Слушатель в чёрном квадрате

Алексей Шамонов

Человек, умеющий слушать, никогда не остаётся без награды. Как приятно осознавать, что предоставил собеседнику возможность высказаться, а некоторым и излить душу. А какие при этом узнаёте истории и забавнейшие суждения – дух захватывает. Такое не сможет вообразить даже самый талантливый сочинитель. Но чем больше слушаете, тем больше сами начинаете верить в сказанное.

3. Теория хлопушки

Если хотите стать хорошим слушателем, то как и в любом другом деле, где планируете стать настоящим профессионалом, надо постоянно тренироваться, совершенствуя и оттачивая своё мастерство. Для этих целей я использую ряд незамысловатых упражнений, об одном из которых сейчас расскажу.

Оно на первый взгляд может показаться сложным, но, поверьте, при проявлении настойчивости, вполне выполнимое.

Упражнение такое:

Поставьте себе цель, узнать у вашего визави что-то конкретное, конечно если убеждены, что он точно располагает данной информацией, и не отступая ни перед чем непременно добейтесь, чтобы он как можно подробнее, рассказал всё, о чём вы запланировали узнать.

Для достижения этой цели есть несколько вариантов ведения беседы.

Первый и достаточно примитивный — «в лоб» попросить рассказать то, что вас интересует. Несмотря на свою простоту, это метод достаточно действенный, и срабатывает в большинстве случаев. Из-за своей элементарности он не представляет для меня интереса, и я крайне редко его использую.

К тому же, есть достаточно много людей, которые услышав прямой вопрос насторожатся и ни за что не станут откровенничать. Кто-то увидит в этом подвох, второй испугается насмешки, кто-то сочтёт вас излишне наглым, а может что-то другое станет преградой, мешающей поделиться с вами информацией. А повторной попытки может уже и не случиться.

В этом случае надо действовать по-другому. Здесь вполне уместна аналогия с археологическими раскопками, где, чтобы не повредив выкопать древний артефакт, надо медленно и аккуратно, слой за слоем скрупулёзно снимать возле него землю. Если же вы со всей силой начнёте орудовать лопатой, то ценную находку можно безвозвратно разрушить.

Поэтому, пока вы не преуспели в быстром определении категории человека, я рекомендую не задавать прямых вопросов для получения нужных вам сведений.

Продвигайтесь к этой цели последовательно, всячески стараясь расположить к себе собеседника. Удаляйтесь, а затем снова подходите достаточно близко к интересующему вас предмету. Почувствовав, что собеседник пока не готов поделиться тем, что вас интересует, снова уходите в сторону, временно переводя разговор на что-то другое. Возможно, так придётся делать не один, ни два, а много раз.

Наградой станет то, что при очередном осторожном подходе к нужной теме, оппонент выложит всё, чем вы заинтересовались.

Даже если этого и не произойдёт, то он уже будет достаточно лояльно к вам расположен, и вполне готов к ответу уже на прямой вопрос.

Как пример, я приведу ещё один разговор с моим новым, кипрским знакомым.

***

На следующий день, Вадик, увидев меня на пляже, где я, расслабившись от окутавшего тепла, в полудрёме возлежал на шезлонге, подошёл, игриво поздоровался с женой, и потрепав нашего сына по волосам, обращаясь ко мне произнёс:

— Ну что, поболтаем сегодня в баре о том о сём, поделимся полученными впечатлениями? — спросил он, и, посчитав со мной вопрос решённым, далее уже обратился к Алисе:

— Надеюсь, вы не возражаете, мадам?

— Да, посидите, конечно, только не надо как в прошлый раз, уж больно Борис пришёл излишне выпивший.

— Ну, что вы такое говорите, мадам! Как можно. Тогда случилось лёгкое недоразумение. Конфуз на сеновале, как выражается мой шурин. Сегодня возьмём по маленькой кружечке пивка и alles ist in ornung, ни капли больше. Всё будет исключительно в рамках приличия. Двум интеллигентным мужчинам есть о чём поговорить и без спиртного, — успокоил её Вадик.

Как только началась детская анимация, я поспешил в бар, где на том же месте, что и в прошлый раз, уже восседал мой новый знакомый.

