Венерин башмачок

Алина Знаменская, 2011

Амулет племени славянских амазонок, найденный при раскопках древнего поселения… Таинственный символ, который спасает учительницу Ларису, заблудившуюся в пещерах, от верной гибели… Но способен ли этот древний знак исконно женского начала спасти Ларису теперь, когда ее семейная жизнь разрушена, муж стал чужим человеком, а сердце тянется к почти незнакомому мужчине? Ей кажется, что когда-то – неведомо когда – их уже связывала подлинная страсть…

Глава 2

У Оксаны Киреевой день был расписан по минутам. Основная часть дня — работа в магазине «Все для дома», потом пробег по продуктовым, затем забег в детсад за Юлькой, потом готовка ужина, уборка… И так, вприпляску, до самого прихода со смены Игоря. Оксане нравилась такая жизнь. Ну не понимала она тех женщин, что любят поныть — дескать, до чего однообразна и скучна эта бытовая рутина. Мол, как подумаешь, на что тратится жизнь… А если представить, что где-то там без нас простаивают теплые страны… Нет, нет и нет! Оксана как раз ощущала жизнь остро и искренне наслаждалась тем, что имела. А имела она для своих двадцати девяти довольно немало. Прежде всего — семью. Прекрасного, любящего мужа. Умницу дочку. Комнату в семейном общежитии. И это еще не все! Совсем недавно перед семьей Киреевых замаячила перспектива ипотеки! Наконец-то Игоря повысили в должности, он стал получать больше на две тысячи, и им разрешат оформить долгосрочный кредит на квартиру.

— Ля-ля-ля… — припевала Оксана, кромсая укроп и петрушку, вальсируя к холодильнику за подсолнечным маслом. Фартук с петухами, прихватки в тон, занавески — сама шила. Вальсируя и нарезая салат, Оксана не забывала разок-другой глянуть в зеркало. И, глянув, оставалась довольна. Фигура ладная, крепкая, с формами. Не худая и не толстая. И мини-юбку не стыдно надеть, и брюки не позорно. Грудь объемная, не как у некоторых. Оксана прекрасно осознает свои достоинства. И никогда не ленится их подчеркнуть. Да и разве трудно — встать пораньше на полчасика, чтобы протереть лицо льдом с ромашкой, накраситься и уложить волосы? Нет, не трудно. Это вошло в привычку. Хорошо нанесенный макияж сохраняется до самого вечера. И Игорь никогда не видит ее растрепанной или ненакрашенной. И волосы она носит до плеч, как любит Игорь. Не поддалась на соблазн сделать модную стрижку, как все. Вообще, между нами девочками, Оксана подозревала у себя наличие самого настоящего таланта. Таланта создания счастья. То, что счастье не падает с неба, она поняла давно. Еще в детстве. Счастье достигается трудом. Она сделала этот вывод, наблюдая жизнь своих родителей. Что касается семейной жизни, Оксанина мать оказалась полной бездарностью. У нее никогда не хватало времени следить за собой, и потому ее халаты очень быстро переходили в разряд тряпок для мытья полов. Вместо того чтобы научиться сносно готовить, мать периодически устраивала скандалы по поводу неуемных аппетитов домочадцев. В конце концов Оксана уехала из дома довольно далеко и твердо решила строить собственную семью по собственному методу.

…Когда Оксана сунула смазанную майонезом курицу в духовку, затренькал телефон. Звонила свекровь:

— Юленьку я забрала, поведу в парк. Погода хорошая…

«Веди, веди, — усмехнулась про себя Оксана, — растряси жирок-то». А вслух пропела:

— Да, мама. Конечно, мама. И ужинать приходите…

Оксана окинула придирчивым взглядом свою крошечную территорию. Маленькая, 3 на 2, кухня плавно перетекала в единственную комнату с большим окном. И на этой территории удалось довольно компактно разместить всю мебель. Мягкий уголок, Юлькина кроватка, мебельная стенка с телевизором и музыкальным центром. Везде порядок. Когда королевство маленькое, его и в порядке содержать нетрудно. Да, так считают не все. Но у Оксаны свои секреты.

