. Это Алена взяла его за руку и оттащила от окна, усадив напротив себя на невесть каким образом появившиеся подушки.

Игорь терялся, куда смотреть: на Алену или на Анну, когда другие участники тоже разбились на пары.

— Сосредоточься! — пригрозила Алена.

— Прости, это как-то ново.

— Цыц! Замолчи.

Анна въедливо вещала слушателям, как здорово, что им удалось собраться, какое это безмерное счастье и удача, как всем не хватает самого малого, как это самое малое легко потерять, и как потом сложно обрести вновь, ведь большинство несчастны под гнетом комплексов и противоречий. В этой уютной терапевтической обстановке им предстоит пройти путь к очищению от ментальных шлаков.

Игорь внимал ее складной речи как ребенок, не отворачиваясь от Алены. Окружающее пространство сконцентрировалось вокруг двух женщин — одна становилась его сестрой, а вторая — матерью в созвучии с его истинными желаниями.

«Выстрадать!» — звучало в ушах. Страдать Игорь умел и любил. И сейчас страдальцы и страдалицы объединили усилия для единого экстаза, но для кого-то очищение придет сразу, а кто-то будет мучиться очень долго.

— Кто будет первым? — маняще спросила Анна.

Игорь сильнее вжался в горячие пальцы Алены, не собираясь расставаться с мечтой, безмолвно умоляя: «Не отпускай! Не отдавай меня матери! Я хочу остаться с тобой!»

Алена не разжимала ладони, уверяя молчанием: «Я буду с тобой, я не отпущу, верь мне…»

И Игорь верил….

— Кто хочет стать добровольцем? — наседала Анна. — Кто хочет открыться?

— Можно я? — раздался дрожащий всплеск. Это Карл. Тот самый лысый карлик, удививший собрание неожиданной храбростью ради чести быть испытуемым у самой Коршуновой.

— Вперед! Прошу вас пройти ближе в центр, — призывала Анна.

Воодушевленный Карл потянулся к ней и уселся рядом, не скрывая волнения, умиления и подобострастия.

Игорь наполнился черной завистью. На его месте мог быть именно он. Алена была бы рада! И тут же уловил укор в ее глазах:

«А почему не ты? Не хватило смелости! А Карлу хватило?!»

Игорь покраснел, опустив ресницы. Ладони налились масляным потом, выскальзывая из теплого домика. Алена почти не держала их, а слегка придерживала, давая возможность спустить пар. Игорь благодарил за передышку и обещал исправиться.

— Мне тяжело, мне очень тяжело, — с надрывом заявил Карл. — Мое существование пошло под откос. Мне кажется, я запутался и бреду в тупике. Тупик состоит из четырех стен. Я в четырехугольнике, из которого нет выхода. Как быть?

— А ты смотрел вверх? — пристально спросила Анна. — Что там?

— Сверху — темнота. Нет, темное небо.

— А что ты видишь на небе?

— На небе блестят звезды.

— Что это значит?

— Это значит, что выход есть, но он слишком высоко, и мне до него не допрыгнуть. Высокая стена преграждает путь к спасению, — выдавливал эмоции Карл. — Что-то тормозит меня, я не могу раскрыться и не могу поднять голову и раскинуть руки. Я не в состоянии попросить о помощи. Почему-то я всегда боялся просить о помощи, видя в этом проявление слабости. Я всегда считал, что должен быть сильным, что должен сам справляться с трудностями, что сам себе падишах, но вдруг попал в тупик. Меня будто замуровали. Каменные стены! Тесно! Я задыхаюсь!

— Кто тебя замуровал?

— Похоже, я сам себя замуровал.

— Ты сам? Зачем ты это сделал?

— Не знаю. Наверно, так легче.

— Ты знаешь, зачем ты это сделал, — уверено произнесла Анна.

Игорь верил ей так же как Карл. Анна умела убеждать. Алена здесь и сейчас копировала ее повадки и училась на мастер-классе, а Игорь терял значимость и превращался в ничто в момент передачи знания.

— Да, — подавленно прозвучал Карл после долгой паузы.

Игорь сглотнул слюну. Появилась жалость. Зависть прошла. Скрытая, необъявленная, но осознаваемая жалость. Теперь Карл вызывал симпатию, выглядел естественно, без маски, полностью раздетый, щеголяющий, в чем мать родила, и не стыдящийся наготы.

Сможет ли он так же раскрыться на публику? Дерзнет раздеться при всех, не прикрываясь кленовыми листьями? Неизвестно! Карл пересилил себя и надел на лысину лавровый венец славы.

— А ты готов принять нашу помощь? — жестко спросила Анна.

— Готов ли я?

— Да, мы перебросим тебе веревку. Спустим сверху вниз. Ты ухватишься за нее?

— Веревку, веревку, — повторял Карл и разрыдался.

Анна крепко вцепилась в его сжатые кулаки. Слезы лились по щекам, заворачивая за подбородок. Карл не говорил, а мычал, покачиваясь на стуле.