— Ты где ходишь?! — поприветствовал Вадик вопросом и лёгким ударом в плечо, которое ещё побаливало с нашей позавчерашней встречи. — Давай быстрей начинать; мне сегодня надо быть как штык на взрослой анимации.

— Да, но у нас тогда осталось всего полчаса.

— Но я же не говорил, что должен появиться к самому началу, подтянусь ближе к середине.

— Ты считаешь, этого будет достаточно, чтобы Валентина не ругалась? — решил я уточнить.

— Выше крыши, — Вадик выразительно провёл ладонью над головой.

На столе стояли четыре стакана: три с пивом и один уже пустой.

Вадик предложил «не тянуть кота за рога», а выпить всё залпом и сходить за новой порцией, что мы и сделали.

— Может сразу возьмём по коктейлю? — в шутку, предложил я.

— Как говорят классики: не тереби того, что кончило.

«Сильно сказано», — отметил я про себя.

— К сожалению, сегодня придётся обойтись без него, — вздохнул Вадим.

«Видно канат упёрся, и никак не хочет перетягиваться» — вновь, подумалось мне.

— Что-то такого выражения раньше не слышал, — произнёс я, пытаясь вспомнить какому-такому классику могут принадлежать эти слова.

— Пообщаешься со мной, не то ещё узнаешь, — гордо пообещал он, но не назвал автора фразы.

Вадик сегодня был какой-то смурной, и пришлось взять инициативу в свои руки.

— Как вчера съездили на экскурсию, понравилось?

— Да всё зер гут, но в Дубае шоу фонтанов намного красочнее, — махнув рукой, равнодушно ответил он, и отпил большой глоток.

— А в целом, как вам отдыхается? Согласись, что здесь очень красиво.

— Видали и покрасивши. Если бы не пальмы, хотя и те завозные, не было бы никакой экзотики. Вот в Таиланде, Бали или той же Доминикане она на каждом шагу. Да и море там как парное молоко, а здесь, чтобы в воду войти, собираешь всю волю в кулак, — Вадик продемонстрировал мне размер своего кулака.

— Ну, подожди, а как же здешние горы?

— Слышь, и что в них такого особенного? Были мы там на экскурсии в прошлом году. С Альпами или тем же Кавказом и сравнивать нечего.

В отличии от жены и сына, считающих Кипр идеальным местом, я, в принципе, разделю мнение Вадика, хотя мне всё равно здесь нравится.

— Смотрю, ты успел уже много где побывать.

— Это да. За те девять с половиной лет что я женат, куда нас только не заносило. Благо бабушки да дедушки наши живы-здоровы, и есть на кого оставить Пашку. На всех континентах побывали, кроме Антарктиды, но и туда собираемся в следующем году смотаться. Валюха отыскала какой-то эксклюзивный теплоходный тур, так что будет возможность пошугать тамошних пингвинов.

— Но, всё же в тёплых краях отдыхать как-то приятнее, согласись, — произнёс я.

— Без разницы, — с равнодушием всё видевшего знатока, отреагировал Вадик. — Между холодом и жарой, отличие лишь в том, что всё совершенно по-другому.

Я чуть задумался над этой фразой, но в виду явной глубокомысленности, оставил дальнейший её анализ на потом. А пока решил чуть польстить своему собеседнику.

— Молодцы! Так и надо жить. Если бы не ограниченные финансы, мы тоже с удовольствием поколесили бы по миру.

Когда разговор ненароком заходит о доходах, то мало кто развивает эту тему, а наоборот, стремятся уйти в сторону от щекотливого вопроса. Но Вадик был не из таких.

— Я то, что. Простые электрики, вроде меня, зарабатывают мало, сильно не разбежишься. Это всё Валюшка. Она у меня главный бухгалтер в одной богатенькой конторе. Причём специалист, я тебе скажу, высочайшей квалификации, её на работе только что на руках не носят, лишь бы она никуда от них не ушла, — подняв вверх указательный палец, гордо сообщил он.

Мне живо представилась картина, как несколько изнеженных бумажной работой офисных сотрудников в белых рубашках и модных галстуках, с подогнувшимися в коленях ногами, обливаясь потом, натужно несут из столовой в кабинет бухгалтерии его супругу, весящую уж никак не меньше центнера.

