МоЯн

Алексей Шнейдер, 2019

Книга о маленьких тайнах, которые не принято озвучивать, но их нужно иметь в виду, начиная диалог или снимая белье, желательно – медленно… Книга-алкоголь, книга-похмелье… Книга с именем и одновременно без него. Книга о противоречивости секса, о хаосе в головах, о границе разумного и о том, какие все мы скрытные. Почему страсть – не повод любить? Почему ушел? Почему не забыл? Почему пожирают не только глазами? А облака при всей своей воздушности – такие грязные. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

«Меньше слов — больше дела».

Уже семь дней как за городом. Машина отказалась заводиться еще в начале недели. Видимо, мстила за надписи, что все еще красовались на кузове. И решать этот вопрос стало лень. Чертыхнувшись, хлопнул дверью и пошел обратно в дом. Выезжать на работу нет необходимости, все текущие обязанности можно было сделать и удаленно. Так что буду здесь.

Заметил за собой странность. Чем дальше от соблазнов, тем сильнее их хочется. Выпивки, баров, караоке, случайных друзей на один вечер, городской суеты, пробок, агрессии. Видимо, это все формировало мою жизнь, и без этого набора ее как будто и не было. Москва забирала, но и давала много сил. Это город-контраст. Взглянешь на него унылым, серым взглядом и он станет таким. Но мне виделся вечно живущий город, полный интересных людей и событий. От этого понимания словно становился его частью, частью его вечности.

В доме было пусто и тихо.

Иногда хотелось такого уюта, созданного твоей половинкой, при котором несутся по дому ароматы с кухни и мелодичный голосок в полсилы напевает знакомый мотив, а ты вроде как непричастен к этому миру, но все же в нем. В эти моменты особенно становилось тоскливо и потребность в общении возрастала в разы. Нужны были одноразовые друзья из бара или подруги — с кем можно было пооткровенничать и забыть на следующий день.

Со временем ценз растет, и не всякий персонаж может стать по-настоящему близким. Больше требований — меньше шансов найти ту самую подругу по сердцу. Такое ощущение, что это гонка времени с нарастающей массой предвзятости. И, судя по всему, эту гонку проигрываю.

Поняв, что разницы между поиском партнера вживую и в интернете, по сути, нет, — и там, и там встречаются «Аленки», — начал делать рассылку по разработанному ранее алгоритму в приложении «Леденец». Сообщения летели десятками. К ответам был более внимателен. А вдруг найду ту самую, что раз и навсегда? И схема сработала в очередной раз.

Cвидание №2

— У меня был дождь)

— И сейчас какие-то тучи пролетают

— Пить будем завтра?

— Обязательно!))) это же пятница, — отвечаю ей.

Мы переписывались несколько дней. И в какой-то момент она не выдержала и потребовала свидания.

Невысокого роста, довольно худощавого телосложения девочка села в машину.

— Лена. Я — алкоголик. Очень приятно! — девочка посмотрела пристальным взглядом, оценивая реакцию на ее заявление, теперь уже не казавшееся шутливым.

— Алексей. Алконавт со стажем. Готов вам предложить сопровождение этим чудным вечером в царство винно-водочного достатка и королевство бессмысленного трепа о высоком.

— Ты пить не будешь? — спросила она с удивлением.

— Вот еще! Сегодня же пятница!

— А как же авто? — намекала миниатюрная девочка в очках, что после бара точно не будет «кофе в постель».

— Есть такси, служба «трезвый водитель», в общем, решу, — выкрутился, однозначно сообщая, что вопросов к ней никаких не возникнет и сегодня у меня задача нажраться во что бы то ни стало, а ей пора расслабиться.

— Тогда поехали. Есть два варианта: здесь недалеко заведение, типа чайхана, или пивной бар «Пивчанский рулькин».

— Чайхана уровня «Чайхана №1» или шарашка? — поинтересовался у миниатюрной девушки.

— Скорее шарашка.

— Тогда — бар, — заулыбался в предвкушении знатной попойки в компании интеллигентного собутыльника.

Припарковавшись возле ресторана, предусмотрительно поставил машину лицом к кустам. Вариант «по домам» после посиделок меня не совсем устраивал. Выворачивая руль для маневра, краем глаза посмотрел на Дюймовочку на пассажирском сидении. «Трахнул бы прямо здесь, — подумалось о голоде, — а кабак можно и потом». Мысль завела и насмешила одновременно. Мои «ребята» подвернулись, собравшись в один кулак, а еле заметный прищур поджал глаза в незаметной ухмылке.