Улыбаясь собственным мыслям, Оксана включила миксер. Через полминуты был готов кляр. Оксана достала из холодильника тарелку с мелконарезанным филе судака. Вот как, например, секрет этой рыбы в кляре. У Ларисы, Оксаниной подруги, такой никогда не получается. А у Оксаны — объедение! И кляр мягкий, и рыба в нем — просто пальчики оближешь. А секрет прост — Оксана свой кляр замешивает на пиве. Пара минут — и кухню заполнит аппетитный запах судака в кляре. Любимое блюдо Оксаниного мужа.

Сейчас придет Игорь, обязательно притащит что-нибудь вкусненькое на десерт. Ну там виноград или груши, а может — тортик. Сегодня на заводе аванс. Муж у нее золото, не забывает их с Юляшкой баловать.

А свекровь — по графику, в день зарплаты и аванса, обязательно Юльку из сада забирает. Чтобы на ужин напроситься. Как выражается сама свекровь, любит она «сластничать», грешница.

Мирное течение мыслей прервал стук в дверь. Даже не стук, а толчок. Здесь, в малосемейке, соседи не церемонятся, могут и без стука ввалиться.

Дверь робко скрипнула, и в проеме показался острый нос соседки Нинки.

— Оксан, у тебя стакана молока не найдется?

А сама воздух носом прощупывает. И курица, и рыба в кляре — мимо Нинки ничто не проскользнуло.

— Сейчас налью.

Оксана метнулась к холодильнику. В другое время она была бы совсем не прочь поболтать с соседкой. Но только не сейчас. С минуты на минуту должен вернуться Игорь. А мужчины не любят, когда их жены подолгу болтают с соседками. И Игорь не исключение.

— У вас вечеринка намечается? — Нинка окинула комнату шустрым взглядом.

Оксана быстрехонько расшифровала этот взгляд: если импровизированная пирушка, то и соседям не грех заглянуть на огонек. Нинка любила халяву.

— Нет, Нинок, просто Игоря жду. Ты ведь знаешь моего — сегодня наверняка пожелает устроить маленький семейный сабантуй. Свекровь обещала нагрянуть…

— С проверкой, — понимающе подхватила Нинка, поднося стакан с молоком к своему острому носу. Проверяла, зараза, не кислое ли ей Оксана подсунула. — Ну, твой — образцово-показательный муж. Это не открытие, — запела Нинка. — Я тебе по-хорошему завидую. Мой притащится поздно, это уж точно. Я его и не жду. И придет никакой. Аванс для нас — святое. Мы — расслабляемся.

Оксана понимающе улыбалась. Две трети населения малосемейки не нуждались в таких поводах для расслабления, как аванс или получка. Домой приходят на рогах постоянно. Слава Богу, это не относится к Игорю.

— Подожди, покажу, что он Юляшке из командировки привез. — Оксана открыла шкаф. — Смотри! — вытащила обернутое тонким целлофаном платье.

— Какая прелесть! — Нинка всплеснула руками. — Только не говори мне, что он сам выбирал!

Оксана удовлетворенно кивнула:

— Сам, а то кто же. Он и мне запросто может выбрать что-нибудь сногсшибательное. Ему вкуса не занимать.

Оксана заметила в глазах соседки неприкрытую зависть. Соседка, сама не зная того, тронула в Оксане одну из тайных струн.

— Он мне к Восьмому марта пеньюар выбрал — полный отпад! Пару раз даже бюстики покупал. Прикинь! — затараторила Оксана.

— Обалдеть! — подпела Нинка. — Да твоего Игоря нужно в музее за деньги показывать. Таких больше нет.

— И не говори! — разошлась Оксана. — Свекровь от зависти заходится. Придет в гости и ищет, к чему придраться, чтобы меня в неприглядном свете перед Игорем выставить.

— Ревнует.

— Еще бы! Он нас с Юлькой на руках таскает. А они с дедом целыми днями лаются.

— Мы с Коляном к старости тоже такими же станем, — засмеялась Нинка и, подхватив молоко, попятилась к выходу. Восхвалять достоинства чужого мужа не так интересно, как сплетничать о нем.

Проводив соседку, Оксана убрала Юлькино платье на место и вернулась на кухню. Разговор с Нинкой взвинтил ее, как хорошая доза алкоголя. Что ж, она любит, когда ей завидуют. Пусть завидуют. Она никому своим счастьем не обязана.