— Не сдерживайся, — разрешала Анна. — Отдайся телу. Тело знает лучше, как поступить.

— Да, да, — шептал Карл, задыхаясь.

Окружающие переполнялись сочувствием, и кто-то тоже уподобился герою, повторяя гримасы. Всхлип и плач разряжали воздух.

Когда Карл смолк, Анна разжала руки.

— А сейчас? Что ты понял?

— Я понял, что не хотел брать веревку.

— А теперь ты взял ее?

— Да, взял. Крепко.

— Насколько крепко?

— Двумя руками, я обнял ее и лезу вверх.

— Ты справишься, — поддерживала Анна.

Игорь представил, как сам тянется по канату, как перебирает пальцы, натирая мозоли, упирается ступнями и отталкивается вверх. И тут он понял, что над головой потолок, а не звездное небо, и нужно пробить его, чтобы увидеть спасительную темноту. У Карла потолка нет, значит, ему гораздо проще. Игорь вообразил, что преодолевает препятствие, разбивает потолок и оказывается на крыше с прекрасным видом звездного неба. В груди перехватило дыхание, и закружилась голова. Он ступает по карнизу и пошатывается, норовя упасть, но удерживает равновесие и склоняет чашу весов обратно, осознавая, что взобрался на вершину Эвереста, а прыгнуть вниз равносильно самоубийству. Что будет в кромешной бездне? Может быть, это дорога в ад, где его встретят молот и наковальня, цепи и удары плетей, где черти точат сабли и ждут, когда он заявится на пиршество, и они разрежут его на части, связанные упругими нервами, растянут как жвачку, облепляя упругими алыми прожилками стены дьявольской кузницы. Нет! Он никогда не решится прыгнуть! Но если там рай? Если там свет? Кто даст точный ответ…

«Царство света наверху, — рассуждал Игорь, — а внизу гиена огненная, готовая грызть ключицы, кромсать лопатки и раздавливать внутренности. Это чистилище не пройти. Невыносимая чистка».

— Тебе тяжело? — прожужжало пчелиным роем. — Не сдерживай себя!

Притягательная сила поглотила целиком, и Игорь полетел в бездну, оказавшуюся черным океаном распятия в пучине убийственных волн.

— Уже легче, — очнулся он, обнаружив, как ладони сцеплены мертвой хваткой, а на губах соленый привкус.

— Поплачь и скажи, что тебя волнует?

— Меня волнуешь ты. Меня никто так не волновал.

— Это не главное. А что в твоем прошлом?

— Там не было тебя. Я не хочу вспоминать его.

— В прошлом. Прошлое. Вспоминай. Нельзя думать о будущем и жить в настоящем, не зная былого.

— Прошлое прошло.

— Но оно влияет на тебя, и потому ты плачешь.

— Мне просто жаль Карла. И себя.

— А себя за что? — спрашивала Алена, будто накручивала петлю на шею и душила, выдавливая его как губку. — За прошлое?

— Там мое рождение, становление, и много всего прочего. В мозг нахлынули воспоминания как черно-белые кадры. Я не успеваю нажать на паузу и остановить поток. Все в суматохе, я сижу на подушке и плачу. Ты держишь меня за руки. Я не могу сопротивляться, не чувствую тело. Пальцы онемели. Точнее, стали совсем не моими. Их нет, но я вижу их и вижу тебя. Но ты не отпускаешь меня и хочешь, чтобы я продолжал жаловаться и копаться в прошлом.

— А что хочешь ты?

— Я хочу остановиться.

Слишком тяжело. Слишком много всего для первого раза. Он и так поддался всеобщему искушению. Не сдержался, выполнил задание. Она должна быть довольна.

— Остановись, — разрешила Алена. — Прислушайся к тому, что происходит вокруг.

Через секунду Алена отпустила тиски, дав глотнуть свободы. Игорь потянул плечи и ощутил затекшие ключицы. В животе бурлила теплота, а другие пары казались родными. Бедняга Карл уже не плакал, а внимал откровениям партнерши, державшись раскованнее и честнее перед самим собой. Анна как бабочка мелькала по залу, следя за происходящим. В сжатом калейдоскопе зала звучали сопение, плач и покаяние.

— Это нужно пережить, — с усердием повторяла Анна. — Вы делаете правильные шаги.

Некоторые уже обнимались, гладя друг друга по липким волосам, спине, шее, и Игорю невтерпеж захотелось погрузиться в Алену, просто полежать у нее в ногах, обнимая за талию, и уснуть, претворившись младенцем, опуститься в первичный убаюкивающий океан, из которого он так быстро вынырнул, не успев захлебнуться. Невтерпеж. Но мечта далека, а он замер, приклеившись к месту.

Поздно. Делать что либо слишком поздно.