— Может тебе тоже попробовать найти более высокооплачиваемую работу?

— А зачем? Меня всё устраивает, — вставая, отмахнулся от моего предложения Вадик, — Пойду, принесу ещё по паре стаканчиков.

Разговор под пиво шёл своим чередом, и я пока не знал, как подвести его к столь заинтриговавшим меня, таинственным шарам. Время стремительно шло, а уверенности в нашей следующей встрече за этим столиком не было никакой. Уж больно серьёзный оппонент находился у Вадика на другой стороне его каната.

Мне ещё при первой встрече стало понятно, что Вадик относится к тем людям, которым прямой вопрос ни в коем разе задавать нельзя, а необходимо сделать так, чтобы он сам решил всё рассказать. Как я уже говорил, в противном случае, собеседник может закрыться, и того, что хотел, ты от него никогда не добьёшься. Но сейчас я был уже почти в отчаянье, и готовился вот-вот пойти во-банк, но всё же решил не торопиться и попробовать как-то спровоцировать своего визави.

— Может завтра с утреца, по холодку поиграем в пинг-понг, постучим, так сказать, шариком по столу, — предложил я, сделав некоторый акцент на слове шарик.

— Не-е, я в это не играю, — отмёл этот вариант Вадим, делая мощный глоток.

— Тогда давай погоняем шары в бильярд, — предложил я альтернативу.

— Ну, это ещё можно, — без большого энтузиазма, согласился он.

Тут я заметил, что его уже слегка затуманенные глаза резко оживились и заблестели, словно их натёрли полировальной пастой.

Это был явный признак того, что ещё чуть-чуть, и я добьюсь нужного мне результата. Осталось лишь слегка подтолкнуть, чтобы искомый мною шар скатился в лузу, а мой собеседник открылся во всей красе. Эх! Знать бы хоть что-то про эти неведомые шары, хотя бы самую малость.

Но я ничегошеньки не знал, не идти же в самом деле к его жене и спрашивать, что она имела в виду, когда выговаривала за них Вадику. И поэтому предпочёл промолчать, надеясь, что набухший бутон сам через какое-то время раскроется и поразит ни с чем несравнимым великолепием. В итоге так всё и произошло.

Через полминуты тишины, за которые Вадик, явно о чём-то думая, успел допить стакан, он вдруг, смотря мимо меня куда-то вдаль, спокойным, искусственно равнодушным голосом произнёс:

— Знаешь, а я категорически не согласен с теорией Большого взрыва.

В начале я даже не понял, о чём это он.

— С чем ты не согласен? — переспросил я, не будучи уверенным, что не ослышался.

— А с тем не согласен, что Вселенная образовалась в результате взрыва какой-то там неведомой никому точки с бесконечной плотностью и температурой! — фразу он начал обычным голосом, а закончил чуть-ли не криком. Хорошо ещё, что не ударил кулаком по столу.

Я замер и упёршись в него непонимающим взглядом, молчал.

— Слышь, ты можешь представить себе такую точку? — смотря мне в глаза, и ткнув в плечо, возбуждённым голосом спросил он, при этом ещё ногой под столом заехав мне по голени.

— Честно говоря, я по этой теме многое чего не могу себе представить.

— То-то и оно. Никто ничего не может представить, а всё лезут туда же.

Кто, куда и зачем лезет я даже не стал спрашивать.

— Так знай, что не было никакой точки, а был огромный цилиндр, — уже полушёпотом, заговорчески произнёс Вадик. Понимаешь, о чём я говорю?

Я на несколько секунд закрыл глаза, и ощутил, как учащённо, словно в такт стремительному метроному, стало биться сердце.

— По правде говоря, пока вообще ничего не понимаю, — признался я, в нарушении моих правил общения с собеседниками, которые никоим образом не предполагали подобного откровенного ответа.

Можно уточнять детали, не соглашаться с трактовкой каких-то несущественные моментов, в конце концов предложить свою версию, но сказать. что ничего не понимаю — так было делать категорически нельзя.

Благо, Вадик настолько был увлечён своими мыслями, что не обратил внимание на столь непростительную в других случаях оплошность.

