Моя миссия любовь

Алена Фаверо (2023)

Амалия — психиатр из Новосибирска, ей почти 30, она одинока, отношения с токсичной мамой тоже не ладятся. Но есть то, что отличает ее от сотен тысяч женщин с похожей ситуацией — она помнит, что пришла на Землю из другого мира с миссией найти настоящую любовь. Амалию раздражает гравитация, физическое тело и пробки, а еще не интересует никто из мужчин, кроме далекой школьной влюбленности. Дедлайн в один год вынуждает действовать, она понимает, что «старые ключи не открывают новые двери», поэтому старается действовать иначе, ведь важнее всего — скорее покинуть Землю. Случайность сталкивает Амалию с тем самым одноклассником Ником и, кажется, может что-то получиться. Но если это будет истинная любовь, захочет ли она уходить? В истории много неожиданных поворотов, эмоций, вопросов о выборе и смысле. Прорабатываются отношения с мамой, партнером и собой. Это книга для тех, кто видит, чувствует, понимает больше, чем показывает привычная реальность.

Глава 15. 15 декабря. Семейные ценности

Нервно барабаню по рулю, подгоняя светофор. По пути из больницы опаздываю в салон на макияж и укладку. Оттуда еду сразу к родителям Ника. На заднем сидении пакет с подарком — китайский чайный сервиз на шесть персон. Из рассказа Ника я запомнила, что его мама любит красивую сервировку и хорошо печет. Он мало говорил о родителях. Знаю еще про старшего брата от первого маминого брака, а отец Ника — так называемый «фестивальный» ребенок. Дедушка Попула приехал из Эфиопии на какой-то международный студенческий съезд, влюбился, решил остаться.

Оля звонит уже третий раз, нажимаю «принять».

— Минута, — говорю я, предвосхищая вопрос, и сворачиваю в сторону салона.

— Хорошо, жду тебя, — меня накрывает волной благодарности за то, что в моей жизни есть хоть кто-то близкий.

Спустя два часа у большого зеркала стою красивая я и трое девушек, ответственных за это. На мне темно-фиолетовое шерстяное платье на запах, сапоги на невысоком каблуке, черное пальто. Локоны, ровная кожа, нюдовый маникюр. Сегодня я не выгляжу как психиатр, сегодня я — идеальная девушка. Улыбаюсь отражению. Благодарю девочек и отправляю сообщение своему парню, хоть и не настоящему. Пока не настоящему.

Мы не виделись больше недели, Ник вернулся из Москвы сегодня. За семь дней — два коротких звонка и несколько сообщений с вежливыми вопросами о самочувствии. Плюс мое чистосердечное признание, пока только себе: я скучаю. Попытки забыть его эти одиннадцать лет были безуспешны, а с началом наших не настоящих отношений и вовсе потерпели крах. Сейчас это как стратегическая игра, кто первый напишет, кто сделает шаг, что абсолютно выматывает. Поэтому сегодня, после ужина, я собираюсь признаться ему. Открыть ящик Шредингера и выйти из суперпозиции. Какой смысл затягивать, если мы оба заинтересованы? Еще меньше смысла, если один из нас не хочет, а другой надеется. У меня на это нет времени.

Беру пакет с подарком и сажусь в такси. Вечерний Новосибирск переливается огнями, отражая себя же в миллиардах снежинок. «Шазамлю» песню, которая играет по радио: «Tanerelle» Continuum. Добавляю в свой плейлист.

Как интересно распаковывается эта линия жизни, каждый поворот открывает новое и мне кажется, что сегодняшний вечер станет точкой невозврата. Это волнительно. Закрываю глаза и чувствую, как дребезжит тело. На уровне атомов. Дышу.

Высокий мужчина в черном пуховике ждет у шлагбаума. Даже издалека узнаю осанку и манеру держаться. Это человек, от которого зависит моя миссия и самооценка. Хотя, стоп. «И то и другое зависит исключительно от меня», — пафоснее обычного поправляет Богиня. Спасибо большое, так и есть. Черный пуховик хрустит навстречу, и у меня перехватывает дыхание. Нет, дело не в улыбке, а в энергии, которая от него исходит. У всего есть вибрационная волна. Его — похожа на теплое облако, в которое хочется укутаться.

— Привет! — он берет пакет и протягивает мне руку, помогая перебраться через сугроб. — Мама весь день готовилась, она в предвкушении, — он закусывает губу, что можно было бы принять за смущение. Но Ник и смущение находятся в разных парадигмах. Значит, показалось, я полагаю.

