СТАРЫЕ ТЕТРАДИ

Алексей Ушаков

Мне в наследство от деда достались его философские раздумья о жизни, и мысли о долголетии, которые он написал в 90 лет и завещал своим внукам и правнукам. Мне интересно их читать. Жалею, что не имел возможности прочитать эти мысли о жизненном опыте Деда в своём детстве, возможно, моя жизнь сложилась бы немного по-другому. Я прошёл свой, далеко не простой, путь и написал комментарии к наследию Деда. Книга содержит нецензурную брань.

ВСТУПЛЕНИЕ

Мама ушла в 2005-м, а отец в 2008-м. Они прожили трудную, но счастливую жизнь, застав лучшею эпоху расцвета России, как государства СССР, где возобладало в организации Страны и общества народное стремление к совести и справедливости, равенству. Мне повезло также — 35 лет, до начала 90-х прошлого века, я жил счастливой жизнью, считай, как в раю, не без трудностей, конечно, но в целом замечательно.

После смерти родителей мы с братом и сестрой разбирали нашу квартиру, что в бывшем военном гарнизоне на Чкаловской, что рядом со Звездным городком (хотя говорить надо наоборот). В этой 3-х комнатной квартире семья проживала с 1952 года, а я с момента рождения в 1955 году. Сначала в одной комнате с соседями, потом в двух, и потом в целой квартире одни без соседей. Кстати, дом этот строили немецкие военнопленные, лагерь которых был в пяти километрах от нас у реки Клязьма. Пленные появились здесь уже после ВОВ. Толстенные стены, высокие потолки с лепниной, балконы, лоджии с колоннами. За долгие годы жизни здесь скопилась масса всего такого, что требовало нашего внимания. Что-то было так знакомо, например, груда семейных фотоальбомов аж со времен дедов и прадедов с фотографиями аж с 1864 года, причем, замечательного качества, лучше наших более поздних — «советских». Много писем, различных документов, дневники Деда и Отца. Всё это можно было назвать и Складом, и Архивом.

Мне удалось найти несколько тетрадей дневников Деда по линии отца, один из дневников Отца периода 22—38 годов прошлого века, собрать все фотоальбомы, рукопись отца — он готовил свои мемуары о 38-ми годах на испытательной работе в ВВС СССР. Удалось найти, различный хитрый инструмент, который я помнил с детства, и которым работал, включая маленькие красные тиски и наковальню черного металла.

Будут ли интересны моим детям и внукам, а может и правнукам, откровения их дедов и прадедов и даже дальше? Так я думал, перебирая вещи. Я уверен, желающим заглянуть в прошлое и понять, а что же произошло, как жили люди, о чем они думали, и что хотели оставить внукам, все это будет интересно.

За окном низколетящая облачность. Иногда прорывается солнечный свет, а иногда идет очень плотный крупный снег. Третий день сильнейшая оттепель — после — 23 ⁰С сразу +3—7 ⁰С. Весна на пороге. Вспоминается детство: в это время весенние школьные каникулы, мы готовились пускать кораблики по весенним ручьям, сидели по подъездам и играем в «камушки» — надо подбрасывать, сгребать и ловить камушки в определенной последовательности, в «верёвочку» — веревочная петля растянута на двух руках, партнер снимает её, делая узор-комбинацию в переплетении нити, и петля на его руках, теперь очередь твоя…, а ещё мы играли в «фантики» на подоконниках подъездов. На улице промозгло и слякотно, идет дождь со снегом. В это время очень приятно сидеть у окна, прижавшись к горячей батарее, и читать книгу. У тебя каникулы, а все при делах. Есть чувство оторванности и одиночества от мира, есть момент подумать, осмыслить, не торопиться…

Вот и у меня сейчас такой момент. Я добрался до старых дневников, писем и рукописи Отца, и начал читать. Передо мной четыре тетрадки в клетку, озаглавленные «Из опыта 90-летней жизни А. М. Ушакова» Сводка №1, Выпуск №2, Сводка №3, сводка №4, написанные в 1970-м году, написанные каллиграфическим почеркам. Мне тогда было только 14,5 лет.

Достаю из памяти свои детские впечатления о Дедушке. Даже в те далёкие 60-е прошлого века, Дед сильно выделялся в толпе. Одет он был очень строго элегантно. Пальто, или плащ, всегда хорошего качества материала и покроя, хорошо сидели на его очень худом и стройном, как линейка, теле. Сейчас бы его худобе и осанке завидовали очень многие, а ведь это все от правильного питания и режима дня, хороших мыслей в голове. Дед всегда носил головной убор — летом шляпу, а зимой «пирожок» из каракуля. В руках у него всегда была трость, или зонтик с большой закругленной ручкой, как трость, и небольшой кожаный саквояж. На элегантные кожаные туфли, скорее сшитые на заказ, он надевал галоши Ярославского Шинного завода — не зря же завод поднимал. Дед во всех случаях носил костюм тройку, галстук с булавкой, а на нос он водружал не очки, а пенсне, которое вынимал из небольшого кожаного футляра, доставал платок, протирал окуляры, и таким старомодным движением, прикреплял пенсне к переносице. Так и думалось, что сейчас скажет: нууус, что тут у вас, покажите. Конечно, часы на цепочке находились у него в кармане жилетки — он доставал их, нажимал на что-то и открывалась крышка, он смотрел который час, защелкивал крышку и совал часы в кармашек. Это всегда производило на меня впечатление. Когда Дед появлялся в доме, то сразу немного менялся ритм жизни — приём пищи начинался строго по часам. Дед ел совсем немного 5 раз в день, и не ел после 18:00, только, если сок, чай, или что-то молочное. И обязательно спал час после обеда. А ещё, у Деда были вставные челюсти, которые он снимал на ночь и клал в стакан на стол рядом с диваном, что у нас вызывало тайную усмешку и мы думали, что вот у нас-то с зубами все будет в полном порядке, но жизнь неумолима…

Дед всегда приезжал с подарками. Мне доставалась шоколадка и какой-то хитрый инструмент. А ещё он привозил набор химикатов, и как учитель химии, показывал нам химические «опыты». Большой круглый стол в большой комнате накрывался клеёнкой, и мы дети, его внуки, и наша мама, а иногда и Бабушка, садились вокруг в отдалении от стола и смотрели. Если честно, я химию и в школе не любил и дома смотрел без интереса. Но из опытов запомнил, как натрий бегал по воде в большом тазу, и ещё «вулкан» — что это было не помню, но из небольшой кучки химикатов на столе возникала гора пепла с жерлом на вершине, из которого и сыпался «пепел» серого такого цвета. Дед замечал отсутствие у меня интереса к химии, и говорил: Алексей, толку от тебя не будет! Что тут скажешь? Дед жил в Ярославле, мы под Москвой, и приезжал он редко — не чаще одного раза в год. Основное общение шло через письма, что в конвертах с марками. Но и это много дало, как оказалось.

Так что же он написал в своих тетрадках?