Все, чем она владеет, — только ее заслуга. Она в семье так поставила, что Игорь с нее пылинки сдувает. Ну и она, само собой, — все для него. Нинка теперь ночь спать не будет от зависти. А ей-то кто мешает так жить? Сама виновата. Ходит вечно, как чувырла, в бигуди и драном халате. Жрет как лошадь, по телефону болтает часами, прямо при Кольке.

Сама, короче, свое счастье на корню удавила.

Так, маленьким язычком поругивая соседку, Оксана задела взглядом настенные часы и удивилась: Игорь полчаса назад должен был прийти. И это если учесть магазины. Может, он встретил свекровь? И Юлька потащила их на качели? Вполне возможно. Тогда они сейчас нагрянут все вместе. Можно накрывать на стол.

Оксана отодвинула кухонный стол от стены, расставила табуретки и потянулась в шкафчик за тарелками. Она услышала голос дочери. Он звенел в конце длинного общего коридора. Голосу Юльки вторило бухтенье свекрови.

— А вот и мы пришли… — запела свекровь, внося в крошечную прихожую запах «Красной Москвы». Где она достает сегодня эти раритетные духи — для Оксаны загадка.

Юлька затараторила с порога, протягивая желтые одуванчики:

— Мама, там цветочки и бабочки уже. Бабуля меня катала. Я два раза упала, и бабуля тоже. А ты зачем на табуретку залезла? Выступаешь?

— А Игорь разве не с вами? — продралась сквозь трель дочери Оксана.

— Он до сих пор не пришел с работы?!

Свекровь сделала такое лицо, что Оксане стало не по себе. Именно в эту минуту ее посетило незнакомое чувство. Оксана догадалась, что именно это чувство называется тревогой. Но она отогнала его, спешно заполняя время суетой. Стала умывать Юльку, переодевать ее и расспрашивать. Свекровь активно участвовала в беседе. Потом начался сериал и свекровь временно выпала из реального мира. Юлька тоже уставилась в телевизор, но продержалась лишь до первой рекламной паузы. Проговорив с телевизором все рекламные тексты, Юлька вытащила ящик с игрушками. Оксана позвала ужинать. В конце концов — может, Игоря попросили остаться на вторую смену? В ту минуту, когда Оксана извлекла из духовки курицу, дверь с грохотом отворилась и извергла хозяина. То, что явился именно Игорь, присутствующие поняли не сразу. По крайней мере не в первую секунду — настолько он был неузнаваем.

Волосы, обычно тщательно зачесанные назад, торчали в разные стороны и свисали со лба. Из-под распахнутой куртки топорщился расстегнутый пиджак. Половина пуговиц на рубашке отсутствовала. Шнурки на ботинках были развязаны.

И Оксана, и свекровь онемели. Оксана, после того как первый шок схлынул и она убедилась, что перед ней все же ее законный супруг Игорь Киреев, решила, что его зверски избили. И кинулась оказывать помощь. Но ее остановил его взгляд. Взгляд был недобрый. Чужой. И Оксана, натолкнувшись на этот взгляд, — отступила.

— Сы-нок… — пропела свекровь и уронила вилку.

— Все семейство в сборе! — проговорил хозяин, продвигаясь в глубь комнаты и волоча за собой шнурки.

— Сынок, а обувь-то? — заикнулась свекровь. И — зря. В ту же секунду ботинок взлетел вверх и, чудом не задев люстру, упал рядом с телевизором. Игорь недобро засмеялся.

— А вот и жена моя… — Взгляд Игоря остановился на пнем застывшей Оксане. — Женушка моя… верная…

Серые глаза Игоря мутно блестели. Спина Оксаны покрылась гусиной кожей. Она настолько растерялась, что не смогла выдавить ни слова. Да и чувствовала она интуитивно, что в этой ситуации лучше ничего не говорить. Она только глазами держала обезображенное эмоциями незнакомое лицо своего мужа. Свекровь же подскочила, стала суетиться вокруг сына, пытаясь снять ботинок.

— Уйди, мать, — неожиданно четко произнес Игорь. — Нам тут между собой потолковать надо.

— Вот и потолкуете… — не дошло до свекрови. Она потянулась к Игоревой куртке, но была отодвинута в угол.