— Я волнуюсь, — честно признаюсь, когда мы заходим в лифт. Это мое любимое место с ним — крошечное, закрытое пространство, которое быстро наполняется древесным ароматом, сегодня с нотками цитруса.

— Мы справимся, — широко улыбается мужчина и легонько дотрагивается до моего плеча, в качестве поддержки, я полагаю.

Широкая дверь приоткрыта, за ней холл с десятком лампочек. Это напоминает современное поместье. Квартира пропитана стилем.

— Проходите!

К нам выходит высокая брюнетка, похожая на модель или актрису. Крупные черты лица, выразительные серые глаза. На ней простой белый свитер и джинсы идеальной посадки. Как и Ник, эта женщина производит впечатление несуществующей идеальности. Это его мама, я полагаю.

Мы проходим в просторную гостиную, здесь тоже все выдержано в неоклассике. Мой внутренний эстет наслаждается.

— Мам, это Амалия, — его голос звучит немного торжественно, и на минуту я забываю, что все это — лишь спектакль, это все — не мое.

— Папа еще не приехал? — спрашивает Ник, оглядываясь.

— Скоро будет.

Стол уже накрыт. Я спешно дарю Елене Васильевне сервиз. Она, кажется, искренне радуется и какая-то часть меня начинает надеяться, что спектакль превратится в реальность. Идеальная семья, идеальный Ник, все здесь кажется совершенством. «Вот именно, КАЖЕТСЯ», — мягко подсказывает другая субличность, я не успеваю понять, какая.

Рассказ Елены Васильевны, которая попросила называть ее Еленой, прерывает звонок в дверь. Она на секунду замирает, как будто обдумывая, кто это может быть или нужно ли открывать. Грациозно поднимается с места и скрывается в коридоре. Доносится несколько голосов, но слова не разобрать. Через минуту в гостиную заходит мужчина, с внешностью богатыря из детских сказок. Высокий, плечистый, с кудрями цвета соломы. Ник чуть заметно вжимается в стул. Он пристально смотрит на нежданного гостя, чтобы скрыть это. Здоровяк улыбается во все зубы, кажется, искренне и открыто. Он источает свет и безусловную силу — не физическую, а силу духа, личности и души. За его спиной показывается невысокая женщина в платье-футляре, говорящем «я знаю, что шикарна». Элегантным движением она поправляет пряди волос, и я вижу лицо. Раскосые глаза, полные губы, черты лица как у азиатской версии Арианы Гранде. Стоп! Это же Диана. Та, что была в тот вечер с Ником!

Сегодня волосы распущены, но это точно она. То есть, Диана — девушка брата? Значит, они с Ником общаются как друзья или даже почти родственники? Диана машет нам миниатюрной ладонью, и я замечаю ее взгляд в сторону Ника. Взгляд не поверхностный, как его, а с вызовом, с энергией. И это что-то значит, я полагаю.

— Привет! — мягко тянет здоровяк, обращаясь ко мне голосом Зевса.

Я растягиваю улыбку и мычу. Это, видимо, моя классика общения с мужчинами. Диана обвивает рукой широкое предплечье и улыбается молча и натянуто. Теплая рука Ника касается моей спины, и я вздрагиваю от неожиданности.

— Знакомьтесь! Это моя девушка, Амалия, — он пристально смотрит брату в глаза. — Амалия, это мой брат, Антон.

В голосе все еще есть напряжение, и пока я не понимаю, что между ними происходит. Потому что богатырь искренне улыбается всем лицом. И теперь, когда он ближе, я могу рассмотреть глаза цвета новосибирского неба. Они похожи на те, что мне снились. Эти мужчины — противоположности, но наследственность у них отличная, оба выиграли ДНК-лотерею. Знаю, что иногда душа может специально выбрать тело, близкое к идеалу человеческой красоты, чтобы пройти определенный опыт. Внешняя привлекательность может стать «проклятием», потому что когда мир видит в тебе красивую картинку, не замечает, что внутри.

Слишком много идеальности на квадратный метр. Даже в стильной одежде и с макияжем, в этой гостиной я чувствую себя персонажем из сказки про Элли — чучелом. Внутренняя Богиня негодует от таких мыслей, Жириновский готовит трибуну, чтобы начать речь об истинной красоте и как в нашей стране ее «просрали». Но я лишняя здесь еще и потому, что ненастоящая девушка: просто макет, чтобы отогнать назойливые вопросы родителей.

