Последние каникулы. Роман

Алена Ушакова

Чем заполнить последние летние каникулы перед выпускным 11 классом, если море тебя не ждет и приходится торчать в скучном городе? Вот вопрос, который с грустью задает себе Евгения. Но, если совсем недавно у тебя появился новый друг, а в далеком неведомом мире трагически погибла принцесса, похожая на тебя как две капли воды, приключений и незабываемых впечатлений этим летом уже не избежать…

…Мне все кажется и мерещится,

что все это могло случиться

действительно…, — уж и не знаю,

как вам сказать, могло ли оно

случиться или нет? На то я и

романист, чтоб выдумывать.

Ф.М.Достоевский

© Алена Ушакова, 2016

ISBN 978-5-4483-2016-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Город

Встреча на Пушкинской

Кто не знает, что в голубой бездне неба можно с легкостью утонуть? Особенно, когда наблюдаешь за полетом стаи голубей, маленьких песчинок в небесной пустыне. Птицы так легко парили вокруг золотой чаши собора, что у Жени закружилась голова. Откуда-то снизу доносились звуки музыки, то усиливаясь, то стихая. Девчонки в смешных красных и зеленых униформах на ступеньках собора, на фоне массивных колонн пели что-то классическое. Дирижер как всегда хохмил, кокетничал с молоденькими скрипачками из сборного оркестра и одновременно успевал отпускать комплименты полной даме, исполнявшей романс Чайковского. Коренастый милиционер, стоящий у кромки толпы, уныло зевал, прикрываясь заскорузлой, деревенской ладонью. Маленькая девочка лет пяти испуганно просила бабушку: «Бабуленька, вот еще минутку послушаем, и уйдем, и сразу уйдем». Лохмато-рыжий, что пришел с Женей («Как его зовут?») занудно объяснял, чем нынешний Хоровой собор отличается от прошлогоднего.

А Женя, запрокинув голову, смотрела и смотрела вверх, слушая неслышную и почти беззвучную музыку птичьих полетов в голубом море неба… Неожиданно в поле зрения попал большой рекламный щит: «Аполлон. Мы с вами уже пять лет», «Рекламное место свободно» и… Женька очнулась. Лохмато-рыжий («Ну, как же его зовут?») держал ее за плечи:

— Женя, у тебя голова закружится. Может, уже пора? Может, уйдем? Тебе не интересно?

Конечно, глупо в День Города торчать на каком-то Хоровом соборе. «Отстой!» — сказали бы девчонки. Сейчас бы в «Мандарин». Бьюсь об заклад, там сегодня половина одноклассниц со своими приятелями. Женька покосилась на спутника: высокий, немного нескладный, с лохматой шевелюрой, хотя справедливости ради надо отметить, что не рыжий, а скорее каштановый, в прикиде в стиле «мальчика из рабочего поселка». Да, подруга, в «Мандарин» с таким не светит. И угораздило же познакомиться! «Ну, ты в своем репертуаре, — сказала бы Татьяна, — где же естественный отбор?» У моря, у синего моря… сейчас Татьяна. С толком растрачивает последние летние каникулы. А Женьку море пока не ждет.

Широкой лентой перед ними растянулась Пушкинская улица. Июньское солнце безжалостно жарило. Вторую неделю Город изнемогал от необычно щедрого лета. Даже в такую погоду не изменившая любимым джинсам Женя изнывала от жары. А ее спутник, казалось, не замечал тридцатиградусного зноя.

–…Ты знаешь, как реагировали жители на переименование этой улицы в тридцатые годы?

— Это что — тема твоего реферата? — Полупрезрительно усмехнулась девушка. — Ты, верно, преуспел в краеведении?

Язвительность — это у них с мамой семейное, и Лохматому, если захочет, конечно, придется привыкнуть. Он покраснел как первоклассник. Вспомнила, Димитрием его кличут.

— Ну, что же, Дмитрий, вы можете мне еще авторитетно заявить?

С Лохматым, пожалуй, уже пора расстаться. Наталья права: «Парень, чтобы понравиться девушке, должен умело развешивать лапшу на ее ушах». А если не умеет, то пусть пеняет на себя.

Их перегоняли парочки, мамы и папы с детьми, шариками, мороженым. Горожане, несмотря на раннюю жару и палящее солнце, наслаждались выходными, Днем Города, словно детсадовцы, которых на короткий срок выпустили побегать на городских тротуарах. С запада подул влажный ветер. «Ура! Ночью, скорее всего, будет гроза», — с радостью подумала Женька. Лохматый, о котором она почти забыла, неожиданно схватил ее за руку.

— Ну, что еще?

— Смотри вперед!

В конце извивающейся ленты улицы, между сходящимися линиями домов, между ярко раскрашенных витрин дорогих бутиков и линий электропередач, тянулась, утопая в голубой бездне, другая линия — естественного происхождения — линия горизонта.

— Ты знаешь, что такое линия горизонта в Городе? Это исключение из правил, на уровне чуда, неподвластного цивилизации. Она манит как магнит, хочется бежать от этих скучных цветных коробок домов, раздвинуть их в стороны и поспешить к точке соединения неба с землей, где Город покажется нелепым и странным сном.

— И где ты это вычитал? Дашь списать. — По окончании возвышенной речи Женька насмешливо уставилась на своего спутника.

— Он это не вычитал, мадемуазель, потому что еще не написал. Ему это только предстоит. Да, и над текстом придется поработать.

Женька с Лохматым резко обернулись. На тротуаре перед ними, в стороне от праздно гуляющих горожан стоял старик лет восьмидесяти, не слишком высокий, худой, сухонький, аккуратно одетый. Морщинистое лицо расплылось в лукавой улыбке. А глаза были поразительно молоды.

— Что? Что вы сказали? — почти хором переспросили юноша с девушкой.

— Я читал вашу книгу, Дмитрий Сергеевич, в довольно нежном возрасте, очень давно, и все же, помнится, редакция этого фрагмента была несколько иной. Хотя суть, смысл был тот же самый. И неудивительно, ведь смысл любой вещи со временем не меняется.

— Вы о чем, дедушка? — Женька кипела от непонимания.

— И вот уж никогда бы не подумал, — продолжал Незнакомец, обращаясь к Лохматому, нимало не уделяя внимания его спутнице, — насколько романтическим, оказывается, был мотив рождения этой мысли.

— Мы… знакомы? — Лохматый был озадачен не меньше Жени.

— Пока нет. Наше знакомство, как и рождение вашей книги, Дмитрий, еще впереди. Но я, пожалуй, задержусь в вашем Городе на пару дней. Интересно, много ли здесь еще барышень, способных пробуждать в мужчинах подобные светлые мысли?

— Ненормальный, — выдохнула Женя, когда Незнакомец растворился в мареве летнего вечера.

— Вот и еще одна жертва жары. Его не научили, что подслушивать чужие разговоры не хорошо.

— Вы и в правду не знакомы? — не верила Женька.

— Что я в «Ягодке»¹ бесплатно тусуюсь? — ответил Дима, пытаясь скрыть смущение. — Но, знаешь, такое чувство, что где-то я его видел.

— Ну, все, мне пора домой. На сегодня достаточно.

Что-то наше свидание слишком затянулось. И все же, признайся, за несколько часов знакомства он тебя чем-то зацепил. Может, действительно, когда-нибудь книгу напишет? Она уверенно проголосовала, от этого нового знакомого такой любезности — как вызвать такси девушке — пока ожидать не приходилось.

Дверца такси с шумом захлопнулась, машина полетела куда-то в восточную от центра сторону. На Город фронтом шла гроза, накрапывали первые освежающие капли дождя, и в небе уже что-то сверкало. Он не замечал. Почти счастливый Дмитрий, действительно, Сергеевич, ощущал только прикосновение пальцев к кусочку бумаги с номером ее мобильника.

Бой — френд

Гроза бушевала часа два после полуночи. Дождь лил всю ночь. Женя спала беспокойно, металась. Казалось, кто-то стучался в дверь, кто-то очень близкий, дорогой, а дверь не слушалась, не открывалась. Ветер рвал в клочья одежду, птицы кружили над куполом собора, мягкая вата облаков неслась по нежно голубому небосклону…

Звонок будильника в семь утра в маминой комнате. Как всегда резкий и неприятный. Обыденные утренние звуки и запахи. Необычная тишина за окном. Дождь кончился. Солнце сквозь листву и палевую портьеру. Усиленное мурлыканье Динки над головой. Проказница как всегда утром расположилась на ее подушке.

— Мяу!

— Евгения! Не спи дольше десяти. Покорми Динку. И постарайся, пожалуйста, дорогая, прожить этот день с пользой!

Ну, мама, в своем репертуаре! Вторую неделю твердит, что последние летние каникулы должны запомниться надолго и пройти не зря. Что тут запомнишь, когда торчишь безвылазно в скучном Городе?

Стук входной двери. Из гостиной громкие звуки телевизора. Нет сил встать и избавиться от них.

— «…И все же Луна не спешит открывать человечеству свои тайны. Многие специалисты склоняются к гипотезе искусственного происхождения спутника Земли…» — приятный женский голос вещал что-то об американцах, их полете на Луну, о снимках лунной поверхности и результатах проб лунного грунта.

Женя заснула. За линией горизонта, теряющейся в голубой дымке, поднимался лунный диск. С невероятной силой ее несло к нему навстречу, звездная пыль серебрилась. Сфера Луны, увеличивающаяся до невероятных размеров, нависала над Женькой. Мертвенно черная поверхность спутника Земли отражала солнечный свет. Но что это? Ей показалось? Неужели это действительно заклепки и выпуклые поверхности металлических люков? Один из них со скрежетом открывается, Женьку с бешеной силой затягивает в черную пасть люка. Скрежет усиливается…

Телефонный звонок прозвучал как сигнал бедствия.

— Да (сквозь сон), я слушаю.

— Привет, красавица, ты уже проснулась? Как жила без меня целый день? Было грустно? Очень?

— Фролов, ты неисправим. Наивно надеешься, что без тебя моя жизнь замирает.

Минут через сорок они сидели за своим привычным столиком в «Мандарине». Фролов милостиво кормил ее завтраком. За окном прохладное утро обещало смениться жарким полднем. Легкая музыка, полумрак и малолюдность создавали в кафе атмосферу абсолютного покоя и располагали к беседе. Олег как обычно подтянут, модно подстрижен, облачен в европейские джинсы. Светлая рубашка эффектно оттеняет загар. Супермен, да и только, как говорила Наталья.

–…Представляешь, и я должен организовать досуг этих детей знойной Африки. Декан так и сказал: лучше, чем ты, никто им Город не покажет. Обмен студентами — этим сейчас активно занимаются все продвинутые вузы. Вчера весь день водил их по музеям.

Уплетая йогурт и грушу, Женя понимающе кивала. Фролов был старше девушки на два года. Окончил лицей год назад и теперь за его плечами первый курс технического университета. Такого «бой-френда», как у Женьки Светловой, не было ни у кого из одноклассниц. В лицее про них говорили: «не разлей вода». Здесь Фролов стал почти легендой. Один из лучших учеников, редактор Интернет-газеты, координатор ученических конференций, капитан лицейской футбольной команды. Правда, капитан из него был не очень. Определяющей в его капитанской «карьере» была спонсорская поддержка со стороны старшего брата Кирилла Андреева. Братья носили разные фамилии, так как у них были разные отцы. Кирилл — известный в Городе бизнесмен, владелец крупной компьютерной фирмы, сети магазинов, являл собой пример состоявшегося человека, и младший брат, похоже, не хотел отставать от старшего.

