Стечение обстоятельств

Алина Аркади, 2022

Свадьба – прекрасное событие в жизни любой девушки при условии, что не узнаешь об измене будущего мужа за пять минут до регистрации брака. Поймать случайную попутку и сбежать в неизвестном направлении, оставив пару сотен гостей, недовольного отца и виноватого жениха, кажется самым верным решением. Встреча с хамоватым блондином не сулит ничего хорошего, пока он не становится единственным, кто желает помочь девушке, которая попала в сложную ситуацию. Случайное знакомство, откровенный разговор и ночь, которая перевернёт жизни обоих, заставив снова и снова вспоминать роковое стечение обстоятельств…

Глава 9

Глеб

Не люблю приезжать в компанию отца. Огромное стеклянное здание, будто аквариум, в котором плавает офисный планктон. Всё просматривается насквозь, нервируя открытостью и прозрачностью. В моём кабинете всегда царит полумрак.

— Привет, — врываюсь в кабинет без стука. Сам звал.

— Да неужели! — откидывается на спинку кресла. — Не прошло и… — сколько? Недели? — прежде, чем ты почтил меня своим присутствием. Я-то думал, уже после Нового года заявишься, не раньше. А ты даже в этом успел. Похвально, — хлопает в ладоши.

— Закончил с наигранными приветствиями? — Кидаю пальто на диван, усаживаюсь, раскинув руки в стороны. — Кстати, — оглядываюсь, — мы будем говорить тет-а-тет? — Удивительно, что правой руки отца нет месте, обычно помощник ни на шаг не отходит от босса.

— Сегодня да. Лев отлучился… по срочному делу. Будет позже.

— Так что за срочность?

— Срочность? Было бы срочно, сам к тебе приехал. А тут так — серьёзный разговор, который терпит твоих опозданий.

— Что за проблема?

— Жениться тебе надо.

— О как! С чего вдруг?

— Сына, а тебе годиков сколько? А?

— Тридцать четыре.

— Тридцать пять через месяц, — указывает на меня пальцем, напоминая о «праздничном» дне, который я никогда не любил. — Ты как-то устраиваться думаешь?

— Я вполне устроен.

— А устроен, по-твоему, это что? Своё дело и каждые выходные разная девка?

— И что плохого?

— Плохого? Ничего. — Поднимается, огибает стол, опираясь на край так, что возвышающаяся надо мной фигура, давит, раздражая. Терпеть не могу, когда кто-то стоит, когда я сижу. Делаю попытку подняться, но в меня тут же прилетает: — Сидеть! Глеб, ты старший, и всё, что я заработал и создал, перейдёт тебе, а дальше, если правильно, твоим детям.

— Я семью и детей не планирую. Ни сейчас, ни потом. Обратись к Косте.

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно! — рычит, повышая голос. Я знаю, куда бить.

— О, прости, я совсем забыл, что младший брат у нас пи…

— Глеб!

— Ладно-ладно, — поднимаю руки, — заднеприводный, скажем так, — ржу в голос, отчего на лице отца нервно ходят желваки.

— Именно поэтому вся надежда на тебя.

— Надежда на что?

— На внуков! Не прикидывайся идиотом, — тяжело вздыхает, почти стонет, возвращаясь в кресло. — Никто не заставляет тебя быть примерным мужем. У меня много друзей, большинство из них имеет дочерей. Присмотрись, оцени, выбери хорошую девочку помоложе, которую можно подмять под себя. Немного внимания, подарков, безлимитную карту в зубы, и пикнуть не посмеет, заглядывая тебе в рот. Периодически дома появляйся, иногда разговаривай и про детей не забудь.

— А вот этого мне не надо!

— Молоденькой девочки?

— Детей не надо.

— Твоё дело — сделать. С остальным я разберусь как-нибудь сам.

— Сам? А может, сам и сделаешь? — подмигиваю отцу. — А что? Ты ещё вполне ничего. — Окидываю взглядом своего старика: статная седина, минимум морщин, подтянутое тело. — Сотрудницы откровенно слюни пускают. Ноги не раздвигают на входе в кабинет?