Ловлю диссоциацию: кажется, я не совсем здесь, и это не со мной. Иду в туалет, чтобы прийти в себя. Смотрю на отражение, потом фокусируюсь на предметах, ощущениях и звуках. Вот кусок мыла с ароматом лимона, прохладная вода. Пол с подогревом, платье мягко прилегает к телу, чуть щекотно от пряди волос на шее. На полочке стоят свечи и аромадиффузор. Прислушиваюсь к аромату, кажется что-то ванильное. Дышу осознаннее, замечаю, как на вдохе воздух чуть прохладный, а на выдохе — теплый. Вдох и выдох. Мысленно представляю, как возвращаюсь в тело, дышу через солнечное сплетение. За дверью слышны шаги и голоса.

— Что у нас тут за ярмарка обуви? — доносится из коридора. Отец Ника, я полагаю.

— Мальчики приехали. А Коля с девушкой! — от радости голос Елены звучит выше.

Шаги отдаляются, я еще раз смотрю в отражение. Понравлюсь ли я этому мужчине? А нужно ли мне это? Они — второстепенные герои моей истории. Зачем ждать одобрения? Субличности устроили митинг в поддержку самоценности. На плакатах большими буквами «Я(МЫ) шикарны». Улыбаюсь образам из бессознательного и выхожу в яркий свет холла.

В гостиной пока четверо: Елена, двое ее сыновей и миниатюрная Диана. На столе появилось огромное блюдо с крабами, на тарелках — салат, в бокалах — что-то соломенное. Ник беззвучно произносит «шампанское». Киваю. Я не любитель пузырьков, но выпендриваться, пожалуй, не буду, сделаю вид, что пью.

В гостиную входит высокий, под два метра, мулат спортивного телосложения. Свитер, джинсы, осанка как у военного, выражение лица под стать, волосы очень короткие, гладко выбритое лицо. Возраст не определить. Если бы увидела его в другой обстановке, никогда бы не подумала, что это — отец Ника. Владимир, сложное отчество не запомнила.

Хозяин дома садится во главе стола, напротив жены. Я упираюсь взглядом в улыбающееся лицо Антона, мне хочется назвать его «Ясно солнышко», он как будто сошел с былины о Русских князьях. Большой, но не перекачанный; красивый, но не слащавый. Антон внимательно слушает и поддерживает нить разговора. Он заразительно смеется и тонко шутит. Ник единственный, кто не реагирует на харизму и обаяние брата. Мой ненастоящий парень притих, я чувствую напряжение с момента появления незваных гостей. Елена тоже заметила это, она старается вовлечь его в разговор, касается руки, удерживает визуальный контакт. Ник на все это отзывается сдержанно.

Первый тост за знакомство предлагает Антон. Он говорит, что рад видеть семью в таком составе и благодарен Амалии, то есть мне, что наконец «приручила зверя». Ах, если бы! Натянуто улыбаюсь. Владимир с легкостью разделывает очередного краба и, между делом, интересуется рабочими вопросами. Из разговора понимаю, что Антон — юрист и работает с отцом в их семейной компании. Интересно, как богатырь выглядит в костюме.

— Жаль, Николай никак не удосужится нам помочь. А мог бы, — разламывая очередную фалангу, произносит Владимир. Ник задерживает дыхание.

— Родной, мы обсуждали эту тему много раз, давай не будем сейчас, — мягко вмешивается Елена, касаясь руки младшего сына. Тишина чуть затягивается, но отец, продолжая свои манипуляции с содержимым тарелки, обращается к Диане, которая молчала весь вечер:

— Напомни, кем работаешь?

— Я блогер и фитнес тренер, — улыбаясь и хлопая ресницами чаще нужного, отвечает девушка.

— Это теперь считается профессией? — тон серьезный, Владимир смотрит в тарелку, ковыряя салат.

— Пап, у нее аудитория почти десять тысяч и заработок отличный, — Антон с нежностью накрывает маленькую ладонь девушки своей огромной лапой.

— Учить людей жопу качать — благородно, ничего не скажешь! Амалия, ты тоже блогер? — он переключается на меня. Сглатываю.

— Она психиатр, — опережает меня баритон Ника.

Владимир отрывается от салата и изучающие смотрит мне в глаза. Отвечаю тем же, стараясь не отвести взгляд от волнения. У этого мужчины глаза цвета черной дыры, проницательные и «тяжелые».

— Ты врач?

Утвердительно киваю. Он переводит взгляд на Ника и поднимает палец вверх, давая свое одобрение, я полагаю. Впервые за вечер их отец не критикует. Видимо это одна из нескольких или вообще единственная причина, почему Ник предложил именно мне такую взаимовыгодную сделку. Улыбаюсь и делаю три больших глотка шампанского, морщусь от пузырьков. Судя по всему, понравиться папе моего не настоящего парня действительно сложно, и пока мне это удается. Теперь было бы здорово понравиться и самому парню.