— Представляешь, такого низкого уровня интеллектуального развития этих «африканских товарищей» я даже вообразить себе не мог. Они, видишь ли, устали, и экскурсию нужно сократить. Пэтэушники, не далеко ушли от своей хижины…

— Ну, ты у нас добряк, однако… — Женя жмурилась под лучами солнышка, проникающего в тихое кафе с улицы.

Капельки солнечного света растекались по ее стройной фигурке, длинные белокурые волосы золотились пшеничными колосками, голубая рваная по краям юбочка почти не закрывала коленки. Ее спутник невольно подумал: «Такую нельзя не заметить. И не влюбиться почти невозможно».

— А с кем ты провела время в мое отсутствие? — по-хозяйски поинтересовался Фролов.

— Вчерашний день я провела в компании начинающего философа и пациента «Ягодки», — загадочно улыбалась Женя.

— Оригинально, — хмыкнул Фролов, впрочем, тут же забыл о своем вопросе и вновь стал делиться впечатлениями о доверительных взаимоотношениях с деканом и возможной в перспективе зарубежной стажировке.

— Олег, послушай, а что ты скажешь относительно гипотезы о том, что Луна — это потерянный инопланетный корабль, — в Женькиных глазах светилась неизвестно откуда взявшаяся грусть. Вдруг вспомнился утренний сон.

— Опять «сенсационных» статей начиталась в женских журналах или желтой прессе? Ну, что за глупости? — По-отечески, с превосходством старшего пожурил ее Фролов.

— Олег, а за линию горизонта ты никогда не заглядывал? — абсолютно серьезно спросила Женя.

— О чем ты, милая? — Фролов определенно не узнавал сегодня свою подругу.

«А Лохматый заглядывал, — неожиданно для себя подумала Женя. — Когда он позвонит?»

Городской крокодил

Вы никогда не задумывались, почему настроение человека всецело зависит от состояния окружающей природы? Дождь и ненастье наводят на печальные размышления, нагоняют тоску, а порой повергают в депрессию, а ясный солнечный день беспричинно дарит радость, внушает оптимизм и бодрость. Женя с Димой — Лохматым шли по улице имени известного советского писателя, солнце было в зените, жара на время отступила, свежий летний ветерок трепал белокурые Женькины волосы и бахрому джинсов Лохматого. Молодые люди пребывали в прекрасном настроении, что, впрочем, в силу их возраста объяснялось не только состоянием погоды. Улица тонула в шумных звуках автомобилей, говоре куда-то спешащих людей, живших будничной, деловой и как всегда суетной жизнью. Юноше и девушке до этой суеты не было абсолютно никакого дела, каникулы как главный праздник жизни продолжались.

На перекрестке Женя остановилась.

— Сейчас твоим глазам предстанет моя альма-матер.

В тени густой листвы полустолетних лип скрывалось четырехэтажное здание постройки образца тридцатых годов прошлого века.

— Ты что, учишься в знаменитой «двадцатке»? Говорят, у вас очень сильные математики? — заинтересовался Лохматый.

— Говорят. А вот и еще одна наша достопримечательность. Новомодный городской прикол.

Памятник Крокодилу появился в Городе совсем недавно. Причину появления столь непонятной скульптуры диковинного зверя горожане толковали по-разному. Кто-то вспоминал бытовавшую лет сто назад легенду о том, что в местном пруду, якобы, в незапамятные годы действительно водились похожие зверюги, что, конечно, смахивало разве что на исторический анекдот. Кто-то утверждал, что те же сто лет назад мастеровых градообразующего завода, одаренных за профессиональное искусство зелеными кафтанами, прозывали «крокодилами». А кто-то рассуждал, что в данном странном образе запечатлен современный средний житель Города. На деревянной скамье, окрашенной черной под металл краской, вольготно закинув одну долговязую ногу на другую, восседал крокодил, вернее, человекокрокодил — чудовище с человеческим туловищем, нахальной головой рептилии и крокодильим же хвостом. Руки-лапы широко раскинуты, словно для того, чтобы обнять кого-то. И, действительно, юморист нашелся. На необычной скамье рядом с Крокодилом сидел… Незнакомец, с которым Женька и Дима встретились на Пушкинской два дня назад.

— Смотри, это же тот ненормальный!

— Да, — узнал и Лохматый, — это он. Похоже, он на самом деле малость не в себе. Он с Крокодилом… разговаривает.

Они остановились, прячась за стволом липы.

— А тебе не кажется, что он как-то странно изменился?

Незнакомец, а это действительно был он, и в самом деле изменился — …помолодел лет на сорок. Несмотря на это, чудесным образом, благодаря чутью и интуиции наших юных героев, надо полагать, он был ими узнан безошибочно. Незнакомец был стильно одет и, видимо, находился в неплохом расположении духа, предаваясь приятной беседе.

–…А вы здесь, милейший, похоже, уже вполне освоились.

— Освоился. Вполне, — ответил на вопрос Незнакомец, — я с детства, как вы помните, быстро схватываю новое. Только, друг мой, вы не могли бы материализоваться, в противном случае… — он замялся, — со стороны это странно смотрится. Кажется, что я разговариваю с этим чудовищем, — он покосился на Крокодила.

— Ну, полноте, любезный друг, когда вас это волновало? Не в вашем ли стиле шокировать своими выходками аборигенов?

— Признаюсь, в этом есть своя прелесть. Но лишние проблемы нам ни к чему.

— О чем вы? Какие проблемы? Перестаньте, милейший, какие беды или неприятности нам могут причинить обитатели этого жалкого мира, только вчера покинувшие состояние дикости?

— Не скажите, коллега, не скажите. И, допустим, это случилось не вчера. Не зря же один из них привлек наше внимание.

— Всего один из миллиардов жителей планеты!? Не слишком ли мало, вы не находите?

— Что ж поделать, гений — товар штучный, как здесь говорят, в противном случае — это уже не гений.

— Зачем этому миру гении? Здесь не та атмосфера. Здесь все не то. Вот, например, что это за монстр? — Указал собеседник Незнакомца на Крокодила. — Он как будто отличается от этих, с позволения сказать, гуманоидов, — кивнул он на прохожих.

— Это, как я понял, всего лишь шутка, в действительности в этом мире подобные существа отсутствуют. — Незнакомец улыбнулся. — Жители этого Города, похоже, не лишены чувства юмора.

Справедливости ради надо заметить, что памятником Крокодилу юмор, любовь к животным и фантазия жителей Города не ограничивались. Незнакомец еще не успел познакомиться с другими памятниками, украшавшими сей населенный пункт. Так, например, в Городе имелись памятники Козе, Лосю и, извините, Пельменю.

Но его собеседник не слушал.

— А это, простите, что? — нетерпеливо кивнул он на мчавшуюся с огромной скоростью по противоположной стороне улицы «Тойоту».

— Это не роскошь, а средство передвижения, — вновь улыбнулся Незнакомец.

— Что, простите? — не понял собеседник.

— Шучу, местный фольклор, знаете ли, на досуге изучаю. Это самодвижущееся транспортное средство с двигателем для перевозки грузов и пассажиров по безрельсовым путям. Так, во всяком случае, объясняется в одном из местных источников информации. Работает эта машина на бензине, кажется. А это…

— Боже, как они примитивны! А это зачем? — На этот раз повелительный взгляд собеседника Незнакомца устремился к витрине модного бутика, в которой демонстрировалось женское нижнее белье.

— Ах, это… — начал было объяснять Незнакомец, но был прерван.

— Не стоит, — Невидимый окончательно потерял терпение, — если вас, друг мой, это увлекает, изучайте сей мир дальше, но не забывайте, что вы здесь не за этим. Где наш субъект? Вы уже видели его?

— Да, и неоднократно, — Незнакомец стер улыбку с лица. — А кстати, вот и он, вместе со своей девушкой прячется вон за тем деревом.

Женька и Дима действительно все еще стояли за липой, решая, повернуть ли назад, чтобы избежать неприятной встречи.

— Вы уверены, что этот мальчишка с лохматой шевелюрой — ОН?

— Более чем. Он еще юн, ему сейчас семнадцать, он учится в школе, это…

— Я понял. Продолжайте.

— Он, в сущности, еще ребенок. До того момента, когда он начнет писать свою первую книгу, еще долгих двадцать лет. Но не позднее, чем два дня назад, он прилюдно, заметьте, при свидетелях, цитировал фрагмент из пятой главы.

— Фрагмент о чем? — Невидимый вдруг оживился.

— О линии горизонта. В сущности, совсем невинно. Но кто знает, может, он пишет уже сейчас, и каждый вечер ложится спать с пухлой тетрадкой под подушкой? И только боги ведают, что с ним может произойти в этом мире, пока он достигнет тридцатисемилетнего возраста.

— Что вы намерены предпринять? — Невидимый сверлил Незнакомца пристальным взглядом.

— Пока ничего, наблюдаю, — ответил Незнакомец.

— Да-да, — закивал Невидимый, — у вас, милейший, свои методы работы, не вижу смысла вмешиваться. Пожалуй, мне пора. А вам, похоже, здесь скучать некогда. Прощайте.

На этом беседа закончилась, Невидимый исчез, также незаметно для взгляда окружающих, как и появился. и методы работы. орастет до 37-летнего возраста. авы. путям. ра покинувшие сосА Незнакомец встал и направился в сторону парочки.

— Ну, что, молодые люди, гуляете? — лицо Незнакомца расплылось в обаятельной улыбке.

— Шел бы ты, мужик, отсюда куда подальше, — Дима уверенно заслонил от Незнакомца Женьку.

— Да, я пойду, конечно, но замечу, что со старшими следует вести себя более сдержанно и вежливо. А что касается вашего пожелания, мой путь свободен, я гуляю. У меня так же, как и у вас, — каникулы.

В Городском парке

С того дня Женька почти ежедневно встречалась с Димой. Фролов, несмотря на лето, был прочно завязан на своих университетских делах и звонил редко. Татьяна продолжала отдыхать на море, Наталья пропала где-то с археологами на Среднем Урале. С одноклассниками общаться не было ни малейшего желания. «От этих „одноклеточных“, — как говорила Наталья, — надо хотя бы раз в год основательно отдыхать».

Женька забросила книги, фортепиано, свои рисунки, мамины «хозяйственные» задания исполняла из-под палки и целыми днями бродила с Дмитрием по Городу, открывая такой знакомый и незнакомый Город заново. Маршруты этих путешествий были непривычными. Ни «Мандарин», ни боулинги, ни ночные клубы в их планы не входили. Лохматый знакомил ее со своим Городом. Глухими дворами они пробирались к полуразрушенным старым домам, к случайным островкам природы, не ясно как сохранившимся в городском хаосе. Казалось, он знал в Городе каждый дом, каждую улицу и каждый памятник. Сыпал фактами и поражал знанием обилия сюжетов из истории Города и его обитателей. «Просто мне с ним интересно», — Женька представляла, как познакомит лучших подруг с новым приятелем, и угадывала насмешливую реакцию Натальи и Татьяны. «Ну-ну, конечно, — «просто интересно».

В то утро они решили отметить начало купального сезона в Городском парке на пляже. Трамвай, который вез их в сторону любимого места отдыха горожан жалобно дребезжал. В Городе, не знавшем чуда метро, трамваю как одному из основных средств общественного транспорта жилось также вольготно и свободно, как и троллейбусу.

Вскоре Женькино внимание привлекли девчонки одного с ней возраста, расположившиеся на задней площадке салона. Яркий макияж, аляповатые цвета одежды, традиционно голые пупки и обтянутые в джинсы толстые попы выдавали в них типичных представительниц современной молодежи.