— Выходим, — заставил себя все же сдержаться. Бар — значит бар.

— Пошли, — ответила Дюймовочка. Она ловко спрыгнула с внедорожника.

Вышел из машины и опустился на одно колено. Завязывая шнурок, посмотрел на тридцативосьмилетнюю хрупкую, но фигуристую девочку. Подумалось о ее опыте, шустром нраве и маленьких жилистых ручках. На вид ей больше двадцати трёх не дашь. Лицо без морщин и косметического вмешательства удивляло гладкостью кожи. Так не бывает после тридцати, а под сорок вообще нонсенс. Рост хрупкого создания был так же мил, как и характер этой заводной штучки. Присев на колено, оказался ей почти по грудь — рост примерно 1,60 м. Фигура без излишеств. Она остановилась в развитии в свои пятнадцать лет, сломав механизм старения. Наверняка в магазине, когда она покупает винище, у нее просят документы и пристально сравнивают реальную Дюймовочку, чье лицо в действительности милее и моложе, с изображением в паспорте, искаженным светом. Показав, она удовлетворенно забирает набор домашнего алкоголика с претензиями на аристократа: вино плюс минералочка — c газами алкоголь быстрее всасывается в кровь. Плюс ко всему это неплохо экономит деньги. Покупки совершает где-то в «Пятерочке» и ловит акции на пойло. Стрижка под каре, блондинка. Хорошо покрашена и уложена. Испорченное книжками зрение заставляет ее носить очки, но они только придают ее образу завершенность. Такая американская школьница-недотрога в плиссированной юбочке, но по факту — оторви и выбрось.

Любовь к чтению выработала у нее интеллектуальный ценз, который неизвестно как прошел. Любит гулять и безмерно много пить.

— Народу должно быть немного, — сказала Дюймовочка, обратив внимание, как рассматриваю ее снизу.

— С чего это? Либо заведение так себе, либо я перегулял и сегодня не пятница? — засмеялся, поднимаясь с колена.

Ресторан оказался большим. Между посадочными диванами места хоть в футбол гоняй. Такое ощущение, что ресторатор этого кабака думал о проезжающих между столами лысых монахах 17-го века в таких коричневых балахонах с капюшонами, на повозках, груженных бочонками крафтового пива.

— У нас, бл… ь, все забронировано! — администратор смотрела на меня.

Послышалось? Администратор сказала «У вас зарезервировано?», но прозвучало это так: «Херли приперлись?!» — очень агрессивно и вызывающе. Заведение кишело официантами, пересекающими зал в разные стороны. Бармены драили стойку и натирали до блеска посуду. Все говорило о большом пятничном мероприятии — очередной матч или бой между кем-то и кем-то. А значит, будет полно народа. Подготовка к кассовому дню всегда суетлива и отнимает у ответственной администрации заведения много сил. Арт-директор лютовал, накаляя и без того предельное напряжение. Оно и передалось девочке на ресепшене. Но при чем здесь мы? И что такого увидела эта озлобленная сука, что позволило ей вести себя со мной таким бешеным образом?

Никогда не терпел пренебрежения и потому просто не обратил внимания на щебетания страшной бабы в корпоративной одежде, выбрал стол и сел. Села рядом и Дюймовочка. Администраторша, покраснев, подбежала к столику, но опыт, подступивший к красной шее, удушливо подсказал ей: проще найти кому-то другой столик и перенести бронь, чем спорить с быдлом, коим являлась и сама. Поэтому она сглотнула.

— Что пьешь? — спросил, уставившись в карту бара.

— Все, но предпочитаю нефильтрованное пиво, — заулыбалась блондинка.

— Так, значит, и мне придется его цедить, чтобы быть под одним градусом с тобой.

— Видимо, да! — захохотала Дюймовочка.

Она была легка и заводила своим смехом. Отчего-то хотелось ее прижать, завернув предварительно в плед, поить чем-то горячим, бодрящим и алкогольным, чтобы продолжала согреваться и хохотать.

Принесли закуску к пиву, «Цезарь» и само пиво. Напиток был нефильтрованным и тяжело пился — никогда не умел пить хмельной кисель.

— Если не против, то возьму покрепче, — выбирая виски в меню.

— У тебя интересный стиль переписки. На сайте уже давно, но так ни с кем не приходилось общаться.