Крыша уже съезжала, но Алена аккуратно поправляла ее, пока не стих последний плач. Силы кончились. Наступило опустошение. Игорь сидел на подушке, распластав ноги под сорок пять градусов, и медленно приходил в сознание. Алена снова исчезла. В бессилии Игорь даже не пытался искать ее в толпе очищенных и возвращенных лиц. Здесь заботу и любовь дарят бесплатно, не требуя ничего взамен. И пусть она мимолетна, но зато искренна. Забота и любовь.

Игорь закрыл глаза, а когда очнулся, Алена была уже рядом, сосредоточенно улыбаясь.

— Пойдем поблагодарим тренера.

За раскладным столиком в тесной комнате, набитой книжками и тряпичными куклами, глянцевыми журналами и пакетиками от чая, сидела Анна и двое неизвестных: небритый мужчина с белым зонтом и кудрявая девушка, размахивающая японским веером.

— Так на чем основан этот метод? — спросил мужчина, уважительно кивнув гостям. — Источники дают противоречивую информацию.

— Могу лишь высказать личное мнение, — отрывисто произнесла Анна. — Будешь слушать?

— Конечно.

— Будем, будем! — поддакивала Алена, навострив уши.

Игорь ощутил себя снова лишним.

— Сложно утверждать, где именно зародилась эта модальность, — важно заявила Анна. — Многие могут упрекнуть, что это смешанное направление, и я отчасти соглашусь. Здесь перемешаны разные традиции — адлеровский психоанализ, элементы психодрамы, может быть, даже протянута коварная лапа НЛП. Лично я отношу себя к телесно-ориентированной традиции, потому что на практиках стараюсь освободить тело от зажимов и сфокусировать энергию. И у кого это получается, тому даю шоколадку, тот умница, а у кого не получается — тот плохо работает. Как ты, халтурщица Алена! Вот такие фокусы. Вы скажете, что это банальная терапия плачем? Я отвечу — далеко не главное, но это есть и пусть будет, ведь на пике очищения клиент может увидеть свою ауру, приобретающую особый фиолетовый цвет. Вы справедливо спросите, а если появится аура другого цвета? Это нормально? Да, в зависимости от душевного состояния она меняет оттенок. Иногда она как радуга, но в нашем случае желательно, чтобы она была фиолетовой — наш любимый цвет. Ассистенты стараются вызвать у подопечных ощущение полета. В этот момент на группу обрушивается цунами всеобщего восхищения и экстаза — тогда и получается единое рыдание.

— Получается, поплакали и разбежались? — провокационно заметил небритый тип. — Это панацея от проблем?

— Не упрощай, Влад! Ты в хейтеры записался?

— Нам хочется понять, — нагло вмешалась Алена. — Нужны проверенные сведения. Я хочу услышать разные точки зрения. Я всегда за объективность.

— Объективным могут быть только поклонники Павлова, — ревностно заявила Анна.

— Оставим в покое бихевиоризм, — проголосил небритый тип. — Это совсем другое…

— Разумеется, — подтвердила Алена, — поведение тут практически не меняется, если только клиенты становятся капризными детьми, меняя эго-состояние, но тут уже примешивается Берн со своими глупыми играми. Короче, путаница. Кто же нас рассудит?

— Время рассудит! Это тема отдельной беседы, — заключил Влад. — Не будем набрасываться на Аню. Кто критикует, тот сам ничего не делает.

— Верно, — согласилась Алена. — Анна чудесный специалист, справляется с самыми запущенными случаями. А сколько она вылечила девчонок с потока? Не сосчитать. Я только ее и рекомендую. И она никогда не подводила.

— Благодарю за комплименты, — произнесла Анна. — Очень приятно слышать, особенно от коллеги.

— В будущем, — отметила Алена. — Будущая коллега.

— В настоящем и будущем, точнее, уже сейчас, — поправила Анна. — Не будем преувеличением сказать, что ты уже состоявшийся специалист. Психолог-самоучка с фундаментальным образованием. Не могу понять, как ты схватываешь информацию, быстро анализируешь теорию и создаешь собственные проекты. Видимо, это своеобразный дар, которого у меня нет, но жалеть не буду.

— Просто стараюсь быть внимательнее к деталям.

— Пусть будет так, как скажешь, — согласилась Анна и потянулась за сигаретой. — Будешь?

— Сейчас не хочу курить, — сморщилась Алена.

— А я подымлю, если не возражаете, — вздохнула Анна и щелкнула зажигалкой.

Психологи явно засиделись и притомились. Хозяйка мастерской завершила беседу и пригласила на следующие мастер-классы строго по расписанию. Игорь размяк от водопада чувств и ни за что не собирался приезжать сюда снова, разве что только под угрозой расстрела или в целлофаном пакете с кляпом во рту.

Впопыхах он даже не успел попрощаться с Аленой. Перелетная Фея вновь куда-то испарилась, оставив его одного среди разбегающихся как тараканов любителей осознанного нытья. Игорь не расстроился, ведь всегда можно созвониться, а она очень увлекающаяся натура и могла забыть о нем в пылу горячих дискуссий.