Вечер становится чуть расслабленнее; может, это связано с несколькими тостами от Антона, а может, Владимир был слишком голоден и раздражен, передавая всем свое состояние. Ник откидывается на стуле, и я наконец-то слышу его смех. Мне тоже комфортнее, я забываю и о договоренности, и о миссии, и об утекающем времени. Позволяю себе просто быть. Ловлю себя на том, что наслаждаюсь обществом этих людей. Одновременно становится грустно, что это наша первая и последняя встреча.

— Амалия, ты на праздники в городе остаешься? — интересуется Елена. Утвердительно киваю, запивая торт.

— Приезжайте с Ником на дачу на Рождество! Мы празднуем католическое. В понедельник — ужин, потом останемся там до нового года.

Медлю с ответом: ведь мы планировали только один вечер. Ник взглядом спрашивает, не против ли я. Киваю. Я за.

— Конечно, мам, — улыбается он в ответ.

Предложение звучит, как очередное одобрение. Диана с Антоном тоже подтверждают свое согласие. Елена радостно потирает ладони и говорит, что предвкушает чудесные праздники. Потом Антон помогает ей с посудой, а Ник с отцом уходят в кабинет. Мы с Дианой почти не говорим, ограничиваясь несколькими вежливыми вопросами о работе. Она достает телефон и полностью погружается в его содержимое. Я рассматриваю коллекцию винила и книги по искусству.

— Амалия, — мое имя голосом Елены звучит мягко и элегантно, — позови ребят из кабинета, Антон с Дианой уезжают, проводим их.

Иду через холл по коридору в дальнюю комнату. Останавливаюсь возле одной из картин — на черном фоне переливающиеся нейроны головного мозга. Я знаю эту картину, ее автор — Грег Данн, бывший ученый. Это строение задней теменной коры, отвечающей за координацию движений. Задерживаюсь, чтобы рассмотреть получше. Нахожу сайт художника, оставляю в закладках: было бы здорово повесить такую в кабинете.

— Она знает про Диану? — доносится из приоткрытой двери.

— Нет.

— Тебе же лучше, чтобы никто не узнал. Если еще раз увижу вас вместе, молчать не буду. Она — девушка твоего брата. Тебе что, мало девок для развлечения? Зачем с будущей женой брата спать?

— Все не так, пап. Она моя бывшая…

— Просто не вздумай продолжать, — рычит голос. Я до боли сжимаю в руках телефон и боюсь пошевелиться. — С врачихой серьезно?

— Вряд ли.

— Ну, разберешься. Что с инвестициями?

Пульсация в голове глушит голоса, медленно возвращаюсь в общий холл.

Я — не чучело, а прикрытие. Щит, закрывающий постыдные связи. И это «вряд ли» — вишенка на куче. Сердце превращается в шаманский бубен, тело мелко трясет. Поднимается злость. «Подонок, я для тебя игрушка, что ли?» — кричит Богиня, голосом Жириновского. Да, он мне ничего не обещал, мы договорились о помощи друг другу открыто и цивилизованно. Но боль предательства пронзает желудок. Как можно спокойнее, чтобы не привлекать внимание, иду в туалет, полоскаю рот, дышу, смотрю в зеркало. Стучу поочередно по плечам, чтобы помочь психике «переварить» услышанное. Информация тоже может отравить, сейчас мое тело реагирует на слова как на прокисшее молоко — пытается избавиться. Но это не молоко, я не могу забыть «зачем спать с будущей женой брата». Кишечник готов вывернуться наизнанку.

Важно включить логику и анализ, иначе эмоции захлестнут с головой: ревущая без повода Амалия на этом празднике жизни точно будет лишней. Довести уговор до конца, отыграть свою роль, улыбнуться на прощание и больше никогда их не видеть. Завтра это будет просто воспоминание, туман, нелепое совпадение. В целом, я делаю благое дело — помогаю сохранить пару Антона и Дианы. При мысли об этом передергивает. Сочувствую старшему брату, которого обманывает девушка, брат и отец, скрывающий правду. Это слишком сложно и драматично для моей скучной, последовательной жизни. Моя симпатия к Нику растворяется. Еще минуту назад я хотела ему нравиться. Теперь хочу ударить.

Я планировала рассказать ему о своих чувствах? Буду придерживаться плана. И как только выйдем, скажу все, что думаю. Субличности в полной боевой готовности. «Поехали!» — кричит Жириновский, и я выхожу в холл.