— Не удивительно, что не понимаешь. Никто, кроме меня не понимает.

Я уже почти полностью пришёл в себя.

— Но теория Большого взрыва сейчас доминирующая, и чуть ли не единственная общепринятая.

— Слышь, не верь никому, чепуха это всё и чистой воды надувательство. Ты знаешь, что такое новогодняя хлопушка? — задал он неожиданный вопрос.

— Более-менее представляю.

— Зер гут. Когда ты дёргаешь за нитку, хлопушка взрывается и из неё вылетает конфетти. Правильно? — Вадик, для наглядности, движением рук продемонстрировал как это происходит.

— Ну, да, — ответил я, совершенно не понимая куда он клонит.

— Так вот, слушай и запоминай что я тебе скажу — Вселенная произошла от разрыва громадного цилиндра, доверху набитого различного размера шарами!

Теперь уже я медленно стал сползать со стула.

— Минимум семёрка! — восторженно произнёс я, уже представляя, как записываю это изречение в тетрадь, но тут же осёкся.

— Какая семёрка? — сдвинув брови, спросил Вадик.

— Да, нет, это я о своём.

Ему так не терпелось рассказывать дальше, что он не обратил внимания на мой очередной ляп.

— Представь, в один прекрасный момент шары начали дружно увеличиваться в размерах, их давление на стенки цилиндра всё возрастало и возрастало, и настало время, когда его от напряжения просто разорвало на мелкие кусочки, и шары, словно конфетти из той самой хлопушки, разлетелись в разные стороны. Вот так и появились звёзды и планеты. А всякие там астероиды и тому подобная мелочёвка — это куски оболочки цилиндра.

— А кометы?

— Что кометы?

— Они откуда взялись?

— Да всё оттуда же, из цилиндра, — недовольно ответил Вадик, явно посчитавший мой вопрос глупым.

— Здорово, — еле выговорил я, ощупывая вспотевший лоб. — А почему шары начали увеличиваться в размере?

Вадик, задумавшись, очень серьёзно на меня посмотрел.

— А почему точка в этой липовой теории вдруг взорвалась? Не знаешь? И вот я не знаю почему шары стали увеличиваться. Теория пока окончательно не сложилась у меня в голове, есть ещё кое-какие шероховатости.

— Будишь коктейль? — спросил я, вытирая бумажной салфеткой лицо.

— Буду, — коротко согласился он.

Я направился к стойке бара. На бытовом уровне, я английский язык знаю очень даже прилично, и при необходимости достаточно свободно на нём изъясняюсь. Но в этот раз, обращаясь к бармену почему-то произнёс:

— Мне zwei джин—кола. Только колы — klein, а джина — groβ, показал я пальцами. И этого, как его там — айса, не надо.

Как только я поставил стаканы на стол, мы тут же их осушили с такой жадностью, как бы это сделали заблудившиеся в пустыне путники, внезапно очутившиеся в оазисе с источником воды.

— Тебе надо как-то заявить об этом открытии. В журнал какой-нибудь научный написать что ли, — морщась от выпитого, предложил я.

— Да, писал я уже, и в журналы, и в газеты, даже в Академию наук письмо отправлял.

— И, что?

— Да, ничего. Ото всюду молчок, как воды все в рот набрали. Никому в наше время правда не нужна, — махнул рукой Вадим, — Вот, такая вот верблюжья нора получается.

— Может не верблюжья, а кроличья? — решил я уточнить, но ответа не последовало, так как мой собеседник вдруг быстро накинул на голову капюшон ветровки, и скукожившись вжался в стул. Хотя я не видел проход, но уже отлично знал, что сейчас происходит за моей спиной. Оборачиваться, опять никакого желания не было.

— А вот ты где гадёныш сидишь, — буквально прошипела подошедшая жена Вадика. — Ты же обещал, сволочь, что выпьешь кружечку пива и сразу к нам. Уже вся анимация закончилась, а он и не шевелится, — гневно продолжила женщина, отвесив моему собеседнику увесистый подзатыльник, — а ну марш, чтобы духа твоего здесь больше не было. Я столько деньжищ угрохала, чтобы нам на море хорошо отдохнуть, а этот мерзавец здесь пьянствовать решил, лучше бы фруктов больше жрал.