Засыпая в ревущем вагоне поезда, он цвел от счастья, значит, не зря раскрепостился и выдул из себя все, что мог, выплакавшись так, что красные глаза подсвечивались фиолетовой аурой. Пусть он многое не понял, и вообще не уловил философию использованного терапевтического подхода, но техники оказались действенными и улучшили самочувствие — факт, поэтому нужно принять их на вооружение, хорошенько освоить и использовать. Принцип «Помоги себе сам» действует без исключения.

К сожалению, невозможно быть сам себе психологом, и тем более не получится быть сам себе психотерапевтом. Рано или поздно придется обратиться к профессионалам. Психологические клубы — легкое развлечение. Теперь Игорь готов вооружиться тяжелой артиллерией и записаться на прием к серьезному мозгоправу и обязательно пройти долгосрочную терапию или хотя бы краткий курс избавления от невроза. Осталось выбрать специалиста, что особенно сложно, когда вокруг сотни предложений, и не понятно, на что ориентироваться — дизайн персонального сайта, количество подписчиков в соцсетях, отзывы на форумах или на заслуженные регалии? Проще полагаться на интуицию, и будь, что будет, но все же полезнее посоветоваться с Аленой. Она знает толк в психологах и направит к подходящему терапевту. Бинго! А пока главное добраться до хаты, выпить чаю с лимоном, почистить зубы и плюхнуться на растрепанную кровать…

Махаон

Ворочаясь в бессоннице, Игорь упорно размышлял, что же такого произошло в его жизни, что он так лихо попал под чары хитрой девчонки? Очевидно, что он по сути ничего не знает о Фее, и она совсем не представляет особенностей его горького жизненного пути.

Родившись в обыкновенной семье с типичными проблемами девяностых, Игорь никогда не получал достаточного тепла и любви родителей. По заверению матери он долго отказывался расстаться с утробой и расположился в чреве так неудобно, что потребовалось кесарево сечение, а младенец обмотался пуповиной, словно желая совершить внутриутробное харакири. Врачи успели освободить плод из петли и заставить дышать, положив в специальную камеру с кислородом.

Первые месяцы Игорь рос слишком тихим и почти не кричал, будто сожалел о неудачной выходке, а когда освоился, стал капризным и нервным, не давая спать утомленным домочадцам.

Сложно утверждать однозначно, был ли Игорь желанным первенцем или суровой необходимостью, но особой радости в глазах матери не замечал, как не чувствовал выраженной заботы.

Официально мать делала все, что от нее требовалось — кормила грудью и убаюкивала, а когда молоко вдруг исчезло, Игорь не мог привыкнуть к искусственным смесям. Он протестовал и подавлял тошноту, но выбора не было, поэтому пришлось сосать всякую гадость, чтобы не умереть с голоду.

Постепенно вокруг появились радужные моменты, и возвращаться на небеса уже не хотелось. В детстве Игорь почти не помнил отца, как будто его вовсе не было рядом. В памяти высвечивалась темная фигура, недовольная и раздражительная, где-то в призрачном сумраке, но лицо матери Игорь помнил отчетливо и верил, что она старалась любить его, но любовь исходила не от сердца, а от разума.

В яслях Игорь долго привыкал к непривычной обстановке, устраивал истерики, а через пару месяцев смирился и считался самым спокойным ребенком группы. До школы Игорь часто болел — любая зараза липла как банный лист. Непонятные аллергии, диатез и ежемесячная простуда выбивали из общего распорядка, заставляя привыкать к больничному расписанию.

Игоря устраивало болеть. Когда он нуждался в помощи, мать была добрее и выжимала оставшиеся силы на борьбу с недугами, а отец становился мягче, выглядывая из-за угла, точно спрашивая: «Разве он еще жив? Только этого не хватало!».

Развивая первые социальные контакты, Игорь проявлял любопытство к девочкам, которые пользовались им как наглядным примером для сравнения. С помощью своеобразного симбиоза Игорь не отставал в половом развитии и кое-как познавал противоположенный пол. С мальчишками он никогда не дрался и словно вообще не проявлял агрессии, будучи от природы излишне меланхоличным мальчиком. «Какой послушный растет, — замечали воспитательницы, — правильный ребенок. Повезло родителям». А Игорь считал, что ему точно не подфартило ни с мамой, ни с папой. Есть большие претензии к обоим, только озвучивать их не имеет смысла.

Когда возникла необходимость учиться, появились чистые тетрадки и разноцветные учебники с картинками. Игорь ленился, но под нажимом матери зубрил уроки, а потом познал кожаный отцовский ремень, получая бляшкой по ягодицам. Ремня он боялся как огня и пытался вести себя прилежно, познавая азбуку и чистописание, обходя стороной гневливого папашу.

Мать преподавала математику в параллельных классах. Инна Олеговна сделала все возможное, чтобы отдалить сына от себя в стенах школы, дабы не вызывать слухов, представляя, как злые дети могут относиться к сыну училки, и пыталась обезопасить мальчика от вредных воздействий. Игорь не догадывался, в чем подвох, и не стыдился особой принадлежности, распуская правду–матку направо и налево, тем самым наживая врагов, завистников и льстецов.