Игорь шагнул к столу, наступил на плюшевого зайца. Внутри мягкой игрушки зародилась и угасла электронная музыка. В ходе вечернего события Оксана напрочь забыла о Юльке. Девочка же, узрев беду своей игрушки, кинулась спасать. Запуталась у отца в ногах и, рискуя быть раздавленной родителем, стала выдирать из-под ботинка плюшевое сокровище. Оксана подхватила дочь. Та немедленно заорала, поскольку зайца достать не удалось. Игорь уставился на орущую Юльку так, будто впервые ее видел. Оксана попыталась обойти стол со свободной стороны, но Игорь угадал ее маневр и двинул стол бедром. Дорога была перекрыта с грохотом.

— Сынок! Ну выпил лишнего. Зачем же озоровать? — увещевала свекровь.

Оксана не спускала с мужа широко распахнутых глаз. Юлька заходилась криком. Свекрови чудом удалось стащить с сына куртку, и теперь она металась с ней по комнате, как курица по огороду.

— Мама! Возьмите Юлю и идите к себе! — наконец сообразила Оксана.

Свекровь, красная и взмокшая, заохала и запричитала. Оксане пришлось опустить дочь под стол и толкнуть в сторону бабки. Юлька ударилась о ножку стола и разоралась пуще прежнего.

И посреди этого дрогнувшего Оксаниного королевства стоял ее муж Игорь с перекошенным, злым лицом, в распахнутой рубахе и одном ботинке. Оксану колотила дрожь. Она попыталась взять мужа за руки. Он будто только этого и ждал — с силой отбросил ее руки и, тяжело дыша, уставился на жену.

Свекровь торопливо и суетно собирала орущую Юльку. Наконец дверь за ними закрылась, и Юлькин визг огласил коридор и вонзился в Оксанино сердце. Она почему-то подумала, что сегодняшний день именно так отпечатается в памяти — перекошенное лицо мужа и визг дочери.

— Стол собрала? — заметил Игорь издевательским тоном. — Мужа с работы ждала?

— Ждала, — подтвердила Оксана, понемногу оправляясь от первого потрясения и пытаясь взять ситуацию под контроль. По тону она могла предположить, что кто-то сильно подпортил Игорю настроение. Скорее всего тот, с кем пил. Или сначала произошел неприятный разговор, а уж потом Игорь пошел и напился.

— Вот курицу запекла, как ты любишь, — сообщила Оксана примирительным тоном. — И рыбу в кляре.

Игорь покачал головой, и прядь на лбу нелепо заскакала.

— Сядь, поешь. — Оксана подвинула тарелку.

Игорь плюхнулся на стул и подвинул к себе вазу с салатом. Он стал есть салат ложкой, прямо из хрустальной вазы. Он запихивал в рот рыбу. Судак крошился, и крошки падали в вазу с салатом. Впервые в жизни Оксане довелось созерцать подобную картину. Она поморщилась и решила улизнуть на кухню. Но и там ее настиг злой и требовательный голос мужа:

— Оксана! Иди сюда!

Она хотела послать его куда подальше, но что-то внутри вовремя подсказало ей, что этого делать не следует. Она вернулась в комнату и села в кресло.

— Я тебя слушаю.

— Она меня слушает! — попытался передразнить Игорь, помогая себе вилкой. — Прямо не жена, а ангел!

— Ты сдурел? — не выдержала Оксана. — Ты сам на себя не похож! Что случилось с тобой?

— Это не со мной случилось. Со мной-то как раз все в полном порядке. А вот тебя я, похоже, совсем не знаю!

— Я?! Меня не знаешь?! — подскочила Оксана. — Чем я плоха стала? Может, хозяйка плохая? Может, кормлю тебя плохо? Плохо смотрю за ребенком?

От обиды у Оксаны срывался голос. В глазах дрожали слезы. С кем он решил ее сравнить? В чем она провинилась? Кто посмел очернить ее перед мужем настолько, что тот будто с ума сошел?!

— Может, и мужа любишь? — в тон ей ехидно вставил Игорь. Глаза его в красных прожилках были неузнаваемо чужие.

— Да неужто не люблю?! — взвилась Оксана. — Ты забыл уже, как со сломанной ногой в больнице лежал? А я тогда…

— А ты тогда к хахалю своему бегала, да, Ксюш?

— Чего?!

Оксана поперхнулась собственной слюной. Остолбенев, она взирала на Игоря. Кровь бросилась ей в голову.