Вадик, не снимая капюшона, засунув руки в карманы шорт, словно зомби встал, и получив ускорение кулаком в спину направился в сторону корпусов.

Через несколько метров Валентина остановилась, и развернувшись подошла ко мне.

— А вас, гражданин, я попрошу больше к моему мужу не приближаться и на пушечный выстрел, — глядя на меня с нескрываемым отвращением, железным тоном, прочеканила она.

Вот так всегда — вроде ничего плохого не сделал, а во всём виноват. Хотя бы попыталась разобраться в ситуации, а не хамить малознакомому человеку. Если уж на то пошло, то это не она, а моя жена должна возмущаться, что её муж, в принципе непьющий человек, второй раз за три дня возвращается пьяным после встречи с каким-то хануриком.

Ханурик — это я сказал обобщённо, ни в коем случае не подразумевая при этом Вадика, к которому проникся безмерной симпатией.

Алиса, в отличие от Валентины, не возмущалась, а лишь попросила не приставать к сыну с расспросами про учёбу, что я обычно делаю, когда хоть чуть-чуть оказываюсь навеселе.

Она у меня умничка, и никакого перетягивания каната у меня с ней нет.

Я, конечно, не стал спорить с Вадиком о правильности его канатного суждения, но уверен, что если человек захотел увидеть перед собой канат с изо всех сил тянущими его оппонентами, то он его обязательно увидит и будет пыжиться победить в этом противостоянии, которое он сам себе и придумал.

Захочет увидеть стены, и вот они уже перед ним. Прочные такие, без окон, чтобы вдохнуть свежего воздуха и дверей, дающих возможность пройти дальше. Откуда это всё берётся? От воспитания в детстве? А может это отголоски поведения ещё первобытных людей, видевших угрозу жизни в каждом, кто не входил в их племя.

А были ли вообще эти первобытные люди? И точно ли мы все их далёкие потомки?

Эх, спросить бы об этом у Вадика; ведь разгадал же он одним махом тайну мироздания. Но боюсь, что это у меня уже не получится.

Какое же у меня было хорошее настроение всего десять минут назад, но жена Вадика не оставила от него и следа; ведь любому человеку станет не по себе, когда его обвинят в том, в чём он нисколько не виноват, ну если только самую малость.

Тем не менее, досада несколько отступила, когда я усевшись на кровати, стал на коленях записывать две понравившиеся мне фразы из нашей беседы. За одну поставил пять балов, а за шары, несколько поколебавшись — семёрку. Искренность же обоих изречений, я смело оценил десяткой. С каким убеждением это было произнесено Вадиком не оставляло мне другого варианта.

А поговорить с ним мне здесь больше не удалось. Лишь только пару раз, когда, что называется лоб в лоб, сталкивались с ним в обеденном зале, он, не протягивая руки и даже не смотря в мою сторону, почти не открывая губ, сухо произносил — привет.

Его жена меня вообще не замечала, и когда наши маршруты случайно пересекались, сворачивала в сторону или делала вид, что меня знать не знает. Всё говорило о том, что она тоже является активным сторонником идеи перетягивания каната.

Тех читателей, кому понравился, столь приглянувшийся мне Вадим, хочу обнадёжить. Через несколько месяцев я вновь встретил этого интересного человека, причём совершенно случайно, во всяком случае — в моём представлении. Но Вадик убедил меня в обратном.

Хотя не следует забегать вперёд, а обо всём по порядку. Не стану торопить события, а расскажу вам об этом, когда придёт время.

***

Самое удивительное, что о столь понравившихся мне шарах я вскорости услышал снова, правда совершенно в другой обстановке и от абсолютно непохожего на Вадика ни по возрасту, ни по характеру человека. Да и шары были другие, но шары же.

Это общение произошло месяца через два, после нашего возвращения с отдыха,

на свадьбе двоюродной племянницы жены.

Для девушки свадьба, одно из самых главных, если не самое главное, событие в жизни. Это момент её триумфа. И каждой уже замужней женщине хочется ещё раз, хоть в какой-то мере, испытать все эти сладостные ощущения, пусть и участвуя лишь в чужом торжестве. Видимо, поэтому, Алиса, прихватив Антошку, решила поехать в ЗАГС, а я присоединился к ним уже на банкете в ресторане.

