Кроссовки для Золушки. Рассказы и рассказки

Алина Загорская

Старость — это конец маршрута, обозначенного дорожными знаками и остановками. Все цели достигнуты — или уже недостижимы. Впереди полная неопределенность, довольно страшная. Потому что облетели иллюзии, а это единственное, что есть хорошего в жизни.Но надо быть мужественным и жить в этой пустыне по возможности достойно. Ну или сваливать, что еще страшнее.Впрочем, иногда встречаются оазисы.

Исчадье ада

Бабушка Нина была из тех глубоко больных женщин, которые благополучно эксплуатируют все, что движется, «ад меа вэ эсрим»¹, а на вскрытии приятно удивляют патологоанатомов.

«Интеллигентная дама, — говорили о ней косметички и педикюрши. — Меньше пятерки не оставляет».

Как бы вам ее описать… Есть люди-алкоголики, есть наркоманы, а бабушка подсела на скандалы. Довести до белого каления, до истерики и битья головой об стену было ее единственным развлечением. Она не пела, не играла на фортепьяно и не разгадывала кроссворды. Не вышивала крестиком. Не готовила вкусные блюда. Она убивала словом.

Слова бывали разные. Например, такие: «Когда я умру, тебя никто на порог не пустит. Тебя будут гнать отовсюду и бить смертным боем, как собаку». И такие:"Люди любят меня за то, что я люблю людей». И еще такие: «Лю-у-у-уди, сосе-е-е-еди — на по-о-омощь!»

И люди прибегали и приводили милицию. Но бабушку они не заставали — она тихо трусила в свою комнату и запирала дверь на замок. Вся радость общения доставалась нам с дедом.

Бабка гордилась своим умным мужем на вынос. А дома открыто презирала и заставляла выполнять самую грязную работу — избивать ребенка, к примеру. Но дед был совершенно не приспособлен к таким подвигам — бабушке приходилось вмешиваться и наказывать меня собственноручно.

Бабку с дедом свел его отец — очень уважаемый в Екатеринославе человек. Харизма Якова Бенционовича, мудреца и учителя, седобородого красавца, была так велика, что женщины и девушки влюблялись до самой его смерти.

Бабушка Нина, которую тогда звали Нехамой, приехала из провинциального Чернигова и поступила в университет. Была ли она красивой, по фотографии определить трудно. В любом случае современным канонам ее внешность явно не соответствовала. И я не возьмусь судить, родилась ли она той, кого я знала — или исчадьем ада сделала ее жизнь.

Бабушка была спортсменкой — бегуньей и прыгуньей. В конце двадцатых спортивное общество «Маккаби», где она состояла, назвали сионистским врагом, и бабка угодила за решетку. Именно там она и встретила своего будущего свекра: Яков Бенционович, первый чемпион Екатеринослава по шахматам, сидел в той же камере.

О том, что происходило в тюрьме, я не имею ни малейшего представления: было ли это многолюдное помещение или они там находились вдвоем, как долго это продолжалось, какие отношения между ними сложились…

Думаю, она влюбилась в Якова Бенционовича — как и множество юных дев нашего города. А он… Он решил, что барышня с таким властным характером — это ровно то, что нужно его младшему сыну, застенчивому юноше с глазами пойманной птицы и ярко выраженной склонностью к философии.

Так девушка из местечка попала в семью любимого мужчины — на правах невестки.

Про жену Якова Бенционовича я знаю немного: ее звали Рахель, и она не умела ни читать, ни писать. Бабку мою, которая к тому времени из Нехамы превратилась в Нину, Рахель очень сильно не любила. В 1941-м, когда перед ней стоял выбор, ехать с невесткой в эвакуацию или же остаться под немцами, она выбрала второе.

Прабабушку Рахель расстреляли в Красноповстанческой балке, где находится сегодня Ботанический сад — вместе с одиннадцатью тысячами других евреев.

Дед в это время был на фронте. Он ушел добровольцем и в 1942 году вступил в партию. Не из любви к коммунистам, а чтобы выжила семья: у жены и детей беспартийного шансов было значительно меньше. По крайней мере, он так думал.

На войне дед встретил русскую девушку по имени Маша и захотел с ней остаться. Но жена узнала об этом, подняла на ноги все военное командование — и деду пришлось вернуться. Процесс превращения в зомби был завершен.

Бабка обожала болеть. Она лежала, закатив глаза, и стонала: «Ы-ых, как мне дурно, как мне дурно!» Иногда выходила из образа: «Федя, ты колонку выключил?» — Получив положительный ответ, откидывалась удовлетворенная на подушки и продолжала: «Ы-ых, как мне дурно!»

Бабушка Нина умерла в 85 лет от перелома шейки бедра. Вскрытие показало, что она была совершенно здорова. Сказать, что я ее не любила — значит, ничего не сказать.

Примечания

1

Традиционное пожелание дожить до 120 лет