— Прикинь, он меня вчера на дискотеку пригласил, а я номер его мобильника в памяти не сохранила, и он решил, что это я его так отфутболила. А он вообще такой классный пацан! Ну, и пришлось с Лехой на дискач переться, отстой, конечно, но зато у него моцик новый. — На весь трамвай делилась своим сокровенным ярко-синяя девчонка.

Ее ярко-оранжевая подруга с зелеными клипсами ниже подбородка сочувственно вздыхала.

— Давай выйдем на этой остановке, — предложила Женька Лохматому, — пройдемся пешком, одноклеточные сестры сугубо достали.

Дмитрий, как видно, девчонок совсем не заметил, да и кого можно было заметить рядом с Женькой, но послушно спрыгнул с подножки трамвая.

Самый большой Городской парк с незапамятных времен носил имя одного знаменитого революционера и партийного деятеля, убитого обманутым мужем своей подруги. Трагическая фигура его памятника тяжело нависала над отдыхающими, как только они вступали, минуя кружевные решетки входных ворот, на дорожку, ведущую к пруду, и непонятно каким образом должна была настраивать входящих на беззаботно веселый лад.

— Следует запретить устанавливать на улицах городов памятники некогда жившим людям, — неожиданно заявил Дима, рассматривая Революционера в упор.

— Почему? — удивилась Женька. — Ты что, приверженец правых?

— Не в этом дело. Понимаешь, Женя, это кощунство. Образ реального человека нельзя обращать в камень или металл, объектом изображения может быть только вымышленный персонаж, неконкретный, неформальный герой. Почему люди не поймут, что каждая скульптура, каждый памятник, выставленный на публичное обозрение, должен представлять собой идеал. А в мире людей не может быть почти ничего идеального. Ну, вот, например, какие чувства может пробуждать у окружающих этот заложник собственных ошибок и грехов?

— Дим, да оставь ты его в покое, — решительно и почти бесцеремонно прервала рассуждения приятеля девушка и поспешила к пруду.

На городском пляже, который напоминал футбольное поле из песка, как всегда в будни было не слишком людно. Но на Женьку, успевшую принять в кабинке на входе пляжный вид, было, кому обратить внимание. Дмитрий ежился от взглядов, которыми одаривали его спутницу. Эта прогулка по пляжу далась ему непросто. Легко, почти на одних носочках, как балерина, Женя словно плыла по песочку, впитывая кожей солнце, ветер, восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин. О том, что она красива и красотой необычной как тайна, Женька знала давно, лет с двенадцати. Восторженные взгляды, обожание и преувеличенное внимание представителей противоположного пола уже несколько лет были частью той атмосферы, которой она дышала ежечасно. И относилась к этому, несмотря на юный возраст, спокойно и без эмоций.

— Если закрыть глаза, то можно представить, что мы на берегу настоящего моря, — мечтательно произнесла девушка, изящно растянувшись на пляжном полотенце.

Только что вышедший из воды Дима стоял рядом.

— А ты хотела бы сейчас очутиться на море?

— Да. Я надеюсь, ты не станешь развивать теории, что море — это анахронизм?

— Конечно, нет, — ответил Дима, растираясь полотенцем, — хотя знаешь, за одну из подобных теорий в прошлом году учительница литературы выгнала меня с урока.

— Что же ты натворил?

— Он написал в сочинении, что море и человечество чужды друг другу, — рядом с ними на песок опустился молодой человек лет двадцати пяти в вельветовых брюках и красной футболке.

— Мы с вами где-то встречались? — поинтересовалась Женя, всматриваясь в смутно знакомое лицо.

— Встречались, с вами, мадмуазель, дважды, — улыбнулся Незнакомец, а это, без сомнения, был он. — Да-да, это в ответ на ошеломленный взгляд Дмитрия, я вновь помолодел. Так на меня действует благословенный воздух вашего Города.

— Кто ты, черт возьми? — Дима решительно двинулся на нежданного гостя.

Как мог Незнакомец узнать содержание его школьного сочинения?!

— Спокойно, — отодвинулся тот, — и не надейтесь, что этот ваш черт сможет меня «взять». Я не прощаюсь.

Незнакомец встал и с высоты своего роста посмотрел на Женьку, взиравшую на него с изумлением.

— Не могу не заметить, мадмуазель, вы прекрасны, — сказал он без тени смущения. — Но все же менее открытый туалет с корсажем и кринолином вам более к лицу. И кстати, Евгения Николаевна, вам пора бы уже начать учить французский.

— О чем это он? — Дима провожал Незнакомца долгим взглядом.

— Причем здесь французский? Я учу английский и немецкий, — недоумевала и Женя.

Часа через два, когда молодые люди насладились прелестями летнего купания, история, как написали бы в газетах, приобрела криминальный оборот. На выходе из парка Дмитрия с Женей «ждали». Густая стена из низкорослых кустарников создавала идеальное место для засады. Четверо парней спортивной внешности, явно навеселе, внезапно преградили им путь, старший из них в рваных джинсах и голый до пояса начал с банального как мир вопроса:

— Прикурить найдется?

— Не курю и зажигалку не захватил, — ответил Дима, с трудом, но все же сохраняя внешнее спокойствие.

— А с подругой не познакомишь? — ухмыльнулся другой парень.

Сжав Женькину ладошку в своей руке, Дима сквозь зубы прошептал девушке:

— Женька, беги.

— Ребята, что за дела? — и не подумала о бегстве Женя.

— Отойди, подруга, — не унимался страший из парней, которого девушка мысленно окрестила «Годым».

Драки было не избежать. Не похоже, чтобы парни просто хотели их напугать.

— Вы что, вчетвером на одного! А один на один, слабо? — кричала девушка, надеясь привлечь внимание прохожих. Но тщетно, аллея парка была пустынна.

Голый ударил первым. Дмитрий с трудом удержался на ногах. Его ответный прием был не слабее, у Голого носом пошла кровь, но это противника только раззадорило.

— Ну, парень, ты натурально попал, — смеялся он.

Его дружки кричали:

— Давай его, держись, Андрюха!

Их крики и мат оглушили Женьку. Голый ударом правой руки снизу оглушил Дмитрия, но тот, придя в себя, стремительно дал сдачи и ударил противника головой в живот. Неловко завалившись на спину, парень ударился головой о корни старого дерева. Все действующие лица замерли, дружки Голого со странным единодушием затихли. Но их главарь и не думал вырубаться.

— А ты, парень, допрыгался, — с полуосмысленной, злобной улыбкой из последних сил он двинулся на Дмитрия.

Быстрое движение одного из парней и в руках противника Димы оказался нож.

«Помогите!» — где-то в подсознании Дмитрия звучал Женькин крик. Ударом ноги он выбил нож из рук Голого. Но уже через минуту холодное оружие оказалось в руках одного из парней, казавшегося самым трезвым из четверки.

— Вперед, Серый! — кричали ему.

Он же оттолкнул Женьку, попытавшуюся ввязаться в начинавшуюся бойню. На Диму навалились втроем, заломили руки за спину, кто-то цепко схватил его ноги.

— Ребята, прекратите! Что мы вам сделали? — надрывалась в крике Женька, едва приходя в себя от удара.

— Серега, держи девку, — орал кто-то.

— А это уже слишком дурно пахнет, — спокойный негромкий голос перекрыл шум борьбы и вопли ее участников.

То, что произошло в последующие несколько секунд, Дима понял плохо, удар по голове, нанесенный одним из парней, окончательно оглушил его. Судя по всему, четверке хулиганов крепко досталось. Слышались крики боли. Когда через несколько минут Дима пришел в себя, первое что он увидел, была заплаканная Женька, которая пыталась приподнять его с земли.

— Здорово вы их, — всхлипывая, обратилась она к Незнакомцу, а в роли их спасителя оказался именно он.

— Твой приятель тоже не подкачал, — ответил Незнакомец отстраненно.

Он стоял на корточках перед двумя распростертыми на земле телами — Голого и Серого. Двум другим хулиганам удалось сбежать.

— Ну, да уж не подкачал, — с трудом при поддержке Женьки Дима поднимался с земли. — Еще бы минутка и все, — морщился он, тупая боль гнездилась в затылке, подбитый глаз начал заплывать, порез на шее кровоточил.

— Да, я в порядке, — успокаивал он все еще плачущую девушку, — а с этими что?

Голый и Серый находились, видимо, в полной отключке. Женьку поразил их абсолютно безжизненный вид. Незнакомец, непривычно серьезный и сосредоточенный, совершал с ними, казалось, какие-то медицинские действия. Поочередно прослушивал пульс, ощупывал грудь, голову, как-то странно накладывая ладони на лица парней.

— Вы врач, да? — спросила Женька, доверчиво глядя на него, — они, ведь… не умерли? — запнулась она.

— Успокойся, они живы. Через полчаса придут в себя, — Незнакомец по — прежнему был очень озабочен и чем-то удручен. — Какое-то время будет напоминать о себе головная боль. Но завтра они уже ничего не вспомнят о сегодняшнем инциденте. Вы, ведь, с этими молодыми людьми не знакомы?

Женька с Димой кивнули.

— Не удивляйтесь, если при следующей встрече они вас не узнают, и покажутся вам вполне благопорядочными молодыми людьми. Это футболисты из вашего местного спортивного клуба «Динамо». Распивать спиртные напитки и тем более колоться наркотиками им не полагается, и не приходилось никогда. А вот этот нож, — он пнул ногой валявшееся на траве оружие недавней драки, — двадцать минут назад им резали помидоры.

Теперь и Дмитрий разглядел, что нож был обыкновенным, кухонным. Странно, на разборки с таким не ходят.

— Да, и ребята, которых мы с вами не далее как несколько минут назад, можно сказать, победили, на бандитов совсем не похожи. Я думаю, стражей порядка призывать не стоит. А что касается этих героев — оставим их здесь, при их пробуждении нам присутствовать не следует.

Женя торопливо собирала содержимое пляжной сумки, рассыпанное в пылу драки. Ее приятель постепенно приходил в себя.

— А вы что, за нами следили? — вдруг сообразил Дмитрий, — вы что, за нами по пятам ходите? — уставился он на Незнакомца, — зачем?

— По пятам. И как показывают последние события, мои хождения не лишены смысла, — Незнакомец провожал парочку на трамвайную остановку.

— Может нам уже стоит познакомиться, хотя бы для того, чтобы поблагодарить вас за помощь, — вспомнила об элементарной вежливости Женя.

— И правда. Вы кто? Мы… я — Дмитрий…

— Не стоит, я знаю, кто вы. О благодарности забудьте. С кем не бывает? А познакомимся ближе мы при следующей встрече. А вот и ваш трамвай.

Женька удивилась своей абсолютной уверенности, что их новая встреча состоится очень скоро. С подножки трамвая, придерживая девушку, Дмитрий пристальным взглядом провожал фигуру своего спасителя. «А этот парень мне определенно нравится», — подумал он.

Когда вагон трамвая ускорил ход, Незнакомец, оставшийся на остановке в полном одиночестве, тихо, для самого себя произнес: «Да, молодые люди, вами, как видно, интересуюсь не только я. И мне это…очень не нравится». Лицо Незнакомца приняло жесткое и непримиримое выражение: «Игра началась!»

Кирилл

За тонированным стеклом автомобиля Город казался уставшим и уснувшим. Мягкие лучи закатного солнца, лаская, убаюкивали городские улицы и переулки, напоминая горожанам на исходе одного из длинных летних дней о наступлении времени покоя и отдыха. Кирилл откинулся на мягкую спинку сидения, снял темные очки, закрыл глаза. Иномарка летела по направлению от аэропорта в центр Города. Все. Теперь можно успокоиться. Программа min, нет даже maх выполнена.

