Кит в моей голове

Алена Юрашина (2024)

Он был здесь кем-то вроде местной знаменитости. Даже ребята со старших курсов были не прочь записаться к нему в друзья. Девчонки, понятно, мечтали о другом, ведь в большинстве своем они глаз с него не сводили. Он мог себе это позволить, и даже охотно разрешал. Стоило одну из них поманить пальцем — приятный вечер был ему обеспечен. Уверена, все это со временем убедило его в собственной неотразимости. А потом и в собственной безнаказанности. На многое из того, за что простого смертного без слов отчислили бы с факультета, если дело касалось его персоны, преподаватели предпочитали просто закрывать глаза. Неудивительно, ведь фамилия его семьи прочно утвердилась в первой тройке меценатов того самого института. Да он был попросту обречен на то, чтобы стать здесь бессменным, не попираемым идолом.

Глава 3

Прошла еще неделя, и я впервые перевернула календарь: наступил октябрь, а с ним и резкое похолодание. По крайней мере, именно то утро было неприятно промозглым, сырым. Хрупкий ледок, что образовался за ночь, хрустел под ногами, изо рта шел пар, и мы отчаянно зябли, постепенно сбиваясь в плотную кучку, когда топтались на площадке возле института в ожидании появления автобуса.

Преподаватели считали нас по головам, деловито шуршали бумажными списками, ведь собралось нас немало: в наличии были обе группы третьего курса факультета геологии. Сегодня занятия нам заменит экскурсия, а после пикник на природе, и это было, в общем-то, неплохо, потому что за пределами города со дня переезда мне еще ни разу не довелось побывать, а места здесь, в самом деле, были очень живописными, и некоторые из них нам предстояло увидеть воочию совсем скоро.

Внутри было тепло и оживленно, водитель балагурил, преподаватели, занявшие передние места, от него не отставали. Сложив лодочкой руки на коленях, Лиза мирно заснула, едва автобус тронулся с места, высокие спинки сидений не позволяли мне разглядеть лиц соседей, так что большую часть поездки я развлекала себя тем, что глядела в окно, но на судьбу ведь не жалуются.

Лохматую гору, а потом и крутой безымянный обрыв, на дне которого, согласно какой-то древней легенде, упокоились души противящихся воле семьи влюбленных, я восприняла почти философски. Такие легенды в последнее время почему-то встречаются на каждом шагу.

После мы еще немного побродили по окрестностям, собирая кедровые шишки (ребята азартно сбивали их палками с веток, хотя в этом не было нужды) и роскошные букеты из листьев, и дружно вернулись к автобусу, чтобы перекусить, возбужденные и очень счастливые: на свежем воздухе аппетит у всех разгулялся на славу.

Лес здесь не был дремуч, но уж слишком ленив. В воздухе еще только витало предчувствие отголосков грядущей зимы, а он уже впал в полудрему, и теперь, лишенный нами своего сонливого покоя, так и полнился недовольными вздохами. Даже полуденное солнце, ласково огладив пышные макушки елей, ненадолго выглянуло из-за туч, чтобы посмотреть, почему мы так шумим.

Как и у остальных ребят, настроение у меня было просто отличным. Все смеялись, дружески подтрунивая друг над другом, и меня окружали такие же веселые беззаботные люди, как и я сама. Я была молода и счастлива. Здесь, на природе, я взбодрилась, легкий ветерок обдувал мое лицо, заставив раскраснеться, щеки пощипывало, потому что ветерок этот все же был северным. Определенно, мне пришлось по душе это место. Когда-нибудь я обязательно сюда вернусь, в мыслях пообещала я себе, и вновь улыбнулась.

Только один человек здесь не разделял общего веселья, возможно, именно потому мне и было так спокойно.

