Моя миссия любовь

Алена Фаверо (2023)

Амалия — психиатр из Новосибирска, ей почти 30, она одинока, отношения с токсичной мамой тоже не ладятся. Но есть то, что отличает ее от сотен тысяч женщин с похожей ситуацией — она помнит, что пришла на Землю из другого мира с миссией найти настоящую любовь. Амалию раздражает гравитация, физическое тело и пробки, а еще не интересует никто из мужчин, кроме далекой школьной влюбленности. Дедлайн в один год вынуждает действовать, она понимает, что «старые ключи не открывают новые двери», поэтому старается действовать иначе, ведь важнее всего — скорее покинуть Землю. Случайность сталкивает Амалию с тем самым одноклассником Ником и, кажется, может что-то получиться. Но если это будет истинная любовь, захочет ли она уходить? В истории много неожиданных поворотов, эмоций, вопросов о выборе и смысле. Прорабатываются отношения с мамой, партнером и собой. Это книга для тех, кто видит, чувствует, понимает больше, чем показывает привычная реальность.

Глава 11. 2 декабря. Продолжение сна

Просыпаюсь и еще раз мысленно пролистываю воспоминания вчерашнего вечера. Чтобы убедиться, что мне это не приснилось, перечитываю несколько раз сообщения от Ника. Падаю лицом в подушку и неподвижно лежу, пытаясь справиться с вихрем противоречивых эмоций. Я не понимаю его намерений. Это неожиданно, странно и мое бессознательное готово защищаться. Как бы мы ни хотели отношений, в обществе слишком много историй несчастных, сломанных и брошенных людей. Любовь романтизируется и демонизируется одинаково. А Ник похож на того, кто ест сердца женщин на полдник, не запивая. Я просто не знаю, чего ожидать.

Заставляю себя открыть шторы серому городу и со звуком вдыхаю наслаждение от вида гигантских хлопьев. Они мягко касаются всего на своем пути. Ох уж эта замерзшая вода и ее магия!

Принимаю душ. События вечера сползают под напором воды. Включаю «Rini — Aphrodite» и укутываюсь в нежность ритма. Утро с ароматом кофе и снега становится ласковым котенком, на плите мурлычет кофеварка, мысли проясняются. Значит, интуиция не подвела меня. А свидание с нелепым Валентином было необходимо для встречи с Ником? Может, это кусочки пути, который ведет меня правильно? Что если… Что если? Это звучит, как надежда на положительное развитие событий. Надежда на будущее здесь. Должно быть, я еще сплю или схожу с ума.

На экране телефона беззвучно появляется уведомление. Замираю. Если это от него, я обрадуюсь, а если нет — расстроюсь? Беру телефон, делая вид, что мне все равно, не понятно, правда, для кого это представление. Выдыхаю и смотрю на экран.

«Ты проснулась?». Улыбка становится шире обычного.

«Доброе утро», — в попытке не показаться навязчивой или слишком эмоциональной, решаю написать только это, и посмотреть, что будет дальше.

Телефон дрожит.

— Привет, — мягко доносится из трубки. Хорошо бы сейчас не впасть в когнитивный ступор и говорить, как нормальный человек.

— Привет, — выдавливаю из себя и понимаю, что звучало слишком сухо, как будто раздраженно. — Ты как?

— Еще не завтракал, но очень хочу. Ты уже поела?

Мычу что-то среднее между «ага» и «ну». Выходит «Аху».

— Давай поедем вместе куда-нибудь? — видимо, приняв мое «аху» за «нет» предлагает он. Кто я, чтобы отказываться?

— Буду через полчаса, — сообщаю я, неожиданно уверенно, почти по-генеральски.

— Жду.

Отключаюсь, чтобы громко выдохнуть и успокоить дрожь.

Стою перед зеркалом, пытаясь решить, что делать. Сегодняшнее веснушчатое лицо, белые ресницы и бледные губы отличаются от того, что он видел вчера. Но я уже не успею съездить в салон на макияж. Вспоминаю про подарок Оли и бегу за тушью. Глаза становятся выразительнее, добавляю немного помады на губы и щеки. Убираю волосы наверх. Черный свитер, брюки, сапоги. Почти привычная Амалия, только глаза горят. Напоминаю себе, что красота — это состояние.