— А может, ты и дочь от меня родила, а, примерная жена?

Игорь вертел вилку в пальцах, и вдруг Оксана заметила, что он сгибает эту вилку, как подкову.

— Ч-что-о? — задохнулась Оксана и почувствовала, как лицо ее покрылось горячими пятнами.

Игорь исподлобья наблюдал за ней. Его злой незнакомый взгляд, его взбитые волосы, пьяное дыхание неожиданно вызвали в Оксане волну возмущения и ужаса. Не понимая, что делает, она схватила с дивана подушку и запустила ею в мужа.

— Идиот! Подумай, что ты говоришь!

— Да, идиот! — взревел Игорь и вскочил. — Из меня жена идиота сделала! Надо мной люди смеются!

Оксана ретировалась в прихожую, и вовремя. О дверной косяк ударилась брошенная ей вслед табуретка. Оксана взвизгнула и прижалась к двери.

— Кто тебе наплел такую дурь?! — крикнула она, одной рукой открывая замок, другой нашаривая туфли. — Плюнь тому в лицо!

— Это ты мне в лицо плюнула, гадина! — заорал Игорь — А я вам с Юлькой в задницы дул!

Оксана чувствовала, что Игорь балансирует на грани между неимоверной злостью и слезами. В таком состоянии мужик способен на все. Она никогда не видела мужа таким, но знала, что свекор, отец Игоря, бывало, свою супругу и поколачивал.

Она распахнула дверь, выскользнула в коридор и тут же захлопнула дверь за собой. Пока он справится с замком, она успеет выбежать на улицу. Сердце бешено колотилось. Когда она достигла конца коридора, звуки за дверью ее квартиры не оставляли сомнений: Игорь решил высадить дверь. Оксана не соображала, что делает, не знала, куда бежит. Она боялась оглянуться. В ту минуту ее не удивило бы, если бы, оглянувшись, на месте малосемейки она вдруг обнаружила одни развалины. Ощущение, что жизнь рухнула, прочно поселилось в ее душе в тот день.

* * *

— Саша! Дима!

У Ларисы уже не осталось сил кричать. Но даже ее шепот, казалось, как по волшебству, превращался в грохот. Пещера отзывалась многократным зловещим перешептыванием:

— Ашша… ашша… ашша… Има… има… има…

Сколько уже она пробиралась по серым извилистым коридорам, освещая себе путь карманным фонариком? Она потеряла ощущение времени. Сначала, когда она только нашла заросший корнями вход в пещеру, ее охватило чувство брезгливости. В темноте она могла только предполагать, до чего ей придется дотрагиваться, пробираясь хоть на несколько шагов вглубь. И еще она злилась. О, как она злилась на мальчишек, которые вечно ни о ком, кроме себя, не думают! Да они даже о себе не думают! Им приключения нужны, острые ощущения им подавай, а кто-то должен это расхлебывать. Учитель всегда за все отвечает. «Это за мою-то зарплату!»

Лариса раздраженно двинула локтем, убирая назойливо цепляющийся за куртку корень. Ох и задаст же она им, как только отыщет!

— Саша! Дима!

А может, ребята не заглядывали в пещеру? Может, действительно курят где-нибудь в зарослях дикого боярышника, а на ее зов нарочно не реагируют?

Своды пещеры то уходили ввысь, свисая причудливыми сосульками, то снижались, угрожающе надвигаясь. Словно грозя заживо запереть в своем склепе. Постепенно все чувства потеснились, уступая место страху. Страх сковал все тело так, что только отчаянные приказы, которые Лариса то и дело ему посылала, заставляли двигаться. Скользкие холодные стены. Где-то капает вода. А может быть, именно в таких местах и живут змеи? Они лежат клубками в углах затейливых лабиринтов, и в темноте вполне вероятно наступить… Спина Ларисы покрылась липким потом. Нет. Не надо думать об этом. Она должна найти детей. Если в следующем коридоре она не встретит никакого подтверждения, что дети здесь побывали, то тогда разрешит себе повернуть назад. Только тогда. Но не раньше. Шаг. Еще шаг. Вперед, по причудливому коридору, созданному самой матушкой-природой. Каменные выступы, щели. Лариса остановилась, пошарила фонариком вокруг, пытаясь осмотреть новую территорию.