Отец чертил схемы на машиностроительном заводе в должности инженера, отличаясь суровым нравом и импульсивностью, превратившись в самодура и тирана. Когда Игорь преодолел начальную школу, отец стал пить. Мать устраивала истерики и угрожала разводом. Отец обещал исправиться, но пагубная зависимость бередила нервы, заставляя срываться. Иногда от отчаяния мать позволяла себе напиться вместе с ним, и тогда они куролесили вдвоем, громили посуду, ругались, хватались за ножи, а когда успокаивались, пели народные шлягеры и собирали осколки.

В порыве бешенства папаша распускал руки, либо издевался над сыном, когда накатывала волна воспитательского таланта: проверял записи в тетрадках, оценки в дневнике и угрожал вышибить мозги, подвесить за ногу на люстре или сбросить с балкона. Перспектива плюхнуться на асфальт с пятого этажа хрущевки и разбиться в пух и прах не устраивала. Игорь очень боялся высоты и с замиранием сердца ждал, когда отец выполнит обещание и выкинет его словно обглоданную кость, а он будет кружиться в воздухе и расправит крылья, плавно приземлившись у ближайших качелей.

Взрослея, Игорь уверовал в собственную безнаказанность. Отец уже наплевал на сына, перестал угрожать, запирался в спальне и беспробудно спал с коматозным храпом. В редкие моменты просветления он завязывал с выпивкой, и тогда семейный быт становился более размеренным, хотя мать устраивала ссоры на пустом месте, требовала внимания, корила мужа за пьянство и растраченные лучшие годы молодости. Роман Романович молчал в тряпочку или вяло отшучивался, уходил к бывшим собутыльникам и возвращался трезвым, но каким-то убитым. Тогда мать подозревала его в измене и требовала признаться. Отец отнекивался, злился и обязательно срывался, воздавая сполна сценами театральных трагикомедий. Мать просила прощения, а отец разбивал ее учительские очки. Она клялась уйти, и цикл повторялся. Так сын набирался житейского опыта и въедливых комплексов.

В тринадцать лет Игорь превратился в нелюдимого бирюка. Развязные приятели подшучивали над букой и звали на вечерние дискотеки, а Игорь паниковал и отказывался, запираясь в комнате, а если и приходил, то скромно жался по стенкам, чтобы никто его не заметил. В тот же год внешность ужасающе изменилась: вдоль щек и на лбу появились красные зудящие угри. Игорь чесал, раздирал и соскабливал их, отчего угри сливались в красное месиво. Из-за прыщей он отказывался ходить в школу, поддаваясь только шантажу матери. Утешало, что другие мальчишки также маялись от проблемной кожи, но хотелось быть абсолютно нормальным, и он завидовал редким парням без изъянов.

Весенней порой в седьмом классе его угораздило влюбиться в девчонку из параллельного класса. Он рассказал об этом друзьям, и вскоре вся школа гудела о неразделенных чувствах. И только возлюбленной Игорь не мог признаться, стыдливо поглядывая за ней на переменах до конца учебного года, а на летних каникулах чувства остыли и испарились. Остатки былой любви приходили лишь в чувственных сновидениях, когда он добивался прекрасную даму, закалывал шпагой соперников как ловкий дворцовый мушкетер, оставался с покоренной красоткой наедине под кроной волшебного дерева или возле Ниагарского водопада и любил ее как умел, отдаваясь всем существом без остатка. Всегда хотелось продлить сон, даже никогда не просыпаться, но когда глаза открывались, и возвращалась жестокая реальность, Игорь плакал и искал в кухонном ящике снотворные таблетки матери, чтобы успеть догнать любимую и повторить священное действо.

Каждое лето он по привычке проводил у телевизора или бесцельно мотался по улицам, связавшись с плохой компанией. Иногда от безделья ловил бездомных кошек и привязывал петарды к лапам, стремясь не отрываться от уличной банды, ведь если можно безнаказанно калечить животных, значит, это действительно круто. Когда петарды заканчивались, хулиганы поджигали хвосты дворовых собак или вымазывали морды зеленкой. Как-то дворник поймал их за привычной затеей, взял за шкирку и притащил, куда следует. Мальчиков пожурили, вызвали родителей и пригрозили штрафом, ограничившись устным предупреждением. Игорь перепугался от шанса отправиться в колонию для несовершеннолетних и кошек больше не мучил. Ребята окрестили его трусом, маменькиным сынком и ничтожеством. Так он превратился в изгоя, а приступы агрессии направлял на себя, расчесывая угри и кусая ногти.

В старших классах произошло много важных событий. Отец почти не выходил из запоя, напрочь потерял человеческий облик и работу. Однажды под крещенские морозы он упал в сугроб, отключился и умер. Его случайно засыпала грязно-серой кашей снегоуборочная машина. Мать кидалась на окна, папашу объявили в розыск, а нашли только через неделю с наступлением оттепели, когда местные пьянчуги разгребли снежную кашу, искав пустые бутылки.