— Вроде как все обычные люди — беру буквы и складываю из них слова.

— Но ты пишешь грамотно. А это редкость. Нет, вообще уже никто не заморачивается с пунктуацией и грамматикой, как будто это теперь не важно. Где уважение ко второму участнику переписки?

— Признаюсь, я большой двоечник, закончил школу со множеством троек. И преподавательница русского языка и литературы с удовольствием поставила бы мне в аттестат ноль, если такое было бы допустимо. Это как оценка полученных мной знаний за одиннадцать лет.

— Учатся десять или восемь лет, — поправила аккуратно, без надменной озлобленности, Дюймовочка. Поправила так, как будто мы друзья. По-доброму, по-свойски.

— В том-то и дело, что одиннадцать. Полтора года проторчал в одном классе.

Глаза ее удивленно округлились.

— Не подумай совсем плохо про Бауэра. Не всякий предмет мне давался с трудом. И вообще, что это за формулировка «ему этот предмет дается с трудом»? Этой фразой прикрывают недопедагоги нежелание найти подход к ученику. Им проще завуалированно сообщить родителям, что их сын имбецил, который с трудом складывает из кубиков слово «хер», и им пора перевести его в специализированное учреждение, мило названное «интернат», чем признаться в собственной некомпетентности.

— Есть такое. У меня сын, ему пятнадцать. Были неприятные истории с преподавателями. Пришлось разнести кабинет физики и объясняться с директором, что такой подход к преподаванию, как давление на подростка, неуместен. Пришлось перевестись в другую школу. Но давить на парня никому не дам.

— Ты одна воспитываешь?

— Нет, родители помогают. На каникулы сына забирает отец в Финляндию.

— Ты сама в хороших отношениях с мужем?

— Он отличный человек. Женился на русской красавице вице-мисс чего-то. Родили еще парочку оболтусов. Но Женьку он очень любит — его первенец.

— Тогда выходит, что ты оказалась козой? — алкоголь ударил мне в голову и развязал язык. Так что все, что пришло на ум, скатывалось, как с горки, в уши собеседницы.

— Не исключено. Ему хотелось домашнего очага. У нас все быстро завертелось: учеба, секс, свадьба, сын, работа, работа, работа. Мне становилось все скучнее. Стало трудно дышать, тошнота подступала к горлу, и я начала ее заливать винишком. Сначала совместные компании, дни рождения, Новый год, Рождество. Потом радиус праздников расширился, захватив День народного единства, День конституции и прочую политическую требуху, что позволяло оправданно погрузиться в мир алкогольных грез и забываться в компании чужих людей.

— Муж с тобой не пил?

— Он человек науки. Его увлечение требовало тишины, покоя и тонны времени для сосредоточения. А это время нужно обеспечить хозяюшкой. Роль домашней прислуги меня не устраивала.

— Ты бунтарка? — осенило меня.

— Как хочешь называй, не хочу быть за кем-то, хочу сама или наравне.

— Справедливо.

Мы пили еще и еще.

Треп ни о чем был в действительности завуалированным сапером, чьей задачей было аккуратно проверить соответствие ощущений от предыдущих переписок и девочки напротив сегодня.

— Если в хороших отношениях, то почему не перебралась с бывшим мужем за бугор? Статья, невыездная? — последнее шепнул, приблизившись.

— Нет, все банальнее. Люблю до безумства Москву, эту чертову родину, людей, мать, в конце концов, у меня здесь. Муж был бы рад, если бы Женька был постоянно рядом. Они на одной волне. Нередко с сыном катаюсь к нему в гости на праздники. Хорошо общаюсь с его женой и детьми от второго брака. Если уж все станет совсем невыносимо, то придется порвать с самыми длинными отношениями в моей жизни. Надеюсь, эта трагедия так и не наступит и мне не придется говорить Москве «прощай».

— Для тебя это не просто дома, улицы, храмы?

— Конечно! Это воспоминания о каждом здании и человеке. Без них меня нет.

— Ты поэтична. И, мне кажется, тебя понимаю.

Она эмоционально вываливала накипевшее и мне нравилась ее откровенность и ее мягкий голос. Глаза горели, губы шевелились — она их смачивала пивом, отчего те какое-то время блестели.

Сидеть в баре порядком надоело. В заведение начали приходить посетители, и мы перестали быть единственными в зале. Стало шумно, загалдели люди, заиграла живая музыка.

Конец ознакомительного фрагмента.