Чувствую, как с приближением к отелю, ускоряется пульс. Медленно выдыхаю через рот, словно спуская воздух в шарике, чтобы успокоиться и задействовать парасимпатическую нервную систему. Что говорить? Как себя вести? Вдруг ему что-то не понравится? Стоп. Выжимаю тормоз на последнем светофоре. Нет смысла накручивать, нет смысла пытаться угодить. Я — это я, я — целая вселенная, бесконечная душа, часть всего. В груди становится свободнее, пульс выравнивается.

Подъезжаю к главному входу. Через минуту дверь открывается и, складываясь пополам, Ник садится на белое кресло.

— Привет, — его голос разливается, как мед, и я крепче сжимаю руль.

— Пристегнись, — бросаю, не глядя на него, чтобы не потерять самообладание. Жму на газ.

— Выглядишь круто, — Ник обводит взглядом салон, я коротко киваю. — Куда мы едем? — интересуется он, видимо, чтобы разговорить меня.

— Вперед, — сухо отвечаю я, чем вызываю его смех.

— Ты сегодня чрезвычайно мила, — не сдерживается он, заставляя меня улыбнуться. Его харизма, как фейерверк: вроде, много раз видела, но все равно завораживает.

Он болтает о городе, темпах строительства и воспоминаниях из детства. Мне даже жаль, что мы так быстро оказываемся на месте. Ресторан в старинном доме с резными ставнями — одно из моих любимых мест в городе.

Мы заходим в просторный зал, интерьер выдержан в белых тонах, на стенах репродукции Васнецова. На столах — скатерти с кружевами ручной работы и вазы с живыми цветами. Нас провожают к столу у окна. Официантка улыбается, узнав меня, и спрашивает, закажу ли я все, как обычно. Утвердительно киваю.

— А можно мне то же самое? — отодвигая меню, интересуется Ник. Вопросительно смотрю на него. — Я доверяю твоему безупречному вкусу.

Сердце подпрыгивает, как на лежачем полицейском, которого не заметил. Это, вроде, даже не комплемент, но очень тонко обволакивает эго. Этот мужчина не просто красив, он мастерски обходит мою защиту, сарказм и критическое мышление. Ник внимательно рассматривает мое лицо и спрашивает:

— Итак, на какое число назначим встречу?

— Встречу?

— С родителями. — Как я могла забыть? — Мои собираются праздновать новый год на даче, но до двадцатого декабря они в городе. Хотел узнать твое расписание, чтобы спланировать. Выходные может быть?

Утвердительно киваю. Почему общение с ним затормаживает мои когнитивные функции? Стараюсь собрать силы и усилием воли начать говорить. В итоге тараторю на одном дыхании:

— Я могу пятнадцатого и шестнадцатого. Время не принципиально, но лучше вечер, чтобы это был ужин и через несколько часов мы смогли уйти под предлогом позднего часа. К моей маме лучше ехать в будни, после работы, чтобы не было завышенных ожиданий. Зайдем на чай, как бы между делом, просто показать, что у меня есть мужчина.

— Она сомневается в этом? — он произносит это так мягко, что хочется плакать. Отрицательно машу головой.

— Просто у меня не было отношений, — неожиданно признаюсь я.

— Никогда?

Жалею о сказанном, в лице пульсирует стыд. Снова отрицательно машу головой, стряхивая лишнее, как собака воду. Радуюсь официантке и большой тарелке драников. Ник тоже переводит внимание на блюдо перед собой.

— Как ты… — он не успевает задать вопрос, отвлекаясь на телефон. На экране высвечивается «Диана», и серые глаза вспыхивают. Не сказав ни слова, он в несколько шагов скрывается за входной дверью, а я чувствую тяжесть бетонной плиты на плечах. Заставляю себя жевать ставшие безвкусными драники, внутри разворачивается срочное собрание субличностей.

«Размажь его по стенке», — надрывно кричит субличность в образе Жириновского. Для этой части все — враги, и ко всем нужно применять экстренные меры. Мой внутренний Жириновский заносит руку над красной кнопкой. «Женщина должна служить мужчине. Просто потерпи и будь ласковой», — поглаживает его по спине Богиня. «Из-за чего вы устроили такой шум?» — сладко спрашивает русалка. Я даже не успеваю удивиться русалке, как «слышу» громкий крик маленькой девочки внутри меня. В каждом из нас, даже в самых смелых и сильных, есть детские части, которым нужны любовь и внимание. Стараюсь увидеть и услышать все, что сейчас происходит внутри. Это не психическое расстройство, я знаю — я же психиатр.