Я почти не замечала присутствия Кита на экскурсии. Сегодня он вел себя на удивление смирно: не искал повода, чтобы прицепиться ко мне, не бросался остроумными замечаниями, и вообще, выглядел непривычно тихим, порой даже задумчивым, как будто все время решал в голове какую-то непосильно сложную задачу, и никак не мог найти правильного решения. Еще бы, ведь решать в уме задачки нелегко.

О таком прежде я даже мечтать не смела. Пускай и дальше держится особняком, чуть в стороне от остальных, пусть если смотрит на меня, то только так: издалека, отстраненно. Лишь Хомяк по старой привычке всюду волочился за ним, но его-то Кит не гнал.

День давно перевалил за полдень, когда мы закончили пировать. Впереди оставалась самая последняя, заключительная часть экскурсии, но для этого надо было сделать отчаянное усилие: углубиться в лес и по узкой кривой тропинке спуститься прямо к водопаду.

Спуск этот давался мне непросто. Здесь, в полумраке, под плотным покровом остро пахнувших деревьев, в окружении колючих кустов, было грязно, а вся эта глинистая скользкая мешанина бесстыже норовила выскользнуть у меня из-под ног. Сырая почва питает корни, а тут их было в достатке, заснули до весны, да так и торчали, затейливо переплетясь, словно толстые жгуты, завязавшиеся в клубок, притрушенные листьями: только и гляди в оба.

Пару раз мне уже не посчастливилось попасть носком ботинка в тесное пространство между ними, но оба раза я успевала вовремя это заметить, чтобы освободить ногу. На третий раз мне повезло меньше.

Левый носок, скользнув в какую-то нору, сел мертво, другая нога, запнувшись о камень, покрытый склизким буроватым мхом, тут же поплыла, и я за малым не перелетела через голову, успев лишь в самый последний момент уцепиться рукой за ветку. Ветка, не выдержав моего веса, оборвалась с грустным сухим хрустом, но без ее поддержки мне было не удержаться на ногах.

Я упала плашмя, на живот. Благо, застрявшая нога все же выскользнула, но по инерции я проехалась еще немного вперед, съехав по глинистому склону вниз, как по детской горке.

Хомяков громко, противно заржал. Это было настолько предсказуемо, что я почти не обиделась. Поразительно только, почему стоит он в одиночестве, а рядом нет его закадычного приятеля? Вместе бы сейчас надо мной потешались.

Поднялась я самостоятельно, выходит, вывиха все же удалось избежать, но ладони были в грязи, из ссадин крошечными пузырьками проступали первые капли крови.

Ко мне уже спешила преподаватель.

— Степан, тебе должно быть стыдно! Одинцова, ты в состоянии идти? Ничего себе не повредила? Минут через пятнадцать, не больше, спустимся к водопаду… там сможешь умыться, почиститься.

Красоты местной достопримечательности меня уже не манили, и я решила воспользоваться своим бедственным положением.

— Пожалуй, лучше я вернусь к автобусу.

— Может, мне пойти с ней? — с надеждой спросила Лиза.

— Так, ребята, давайте не будем разбредаться. Имейте в виду, у водопада я снова всех пересчитаю. А Ксения, я думаю, назад сумеет добраться самостоятельно, верно?

Автобус был закрыт, внутри — ни души. Я постучала несколько раз, обошла кругом, но водителя нигде не было видно. Должно быть, отправился за сигаретами в магазин на окраине поселка, что миновали, когда ехали сюда, а может, отлучился по нужде. Замечательно. И что теперь делать? Кое-кто из ребят приехал на собственных колесах, их машины стояли сейчас в ряд вдоль широкой каменистой обочины, и я посетовала, что мне не пришло в голову поступить так же.

Пока я стояла в нерешительности перед запертым автобусом, вдруг вспыхнул и погас свет фар одной из них. Я пригляделась. Это был знакомый темно-серый «БМВ», и он вновь моргнул фарами, привлекая мое внимание. А я и не заметила, когда Кит успел отколоться от группы, должно быть, еще в самом начале спуска. И, конечно, ему за это ничего не будет. Я заколебалась. Вид у меня был еще тот, а мне не хотелось лишний раз видеть насмешку в холодных зеленых глазах.

