Донбасский Разлом

Алена Пиронко, 2020

2014 год стал переломным для миллионов людей на Востоке Украины. Разлом прошел по жизням людей. По данным ООН, лишь за первый год военного конфликта на востоке Украины (в апреле 2015 года) число беженцев составило более одного миллиона, из них около 155 тысяч – дети. На протяжении шести военных лет я прислушивалась и вчитывалась в голоса людей, переживших (вернее сказать – переживающих) этот разлом. В этом сборнике собраны голоса талантливых людей – выходцев из Донбасса, которые откликнулись на мой призыв опубликовать свой литературный опыт. Содержит нецензурную брань.

Константин Скоркин

Константин Скоркин родился и вырос в Донбассе, писатель и публицист, журналист, участвовал в культурной жизни Луганска как один из основателей общественной организации СТАН (2004–2014), публиковался в сборниках этого объединения, периодике Украины и России. Работает политическим обозревателем в Московском центре Карнеги.

Карбон^[1] (антиутопия)

(Этот рассказ был написан в 2014)

Мы собирались по пятницам, по обыкновению в «Шоколаднице», на Хрещатике. Прямо перед окном, выходящим на главную улицу страны. Еще недавно здесь пульсировала революция, но Кризис нанес на все свой суровый отпечаток. Вадим любил говорить, что здесь он чувствует себя в штабе Революции. Он же приходил обычно первым, вольный философ делал первый заказ на всех — коньяк, кофе, чего-нибудь перекусить.

Следующим приходил Саша, друзья выпивали по 50 и вели светскую беседу, пока не появлялся Влад, он выпивал штрафную порцию, сосредоточенно закусывал, в последнее время его беспокоил желудок. И, наконец, Вадим открывал пятничное обсуждение вопросом: «Что нового?», обращенным, прежде всего, к Владу.

— Ничего хорошего, — морщился Влад, — Перекладываем деньги из одного кармана в другой. Последняя хохма — они пригласили в качестве эксперта Спилберга, Спилберга, вашу машу!

Друзья засмеялись.

— Вот уж поколение Эм-Ти-Ви, лучше бы Майкла Крайтона пригласили, — заметил Вадим.

Влад отмахнулся.

— На самом деле это не смешно, мы до сих пор не можем просчитать увеличение популяции, рост особей совершенно неконтролируемый. Не говоря уже о том, что мы по-прежнему не может определиться с истоками Кризиса — исследовательская группа фантазирует, что твой Спилберг. А велосирапторов видели уже в районе Старобельска.

В разговор вмешался Саша.

— Если тебе интересно, то у нас в редакции рабочая версия такая — Ахметов хотел сделать подарок Януковичу, яйца, найденные в шахтах в течении нескольких лет складировались на нескольких режимных объектах, пока ученым их не удалось реанимировать.

— И зачем Януковичу динозавры? — спросил Вадим.

— Тут масса возможностей — от ботинок из кожи игуанодонов до парка юрского периода в Межигорье.

Влад почесал переносицу.

— Мы больше упираем на российский след, для такого проекта нужна сильная команда ученых, если бы кто-то из западных светил приезжал сюда, то неизбежно пошли бы утечки, а российские ходят по струнке перед чекистами, может они динозавров разводят еще со времен Дзержинского. Биологическое оружие, бля.

Саша развел руками.

— Какая разница — к зиме все закончится, такие крупные рептилии не выживут в нашем климате. Вспомним Булгакова.

— Мы уже надеялись на то, что за месяц удастся локализовать кризис, между тем, пока он только разрастается. Зимы поздние и мягкие, и твари явно рвутся в Крым на зимовку, — парировал Влад.

Вадим разлил коньяк по бокалам и сказал:

— А я на самом деле рад, что так все получается. Динозавры — недостающий элемент экосистемы Донбасса. Помните, на юге Луганской области курды гоняли большие отары овец, которые превращали ландшафт в лунную пустыню, ни одно правительство не могло решить эту проблему. Динозавры сожрали эти вредительские стада за неделю.

— Да, вместе с местными жителями, — огрызнулся Влад.

Вадим улыбнулся:

— Ты сам говорил, что часть местных прекрасно уживается с динозаврами, я читал, что в глухих селах трицератопсов используют для распахивания полей. Нет, это все не случайно и не зря. Мы жили под собою не чуя страны. Динозавры вернули нам чувство истории.

— Вадику больше не наливать, — крикнул Саша, — Он сейчас договорится до того, что распространение этой заразы по стране — благо.

— Да, Саша, это так, мы закисли в постсовковом болоте, нужна была хорошая встряска, чтобы все проснулись. Это вызов, все наши метания между постмодерном и высоким модерном, наткнулись на прорыв из невообразимой доисторической эпохи.

— Это все пустые умствования, они нас сожрут, просто сожрут, без всякой философии, — мрачно отозвался Влад. — Разум против мощных инстинктов, и разум пока проигрывает, мы даже не можем понять из-за чего все началось.

— А я все-таки с оптимизмом смотрю в будущее украинского народа, — парировал Вадим. — Посмотрите на добровольческий легион «Святой Георгий», это сплав разума и инстинктов, в наших людях проснулся не менее архаичный образ Змееборца! Я смотрел в ютубе, как они жгут из огнеметов гнездовье птеранодонов в шахте лифта многоэтажки. Это эпос, библейский сюжет!

— Почему, почему рептилоиды начали именно с Украины! — манерно заламывая руки воскликнул Саша.

Все засмеялись. Меж тем официант обновил графинчик с коньяком. Вадим деловито разлил его по бокалам. Влад поднял свою порцию и вздохнул:

— Ладно, шутки в сторону. Я хочу сказать тост.

Друзья сделали сосредоточенные лица.

— Так вот, — начал Влад. — Когда-то я…

— Смотрите! — неожиданно заорал Саша, тыкая пальцем в окно.

По Хрещатику бежал велосираптор. Заходящее солнце отсвечивало на его роскошной чешуе. Он был напуган и агрессивен, великолепная мускулатура природного убийцы была напряжена, зубастая пасть разинута. Динозавр запрыгнул на припаркованную машину. Он задрал голову, его болотного цвета глаза уткнулись в окно, из-за которого на ящера смотрела компания экспертов. Раптор сглотнул слюну.

Примечания

1

Карбон — (каменноугольный период) — предпоследний (пятый) геологический период палеозойской эры (Википедия).