Рубеж апокалипсиса. Часть 3. Исход

Алексей Яшин

Привычный мир разрушен, а новый оказывается совершенно недружелюбным к выжившим. От того, насколько они впишутся в постапокалиптическую реальность, будет зависеть не только будущее их окружения, но и собственная жизнь. Постоянно балансируя на грани возможного, героям романа с самой первой страницы приходится делать очень непростой выбор. Грядущее выглядит туманным, однако найти просветы в этой непроглядной мгле вполне реально и по силам абсолютно каждому.

* * *

— Доброе утро, сестра! — над проснувшейся Вероникой склонилось довольно миловидное женское лицо. — Как сегодня ты себя чувствуешь, готова уже выйти на свет божий?

— Наверно, готова, — Мусина прислушалась к собственному организму и резким движением уселась на кровати. — Со зрением, похоже, полный порядок, и слабость больше не ощущается.

— Это хорошо, сестра, пора тебе уже знакомиться с нашей гостеприимной обителью, — незнакомка протянула Веронике ее одежду. — Меня зовут Анна, и я покажу тебе все.

— Для начала ответь, Анна, сколько я здесь нахожусь? — женщину мучал этот вопрос, однако ее доктора всегда ловко уходили от ответа.

— Ты здесь, Ника, уже два месяца, — Анна внимательно наблюдала за реакцией пациентки, но та не была сильно шокирована прозвучавшей цифрой. — Первый месяц тебе было очень худо, наши доктора боролись за твою жизнь, а остальным оставалось лишь молиться. Токсин очень медленно покидал тело, несколько раз даже был риск потерять тебя, но в итоге все обошлось. Еще месяц шло восстановление: ты практически ничего не видела, да и остальное тело восстанавливалось очень медленно. Но скажу тебе, чисто по-женски: нет худа без добра, и теперь твоей фигуре могут завидовать даже весьма юные девы.

— Да, похудела я знатно, — Мусина оглядела свою фигуру, — значит, пойдем демонстрировать это тело остальным, — женщина быстро набросила на себя белоснежное и очень простое платье, от фасона которого веяло чуть ли не средневековьем.

— Надень еще и это, — Анна протянула Веронике меховую жилетку. — Потом мы восполним твой гардероб и сошьем одежду прямо по фигуре, а сейчас походишь в ней: снаружи уже холодно, и дальше будет все морознее и морознее.

На улице действительно сильно похолодало, но при этом солнце светило довольно ярко и слепило отвыкшую от его лучей женщину. Заботливая Анна придерживала Мусину за руку и продолжала рассказывать о том месте, где они сейчас находились.

— Мы называем нашу общину «Новым Ковчегом», — судя по тому, с каким пафосом было произнесено это название, Вероника приклеила сообществу ярлык религиозной секты. Впрочем, Анна практически сразу постаралась избавить свою спутницу от предвзятого отношения к окружающей действительности.

— Мы не секта, как это тебе может показаться изначально, а просто община единомышленников, живущих в гармонии с собой, природой и окружающим миром, — Анна сделала еще несколько шагов и остановилась, дав возможность Мусиной осмотреться. — Я все тебе расскажу, а пока знакомься со своим новым домом. Сзади тебя наша больница, именно здесь ты и провела эти два месяца. Вот те два длинных здания — это жилые дома для раздельного проживания мужчин и женщин, но есть отдельный дом и для семей. Здесь столовая, чуть дальше мастерские, небольшая школа, ферма и теплицы. Как видишь, у нас все очень по-простому — все строения одноэтажные и деревянные, никаких искусственных материалов. Единственный двухэтажный дом — это наш храм и заодно жилище основателя общины, Наставника Михаила.

— Наставника?

— Да, Ника, все именно так его называют. Опять же повторюсь, мы не секта, и все у нас на добровольной основе. Наставник сегодня после ужина доносит до общины очередное «откровение», ты сможешь сама во всем убедиться.

— «Откровение»?