Переговоры закончены. Контракт, такой долгожданный и недосягаемый, месяц назад казавшийся безумной мечтой, подписан. Питерские товарищи остались довольны. Приемом, организацией работы и сетью магазинов. Молодцы ребята, хорошо поработали. Приятно было в компании компьютерщиков из северной столицы как будто гостю посещать магазины с лейблом «WELMI». Все четко, красиво и упорядоченно. Везде евроремонт, лоск в каждой мелочи, мальчики и девочки не старше двадцати пяти лет в стильных униформах, это его, Кирилла идея, компьютеры и комплектующие, ксероксы, принтеры, факсы, модемы и все остальное, что душа пожелает, на уровне действующих стандартов, во всяком случае, для провинции вполне на уровне. Цены не так чтобы очень, для Города — не самые высокие, гибкие системы скидок и рассрочек платежей, рекламные прорывы, кампании привлечения потенциальных покупателей, просчитанные профессиональными психологами с учетом менталитета этих самых потенциальных покупателей. Реклама вездесущая. Тотальная. Преследующая клиентов на каждом шагу, практически целый день. С пиар-менеджерами тоже все капитально проработано. Реклама в печатных СМИ, на ТВ, на каждом перекрестке. А вот, кстати, мимо пролетел гигантский шестиэтажный щит «WELMI» на девятиэтажном доме.

Кирилл вновь всмотрелся в окно салона. Сеть магазинов по всему Городу, филиалы в соседних. Везде все схвачено. Небольшая компьютерная фирма, которую они с Серегой, вчерашние студенты — инженеры — системотехники, начинали создавать с «нуля» в середине 90-х, превратилась в огромный концерн, которым гордился бы любой мегаполис страны, не то, что их провинциальный Город.

Теперь на повестке дня — новый этап, новый Эверест, который он, Кирилл Андреев, должен взять. И возьмет, может не сразу, не в эту предвыборную кампанию, так в следующую, он прорвется во «власть» и станет частью так называемого депутатского корпуса. А сейчас, как говорится, главное не победа, а участие. Участие, приобретение опыта предвыборной борьбы, разработка и отработка пиар-технологий. Впереди — работа со специалистами пера, заказ предвыборных плакатов и буклетов, создание — этакая лепка имиджа, образа идеального кандидата в депутаты Кирилла Александровича Андреева…

Но все это ожидает его через месяц. А сию минуту… А в данный момент он абсолютно свободен месяц, т.е. почти две недели или нет скорее неделю…, но абсолютно свободен. Вероника с детьми этим летом отдыхают во Франции, на Ривьере. Можно развлечься, выбиться из ритма будней, заполненных под завязку работой, — полюбоваться видами любимого, это без пафоса, действительно родного, Города. Нажав на кнопку в панели стенки салона, он опустил перегородку, отделявшую пассажирский отсек, и обратился к водителю:

— Олег!

— Да, Кирилл Александрович?

— Не стоит к «Медведю». Поужинаем позже. Покатай меня, братец, по Городу.

— Хорошо, Кирилл Александрович, это можно. Я включу что-нибудь легкое.

Салон заполнила ритмичная музыка. Кирилл развязал надоевший как удавка галстук, расстегнул ворот рубашки. Да, вот так. Давно пора расслабиться и призадуматься, просто так, обо всем. Никуда в этот момент почему-то не хотелось — ни в ресторан ужинать, ни домой, ни еще куда-нибудь. Он всматривался в знакомые дома, улицы Города, в котором прошло его детство, юность, где он так победоносно вступает в пору зрелости. Кстати, многократно ему советовали уехать, дескать, деньги вкладывать выгоднее в компании, работающие в крупных городах. Серега так и сделал, сейчас далеко не бедствует. Два года назад он продал, совсем недешево, свою долю Кириллу. Что бы не говорили о масштабах бизнеса, ограниченного возможностями провинциального Города, дело было, конечно, не в этом: просто двум медведям стало тесно в одной берлоге.

А тогда в студенчестве они были, пожалуй, настоящими друзьями, если такое вообще возможно. Действовали лихо, на свой страх и риск. Сейчас мороз по коже берет, когда вспоминаешь, как все начиналось.

Красный диплом в кармане и предложения, даже нет настоятельные требования декана поступать в аспирантуру, остаться в институте… Отказался, после долгих уговоров, предложений зарубежной стажировки и описания радужных перспектив в ближайшие два года защитить кандидатскую. Жену и маленького сына надо было кормить. Нужна была своя квартира, косые взгляды отчима червоточили душу.

С Вероникой они вместе со школы. Идеальная семейная история. Симпатичный, обаятельный отличник Кирилл нравился многим девчонкам — и одноклассницам, и однокурсницам. Но с девятого класса верность хранил только одной девушке. И, можно сказать, хранит, ну, или почти хранит (надо же когда-то расслабляться!) и по сей день. Он все так же симпатичен, разве что несколько прибавил в весе, его, как говорили, фирменная обаятельная и слегка насмешливая улыбка все также безотказно действует на представительниц противоположного пола. Хотя, да стоит признаться, самому себе во всяком случае, дам обольщает уже не столько его улыбка, сколько его положение, его возможности.

Да, возможности… А может он в этом Городе многое. Держит руку на пульсе. Вот, например, мимо проплывает знаменитый городской магазин «Школьный базар». Кто из горожан, все те, кому слегка за 30, не ассоциирует его со своими отроческими годами, кто не помнит походы за ручку с мамой и папой в этот магазин в последние августовские дни накануне нового учебного года? Теперь он принадлежит Кириллу, точнее его концерну. В его власти было превратить детский магазин в очередной крутой компьютерный салон, и городская достопримечательность канула бы в лету. Но Кирилл сказал тогда Сереге свое твердое «нет», они крупно поспорили. А «Школьный базар» остался для Города тем же, чем был всегда. Да, стоит признать, сейчас ему принадлежит процентов пять от этого Города, и процентная ставка будет расти.

Но счастлив ли он от этого? Все ли у него хорошо? Кирилл вдруг понял, что не может дать ответа на этот абсолютно ненужный, лишний, глупый, сентиментальный вопрос. Вероника любит говорить: «В бизнесе все должно быть предельно прозрачно». У нее, кстати, тоже имеется собственная небольшая, но весьма успешная туристическая фирма. Это модно сейчас: жена бизнесмена днюет не в косметических салонах и бутиках, а в собственном офисе. Да, в бизнесе у него все прозрачно или почти все. А в жизни, в частной жизни К.А.Андреева все прозрачно? Тридцать семь лет — это уже тот возраст, когда стоит подвести черту, хотя бы пунктирную. Он вдруг остро ощутил, что в его жизни явно чего-то не хватает. Не в семейной, здесь почти все прекрасно. В самом себе. «Ты от сытости своей устал», — как-то сказала Вероника. Чего же ему не достает — свежего ветра, голода, здорового голода к жизни? Наверное… Сердце вдруг сжалось, тоска, этакое почти неведомое чувство, охватила душу. Надо, пожалуй, выбраться во Францию, к детям, может, отпустит…

— Притормози!

Резко завизжали шины. У трамвайной остановки Кирилл заметил Женю, подружку младшего брата. Ну, и спутник же у нее, явно недавно побит. Девушка, поддерживая «раненого», направлялась домой. «И куда Олежка смотрит, уведут девчонку! Или она в тимуровцы записалась, помогает сирым и убогим?»

Неизвестно почему, благодаря невольной встрече с этой милой девочкой, которую он почти не знал, к Кириллу неожиданно вернулось бодрое настроение, захотелось дышать полной грудью. Опустив стекло окна до предела, он приказал водителю: «Серега, страшно есть хочется, гони к „Медведю“, а потом закатимся в „Пламя“ шары катать!» Иномарка круто развернулась в обратном направлении и полетела по улицам Города навстречу наступающему вечеру.

Смысл жизни

— Ай, больно!

— Терпи, не маленький!

— Ну, хватит, Женя, довольно.

— Вот тут держи. Прижми к веку!

— Где?

— Здесь. Вот так.

— Сколько держать?

— Сколько надо, а то своим фингалом свет белый затмишь. Или завтра глаз вообще не откроется. Поищу, пожалуй, тебе темные очки. А, может, тебе джинсы заштопать? Смотри, как зацепило. Снимай!

— Нет!!! Так дойду. Вот булавкой здесь зацепить и все. А у тебя ссадина на руке. И здесь, — Димины пальцы нежно коснулись Женькиной шеи.

— Пустяки, — девушка вдруг покраснела. И «раненый» тоже смутился.

— А твоя мама… — После некоторой паузы вспомнил Дима.

— Она сегодня придет поздно. Что, испугался? — К Жене, похоже, возвращалось хорошее настроение и неизменная насмешливость. — Встреча с моей мамой тебя больше тревожит, чем с собственной?

— Да нет. Но впервые в твоем доме и в таком виде…

— Я бы сказала, что мама видела и не такое. Я тоже битая домой приходила и не раз.

–?!

— Ну, падала, прыгала через заборы. Меня мама мальчишкой с детства называет, — смеялась Женя.

Потом они долго сидели за столом на кухне, пили чай с прошлогодним малиновым вареньем и домашним печеньем. За окном необычно быстро вечерело. Свежий напоенный влагой воздух проникал в форточку, тени деревьев, блуждающие с высоты пятого этажа, ночные городские звуки и тишина в квартире создавали атмосферу покоя и предельной искренности. Они говорили обо всем. О диком происшествии в парке. Откуда взялись эти парни? На пляже их не было. Зачем они ждали их? Кто этот таинственный Незнакомец? Потом все сегодняшнее, сиюминутное ушло в сторону, отступило. Женька рассказывала о своей маме, музыкальной школе, Наталье и Татьяне, увлечении готикой, последней лицейской научно-практической конференции, театральном кружке, который она придумала и которому в прошлом учебном году досталась премия директора лицея, и о Динке, развалившейся на полу у батареи.

Дима говорил о младшем брате Андрее, о непростых взаимоотношениях с родителями, воспринимавшими семнадцатилетнего парня по-прежнему десятилетним ребенком, о школе и срывах круглого отличника с «выдающимися математическими способностями» на «двойки».

— Ты через год на исторический будешь поступать?

— С чего ты взяла? История — это так, между делом. В будущем я программист. Наверное. И поступать буду в Механ. Ну, пока это ближе всего. Хочется заниматься каким-то настоящим делом.

Он рассказывал о своем многолетнем увлечении компьютерами, о том, как собрал свой первый комп, как разрабатывал и редактировал Интернет-сайт своей школы, как был представителем учащихся в Совете школы и почему его оттуда выгнали.

Они говорили и говорили… Так, как, наверное, ни с кем и никогда. Было легко, просто и совершенно естественно рассуждать о содержании и смысле жизни в семнадцать лет.

— Значит, в школе не все отлично? — спрашивала Женька.

«Совсем как мама», — подумал Дима, а вслух ответил:

— Кого это волнует? Только родителей. Меня нисколько, — и неожиданно вспыхнул.

— Но ведь через год сдавать ЕГЭ, получать аттестат. А от учителей так много зависит.

— Да все это мелочи. Даже ЕГЭ, и то, адекватно или нет, меня воспринимает директор. И поступление в университет — это тоже мелочи, мелочи жизни.

— Но как же?!