«Наконец-то, — подумал с облегчением Игорь. — Дожили!».

Мать полгода оплакивала покойного, срываясь на сыне, чуть ли не обвиняя в кончине мужа, а когда Игорь получал двойки или попадал в скверные ситуации, убеждала, что он обязательно станет как отец, сопьется и закончит жизнь так же бездарно как покойный алкаш. Игорь пытался не верить мамкиным воплям, мечтая о светлом будущем, но оптимизм неуклонно падал, заставляя терять интерес к учебе и баловаться пивом со шпаной на скамейках.

После смерти отца атмосфера в доме заметно улучшилась: никто не лез в душу и не угрожал расправой, можно спокойно смотреть футбол, криминальные сериалы и играть допоздна в приставку. Боясь за будущее сына, мать упорно натаскивала его к поступлению в институт, оплачивая репетиторов и пугая армией. Игорь ленился, сопротивлялся, но страх оказаться в казарме подталкивал к зубрежке и дисциплине. В выпускном классе Игорь окончательно взялся за ум, понимая, что в сентябре исполнится восемнадцать, и придет повестка в военкомат, поэтому нужно позарез стать студентом. Мать пугала армейским бытом и шальными пулями, а демобилизовавшийся брат Федька наплел жутких историй о злодеяниях дедов и офицеров.

«И не вздумай туда переться, ослиная башка! — поучал Федька. — Посмотри на меня, что со мной стало? Все мозги отбили. По ночам на табуретке стоял кукарекал, а когда срывался и падал, меня дубасили по лодыжкам прикладом, а на голову надевали ведро из сортира и тарабанили сверху щетками. У меня и до призыва лишних извилин не было, а теперь я совсем конченый. Думаешь, я не издевался над молодняком? Еще как! Тоже мстил за унижения и побои. Представь, когда тебя заставляют сесть на голый зад у толчка, и на тебя мочится старшина, а ты сидишь и повторяешь: лей дождик, не жалей! Что будет с нервами? Трындец! Не скрою, повезло, что выжил, но теперь я не нормальный пацан, а шакал, понял? Я моральный инвалид, тоже людей калечил. Учись, братец, не ленись! На тебя вся надежда. И смотри, чтобы после шараги не забрали. Пиджаков там вообще не жалуют, а я пока осмотрюсь, подлечусь. Меня девка бросила. Не дождалась, сука! Так вот я сейчас ей и хахалю дурь выбью. Злости вагон, девать некуда!»

Так брат и сделал, но не рассчитал силы и сгоряча убил парня, получив нехилый срок, освободившись досрочно за примерное поведение по амнистии. Закалка и выправка в тюрьме пригодились. Только в отчий дом уже не вернулся. Связался с какой-то приезжей бабой и отправился колымить на север. Там и сидит по сей день и писем не пишет.

Вскоре соседский разгильдяй из подъезда напротив научил верному способу откосить.

«Не парься, чувачок, и слушай меня без мазы, — болтал Пашка Малкин по прозвищу Паленый. — Я не против службы, готов родину защищать и хотел податься в десантуру, но врачи загнобили. Раньше я очень ранимый был, и когда одна прошмандовка мне отказала, напился палевой водицы и резанул вены пирочинным ножичком. Кровь пошла шальная как «монастырская изба», а я довольный сижу и умываюсь ею, раскрашиваю себя как индеец. Понял, не?! Тетка пришла, а я натюрморты разрисовываю на лбу, а подо мной лужа. Тут я испугался и обмочился в штаны, короче, вонь и кровь, кровь и вонь. Во картина?! Понял, не? Тетка без понтов звонит ноль три — меня пакуют в психбригаду. Я хвать тряпки, перевязался и бежать. Короче, так и не поймали. Я что, дебил в дурке сидеть?! Мне служить, с парашютом прыгать. Но не вышло, Игорек! Не пропустили, суки! И тебе советую, коли отмазаться надумал — порежь себя малясь. Не обязательно вену — не рискуй, нарежь узор на предплечьях. На левой и правой для порядка. И дуй на комиссию. Понял, не?!»

Вдохновленный откровением реального пацана, Игорь открыл кухонный ящик и достал самый острый нож, подошел к окну и долго примеривался, где нанести порезы. Игорь боялся крови, но гораздо сильнее боялся армии. Вздохнул, гаркнул и вскрыл кожу вокруг запястья, даже не почувствовав боли. Воспользовавшись шоком, нанес порезы выше, дойдя до локтевого сгиба. Выступила кровь, он сжал зубы и застонал. В страхе порезал вторую руку, пока нож не выпал из онемевших пальцев.