Бегло оглядела себя, пытаясь понять, насколько все безнадежно. Грязь уже стала подсыхать, трескаясь и запекаясь корочками, кожу на ладонях ощутимо стягивало, она сохла, а ранки щипало. Я вздохнула. Вокруг по-прежнему никого не было, лишь откуда-то издалека доносился размеренный звук, похожий на визг: где-то за лесом в промзоне резала древесину пилорама.

Свет фар призывно моргнул мне в третий раз.

Двигатель был заведен, но работал чисто, урчал, как довольный кот, и его почти не было слышно. Когда я подошла, Кит приоткрыл водительскую дверь.

— Ты почему не пошел вместе со всеми?

— Я знаю этот маршрут наизусть. А с тобой что приключилось? Неудачно споткнулась?

Я позволила ему разглядеть стесанные ладони, испорченную куртку, джинсы. Он удивил меня, поступив, как самый обычный, нормальный человек: проявил сочувствие.

— Да уж, ущерб налицо. Не повезло…

— У меня в рюкзаке осталась бутылка воды. Не знаешь, надолго ушел водитель автобуса?

Кит пожал плечами, а потом, на миг отвернувшись, протянул мне упаковку влажных салфеток. И на том спасибо. Как смогла, я попыталась очистить грязь. И если с руками особых проблем не возникло, да и ссадины были пустяковыми, то с одеждой стало только хуже, как следует впитавшись в ткань, глина не хотела оттираться, лишь размазывалась, все больше въедаясь в самый крой вещей. Несмотря на то, что извела почти всю пачку, только ухудшила положение. Сокрушенно разглядывая желтовато-коричневые потеки, я окончательно расстроилась.

— Не переживай, мы здесь не задержимся, они скоро вернутся. Теперь темнеет рано, так что через пару часов уже будешь дома. Давай, садись в машину, погреешься.

Пряча скомканные салфетки в карман, я замялась. Предложение было заманчивым, грязная штанина неприятно липла к телу, а солнце как назло снова упрямо не желало показываться из-за туч, к тому же заметно похолодало, так что решение далось мне нелегко. Лучше дождусь у автобуса возвращения водителя, наверняка он отлучился ненадолго и скоро будет здесь.

— Я откажусь, пожалуй, — сделала шаг в сторону, — не хочу испачкать тебе сидение.

— Забей. И садись… Ты же не хочешь, чтобы я решил, будто ты боишься меня?

Внутри было довольно прохладно.

— Замерзла?

Увидев, что я зябко потираю ладонь о ладонь, Кит включил на максимум радиатор отопителя, и в салон мощным потоком хлынул теплый воздух. Согрелась я довольно быстро, а когда согрелась, смогла расслабиться. Лишенный солнца воздух над лесом постепенно становился сероватым, словно подергивался тусклой туманной пеленой. Вечереть и в самом деле принялось довольно рано.

Из магнитолы негромко звучал какой-то новый модный трек, а Кит, откинувшись на сидение и прикрыв глаза, больше не предпринимал попыток завязать разговор. Как ни странно, меня это немного задело, зато позволило незаметно осмотреться: все здесь дышало первозданной чистотой, будто автомобиль этот буквально минуту назад сошел прямо с конвейера. Как и в прошлый раз пахло кожей, свежестью, немного хвоей.

— Шикарная у тебя машина, — вырвалось у меня.

— Ага, — без всякого выражения ответил Кит, — если хорошо попросишь, завтра куплю тебе такую же.

Всерьез он говорит или шутит, понять было трудно. Он не изменил положения, и глаза его были по-прежнему закрыты.

— О, вот это щедрость! Так и хочется задать вопрос: а чем же занимаются твои родители?

— Долгосрочными инвестициями. Ты что-нибудь понимаешь в рынке ценных бумаг?