— Рот закрой! — гаркает так, что по телу проносится разряд, отрезвляя. Черта. Ещё шаг — и отец перекрутит меня в мясорубке своего гнева. — Хорошо, Нина тебя не слышит, иначе это было бы последнее, что ты сказал. Или последнее, что бы ты сказал не калекой.

И мы оба знаем, о чём он говорит — с мамой шутки плохи. Язык острый, рука тяжёлая, видит насквозь — не скрыться. В детстве по взгляду понимала, когда мы с Костиком проштрафились, а если соврали… Наказание было таким, что слово опасались выдавить из себя, лишь жалобно пищали. А если уж мама не в духе или того хуже — злая, весь дом ходил по стеночке, дышали через раз и разговаривали шёпотом.

Именно её отец обвинял в моей фантастической способности изгадить любую беседу резкими и острыми высказываниями, не скрывая правды. Называть вещи своими именами без оглядки на чужое мнение научила меня именно мама. И Костю учила, но, видимо, в какой-то момент он свернул не на ту дорожку, обнаружив в себе симпатию к мужикам.

И, несмотря на твёрдые убеждения в направленности полов и желание внуков, выбор Кости приняла — со скрипом, не сразу, после слёз и скандалов. Теперь Костя для неё, скорее, подружка, чем ребёнок мужского пола.

— Ладно, — прокашливается отец, — есть несколько вариантов. На выбор. Точнее, три. Посмотришь на каждую.

— Надеюсь, варианты не из серии Волохиной?

— Хватит припоминать. Кто ж знал, что девчонка — воровка с длинным послужным списком.

— Ну ты сам говорил — хорошая девочка, — ухмыляюсь, в который раз напоминая отцу о его промашке. — И папаша её бил себя в грудь, расписывая достоинства дочурки. Хотя там по виду было понятно, что девка прожжённая и много чего повидала.

— Закрыли тему, — закатывает глаза, тяжело вздыхая. — У нас не вечер воспоминаний. По другому вопросу приехал. Есть три кандидатки: хорошие семьи, воспитание на уровне, отцов знаю лично…

— Ну договаривай, — подначиваю его на продолжение истории, потому как отец просто так ничего не делает, и выбор этих «трёх» не может быть случайностью. — И бизнес у них подходящий тебе, так?

— Так, — кривляется, — всё-то ты знаешь.

— Какой из них больше всего интересует?

— Компания «Антей». Самая крупная: развитая сеть не только по стране, но и ближнем зарубежье; много договоров, которые действуют годами; многочисленные варианты транспортировки грузов, включая авиатранспорт.

А папаша не промах, покусился на большую рыбу, точнее, кита. Его компания в первой тройке, но до «Антея» ещё шагать и шагать, выгрызая себе место под солнцем у первых двух. Не можешь одолеть врага — заполучи его в союзники.

— И дочка у него имеется, так?

— Да, чуть за двадцать, сейчас на последнем курсе института. Изучает языки, планирует при нашем посольстве работать в одной из европейских стран. Если женишься, отъезд за границу исключён автоматически.

— Чего это? А вдруг я с ней рвану?

— Ты? — По кабинету разлетается оглушающий хохот. — Я тебя с невероятным трудом заставил оторваться от прицела снайперской винтовки, вернув из рядов доблестной контрактной армии в мир людей. К моему бизнесу приобщиться отказался, открыв фирму, предоставляющую телохранителей по требованию. По факту те же яйца, только в профиль.

— Несмотря на твой откровенный скепсис, дело почти сразу пошло в гору. Моих ребят нанимают все — от бизнесменов со средним доходом, до звёзд, разъезжающих по стране с концертами. Сейчас охраняют несколько депутатов. Ни одного свободного человека.

— Знаю-знаю, — отец сдаётся, — и тут согласен — удивил. Приятно. Но всё же мне бы хотелось, чтобы ты продолжил моё дело.

— Внуки продолжат, — бросаюсь словами, лишь потом осознав, что ляпнул. Как будто красной тряпкой перед отцом помахал.