Разрезы получились неглубокими, и швы накладывать не пришлось. Мать вертела у виска, допытывалась, кто его надоумил? Игорь честно признался в причинах экзекуции, и мать отстала, сообщив, что и так готовила кипу справок. После трудного зачисления в институт Игорь явился в военкомат с счастливой улыбкой, показывая исполосованные костяшки. Доктора набросились с допросом, чуть ли не объявили безумцем и отправили на психиатрическую экспертизу. После обследования комиссия пожурила за безответственность и пожелала впредь не совершать глупостей, вручив «желтый билет». Мать была счастлива, а Игорь стыдился шрамов, даже летом нося рубашки с длинными рукавами. Он поверил, что действительно слегка сумасшедший, раз даже военкомат признал негодным, и переживал насчет работы и водительских прав, собираясь научиться крутить баранку и податься в таксисты, а теперь придется мыть полы в бургерной, но зато блестяще решил стратегическую задачу.

В технаре резко обострился половой вопрос, так как девушек на всех не хватало. Игорь завидовал раскрепощенным ребятам, свободно общавшихся на любые темы и незнакомками, а он мог только проводить редкую барышню до автобусной остановки, полистать вместе энциклопедию в читальном зале и обсудить темы ближайших лекций, паникуя от комплекса неполноценности. Парни с потока открыто подсмеивались над его закидонами, но в их колкостях чувствовался собственный нервяк, скрываемый напущенной бравадой.

Пообещав решить актуальную проблему в максимально короткий срок, Игорь наткнулся на предложения жриц коммерческой любви.

«Эврика!» — вдохновился он и педантично откладывал стипендию, смущенно готовясь к роковому событию, не понимая, как можно довериться посторонней и продажной женщине?! — Нет! Уличные дешевки не прокатят».

Действуя пугливо и осторожно, Игорь пристрастился к телефонным забавам, тратя последние деньги на интимные разговоры, обучаясь флиртовать и предаваться эротическим фантазиям, представляя на другом конце провода восхитительную нимфу, преодолевая робость и стеснение. Таким замысловатым образом Игорь обрел некую уверенность и стойкость, приготовившись на последний рывок.

Изучив вариации услуг, Игорь понял, что ему подходят только избирательные индивидуалки, любящие предаваться грехопадению по призванию или в качестве хобби, а не шоссейные «давалки» за двадцать баксов. На сайтах знакомств размещались десятки закомуфлированных предложений. Игорь обзванивал номера и приценивался, определяя по тембру голоса подходящие кандидатуры. По деньгам выходило дорого, что тоже смущало, но за качество всегда нужно доплачивать. Здесь как с жилплощадью: чем ближе к центру, тем дороже.

Сказано — сделано!

Спасительница Анжела из Марьино ждала Игоря к полудню, когда он вместо занятий примчался на метро раньше срока, час наяривая вокруг палисадника, терзаясь в сомнениях и муках.

В кулаке пыхтели пять тысяч, а в брюках пульсировало желание и любопытство. Отдышавшись, Игорь щелкнул пальцами и нажал кнопку домофона. Смущало лишнее обстоятельство: он обманул доверчивую жрицу любви и предоставил чужое фото, представившись солидным женатым мужчиной. Для подтверждения образа Игорь нацепил выходной костюм с отцовским зеленым галстуком.

Анжелу пробило на смех, когда она воочию заценила клиента. Игорь развернулся обратно, а она силком затащила его в квартиру. Теперь деваться некуда. Анжела тоже не отличалась честностью, оказавшись не пышной блондинкой с бюстом третьего размера и впечатляющими параметрами, а самой обычной теткой с морщинами, каких Игорь регулярно видел на продуктовых кассах.

Заурядная внешность жрицы любви вовсе не оттолкнула. Крамольная улыбка и явный опыт заставили представить, что невысокая женщина сорока лет с широкими бедрами, тусклыми грудями и выступающей родинкой над левой бровью вызывает симпатию.

Анжела придирчиво оглядывала Игоря, словно вспоминая, где его прежде видела.

— Ты разве женат?

— Женат, — ответил Игорь, выдав смятение.

— Вижу, — покачалась на месте Анжела. — Что делать будем?

— Отдыхать.

— Проходи, я готова.

Спальня отличалась скорым убранством. Широкая кровать и журнальный столик с хрустальными бокалами и раскрытым шампанским. Казалось, что десять минут назад кто-то здесь уже побывал, а Игорь пришел не по расписанию, и когда через час придется уйти, сюда явится другой озабоченный женатик.

Игорь ощутил себя винтиком в бездушной машине сладострастия, что следовало ожидать, ведь он не собирался увидеть принцессу, которую покорит одним взглядом и вытащит из ямы порока.

Анжела уселась на постель и прищурилась. Игорь проклинал себя и желал убраться отсюда целым и невредимым.

— Ты почему такой робкий? Прикидываешься неумехой?

— Я и есть неумеха, — сглотнул Игорь. — Давайте расстанемся друзьями?

— Как? Уже?

— Я вам заплачу, только выпустите меня.

Анжела не ожидала такого расклада, встала, поправила волосы, подошла к окну, взглянула вниз и вернулась к постели.