— Понимаешь, Женя… Родителям я тоже пытался объяснить. Но они меня не слушают. Понимаешь, — Дима встал у окна, — не стоит ломать голову и копья из-за ерунды.

— Ну, если высшее образование для тебя ерунда! Что же тогда по-твоему имеет смысл? — Женя смотрела на собеседника снизу вверх и грызла печененку.

— Смысл имеет только то, что не проходит. Остальное — суета, не стоящая усилий и самой жизни. Авторитет среди законченных карьеристов, умение льстить учителям, ограниченным в своих знаниях и душевных способностях, не умеющим уважать человека, не достигшего совершеннолетия, — мне это все не нужно. Нельзя свою жизнь посвящать суете. Стоит только задуматься об этом, как все присущие окружающим жизненные ценности подвергаются переоценке.

— И что же ты переоценил, что по-твоему действительно важно? — спросила Женя почти без насмешки. Дима сидел на подоконнике и чем-то напоминал ей роденовского мыслителя.

— Важно и драгоценно только солнце, ветер, общение с природой, творчество, в любой области, но только творчество, лишенное конъюнктуры, снобизма, авторского тщеславия, творчество, направленное в вечность.

Женя смотрела на своего собеседника широко открытыми глазами, парни в ее окружении так не рассуждали.

— И любовь, конечно, любовь, — продолжал Дима, — материнская, любовь полов — мужчины и женщины (при этих словах, как заметила Женька, он слегка покраснел), к себе, да любовь к самому себе, к людям, близким и далеким, тебя окружающим, ко всему миру, тебя окружающему. Любовь всепоглощающая… Это почти все, что имеет смысл. Все остальное — мишура, даже просто мусор, суетно и грязно… местами. И если, как говорил классик, «посмотришь с холодным вниманием вокруг», вдруг оказывается, что все окружающие, даже самые близкие, тратят силы в основном как раз на последнее. А надо искать и переживать в повседневной жизни только то, что будет принадлежать вечности.

— Ты как-то слишком… правильно, по-книжному говоришь. Но люди живут днем сегодняшним, условности дороже этой неизвестной вечности, — ты это хочешь сказать? — вмешалась в его рассуждения Женька.

— Да, кто же думает о вечности в стараниях устроить свой сиюминутный быт, строя головокружительную карьеру или банально зарабатывая деньги, пожизненно находясь в затяжном прыжке, в вечной погоне за материальными ценностями?

— Дима, но ведь так устроен мир. А жизнь человеческая так коротка.

— И не так-то легко в течение этой короткой жизни пробить головой монолитную стену бытия, отделяющую нас от вечности, а главное почти невозможно увидеть результаты своего приобщения к последней. Даже умирая, человек, как правило, не успевает осознать значимость и итоги своей жизни. А может и успевает, но уже в ином мире. Жаль, впрочем, что это нам неведомо. А ежедневные плотские мелкие радости — они ближе, естественнее для человека. Все же мне кажется, что Бог или природа, наделив человека земным или физическим телом, отдалили его от вечности. Зачем — не знаю. Ты еще не устала меня слушать? — Дима неожиданно очнулся от своих размышлений вслух.

— Нет, не устала, — задумчиво ответила Женька.

Он сел рядом за кухонный стол и накрыл ее ладонь своей:

— Знаешь, мне почти не с кем обо всем этом говорить.

Женька первая улыбнулась, покинув состояние глубокой задумчивости и нарушив серьезность момента. И они еще говорили, но уже о чем-то легком и веселом, подтверждая известную истину о том, что счастье — это когда тебя понимают.

На Университетской площади

Картинно сложив руки на груди, мечтательно и немного рассеянно вглядываясь куда-то вдаль, Поэт уверенно стоял на своем постаменте. Скульптор изобразил его студентом, переживающим славную пору юности, не лишенную мирских наслаждений и уже гениальных раздумий. Незнакомец минут десять сосредоточенно и недоуменно рассматривал памятник, ожидая условленной встречи. Компактная и уютная Университетская площадь представляла собой образец аккуратности и ухоженности. Треугольные елочки, постриженные газоны, дорожки из цементных плиток, скамьи, фонари и колоннада, окружающая памятник, должны были погружать современных студиозусов в далекую эпоху Поэта. Центральный вход во второй корпус университета, располагавшийся в непосредственной близости от памятника, в этот час почти пустовал. Сессия недавно закончилась, а ужасы вступительных экзаменов и терзания абитуриентов были еще впереди. И Незнакомец скучал в обществе бронзового Поэта.

— Никогда бы не подумал, и он бы, пожалуй, удивился… При случае надо бы рассказать ему, — бормотал себе под нос Незнакомец, когда его взору внезапно предстал сокрытый от взоров окружающих знакомый уже читателям Невидимый.

— Что? Что вы сказали, милейший? — Невидимый менторским взглядом осматривал площадь.

— Ах, это вы, мой друг? — притворно удивился Незнакомец, обернувшись к собеседнику. — Заставляете себя ждать, а это знаете ли, невежливо.

— Помехи на протяжении всего пути. Ничего не поделаешь, маршрут не слишком хорошо освоен. Так что же привлекло ваше драгоценное внимание? — Невидимый продолжал оглядываться, как только что прибывший дальним рейсом пассажир в поисках своего багажа.

— Вот этот памятник. Скажите на милость, какое отношение Поэт имел к этому Городу? Ровно никакого. Он здесь и не был никогда. В его времена сей населенный пункт и Городом не являлся. Но нет же, обитатели сего местечка с упрямством и упорством одержимых ставят ему памятники, называют его именем улицы, тиражируют его имя всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Даже Он, уверенный при жизни, что «памятник себе воздвиг нерукотворный», сказал бы, что это уже слишком, — продолжал рассуждать Незнакомец.

— Ах, вы опять за свое, изучаете нравы и культуру аборигенов. Меня же волнует состояние наших с вами дел. Что случилось?

— Ситуация серьезно осложнилось, — Незнакомец присел на скамью и тяжело вздохнул. — Я бы настоятельно рекомендовал вам испросить разрешения Совета принять срочные и экстраординарные меры.

— Как? Не вы ли во время прошлой нашей встрече ратовали за наблюдение, а не действие? — насторожился Невидимый.

— В нынешней ситуации промедление смерти подобно, — Незнакомец был настроен решительно. — Не далее чем час назад я стал свидетелем нападения на нашего героя.

На соседней скамье сидела маленькая девочка лет пяти. Синенькое платьишко и такого же цвета сандалики, две смешные косички, маленький носик в веснушках, — словом, девочка была премилым созданием. Ее мама покупала мороженое в киоске напротив, и ребенок изнывал от одиночества.

— Дядя, а что вы сказали? — тоненьким голоском спросила девочка Незнакомца.

Небольшая собачка — болонка пепельного цвета, повязанная ленточкой и сидевшая рядом с девочкой на скамье, весело тявкнула, тоже заинтересовавшись странным соседом.

— Ничего, это я так, милая, рассуждаю вслух сам с собой. — Незнакомец смутился и более всего потому, что с такими маленькими детьми разговаривать не умел.

— Нам следует покинуть место, осененное этим Лжепоэтом, — сказал он, обращаясь уже к Невидимому.

Дальнейшая беседа продолжалась во время их неторопливой прогулки от университета по улице Национальной.

— Кто нападал и с какой целью? — деловито осведомился Невидимый.

В этот момент выяснилось, что маленькая болонка сочла своим долгом устроить за ними погоню. Быстро семеня короткими лохматыми лапками, она истошно лаяла, а минуту спустя вцепилась… в ногу Невидимого.

— Что это такое? Что за дикость и стыд? — громовым голосом вскричал последний, чем напугал даже Незнакомца.

Прохожим это сцена виделась следующим образом. Лохматая собачка, истерично тяфкая, сначала зачем-то грызла воздух, затем… взлетела вверх, поболталась из стороны в сторону, грозно скаля зубы и злобно рыча, прежде чем Незнакомец почти нежно взял ее на руки, укоризненно глядя в пустоту. С секунду он, широко открыв глаза, пристально смотрел на неизвестно почему взбесившееся животное, после чего болонка вдруг уснула и продолжала мирно поскуливать во сне. Осторожно, словно боясь уронить, Незнакомец донес собачку до скамьи, где ее маленькая хозяйка, надув губки и изобразив на лице обиженную гримасу, уже готова была громко заплакать и звать на помощь задержавшуюся маму.

— Вот так, — Незнакомец осторожно положил собачку рядом с девочкой, — не беспокойся, Светочка, Марта просто перегрелась на солнышке, она полчасика поспит и снова будет бегать.

Глядя в обиженные глаза ребенка, он виновато улыбнулся.

— Светочка, вот тебе шоколадка, — вручил он девочке плитку в блестящей обертке, неизвестно как оказавшуюся в его руке, и поспешил за своим покинутым спутником.

— Ты хороший, — услышав голосок Светочки, Незнакомец обернулся, — а он плохой, — завершила свое умозаключение девочка.

Глаза Незнакомца расширились от удивления. Как девочка могла видеть его собеседника?!

— Что это еще значит? — Невидимый, между тем, продолжал кипеть праведным гневом.

— Это значит, — не смог скрыть улыбку Незнакомец, — что на вас, любезнейший, совершило нападение маленькое смелое животное. Смею вас уверить, что оно не самое крупное и страшное в этом мире. Так что вам, можно сказать, повезло. Я ведь вас предупреждал в прошлый раз, что в материальной оболочке вы будете более естественным для этого мира.

Смех душил Незнакомца, ему представилось, как Невидимый будет рассказывать членам Совета о страшном испытании, которому ему пришлось подвергнуться в этом диком, неведомом мире.

И Невидимый материализовался, рядом с Незнакомцем появился мужчина средних лет, в деловом костюме, при галстуке, изрядно ухоженный и более всего напоминающий преуспевающего чиновника солидного ведомства, разве что без портфеля.

— Так я адекватен этому миру? — вздохнул бывший Невидимый.

— Вполне, — Незнакомец улыбнулся. Напомним, улыбка его отличалась неизменным обаянием.

— Продолжим, — Незнакомец резко изменил тон и выражение своего лица, — нападение на нашего героя и его девушку среди бела дня совершили местные жители, зомбированные по системе «Кванг — А».

— Что-о-о? — Невидимый от неожиданности остановился.

— Да, да, по системе «Кванг — А», я не оговорился. Эта система, как вы знаете, позволяет сохранить мозг исполнителя без полной потери памяти. И знаете, что самое интересное?

— Что? — повторил Невидимый.

— Я расшифровал код зомбирования и установил, что целью «заказчика» в данном случае был не только наш герой, судьба которого для них предрешена — они решили устранить его однозначно. Одним гением меньше, и этот мир будет более управляем. Это ясно как день. Удивительно другое — целью нападения, прежде всего, была девушка, причем в отличие от юноши, она нужна была им живой.

— Зачем?

— Вот и я тоже задался этим вопросом. И это самое интересное. Это был явно двойной «заказ» дельцов с Всемирного рынка астральных двойников.

— Вы уверены?

— Более чем. Образ этой земной девочки не единичен во Вселенной.

— И вы, конечно, уже знаете, чей образ заключен в этом милом создании? — Невидимый мысленно представил Женькину физиономию.

— Ну, разумеется. Это необыкновенно романтическая история.

— Вот только не надо мне романтических историй. Не стоит, не продолжайте. Меня это не интересует, — бесцеремонно прервал собеседника Невидимый, явно не относящийся к категории романтиков. — Нас может волновать только безопасность нашего субъекта.