— Мы так это называем. Ведь основные постулаты «Нового Ковчега», это отказ от материального, неприятие стяжательства и неравенства. У нас все общее и никто не выделяется из всех. Нет даже вертикали власти. У Наставника хоть и есть шесть ближайших соратников (мы так и зовем их: Соратник Алексей, Соратник Федор и так далее), но они никак не возвеличивают себя над остальными и лишь ненавязчиво координируют основные аспекты жизнедеятельности общины, — Анна усадила Веронику на грубовато сколоченную лавку и опустилась рядом. Мусина обратила внимание, что все здания в поселении располагались в виде большого круга, а само оно находилось в небольшой долине, окруженной со всех сторон высокими горами. — Так вот, что касается самого Наставника Михаила: даже он практически всегда доступен для общения с любым «новатором» и…

— «Новатором»?

— Мы же «Новый Ковчег», поэтому мужчин у нас зовут «новаторами» и просто братьями. Женщины — это «умелицы» или сестры. Все очень просто и незамысловато. Новаторы и умелицы трудятся на общее благо, но повторюсь — без всякого принуждения и исключительно в меру своих сил и возможностей. Все вместе мы строим новый мир, пусть даже пока на маленьком клочке земли. Произошедший апокалипсис многих вернул к реальности и, возможно, вскоре весь мир будет думать так же, как все мы. Наставник Михаил написал на этот счет целый труд — «Книгу прозрения». Считай, что это наша Библия. Я хотела принести ее тебе, но Наставник настоял, что лично передаст ее в твои руки, предварительно побеседовав.

— Ух ты, он лично со мной пообщается?

— Я же говорю тебе, сестра, Наставник Михаил также доступен, как и все остальные, а каждому вновь прибывшему он уделяет особое внимание.

— И что в этой книжке такого, можешь в двух словах рассказать.

— Не в книжке, а в «Книге прозрения», — Анна чуть ли не подпрыгнула от возмущения, но очень быстро успокоилась. — Там основные постулаты: не убий, не лги, не укради, живи по совести, в гармонии с природой и с ближними. Общество в приоритете над индивидуальностью и это во имя жизни и процветания. Не позволяй проникать в свой разум лживой информации, не доверяй жаждущим власти и корысти. Совершенствуйся и делись знаниями с другими. Там еще много чего, но все примерно в таком же духе.

— Понятно. А в чем же тогда смысл вечерних откровений? — сидя на лавке, Вероника наблюдала за перемещением по территории людей, которые были в простых белых одеяниях, только более утепленных изнутри.

— Наставник в свое время был успешным бизнесменом и довольно состоятельным человеком. Вся его жизнь в один миг перевернулась, когда он вместе с семьей разбился на частном самолете, — при этих словах Анна вздохнула так, словно лично присутствовала при страшной катастрофе. — Выжил лишь он, но около года провел в коме и даже пережил несколько клинических смертей. Все это в корне перевернуло его мировоззрение: он сам говорит, что несколько раз увидев свет в конце тоннеля, в итоге получил выделенный канал связи с Вселенским разумом. Это не какое-то конкретное божество, а именно Глобальное сознание, которое теперь периодически доносит до него определенную информацию.

— И как это происходит? — Будучи атеистом и прожженным реалистом, Вероника скептически относилась к подобным заявлениям.

— Обычно во сне, — Анна устремила мечтательный взгляд куда-то в небо. — Как правило, это визуальные образы, но часто и целые фильмы. На вечерних «откровениях» Наставник доносит до нас свои видения, и мы вместе пытаемся правильно их интерпретировать. Как говорит сам Михаил, какой-то дар он, возможно, и получил, но пока полноценно и правильно воспринимать его без помощи он не научился. А сопричастность всей общины к разгадке видений делает и всех нас чуть ближе к Вселенскому сознанию и еще больше сплачивает людей. Кстати, идея с «Новым Ковчегом» тоже пришла к Наставнику оттуда, и даже место для поселения он увидел во сне. Про грядущий апокалипсис он также имел откровение, которое даже расшифровывать не потребовалось. Весь бизнес и имущество он распродал и с несколькими соратниками создал вот это, — женщина величественно обвела рукой деревянные дома, позади которых солнечные лучи активно извлекали из тени остроконечные верхушки горных хребтов.