— Ммм… не особо.

— Значит, не парься.

— Тогда почему…

Внезапно заиграла неприхотливая односложная трель. Это был один из тех самых обычных стандартных звонков, что зашиты в память телефона изготовителем, выходит, Кит не был оригинален в подходе к выбору мелодии.

Перевернув телефон, что держал на колене, он мельком глянул в экран, тут же, не колеблясь, сбросил вызов и вернул телефон на место. Бывает. Все это не мое дело.

— Удивляешься, почему я не пошел по стопам родителей? Ты же об этом хотела спросить?

— Честно говоря, мне непонятно. Непонятно, почему они не настояли. Пришло бы время — возглавил семейный бизнес…

Его пальцы забарабанили по рулю, вторя ритму звучащей мелодии.

— Это непросто… заставить меня что-нибудь сделать, если я сам этого не захочу, совсем непросто. И они сдались первыми.

Я хмыкнула.

— Вот как… ты решил действовать не по лекалу, и в знак протеста поступил наперекор родителям. Все это не ново. Но… почему геология? Сам-то еще не пожалел о своем решении?

— Я никогда не жалею о том, что сделал. Почему геология? А почему бы нет? Предположим, мне это интересно… А если я скажу, что мечтаю завершить свой карьерный путь на буровой платформе или на руднике где-нибудь на крайнем севере? Может, хочу, чтобы могилой моей стали снег и вечная мерзлота? Как тебе такой расклад?

Я не удержалась от язвительного смешка. Забавно. Я даже в мыслях представить себе не могла этого сноба в столь суровых климатических, а тем более бытовых условиях. При его-то нынешнем образе жизни это выглядело бы как форменное самоубийство.

— Ну, это вряд ли. Сомневаюсь, что в будущем тебе светит что-то подобное.

К моему удивлению, Кит посмотрел серьезно, без малейшего намека на дурачество.

— Ты меня совсем не знаешь.

А я вдруг поняла, что моя реакция каким-то образом задела его.

Беседу снова прервал телефонный звонок. И все же, кто так настойчиво пытается с ним связаться? Не иначе, очередная отвергнутая пассия.

То, что Кит не особо церемонится с девушками, я выяснила совсем недавно, став случайным свидетелем одной некрасивой ситуации с его участием. Перемена подходила к концу, мы с Лизой спешили, чтобы успеть к началу лекции, когда впереди услышали громкие крики, а потом и увидели яркую стройную брюнетку, которая бурно выясняла отношения с Никитиным. Точнее, она его в чем-то обвиняла, а он молчал.

Мы не успели понять, в чем дело: Киту не понравилось, что постановка начинает собирать восторженных зрителей, взяв плачущую девушку за локоть, он просто втолкнул ее в одну из ближайших пустых аудиторий, и сам неторопливо вошел следом. Дверь за ними захлопнулась, но за мгновение до этого нам довелось случайно столкнуться взглядами.

— Кое-кто сейчас получит от ворот поворот, — довольно пропела себе под нос Лиза.

— С чего ты взяла?

— С того, что Кит терпеть не может, когда ему устраивают подобные сцены.

Мы прошли мимо, но весь последующий час я ловила себя на том, что вспоминаю его взгляд: отсутствующий, застывший, по-настоящему жесткий, будто все происходящее его совершенно не волнует, более того, не имеет для него никакого значения…

И в этот раз Кит не стал мелочиться, адресовав холодную торжествующую улыбку неведомому мне абоненту, вновь демонстративно сбросил вызов, а после и вовсе отключил телефон. Как только экран погас, он как ни в чем не бывало продолжил, словно не произошло ничего необычного.

— И что же, по-твоему, мне светит в будущем, Ксения? Смелее… поделишься своими предположениями?

— Ну, если ты настаиваешь…

Иронично приподняв бровь, Кит ждал продолжения.