— Ну, конечно! — вдруг взорвался Незнакомец. — И я должен спокойно наблюдать за совершающимися на моих глазах преступлениями. Может быть, вы мне еще предложите вступить с ними в контакт, оказать им содействие? А потом поучаствовать в разделе добычи? А как же Кодекс «KS»?

— Да, — отступил Невидимый, — Кодекс «KS» часто идет в разрез с элементарной осторожностью и отвергает теорию невмешательства.

— День «Х» приближается, — Незнакомец был настроен решительно, — вы это прекрасно знаете, и члены Совета тоже. С вашей теорией невмешательства мы парня потеряем. Я предлагаю, вернее, я настаиваю, — почти кричал Незнакомец, — следует изъять этих молодых людей.

— Изъять?! Что?! Изъятие субъекта из родственной среды против его воли — такое же преступление, противоречащее Кодексу «KS». Может быть, милейший, вы еще предложите, этим мальчишке и девчонке все рассказать? Открыть и опубликовать наши намерения. А может оповестить местных служителей порядка — местную милицию?

— Полицию, любезнейший. Я знаю, что это не лучший вариант, но, боюсь, единственный. Во всяком случае, другого я не вижу, — кричал Незнакомец.

— Изъятие гения из родственной ему среды чревато его гибелью — это — то вы хотя бы понимаете?! — вышел из себя и Невидимый.

Стоя посреди тротуара и мешая движению других прохожих, они яростно кричали друг на друга, странно жестикулируя и размахивая руками.

— Эй, поосторожнее, мужчины! — воскликнула проходящая мимо дама преклонных лет.

— А, впрочем, наверное, вы правы, — вдруг успокоился Невидимый, — что это на нас нашло?

— Излишняя эмоциональность — отличительная черта обитателей этого мира, — заметил Незнакомец, — она витает в воздухе и передается воздушно-капельным путем. Шучу, — он уже дружелюбно улыбался.

— Все равно последнее слово за членами Совета, — закончил Невидимый.

— Разумеется, разумеется.

Но им обоим было совершенно ясно, что участь Дмитрия и Евгении решена окончательно и бесповоротно.

Сон в библиотеке

В тот вечер или, вернее, уже ночь Дима вернулся домой много позже обычного. Разговор за чашкой чая с Женей затянулся. Никогда прежде он не был столь откровенен с девушкой. И еще он подумал, что никакая девушка не нравилась ему так, как Женя. Да что там «нравилась», признайся, старик, хотя бы самому себе, что ты «врезался по уши», влюбился по самое никуда, и бедная головушка кружится без остановки. «Она вскружила ему голову», — никогда бы не подумал раньше, что это обо мне…

На этом фоне разговор с отцом о том, что «на дворе ночь, и почему он заставляет их с матерью волноваться», и что «летние каникулы надо проводить с большей пользой для дела», был совершенно безобиден. Родителей удивил безоблачный, счастливо отрешенный вид сына и несерьезные отговорки относительно физических повреждений. Лишь младший братишка все понял верно: «Ты дрался из-за девчонки, да?» Он прибежал в его комнату тайком, сразу после окончания нравоучительной беседы со старшей половиной семейства. Перед Димой стоял мальчик лет шести в смешных трусиках и маечке — маленький, худенький, нос в веснушках, он смотрел на него почти как на божество. Глазенки сияли щенячьим восторгом. Старший брат, вдруг проникшись к младшему необыкновенной теплотой и нежностью, легонько потрепал его по льняной головке.

— Проснулся ведь, когда надо, тебя не добудишься. Иди спать, Андрюшка, а то завтра в сад опоздаешь.

— Их было много, а ты один всех победил, да?

— Угу. Ну, и богатое же у тебя воображение.

— А ты меня драться научишь?

— Обязательно, — Дима обнял братишку и погладил по спинке, — только иди спать.

— Я всем про тебя расскажу — и Сережке, и Петьке из нашей группы, всем скажу, что мой брат сильнее всех, — скороговоркой полушепотом тараторил мальчик, обвив ручонками шею брата.

— Ну, все, брысь, со своими телячьими нежностями, как девчонка. Марш, говорю, а то все маме расскажу.

Они еще поборолись немного для смеха, и босые ножки Андрюшки зашлепали в направлении детской. Дима открыл окно и в комнату сразу ворвался ночной ветер, напоенный темнотой и шепотами деревьев. Юноша дышал полной грудью. Он думал о том, какой счастливый сегодня был день, совсем вычеркнув из памяти, что не далее как шесть часов назад его чуть не убили. Впервые за последние годы вечер завершался не компьютерными бдениями и путешествиями по «Всемирной паутине». Дима даже не подошел к письменному столу и не притронулся к своему компу. И зря, иначе он обнаружил бы сбой Windows и утрату всех своих файлов. Здесь были рефераты и другие школьные работы, несколько сочинений, варианты решений олимпиадных задач по высшей математике, уже несколько месяцев он готовился представлять Город на межрегиональной олимпиаде, заметки, картинки, переписка и многое другое.

В ту ночь ему приснился странный сон. Во сне он посещал какую-то необыкновенную библиотеку. Догадаться, что это была именно библиотека, оказалось непросто. Он находился в огромном зале, более всего похожем на гигантский аквариум с колоссальными выпуклыми стенами и куполообразным потолком. Дно «аквариума» было выложено стилизованными камешками ярко — красного цвета. Переминаясь во сне с ноги на ногу, Дима думал, что подобными камнями только черного цвета усеяно побережье Черного моря. Присмотревшись, он обнаружил, что стены необычного зала представляют многоярусные вереницы книжных полок. Столы и стулья в библиотеке отсутствовали. Но странное дело, их заменяли лестницы, которые каким-то образом самостоятельно двигались вверх и вниз по стенам. Почти на каждой лестнице находился «читатель». Причем некоторые поднимались ввысь почти под самый купол, и Дмитрию, запрокинувшему голову, казались на таком расстоянии крошечными.

«Читатели» были в большинстве своем юношами и девушками, одетыми в черные костюмы, украшенные серебристыми блестками. Диму поразило и другое, добравшись на своей лестнице до нужной полки, читатель и не думал спускаться вниз. Тут же из стены выпрыгивала новая конструкция такого же, как и лестница, палевого цвета, представлявшая собой нечто среднее между кафедрой и невысокой стойкой. За подобными импровизированными кафедрами и располагались читатели необыкновенной библиотеки.

Дима шагнул к стене, и немедленно в его сторону выпрыгнула лестница. Он вступил на нижнюю ступеньку и моментально со стремительностью скоростного лифта, так что дух захватило, вознесся вверх, на высоту примерно 8-этажного дома. В полете по библиотечной стене, вцепившись в перекладину лестницы, Дима не смел смотреть вниз. Также неожиданно движение прекратилось, ближайшая к нему книжная полка слегка развернулась, на появившейся кафедре перед юношей оказалась книга — объемистый фолиант в шоколадно-коричневой глянцевой обложке. Дима уже давно обратил внимание на то, что книги на всем протяжении гигантских полок, разные по формату, были в одинаковых обложках. Внимание юноши привлекла эмблема, располагавшаяся в правом верхнем углу каждой книги. Эмблема представляла собой овал красного цвета, в центре которого золотилась аббревиатура из трех букв «АКS». «Любопытный библиотечный штамп», — заметил Дима.

С нетерпением он открыл свой фолиант, за суперобложкой, как он и предполагал, оказалась другая обложка голубого цвета, на ней темными буквами выделялся заголовок «Избранное» и имя автора — «Дмитрий Сергеевич Николаев». «Тезка», — подумал Дима перед тем, как его внимание привлек другой читатель, быстро спускавшийся вниз на своей лестнице как на эскалаторе.

— Ах, это вы, Дмитрий Сергеевич! — его приветствовал… Незнакомец, он, как и все остальные, был одет в черный костюм, но в его случае пиджак и брюки были украшены вышивками золотистого цвета. — Похвально, похвально, в первый день и уже посещаете наше хранилище мудрости. А вот эту книгу… — лестница Незнакомца остановилась, и тот взял Димин фолиант и незаметно поместил его в свободную ячейку ближайшей книжной полки. — Эту книгу вам еще рано читать.

Незнакомец улыбался Дмитрию с неизменным обаянием.

— Да, как можете видеть, любезнейший Дмитрий Сергеевич, и наш мир полон чудес. Помнится один из ваших классиков говорил что — то вроде… а — «рукописи не горят», так вот и файлы…

«При чем здесь файлы?» — хотел было спросить его Дима и… проснулся. Он сел на кровати, потер пальцами виски, зевнул и обнаружил за окном солнечный летний день в самом разгаре. Наваждение сна растворилось в воздухе. В квартире никого не было, старшее поколение семейства благополучно отправилось трудиться в серьезные учреждения, а младшее — воспитываться в сад. День явно близился к полудню. И давно было пора звонить Женьке.

О том, почему нельзя впускать в дом незнакомцев

Уютно расположившись в кресле и вытянув ноги в домашних тапочках, с детективом Татьяны Устиновой в одной руке и баночкой пива в другой, Кирилл предавался полному безделью. Погружаясь в затейливые сюжетные повороты криминального чтива, молодой мужчина каждой клеточкой своего существа ощущал, переживал и смаковал чувство собственной абсолютной свободы. Когда в последний раз в середине рабочего дня он подобным образом проводил время? Уже не припомнить.

Кирилл находился в своей квартире в новой элитной новостройке на Пушкинской. Из гостиной открывался чудесный вид на Городской пруд, в доме имелся подземный гараж и прочие прелести. Плюс в соседях этого многоквартирного дома оказалось немало известных в Городе людей. Квартира обошлась недешево, но она того стоила. Вероника с подругой — профессиональным дизайнером сотворили из сего жилища просто конфетку. Жаль, наслаждаться ею Кириллу приходилось нечасто. Домом родным ему был офис. Возвращался за полночь, утром уезжал рано, и, как правило, половину недели проводил в загородном доме.

Обычно квартиру заполняли детские голоса, беспрестанно звонили мобильные телефоны, Вероника шумно обсуждала по телефону дела своей фирмы, вела эмоциональные разговоры с домработницей. Сегодня же здесь царила полная тишина. В квартире он был один.

Рабочий кабинет (по коридору налево от гостиной) закрыт на ключ, Кирилл с книжкой расположился в гостиной. Сегодня — никаких дел. Завтра самолетом он летит в Москву, а затем его ждет Франция.

Резкий звонок в дверь вывел Кирилла из приятных раздумий. «Наверное, Олег», — вспомнил он о младшем брате, с которым собирался встретиться только вечером. Но на пороге стоял плотный мужчина преклонных лет в очках, домашнем халате, шлепанцах на босу ногу и с газетой «Городские новости» в руках. «Сосед с девятого этажа?» — решил Кирилл, непонятно зачем впуская странного визитера в квартиру.

— Кирилл Александрович! Миленький вы мой! Это же просто прелесть! — восторженно восклицал гость, размахивая газетой и уверенно продвигаясь в глубь квартиры.

— А вы собственно… кто? Что вы хотели? — недоумевал Кирилл.

— Вы меня не узнали? — визитер, нимало не смущаясь, уже плюхнулся в кресло, в котором только что сидел хозяин дома. — Всегда спешите, всегда в делах! Гордость вы наша, нашего дома, да что там — нашего Города!

Наткнувшись на раздраженный взгляд Кирилла, Плотный опомнился:

— Да, мы с вами рядом машины паркуем. Неужели не помните? Ну, конечно, у вас же персональный водитель рулит. А мы уж что, мы сами…

Как же бы его поинтеллигентней выставить, гадал Кирилл. Угораздило же познакомиться. И кто он вообще такой?