Мне пришлось немного припоздниться, и когда, сдав пальто в гардероб, я вошёл в зал, то не сразу отыскал глазами свою семью. Если бы жена не помахала высоко поднятой рукой, то я бы ещё долго водил взглядом по столам, занятых многочисленными, празднично одетыми гостями, которых по моим беглым подсчётам было никак не меньше восьмидесяти.

Я подошёл, любя потрепал сына за мочку уха, и чмокнув в губы жену, сел на свободный стул рядом с ней.

— Боря, познакомься, это Николай Петрович, мой двоюродный дядя по отцовской линии, — сказала жена, указывая на соседа по правую сторону, сидевшего на краю шестиместного стола.

— Николай Петрович, кандидат экономических наук, Почётный член общества хозяйственного содействия, награждён грамотой Министерства образования, — отрекомендовался родственник, привстав, и крепко пожимая мне руку, — рад знакомству, неоднократно о вас слышал.

— Борис. Мне тоже очень приятно, — скромно произнёс я, рассматривая совершенно лысого, полного человека в роговых очках, одетого в серый, не первой свежести костюм-тройку давно вышедшего из моды покроя.

Николай Петрович был значительно старше нас с женой, и, по всей видимости, уже много лет находился на пенсии, но сил у него оставалось ещё много, о чём он мне поведал едва я опустился на стул.

— Я преподаю основы мировой экономики сразу в двух высших учебных заведениях. Конечно, приходится нелегко, но когда занимаешься любимым делом, да ещё общаешься с молодёжью, то своего возраста и усталости не замечаешь, — продолжил мой сосед, — надеюсь вы со мной согласны?

По первым же фразам, я понял, что по моей классификации, Николай Петрович относится к не очень любимой мной категории — «радио».

— Да, вы безусловно правы, — согласился я.

— Как вам наша Юляшечка, — поинтересовался он, указывая кивком головы на танцующих в центре зала молодожёнов, — помню её ещё вот такой, — показал он, опуская кисть руки на уровень чуть ниже стола, — бывало придёт с родителями к нам с Ириной Ивановной в гости, и как закричит от радости — дада Коля, дада Коля, обнимет за ногу, прижмётся, и так и стоит. А теперь гляди, какая красавица выросла.

— Действительно, чрезвычайно милое создание, — вновь согласился я, причём совершенно искренне.

К сожалению, мы с нашими родственниками общаемся достаточно редко, и племянницу жены я сегодня видел впервые.

— Главное, чтобы замужество было бы удачным, а то вот у одного знакомого дочка тоже вышла замуж, причём мужа нашла по интернету, а через полгода уже развелись. Он оказался наркоманом и уголовником.

— Да уж, не повезло, что тут скажешь, — отреагировал я.

— Хорошо, что хоть ребёнка завести не успели. А может быть иначе, и человек вроде подходящий, к жене трепетно относится, а она начинает хвостом крутить: и то ей не так и это не хорошо. Вон у нас на кафедре есть одна такая особа, жила с мужем десять лет, ничего худого о нём никогда не рассказывала, а потом вдруг бац, и заявляет нам, что разводится, так как муж ей стал не интересен; не то говорит, не так ходит, не те цветы дарит, храпит по ночам. В итоге оказалось, что она просто-напросто нашла себе молодого хахаля, с которым и захотела жить. Как вам такая история?

— Грустно, и мужика жалко, впрочем, их обоих. Это я о мужиках, — высказал я своё мнение.

— Да, уж, её, финтифлюшку, жалеть точно не стоит. Но это ещё что, бывают истории и похлеще.

Николай Петрович рассказал мне ещё несколько жизненных ситуаций с его родственниками и знакомыми. В одной муж постоянно лупил жену, а она ему всё прощала. В другой, за его родственницей кто-то всё ухаживал и ухаживал, дарил цветы и подарки, но в итоге так и не женился. Остальные рассказы, прошу прощения, я даже не очень помню, да и не хочу утруждать ваше внимание совершенно банальными историями, которых каждый из нас из своего опыта тоже может рассказать не один десяток.