— Дай подумать… — я пожала плечами и принялась вдохновенно сочинять, попутно припоминая все, что слышала о нем, — ты получишь диплом, покончишь с подростковой борьбой за независимость, выправив гражданство, отправишься к родителям и никогда, — никогда больше не вернешься в этот маленький городок. Потом увлечешься серфингом… или дайвингом, или чем-нибудь еще… ну, а там родители подыщут тебе дочку какого-нибудь богатого шейха. Вы закатите грандиозный свадебный банкет, переедете в роскошные апартаменты лучшего небоскреба Дубая, а может, ты решишь купить особняк на этом самом искусственном архипелаге… на островах Пальм… И вот ты уже сидишь в окружении своих маленьких шейхов, лысеешь, наслаждаешься океанским бризом, жарким солнцем, довольный и изрядно подкопченный…

Несмотря на благоприятный прогноз, мои фантазии он выслушал равнодушно.

— Что, не годится такой вариант?

— Нет, не годится… хотя про дочку шейха мне понравилось.

— Ну, еще бы…

Кит скупо улыбнулся.

— Это близко к реальности, Ксения, очень близко. И все же ты попала пальцем в небо.

Вновь откинулся на сидение, устало глядя вдаль сквозь лобовое стекло, на которое медленно опускались вечерние сумерки. Но едва я подумала, что он замолчал, потому что беседа со мной успела ему наскучить, Кит негромко произнес:

— Смирись и послушай: зима мой попутчик. Мой верный пес — холод, в туманной лощине снискал я приют. Теперь руки мои — скованные льдом реки, губы — черные пасти безмолвных ущелий. Ты не ищи. Молчаливый странник — я вечный всадник севера, лавинами седлаю мне покорившиеся горы — изгнанника заснеженные стражи… Ты не зови. Моя кожа впитала все ледяные ветра мира, в крови моей иней морозный, я весь — тьма и метель, я дышу лютой стужей… Здесь мы — невозможны. Любовь моя, ты смирись и послушай…

Он умолк и опустил глаза, заметив, что я, как завороженная, смотрю на него. Нет, это было не смущение, сомневаюсь, что он вообще способен испытывать подобный спектр эмоций. Мимолетная тень, скользнувшая по лицу, подсказала: моя реакция оказалась слишком предсказуемой. Разумеется, он по-королевски принял ее — принял, как должное, но почему тогда остался недоволен?

Так или иначе, очарование момента было упущено. Подавшись вперед, Кит потер рукавом панель, смахивая несуществующие пылинки.

— Я слишком люблю север и никогда не осяду в той точке земного шара, где редко ложится снег. Я это пытался сказать, Ксения.

— Ты сказал это очень красиво. А чьи эти слова?

— Не помню, — увильнул он от ответа, — просто однажды подвернулась под руку какая-то потрепанная книжонка, а сейчас эти слова почему-то всплыли в памяти. Я сам не понял, как это произошло, может, дело в этом месте… — тряхнул головой, словно пытался избавиться от каких-то неприятных воспоминаний, — ну, а если ты готова слушать, могу в следующий раз процитировать что-нибудь более авторитетное… Шекспира, Бодлера… а может, ты предпочитаешь Александра Сергеевича?…

— Ого, неужели ты такие книги читаешь?

— Бывает. Но не часто. Понимаешь, чтение в целом мне дается нелегко, я ведь до сих пор читаю по слогам. Что поделать, дурная наследственность.

И снова я не поняла, серьезен Кит или же, как обычно, насмехается надо мной.

— Гляди, а вот и водитель вернулся.

Это потом я узнала, что он владеет тремя языками, и если с английским и русским все вроде было понятно, то его знание арабского меня изрядно удивило. Он много чем потом еще удивлял меня, Кит… Жаль, что удивление не всегда оказывалось приятным.

Выбираясь из салона, я услышала, как одно за другим стали приходить смс-сообщения на телефон, который он только что включил. Прежде, чем дверь захлопнулась, я успела сосчитать до шести.