— Кирилл Александрович! Миленький, — не унимался гость, — я как этот ваш опус в «Городской сплетнице» увидал, так сразу и ахнул.

Плотный развернул газету, в которой целый печатный лист был выделен под рекламу новой акции «WELMI» — двадцатимесячной рассрочке платежей за цифровую технику и компьютеры из так называемого «Детского набора». Обычный ход, уже не новая фишка в рекламной стратегии, не за горами же 1 сентября.

— У меня ведь внук Костенька в этом году пойдет в первый класс. Вот я и решил прикупить родненькому подарок. Звоню в вашу единую справочную. Вот здесь телефон указан: 60—60-60. Но я не все понял из объяснений вашего молодого человека. Вот и решил: надо к вам, вершителю этой пирамиды, обратиться.

«Ну, ясно, хочет комп на халяву получить, вот хам», — подумал Кирилл.

— Да нет, комп на халяву не надо, — тон гостя вдруг резко изменился, он снял очки и совершенно… преобразился. Теперь перед Кириллом сидел высокий молодой человек его возраста, тридцати с небольшим лет, в спортивном костюме.

— Не понял, — Кирилл двинулся на странного гостя.

— Да это я не понял, — остановил его взглядом визитер. — Почему номер телефона — 60—60-60? К чему лишние нули? И что, ничем более интересным, чем торговля залежалым товаром, ты заняться в своей жизни не мог? Хоть бы сам еще производил эту технику. Ты же самый обыкновенный лавочник, Кирюха!!! — с радостным воплем заключил гость.

— Почему залежалым товаром? Да пошел ты отсюда! — Кирилл хотел было ринуться на нежеланного гостя с кулаками, но чудесным образом парализованный взглядом противника, не смог сдвинуться с места.

— Спокойно. Не надо лишних движений. Ты думаешь, я тебя унизить хочу? Отнюдь. Я думаю, что бы из тебя получилось, если бы ты продолжил работу над дипломным проектом? Ты еще помнишь название своей темы?

Кирилл окаменел, в груди похолодело. Что за чертовщина? Еще безрезультатно пытаясь заставить слушаться собственное тело, он почувствовал наступающую дурноту.

— Жаль. Мне, правда, очень жаль. И все же тебе придется мне помочь.

Стремительным прыжком гость поднялся с кресла, подошел к хозяину дома вплотную, положил ему на голову руки. Окружающее поплыло перед Кириллом, приобретая неестественный фиолетовый оттенок. На долю секунды он увидел улыбающиеся лица детей с газетной рекламы, затем их скрыла фиолетово — черная пелена. И он стремительно сорвался в пропасть полной бессознательности.

Планы меняются

«Встаем рано, ложимся поздно. Палаточный городок раскинулся у подножья холма. В первый день мужики устроили деревянный навес для кухни и срубили большой деревянный стол. Здесь мы трапезничаем коллективно. На раскопе мне в этом сезоне страшно везет, могильник богат находками, только успевай описывать, главное орудие труда твоего верного слуги — кисточка и перо. Впрочем, отличилась недавно и на образцовой зачистке² В паре с Короедом. Хочешь, познакомлю, это наш местный бог, из тех, кому летом воздух Города невыносим, классный парень! Ночами песни у костра, Короед запевает. Умываемся в ручье, к цивилизации, то бишь, в деревню, выбираемся не чаще одного раза в неделю. Ну, же, Женька, ты еще не соскучилась по этой романтике? У тебя не появилось желание, „рожки с соусами лопать, загореть под копоть“? 20 июля в наш отряд должно прибыть новое пополнение. Может быть, вы с Фроловым плавно вольетесь в ряды добровольцев? Археология вам этого никогда не забудет!»

Женька отложила в сторону листок с Наташкиными каракулями. 20 июля — это же завтра. Про «своего Фролова» — это у тебя, подруга, устаревшая информация. Да и Фролов на раскопе — это нонсенс. Женя попыталась представить Олега по пояс голым с лопатой на перевес в центре квадрата и не смогла. Вот на бровке в цивильных бриджах и широкополой шляпе с картой раскопа в руках — в роли «сахема», командующего «неграми»^3*, — это еще похоже на правду. Хотя тоже верится с трудом, ведь, справедливости ради стоит признать: Фролов — типичное дитя асфальта.

Нет, в поле она поедет только с Лохматым. Сейчас же, не медля ни минуты, Женька позвонила Диме и дала указание собирать рюкзак. Еще нужно было созвониться со студентом истфака, телефон которого указала в письме Наталья.

Неожиданно эти скоропалительные планы перечеркнул другой телефонный звонок.

— Женька, привет. Давно не пересекались.

Девушка удивилась, насколько чужим ей показался голос Олега.

— Слушай, тут есть одно дело. Твои одноклассники все в разъезде?

— Кто как. А что?

— Понимаешь, моему брату Кириллу…, ну, ты его знаешь?

(«Еще бы, кто не знает Кирилла Андреева?!»)

— Кириллу для нового магазина требуется стажер — старшеклассник, ясное дело — продвинутый в компьютерах, хорошо бы отличник. Предложение интересное — и парню заработок на время летних каникул, и практика. Подумай, а? Это срочно.

— Срочно… — Задумалась Женя. И тут ее осенило. — Есть такой парень.

— Тогда сегодня в 16.00. Кирилл будет ждать вас в своем центральном офисе. Спасибо, Женя. Пока.

Через полчаса Женька встречалась с Димой в сквере у памятника еще одному известному революционеру. В аскетически строгой шинели, с трагическим выражением бронзового лица Железный деятель давно минувших дней со своего невысокого постамента, казалось, строго наблюдал за прохожими, спешившими в разные стороны по дорожкам сквера, заросшего неухоженным кустарником. «Что собой может являть этот памятник в нашем Городе сегодня? — думал Дима. — Что он может символизировать? И странно, почему, кроме меня, об этом, похоже, никто не задумывается?»

Женька налетела как ветер, его сильными порывами эти не относящиеся к нашему повествованию мысли были бесследно развеяны.

— Планы круто меняются, — Женькина решимость была заразительной. — Сейчас мы идем в парикмахерскую.

— Ты решила поменять прическу? Зачем? — Вот уж куда-куда, а в парикмахерские с девушками Дмитрию ходить еще не приходилось.

— Я — нет, а ты — да.

–???!

Минут через сорок Лохматый перестал быть таковым. Модная короткая стрижка ему очень шла, Женька осталась вполне довольна. Однако недоуменное выражение лица ее приятеля свидетельствовало, что метаморфоза собственной внешности потрясла его до глубины души.

— И что теперь? — Дима почти испуганно взирал на свою мучительницу. («Представляю реакцию мамы!»)

— Теперь мы идем к тебе домой, выбираем что-то более приличное из твоего гардероба, потому что через полтора часа нам предстоит встреча с твоим работодателем.

— С кем?

— За мной, и без вопросов!

В назначенное время сопровождаемая услужливой секретаршей пара молодых людей проследовала в «святая святых» компании «WELMI» — кабинет генерального директора. Разглядывая с почти неприличным любопытством начинку офиса, Дмитрий в первые минуты не заметил его хозяина. Кирилл, покинув роскошное кожаное кресло за рабочим столом, напоминавшим небольшое футбольное поле, стоял у окна, занимавшего половину стены кабинета, всматривался в даль голубого ландшафта и нервно курил. Женя с удивлением отметила его бледность и странное выражение лица — отсутствие такой характерной улыбки. Наверное, минуты три хозяин не замечал гостей, и те вынуждены были неловко переминаться с ноги на ногу.

— А, это вы. Привет, Женя, — наконец обратил внимание на визитеров Кирилл. — Летние каникулы тебе явно идут на пользу, — вяло и бесцветно обратился он к девушке.

После того, как Женя с бурей эмоций представила своего визави, между ним и Андреевым состоялся краткий деловой разговор. Дима отвечал на вопросы бизнесмена спокойно и четко, чем вызвал улыбку удивления и скупую похвалу.

— Что ж, для одиннадцатиклассника совсем неплохо. Думаю, проблем с поступлением в технический вуз не будет. Вы мне подходите. Сейчас придет… — Кирилл замялся, болезненная гримаса, появившаяся на его лице, выдала головную боль, — директор нового магазина, в котором вам предстоит трудиться.

В подтверждение этих слов дверь кабинета отворилась, и в кабинет стремительно влетел… уже знакомый читателям недавний гость Кирилла — 30-летний вариант в строгом деловом костюме.

— А вот, кстати, и он, — хозяин офиса не удосужился представить новое действующее лицо.

— Да, а вот и я. Меня, похоже, ждали, — «директор магазина» пребывал в прекрасном расположении духа. — А вот и вы.

«Директор» учтиво поздоровался с юношей, церемонно поцеловал руку девушке и… принялся откровенно их рассматривать. Женя первой смутилась от пристального внимания к собственной персоне.

— Чудесно, чудесно. Такими я вас себе и представлял, — лицо «директора» светилось умильной улыбкой добренького папаши, собиравшегося взять шефство над милыми детьми.

Он усадил Диму и Женю на кожаный диванчик и повел обстоятельную беседу: где учатся? чему? что умеют? какие пристрастия имеют? чем увлекаются? чем занимаются их родители?

— А свою красоту, Женечка, вы, наверное, унаследовали от матери. Да-да, она тоже… — неожиданно заметил лжедиректор про себя.

Женьке эта «душеспасительная» беседа порядком надоела. Никогда бы не подумала, какой тщательный отбор проходят претенденты на должность служащих сей славной компании. Удивляло и поведение хозяина офиса. Обхватив руками голову и упершись локтями о поверхность стола, Кирилл зачарованно смотрел в какую-то точку на своем письменном приборе, и, казалось, ничего не слышал и не видел, ровно никакого участия в происходящем не принимал. Все это было более чем странно. Таким Андреева Женя никогда не видела.

Галстук, заимствованный по настоянию подруги у отца, давил Диме шею, бегающие и какие-то бездонные глаза «директора», его становящиеся все более нескромными вопросы начинали раздражать. Сцена в офисе явно затянулась, не хватало развязки.

Неожиданно по внутренней связи Кириллу сообщили о новом посетителе.

— Кого ты ждешь?

Женьку поразил властный и гневный тон «директора». Кто он такой, чтобы так разговаривать с Андреевым?

— Не знаю, — по-прежнему вяло и безучастно ответил Кирилл.

— Немедленно отмени визит. Ты никого не принимаешь.

Но дверь уже открылась, пропуская в кабинет новое действующее лицо.

— Какая встреча! — почти театрально воскликнул вошедший, обращаясь к слегка обескураженному «директору». — Оказывается, этот мир тоже тесен, иначе бы мы не встретились.

— Привет, ребята! — последняя реплика адресовалась юноше и девушке.

Бизнесмену, восседавшему все в той же позе и ничего не заметившему, достался лишь легкий кивок головы.

Строгий костюм, галстук в тон, лакированные туфли и облако хорошего парфюма — Незнакомец (вариант около тридцати лет), а это, конечно, был он, обворожительно улыбался.

— Дружище, — обратился он вновь к лжедиректору, — как же давно мы не виделись. А ведь раньше, — он вдруг запнулся и притворно помрачнел, — раньше были почти неразлучны. Молодые люди (это в сторону Жени и Димы), мы учились вместе. А теперь мой однокашник даже здороваться со мной не хочет. Вот ведь как бывает.

Незнакомец попытался дружески похлопать «приятеля» по плечу, но тот ловко увернулся.