Неожиданно у нее возникло ощущение чужого присутствия. По спине побежали мурашки. Она развернулась, луч фонарика заторопился по сводам. Туда-сюда. Родившийся из ниоткуда ужас заставил Ларису схватить с земли камень и запустить им в стену. Стена взорвалась в клочья хлопающих крыльев. Море летучих мышей! Лариса присела на корточки и закрыла голову руками. Фонарик уставился вниз и высветил круглое пятно прямо возле ее кроссовок. Спиной Лариса еще некоторое время ждала цепких, острых когтей. Впрочем, летучие мыши не догадались спуститься к ней на спину. Наконец Лариса решилась открыть глаза. Она смотрела в высвеченный фонариком круг и не двигалась. Первое, что она увидела в кругу, была самая что ни на есть современная кепка — бейсболка защитного цвета. Лариса схватила ее с жадностью и принялась рассматривать, наводя фонарик с разных сторон. Кепка не выглядела старой. На ней не было ни земли, ни глины, ни плесени. Никакого сомнения, что ее оставили здесь совсем недавно! Лариса даже понюхала бейсболку. Запах дыма. Она была готова поклясться, что именно в такой кепке Воскобойников сидел вечером у костра. Они были здесь! Она на правильном пути! Но почему тогда не отзываются? Почему не зовут на помощь, не стучат, не кричат?! Холодный ужас кольнул Ларису в живот. Пещеры, о которых слагались легенды. Пещеры, куда не раз снаряжались экспедиции. О коварстве этого подземелья не раз писали в газетах, даже по телевизору как-то рассказывали. Когда она была студенткой истфака, разные гипотезы слышала относительно пещер. Откуда они произошли, никто толком не знал, обсуждалось множество версий. Но вот что в свое время в этих норах укрывал войско знаменитый местный разбойник, их профессор поговаривал. Слышала Лариса и о том, что здесь, возможно, разбойники прятали свои клады. Так вот, немало кладоискателей сгинули в этой пещере. Статистика только колебалась в цифрах. Лариса когда-то читала, что коридоры пещеры то сужаются, то расширяются. Переходят в гроты и открывают путь подземной реке. И что они таят в себе коварные каменные карманы, ведущие в тупики. И даже скрывают колодцы-ловушки, попав в которые не выбраться назад. Но одно дело — читать об этом, сидя дома на диване, другое — оказаться здесь, под землей, в совершенном одиночестве. И нужно было Прытковой вешать детям на уши очередную байку насчет пещеры! Как будто она не знает, насколько непредсказуемы подростки!

— Дима! Саша! — вновь стала звать Лариса, потрясая бейсболкой. Кепка была единственным доказательством, что дети где-то рядом. Коридор сужался, превращаясь в узкую щель. Неужели пацаны могли зайти так далеко? Зачем? Перспектива протискиваться по скользкому, холодному коридору приводила Ларису в ужас. Оказавшись вплотную к стянувшемуся до узкого лаза проходу, она заметила, что судорожно сжимает одной рукой бейсболку Димки Воскобойникова, другой — до боли в пальцах — фонарик. Обе руки затекли. Прислонившись к стене, Лариса принялась растирать их. Неужели ей придется лезть в эту щель? Одна мысль об этом леденила конечности. Но она не может вернуться без детей. Не может! А вдруг они угодили в один из каменных колодцев? Вдруг они погибли?..

Чувства Ларисы кипели. Они претерпевали настоящую химическую реакцию, то и дело изменяясь, приобретая новую глубину и окраску отчаяния. Она не знала, что делать. Больше всего на свете в эту минуту ей был необходим знак, намек — в каком направлении двигаться. Остальное не имело значения. Страх змей, летучих мышей и сырого подземелья видоизменился с той секунды, когда к ней в руки попала бейсболка.

— Ну что-нибудь… что-нибудь, — прошептала она, прижав к губам козырек бейсболки. И мгновение спустя до нее донесся звук. Она застыла. Она вся превратилась в слух. Даже кожей. Даже волосами. Но звук не повторился. Застыв, как изваяние, она сидела долго, очень долго. Но пещера словно играла с ней. Она спрятала все звуки. Даже вода перестала капать. Тишина давила и оглушала. Что же это было? Ведь было же! Или у нее начались слуховые галлюцинации?