— Если они будут.

— Моё мнение не учитывается, не так ли? — поднимаюсь, натягивая пальто. По всему понятно, что разговор подходит к концу.

— Не нравится разговаривать со мной, можешь обсудить эту тему с матерью, — бросает вызов, уничтожая железобетонным аргументом. После бесед с ней мне нужен курс реабилитации.

— А если ни одна мне не понравится?

— Подберём других. Но лучше, чтобы понравилась.

— В принципе, ни одна из них мне не нужна, — хмыкаю, отрезвляя отца в его рвении поставить штамп в моём паспорте. — Сможет удивить в постели — задержится дольше остальных.

— А вдруг влюбишься? — Отец лукаво улыбается, подначивая. Понимает, что такое в принципе невозможно.

— Вдруг можно только обосраться. На всё остальное нужно время.

— Я тебя прошу, — закатывает глаза, — когда с кандидатками будешь знакомиться, придержи свой язык. Понимаю, это трудно и почти неосуществимо, но всё же, сын, напоминаю: молчание — золото.

— Интересно, и как же я присмотрюсь к девчонке, если буду молчать? Хотя, — закатываю глаза, — можешь говорить ты, а я лишь буду кивать, изображая глухонемого: краткая биография, основной вид занятий, уровень дохода. Предполагаю, всё остальное будет лишним.

— Опасаешься, кто-то посягнёт на твою душу?

— До неё ещё добраться нужно сквозь тернистые заросли цинизма и несгибаемых принципов, — хмыкаю, уверенный, что любая «хорошая девочка» умчится прочь в рыданиях. — Хорошим девочкам такое не под силу.

— И ты, сынок, когда-нибудь споткнёшься о ту, что влезет к тебе везде: в душу, в сердце и в штаны. Незаметно для тебя сделает всё, чтобы там, кроме неё, никого не было. А ты независимо от своего желания предоставишь ей полный доступ и скажешь только: «Делай, что хочешь». И хвалёные принципы, подгоняемые наигранной циничностью, полетят в тартарары, когда ты будешь пускать слюни в ожидании лишь одного её взгляда.

— Никогда!

— Никогда не говори никогда, — прищуривается, тычет в меня пальцем, — иначе жизнь отвесит тебе смачный подзатыльник, и дай бог, чтобы после него ты сумел подняться.

— Минутка наставлений окончена? Могу идти? — застываю в дверях, всё же ожидая разрешения.

— Можешь, — одобрительно кивает, вновь опуская взгляд к документам.

— Когда начнётся показ невест?

— Как только, так сразу. Ты будешь оповещён, — отвечает, не поднимая головы, что означает — большего мне знать не требуется. Всё уже решено, и, вероятно, мама тоже приложила к этому руку.

— Будь добр, оповещай заранее, чтобы я выкроил в своём плотном графике свободную минуту.

Мысленно уже прогоняю варианты, как соскочить и грамотно слиться в тот момент, когда отец прикажет явиться в назначенное время к выбранной кандидатке. Минимум можно прикинуться мёртвым, максимум — свалить из страны на неопределённый срок.

— И напоминаю, — поднимает на меня прожигающий взгляд, — стартовый капитал на открытие фирмы дал тебе я, — многозначительная пауза, — соответственно, могу и забрать.

— Это угроза?

— Предупреждение. Чтобы ты не совершал необдуманных поступков.

Намёк понят — бьёт под дых. Отец знает, как мною манипулировать, заставив прыгать на задних лапках. За три года я отдал ему только часть — меньшую. Не в моих интересах вставать в позу перед единственным кредитором, поддерживающим мой бизнес.

— Я тебя услышал.

— Это что-то между «мне плевать» и «пошёл ты на хрен»?

— Это значит — я тебя услышал и принял к сведению, — цежу сквозь зубы и начинаю закипать, пойманный в капкан, который сжимает яйца, заставляя удовлетворять прихоти отца.

— Хороший мальчик, — довольно улыбается, одобрительно кивая. — Иди. Я позвоню, как всё устрою.

Конец ознакомительного фрагмента.