«Доверяй», — эхом, будто отражаясь от купола, проносится в сознании. Это голос Высшего Я. Выдыхаю. Доверие пространству, открытость, принятие и осознанность. Если что-то происходит, значит, в этом есть смысл.

Драники, как я люблю, с хрустящей корочкой сыра, инжирное варенье, чай с липой, травянистый аромат хризантем. Даже если Ник скажет, что ненавидит меня, будет ли это концом истории? Он — второстепенный персонаж моей жизни. Что бы ни произошло, я с этим справлюсь. Внутренний Жириновский неодобрительно убирает руку с красной кнопки, Богиня обнимает маленькую девочку, у русалки появляются ноги. Бессознательное — территория сюрреализма, там нет логики и анализа, только метафоры и образы.

Ник садится напротив, но я не отвожу взгляда от окна, где опять кружится снежный пух.

— Выглядит отлично, — комментирует он. Я по привычке держу оборону, но вспоминаю про доверие.

— Попробуй.

Да, ему звонила Диана; не самое распространенное имя, в воспоминаниях всплывает образ миниатюры с фарфоровым лицом.

— Это очень вкусно, — жует Ник.

Коротко улыбаюсь. Доверие. Диана может быть совершенством, но сейчас он — здесь, со мной. Я не знаю их отношений, не знаю ее как человека и вообще ничего не знаю, поэтому все мои предположения — крик в пустой колодец.

— Заеду за тобой завтра в шесть, — встречаясь взглядом с серыми глазами, предлагаю или, скорее, утверждаю я. — Цветы для мамы куплю сама, надень что-то не слишком официальное. Можно как сегодня, — взглядом указываю на его черный худи. — Чтобы она ничего не заподозрила, не переигрывай. Просто приедем вместе, и ты подтвердишь, что встречаешься со мной. По своей воле.

— Да сэр, есть сэр, — расплываясь в улыбке, отвечает Ник. — Можешь больше рассказать, чтобы я был готов?

— Ничего особенного. У мамы генеративное тревожное расстройство, она старается все контролировать. Токсична и не замечает этого, разговаривает приказами. — Ник прищуривается. — Кроме шуток, эта женщина — чемпион по токсичности. Она профи.

— Уверен, ты преувеличиваешь.

Мы еще пьем чай, говорим о детстве и школе. Потом Ник берет такси, а я сажусь в машину. Меня накрывает осознанием, в котором сложно признаться даже себе. Он мне нравится — больше, чем хотелось бы. Обманывать себя бессмысленно, сейчас мои субличности танцуют вальс, даже Жириновский покачивается в такт музыке. Это влюбленность, я знаю ее химический процесс.

Четыре фазы. Фаза «притяжения» начинается с выработки лимбической системой феромонов, к ним добавляются тестостерон или эстроген, плюс оксид азота. Этот «суп» вызывает влечение. Вторая фаза: если чувства взаимны — живешь как на амфетаминах, если нет — страдаешь, как Шекспировский герой. За это отвечают дофамин, адреналин, норадреналин, фенилэтиламин, серотонин. Третья фаза «привязанность» — это любовь в классическом понимании. Наслаждение, без страха расставания (если нет психологических травм и расстройств личности), выделяется окситоцин, эндорфины и вазопрессин. Если наступает фаза «расставания» — падает уровень серотонина и эндорфинов.

Субличности делают музыку громче, чтобы заглушить научный бубнеж моего внутреннего Профессора Душнилы.

Заснеженный Новосибирск вдруг становится уютным. Еду по самой длинной улице в мире, улыбаюсь тому, что это не оборот речи, а факт. Красный проспект занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Прямые 6947 метров сибирских сугробов. Ловлю себя на мысли, что в этот раз не сравнила нелепый, по меркам Вселенной, отрезок с масштабом IC1101.

Доверять.

Мой поворот на площади Калинина — направо в сторону дома. Хочется музыки, горячей ванны и доброго кино. Завтра знакомство мамы с моим первым парнем. Пусть и не настоящим.