— Хм, оригинально! — Мусина была искренне удивлена. — Если честно, я немного другое ожидала услышать. Только этим на вечерних собраниях и занимаетесь?

— Нет, у Наставника есть мощное радио, и он доносит до общины новости со всего света. Правда после катастрофы они исключительно негативные, но все вместе мы обязательно переживем и это, — Анна молниеносно воспрянула духом и воодушевленно выгнула спину.

— А как же насчет лживой информации, уж сильно это напоминает промывку мозгов, — Вероника все равно пыталась найти хоть какой-то подвох или негатив в слишком благостных речах своей собеседницы.

— Причем тут это! — Анна вновь одарила женщину возмущенным взглядом. — Настоятель никем не пытается манипулировать или вводить в заблуждение. Радио стоит в храме и днем всегда включено. Любой может войти и слушать новости хоть до бесконечности, Михаил лишь в сжатой форме доносит все самое важное. Просто большинство из нас еще совсем недавно жило в окружении мощнейшего информационного шторма, и мы разучились вычленять из него суть. А в каких-либо искажениях нужды и нет: как видишь, у нас тут чуть ли не реальный Ноев ковчег, по сравнению с ним, любое другое место будет казаться Адом.

— Значит, вы совсем не молитесь? И проповедей нет?

— Зачем? — Анна пожала плечами. — В конце каждого собрания Михаил всегда произносит что-нибудь позитивное и жизнеутверждающее — вот и вся проповедь. Мы и храмом-то этот дом очень условно называем, он, скорее, клуб по интересам. Как говорит Настоятель, каким именем Бога не называй, все равно в итоге он окажется Глобальным разумом, к которому так или иначе все мы имеем доступ. Кто-то больше, кто-то меньше, но имеем, и для общения с ним совсем не нужен какой-то храм или алтарь. Среди нас много и откровенных атеистов, но «Книгу прозрения» принимают все — там потерянные ценности и постулаты, без которых не построить честное и справедливое общество. Кто до сих пор настроен на что-то иное, таких здесь, как правило, нет изначально, либо они очень быстро покидают Ковчег. Были и такие.

— Ну тебя, Анна, послушать — у вас здесь прямо Рай земной, — Вероника продолжала наблюдать за попадающимися на глаза жителями общины, лица которых и вправду отличались какой-то неземной светлостью. — Что, даже конфликтов никаких не бывает?

— А относительно чего ссориться? — Анна искренне удивилась заданному вопросу. — Личных вещей здесь ни у кого нет, кроме одежды, конечно. Таково условие вхождение в «Новый Ковчег». Так что никто и ничем не выделяется, а завидовать можно разве что уму и способностям, но мы честно и открыто делимся всеми знаниями.

— Ну а как же любовь, секс, соперничество?

— И тут все гладко. Семьи остаются семьями, на это никто не претендует. А если «новатор» захочет уединиться с какой-нибудь «умелицей» — для этого есть отдельный домик с несколькими комнатами. Но все происходит только по взаимному согласию, а отказ не воспринимается, как что-то из ряда вон выходящее. Здесь шестьдесят одиноких женщин и чуть меньше мужчин без пары: выбор всегда есть, и недопонимания на этой почве пока не было.

— Если все так, как ты говоришь, Анна, я не очень понимаю вашего Михаила, — недоумение Вероники было совершенно искренним. — Ему не нужно отождествление с божеством и коленопреклоненные адепты. Он не имеет материальной выгоды и даже вложил в это все, что имел. Гарема у Настоятеля тоже нет, хотя многие подобные общины только ради этого и затевались. Зачем же ему все это?

— Просто человек прозрел! — Анна поднялась с места и протянула руку своей собеседнице. — Прозрей теперь и ты, сестра!