Злость помогает удерживать улыбку, пока мы прощаемся с Антоном и Дианой. Я глушу мысли и жду. Елена предлагает задержаться еще, картинно зеваю и смотрю на часы. Ник вызывает такси, родители уговаривают его съехать из отеля, тот отказывается. Прощаемся. Елена и Владимир выглядят счастливыми, на фоне мелькает мысль о двуличии, но вовремя вспоминаю, что я — первая в списке, ненастоящая девушка. Премию в студию! Не мне судить, у каждого из нас свои мотивы.

У субличностей есть позитивное намерение, что-то хорошее, чего они хотят. Как мой Жириновский жаждет справедливости и безопасности, но иногда перегибает палку с чрезмерной защитой. Так и у человека есть причина на поведение и поступки, даже неадекватные. Включилась префронтальная кора, и злость трансформировалась в желание выяснить правду, а ещё закрыть гештальт — признаться Нику в безответных чувствах. Может, вся эта ситуация нужна, чтобы оставить его в прошлом и шагнуть в новое?

Молча садимся в такси. Мне кажется, Нику тоже есть, что сказать, он не решается, я полагаю.

— Поехали к тебе, — произношу нетвердым голосом, потому что все еще сомневаюсь. Но разговор на его территории позволит мне уйти в любой момент.

Мой ненастоящий парень поворачивается и как будто пытается разгадать намерения. Потом говорит таксисту «в Mariott», и мы резко разворачиваемся на перекрестке. По инерции меня прижимает вправо, наши плечи соприкасаются, и я снова чувствую ток. Сегодня и без того сложные чувства превратились в непроходимый квест. Мои ценности сильнее любой страсти, гормонов и притяжения. Но я ведь даже не знаю ситуации. Решаю просто дождаться разговора, а пока не выдумывать лишнего. Половина драм в литературе и кино — элементарное недопонимание, когда один сделал, второй подумал, третий решил, и никто ни с кем это не обсудил. В итоге — разбитые сердца, изломанные жизни и потерянное время. Последнее беспокоит меня больше остального.

— Не помню, когда видел маму такой счастливой, — прерывает напряжение Ник.

Смотрю на размазанный в фонарях город, пытаюсь справиться с лавиной эмоций. Он продолжает:

— Ты правда сможешь в четверг поехать на ужин?

— Не знаю, — честно отвечаю, отворачиваясь в квадрат окна.

— Я бы хотел, чтобы ты поехала. Чтобы мы поехали, — мягко касается баритон, вызывая очередную волну диссонанса.

Снова злость. Богиня уже в танке и готова к бою. Длинный выдох, чтобы задержать нападение. Истерика в такси — слишком в стиле дешевых сериалов. Какой смысл в осознанности и сотнях часов проработок, если не экологичное проживание такого… Жириновский подсказывает слово, но мой внутренний цензор его «запикивает».

Огромные окна, гнутый витраж, фасадные скульптуры — все еще красиво, но без наслаждения. С сожалением думаю, что теперь с этим местом будут связаны воспоминания, которые бы мне не хотелось оставлять в шкатулке «лучших моментов жизни» (если бы такая была). Шкатулки нет, зато есть Книга воплощений. Это пучок информации, которая хранится в «серверах» Всеобщего Поля. Каждая душа имеет доступ ко всем «книгам», по ним можно учиться или «читать» для удовольствия.

— Пойдем? — Ник подает мне руку, помогая выйти из такси.

Огромные двери пропускают нас в светлый холл. Сердце, как метроном, отбивает три четверти. Раз, два, три, раз, два, три — ритм вальса. Ник не знает о моем намерении серьезного разговора, но он привез меня к себе. В отель. Ночью. После знакомства с родителями. В животе горячий комок. Лифт. Мы молчим. Взгляд его направлен на меня. Ник делает шаг, сокращая расстояние. Сознание падает в туман, и я перестаю ощущать реальность. Длинные пальцы касаются моей шеи. Ненастоящий парень серьезно настроен на вполне настоящий поцелуй. Он смотрит на мои губы и прикрывает глаза.

— Ты спишь с Дианой? — вырывается как-то само.

Мой внутренний Жириновский победоносно стоит на танке, довольный собой. Двери лифта открываются, Ник в недоумении отстраняется и застывает.

— Я слышала ваш разговор с отцом.

У него серьезное лицо, он коротко кивает.

— Пошли, я тебе все объясню.

Ник берет меня за руку и ведет в свой номер. Реальность все еще кажется параллельной, но мне уже чуть меньше хочется возвращаться в обыденность. К новым горизонтам ведут только новые дороги. И это одна из них, я полагаю.