Он всё говорил и говорил, делая паузы только на время тостов, которые произносили тамада и гости. Мне приходилось делать вид, что его рассказы мне чрезвычайно интересны, и где удавалось, даже вставлял какие-то реплики.

Когда я пытался говорить с женой, то Николай Петрович тянул меня за рукав пиджака, предлагая послушать его очередное повествование.

К своему стыду сознаюсь, что даже не смотря на моё увлечение слушанием, через какое-то время этот двоюродный дядя начал меня раздражать своей бесконечной болтовнёй. Я очень не люблю это достаточно грубое слово, но в данной ситуации оно достаточно полно и ёмко описывает, то, что вещал мне этот кандидат наук.

Зато Алиса была довольной и весёлой, а как же иначе, ведь я вёл милую беседу с её родственником, но самое главное — приглашал её на каждый медленный танец. Которые начались приблизительно через час после моего прихода.

Но каждый раз, когда мы возвращались на место, Николай Петрович, который по причине достаточно преклонного возраста в танцах не участвовал, вновь начинал мне рассказывать историю про своего очередного знакомого.

Чтобы не просидеть всё торжество со столь многословным родственником, я не пропустил ни одного ни быстрого, ни медленного танца. Потом, хотя я вовсе не любитель этого, участвовал в смешных конкурсах, устроенных тамадой, и даже соревновался в беге в мешках, и что удивительно, победил. За это получил приз: тот самый мешок, в котором прыгал.

— Держи, — сказал я сыну, подходя к столу и передавая ему приз.

— А для чего он мне?

— Будешь в школе на переменах тренироваться.

— А зачем? — хныкал сын.

— А затем, чтобы побеждать в соревнованиях, как папка.

— Боря, ну, что ты пристаёшь к ребёнку, — встала на защиту Алиса, отдавая мне обратно приз.

— Да, шучу я, шучу, — успокоил я обоих, положив мешок рядом с ножкой стола.

Когда, я сел на место, то родственник, опять дёрнув меня за рукав сказал:

— Один мой хороший приятель, очень уважаемый и достойнейший человек, тоже как-то соревновался подобным образом. И знаете, у него это так профессионально получалось, будто он этим занимался постоянно.

Я живо представил, как этот уважаемый всеми человек, ради тренировки, бежит по улице в мешке к автобусной остановке и так же возвращается домой. Я заулыбался, что не осталось незамеченным Николаем Петровичем:

— А вы зря ухмыляетесь; ещё один мой знакомы на подобной потехе упал, и до крови расцарапал себе щеку.

— Да, уж не повезло человеку, — отреагировал я, потянувшись ложкой к овощному салату.

Родственник милостиво разрешил мне дожевать помидор, после чего обратил внимание на разноцветные воздушные шарики, множество которых висели под потолком зала.

— Красиво, правда?

— Красиво, — согласился я.

— Вообще, люди любят разные шары, — продолжил родственник.

Услышав это слово, я насторожился.

— Ну, вот рассудите. Во всех спортивных играх так или иначе присутствует мяч, пусть он и не везде абсолютно круглой формы, а иной раз, допустим в хоккее, имеет форму сплюснутого цилиндра.

В этот раз, я с искреннем интересом посмотрел на собеседника.

— А как же домино, шашки, шахматы, карты наконец? Или эти — соревнования водителей, забыл как называется, а — автогонки.

— Я говорю исключительно о подвижных играх. А знаете почему людям нравится всё круглое?

Он не дал мне ответить, и продолжил:

— Даже в названии того, чему придают особенное значение используют слово круглое; круглый отличник, круглая дата, круглый стол, круговая порука и тому подобное.

— Круглый идиот — зачем-то вставил я.

— Ну, и это тоже. А знаете, откуда такая любовь? Я думаю, от наших далёких, далёких предков, которые по вечерам, сидя у костра, разведённого перед входом в пещеру, смотрели на луну, звёзды и размышляли откуда это всё взялось, — смотря куда-то под потолок, задумчиво-мечтательным голосом, произнёс Николай Петрович.

Конец ознакомительного фрагмента.