— Ты не женат, обманщик! Сколько вас развелось! Ух, убила бы!

— Можно я уйду? — умолял Игорь, доставая мятую купюру.

— Я честная, — заявила Анжела. — Просто так денег не беру. Ты вообще в курсе, чем я занимаюсь?

— Догадываюсь.

— Нет, я признаюсь. Все равно ничего не докажешь. Я спаиваю похотливых козлов и вместо наслаждения дарую им сладкий сон, а дальше действую по сценарию. А с тебя и взять нечего. Свои копейки оставь на кино и мультики.

«Нарвался на клофелинщицу! — возмутился Игорь.

В голове не укладывалось, как он мог ошибиться?! Впрочем, как всегда. Ничего нового.

— Нужда заела? — издевалась Анжела. — Выпей? Расслабься. Не бойся, я тебя не обижу. Ты гол как сокол.

Пока Игорь колебался, Анжела достала из тумбочки кнопочный телефон.

— Давид, отбой! Клиент не пришел. На сегодня хватит! Я выходная. До связи!

— Теперь нам никто не помешает, — промямлил Игорь и все-таки пригубил шампанского, сразу захмелел, снял пиджак и залез на кровать в ожидании женской инициативы.

Анжела заметно погрустнела и изобразила стеснительность.

— Так ты не собираешься уходить? Сделаешь предложение запутавшейся невесте?

— Мне здесь нравится, — неожиданно заявил Игорь. — Посижу часик и уйду, как договаривались.

— Хорошо, — выдавила Анжела, — может, все-таки пойдешь в душ? Так будет удобнее и приятнее.

— Да, наверно.

— Смелее, жених! Я вся горю!

Игорь нервно снял галстук и рубашку, порвав пуговицу. На брюках молния неуклюже застряла и поддалась только с пятой попытки. Аккуратно положив одежду на кресло, Игорь растерянно пошел в ванную.

«Будь, что будет! Погибать, так погибать! Все равно нет в жизни счастья!».

Когда горячий поток смывал пот и страх, Игорь представлял, как его привяжут к батарее и отлупят бейсбольными битами. Только брать с него действительно нечего. Нет ни портмоне, ни кредиток, ни дорогих часов. Да и от денег нужно уметь избавляться легко и без оглядки.

Когда Игорь вернулся, обмотавшись розовым полотенцем, Анжела лежала у края кровати в нижнем белье. Пошатываясь, он присел рядом, а затем аккуратно лег на бок.

Анжела сделала все сама.

Игорь зажмурился и смотрел в потолок, ожидая, что он вот-вот рухнет и задавит обоих. Он почти ничего не чувствовал кроме странной щекотки. Анжела месило тело как тесто, передвигала по простыне как несмышленого Буратино, и он включался, оживал и теплел.

Все закончилось быстрее, чем он ожидал, так и не поняв, что произошло, и точно не уловил ее вкус и запах. Анжела подарила, вернее, продала себя действительно честно, а он так и остался закрытым, ничего не дав ей взамен, как будто только предоставил попользоваться. В душе тошно, а на сердце кровоточит сияющий шрам.

Растрепанная и усталая Анжела ушла освежиться, оставив Игоря в образе безразличия.

— Поешь чего-нибудь? Бери фрукты. Или голодный пойдешь? — заботливо спросила она, вернувшись с феном. — Глупый ты совсем. Ничего не умеешь.

— Теперь умею, — гордо произнес Игорь, застегивая ширинку.

— Ну-ну. В следующий раз будь осторожней. Жалко тебя.

— Я тебя не просил, — сухо ответил Игорь, прижимая к макушке волосы.

— Прощаешься?

— Час прошел. Я не продлеваю.

— Катись! — вспылила Анжела. — Ты какой-то черствый. Я повидала много мужчин и могу сравнить. Ты как невидимка. Я как к гинекологу сходила. Ты стерильный. Ты вообще откуда взялся?

— Из технаря.

— У вас там все под одну гребенку?

— Нет. Я особенный.

— Плати и гудбай?! Я заслужила.

— Держи! — Игорь хладнокровно протянул слипшуюся бумажку. — В следующий раз я могу рассчитывать на скидку?

Анжела чуть не поперхнулась от смеха. Этот тюфяк на что-то надеется!

— И не мечтай! Вали по доброму, а то сейчас позвоню охране! Тебе яйца отрежут! Проваливай, чтоб никогда больше тебя не видела!

— Прояви вежливость! Как же сервис? — осмелел Игорь. — Это твоя работа. Я пока не понял суть нашей связи, и бывает ли выше качество? Как — то тягостно, будто чего-то не хватает.

— Мозгов тебе не хватает.

— Мозги мои не туда направлены.

— Оно и видно. Вроде спокойный парнишка, а неадекватность так и прет. И не отмыться от тебя! Вроде ты не грязный, а какой-то помазанный. Мне аж плохо стало, колотит. Выпить хочется. Выпить! Напьюсь сегодня.

Конец ознакомительного фрагмента.