— Что тебе надо? Убирайся вон! — почти зарычал от злости «директор», моментально теряя весь свой интеллигентный лоск.

— У меня здесь свои интересы. С Евгенией и Дмитрием Сергеевичем я знаком значительно ближе, чем ты. Женя, должен вам заметить, что идея подобного трудоустройства Дмитрия была не слишком удачной. Нам следует немедленно покинуть это заведение.

Последние слова Незнакомец проговорил, увлекая их в направлении двери.

— Не смей, никто отсюда не уйдет! — глаза «директора» загорелись зловещим красным светом, и, подчиняясь его взгляду, входная дверь с треском захлопнулась и… исчезла, слившись со стеной.

— Брось, Брайан, кого ты хочешь напугать своими штуками, меня, что ли?

Женька заметила печаль в глазах Незнакомца. Дима, предчувствуя какую-то разборку, схватил ее за руку.

Пружинистым шагом пантеры, доведенной до последней стадии бешенства, мнимый директор решительно направился в сторону Незнакомца.

— Говорю тебе, Брайан, остановись. К чему лишнее членовредительство? — пытался утихомирить тот однокашника.

— Почему ты всегда встаешь на моем пути? — почти шипел от злости тот, кого назвали Брайаном. — Ты-то что здесь делаешь? Тебе нужен этот мальчишка? Этот будущий литератор или философ? Конечно, он же по твоей специализации, он твоего профиля. Меня мог бы заинтересовать этот математик, — кивнул он на Кирилла. — Но к счастью, с этим мерзопакостным занятием — коллекционированием гениев — я давно завязал.

— Открой нам путь, Брайан, и разойдемся с миром.

— И, как всегда, все достанется тебе. А мне придется довольствоваться только залежалым товаром — несостоявшимся математиком. Ну, уж нет. Это нечестно. Если хочешь, бери себе мальчишку, девчонку оставь мне.

— Да, что вы себе позволяете?! — возмутился Дима.

Одно, почти незаметное движение руки Брайана, без какого-либо прикосновения, и юноша оказался придавленным к полу.

— Прекрати немедленно, — Незнакомец заслонил собой Женю. — Никакой дележ я здесь устраивать не собираюсь.

— Прочь, Странник, уйди с моей дороги. Я все равно возьму то, что хочу, — продолжал буйствовать Брайан.

«Выстрелив» тем же способом в потолок он разбил вдребезги светильники на потолочных блоках. Дождь из цветного стекла хлынул на присутствующих. Чуть позже стеклянным ливнем осыпалось окно. В офисе начался смерчеобразный дикий полет каких-то бумаг, настольных предметов генерального директора великого концерна «WELMI», на что, впрочем, последний не обращал совершенно никакого внимания, стульев, цветочных горшков, поломанных жалюзи, осколков кондиционеров, какой-то офисной мебели. Последним, с натугой выдернув вилку шнура из розетки, оторвался от поверхности стола и перешел в состояние почти космической невесомости системный блок, жидкокристаллический монитор и клавиатура разбились чуть раньше. Новенький ноутбук, с треском ударившись о стену, разлетелся на мелкие кусочки.

В это время Женька, опустившись на корточки, доползла до распростертого на полу Димы. Незнакомец же наоборот, заложив руки за спину, выпрямился во весь рост.

— Брайан, что за цирк ты здесь устроил? Неужели меня напугать решил? Согласись, твои приемы давно устарели. Ну, что ж, теперь моя очередь.

Внезапно стена в том месте, где недавно была дверь, раскололась, обнажив свою цементную начинку, посыпалась известка, и в проеме трещины появилось третье действующее лицо. Это была женщина гигантского роста. Женька поняла это, потому что голова вновь вошедшей почти упиралась в потолок. Женщина была молода, ее правильные черты лица можно было назвать красивыми, если бы не абсолютно бесстрастное, лишенное каких-либо эмоций его выражение. Дама была облачена в переливающийся серебром синий комбинезон.

— Ну, конечно, поодиночке мы не ходим, — Брайан отступил назад.

— Лола, милая, наведи здесь порядок, пожалуйста.

Спокойно и с достоинством кивнув Незнакомцу, женщина со странным и совершенно не подходящим ей именем Лола окинула быстрым взглядом разгромленный офис. Она вытянула вперед руки, затем закрыла лицо скрещенными ладонями и вновь развела их. Больше всего Женю поразили ее необыкновенно длинные пальцы с синими ногтями. «Как у пианистки», — подумала девушка. Плавное движение левой ладони Лолы в сторону остова окна, и пластиковая рама со стеклопакетом и модным жалюзи была моментально восстановлена.

Брайан, как и все присутствующие, за исключением Кирилла, зачарованно наблюдал за легкими и странно изящными движениями рук Лолы. Через две минуты офис сиял как после евроремонта. Резким движением ладони Лола направила в сторону Димы серебристо-голубой луч, и он тот час же очнулся. Кирилл после подобной операции наоборот уснул, положив голову на стол.

Наконец вниманием исполинской женщины завладел Брайан. С нескрываемой ненавистью в глазах лжедиректор, прижатый к полу, пытался ползком ретироваться в дальний угол офиса.

— Мегера, — шипел он от бессильной злости, — убирайся к своим… чудовищам, исчадие ада.

Теперь ладони Лолы испускали лучи красноватого цвета. Брайан был парализован, его лицо явственно исказилось болью.

— Довольно, — Незнакомец, казавшийся подростком — недорослем на фоне своей помощницы, видимо, вполне насладился зрелищем поражения противника. — Мне жаль, Брайан, но я ничем не могу тебе помочь. Ты сам выбрал этот путь. Счастливого финала ждать не приходится.

Еще не пришедший в себя от потрясения, тот, кого назвали Брайаном, пошатываясь, поднялся с пола. Лицо его посерело и, казалось, постарело на десяток лет.

— Немедленно покинь этот мир, — властно приказал ему Незнакомец.

— Ты пожалеешь… — Глухо прохрипел лжедиректор. Его фигуру объяли зеленые всполохи или нечто, напоминающее облако, и он бесследно исчез.

— Что это было? — немедленно потребовал объяснений Дима, которому, наконец, удалось подняться с пола и окончательно прийти в себя.

Отступив на шаг назад и обернувшись, он увидел Лолу и…на время лишился дара речи. Женька же была настолько ошарашена происходящим, что задавать какие-либо вопросы просто не решалась. Кирилл, как уже говорилось, вообще спал и ровно никакого участия в событиях, происходивших в его офисе, не принимал.

— Молодые люди, наверное, и при наших прошлых встречах вы заметили, что я… — Незнакомец неожиданно замялся и почему-то смутился, — …что я несколько чужд вашему миру. Брайан и моя спутница, как вы можете догадаться, тоже. Мы носители иной цивилизации и культуры. Хотя, вернее даже, иных цивилизаций и культур, неведомых земной. Ну, вспомните, например, цитату из вашего классика, Шекспира, кажется…

— Про то, что «и не снилось нашим мудрецам»? — откликнулась Женька.

— Да, да, совершенно точно. Вы, друзья мои, оказались в центре внимания, заинтересовали полярные по целям сообщества представителей иных миров.

— Что же в нас такого особенно привлекательного?

— Это длинная история. Я не могу вам сейчас объяснить все. Брайан не одинок. Своих намерений он не оставит. Рано или поздно он вернется, и не один. Я же хочу помочь вам.

— Кто такой Брайан? — не прекращал свои расспросы Дима.

— Если хочешь определения его сути, он — тот, кого в вашем мире называют демоном. Он служитель и приверженец сил, несущих Вселенной зло и порождающих регресс и хаос.

— А вы и эта дама, значит, представляете на Земле силы добра? Вы то есть…?

— Нет, нет, мы не боги! — рассмеялся Незнакомец. — Мы те, кто ратует за прогресс и поступательное развитие. Я объясню все позже. А сейчас главное — обеспечить вашу безопасность. Здесь это крайне затруднительно. Вы должны вместе со мной…покинуть этот мир.

— Только не говорите, что мы должны умереть. А что с Кириллом Александровичем? — очнулась Женя.

— Конечно, нет. А с Кириллом тоже, что и с вашими недавними противниками в парке. На время они стали орудием зла, их превратили в зомби, кажется, у вас это так называется? В этой роли может оказаться любой, даже близкий вам человек. Почти любой. Противостоять этому насилию способны только… только гении или особо цельные натуры. Обо всем этом позже. А сейчас нам нужно спешить.

Не принимавшая никакого участия в разговоре и до поры застывшая в оцепенении Лола вдруг двинулась в сторону Дмитрия и подняла вверх ладони. Не успевший опомниться юноша был сражен лучом фиолетового цвета, мгновенно обмяк и потерял сознание. Лола ловко подхватила его одной рукой как мать маленького ребенка. Другую руку она направила в Женькину сторону и проделала какие-то замысловатые движения. Через секунду девушка обнаружила, что вокруг ее тела начала формироваться странная, белесая желеобразная субстанция, наподобие кокона или яйца. Слои «яйца» стремительно нарастали в виде спирали. И буквально через минуту «яйцо» замкнулось сантиметрах в пятидесяти над Женькиной головой.

— Не волнуйтесь, Женя, с вами все будет хорошо, вы в безопасности, — донесся до нее из вне голос Незнакомца.

Внутри полупрозрачного яйца было тепло и уютно, девушка неожиданно поняла, что ее ноги не касаются дна, и она невесомо висит в воздухе. Резко качнувшись и с трудом отлепившись от пола, «яйцо» с Женькой внутри быстро взмыло вверх, развернулось в сторону окна и с дикой скоростью вылетело сквозь него наружу, не причинив при этом последнему никакого вреда.

— Ну, что ж, Лола, нам тоже пора, — произнес Незнакомец, проводив Женькино яйцо взглядом.

Он подошел к своей спутнице, все также поддерживающей потерявшего сознание юношу. Повернувшись друг к другу спинами и на миг соприкоснувшись, странная пара исчезла в сполохах фиолетового цвета. Исчезла вместе с земным юношей Дмитрием.

Еще через некоторое время Кирилл, оставшийся в собственном кабинете в полном одиночестве, очнулся. Страшно болела голова. Бизнесмен пытался совладать со своей памятью и свести концы с концами. Что он вообще делает сегодня в офисе? В мозгу вертелись какие-то чужие фразы: «Несостоявшийся математик! Ты — лавочник, Кирюха!» От этого было пусто и муторно на душе. Неожиданно взгляд Кирилла наткнулся на ярко-голубой настенный календарь. На фоне Городской плотины красовался его портрет. Броскую надпись «Город для людей» дополнял скромный призыв: «Голосуйте за нашего кандидата Кирилла Андреева!»

«Бежать, бежать немедленно!» Посмотрев на часы, он сообразил, что до вылета самолета оставался всего час. С необыкновенной прытью вскочив со своего директорского кресла, Кирилл перепрыгнул через стол и со скоростью спасающегося от верной смерти беглеца покинул офис. Он спешил, словно, правда надеялся, что можно убежать от самого себя.

Примечания

1

«Ягодка» — так в Городе называли местную психиатрическую клинику.

2

Зачистка — так, кажется, археологи называют расчистку поверхности квадрата, позволяющую зарисовать отложения грунта и определить следы жизнедеятельности человека, местоположение строений и очага.

3

^* Сахем — кажется, вождь у индейцев, а у археологов — студент, обладающий определенными познаниями в области этой науки, изучающий историю с лопатой в руках. Неграми называли добровольцев — как правило, школьников, выполнявших земляные работы.