Русская наследница

Алина Знаменская, 2012

Все это началось почти как в любовных романах, которыми зачитываются женщины… Скромная, серьезная молодая женщина поклялась новому русскому, что готова, дабы получить нужную сумму, на любые его условия. Ее ребенок тяжело болен, и очень нужны деньги, чтобы оплатить операцию. Возможно ли, чтобы эта безжалостная сделка стала для мужчины и женщины первым шагом к НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ? Конечно – да! Ведь путь любви извилист и неисповедим, и пройти по нему могут только двое – сами влюбленные…

Глава 2

Даша обманула мать, сказав, что едет на семинар по новым лекарствам от аллергии. Она взяла отгул и осталась дома. Время от времени ей просто необходимо побыть одной. Даша с утра проводила Анютку в школу, отвезла Витальку к родителям, а сама вернулась домой. Первым делом порылась в Анкиной свалке аудиокассет, разыскивая что-нибудь поспокойнее. Нашла инструментальные композиции Димы Маликова. Поставила кассету в магнитофон. Музыка моментально подхватила ее мятежное настроение и начала укачивать. Даша принялась за уборку. Прежде всего — шкаф. Полки с вещами дочери. Дашу удручала неаккуратность Ани. Вот Виталька совсем другой. Его конструкторы, многочисленные пазлы, блокноты и видеокассеты всегда в идеальном порядке. Если бы он был как все дети… Скорее всего он прекрасно учился бы и был бы опорой матери. У него какая-то патологическая тяга к порядку. Конечно, эгоистично с ее стороны было отвезти его сегодня к матери. Та в течение последних двенадцати лет и так практически с ним неразлучна. Но мать отдыхает хотя бы в Дашины выходные. Или когда дед, Дашин отец, берет мальчика с собой на турбазу. У Даши же практически нет дня, когда бы она могла побыть одна… Даша наконец развесила Анюткины комбинезоны, брюки, блузки и перешла к полкам с бельем. Отсутствие у дочери стремления к порядку компенсировалось ее успехами в учебе. Слава Богу, хоть в этом нет проблем. Приятно ходить на родительские собрания и слушать об успехах Ани. Лет с пяти девочка была совершенно самостоятельным ребенком. По утрам сама разогревала чайник, одевалась и тихонько уходила в детский сад, а позже — в школу, благо и то и другое находилось во дворе. Анютка рано поняла, что матери трудно приходится с братом. С ним надо много заниматься: играть, читать, разговаривать. Чтобы он потихоньку, по капельке продвигался в своем развитии. А уж эти Виталькины приступы… Иногда они были так часты, что совершенно выматывали Дашу. Были периоды, когда припадки эпилепсии забывали о Витальке, но о них не забывала Даша. Сама возможность их продолжала держать ее в постоянном напряжении, не позволяя расслабиться.

Даша давно жила в условиях постоянного, непроходящего стресса. Как говорится, «в обстановке боевых действий». Вечные проблемы, бесконечная нехватка денег держали ее под прицелом, не давая забыть, что она, Даша, боец. Кто кого одолеет — она эту жизнь или, наоборот, жизнь ее, Дашу? И никогда, даже в самые благополучные минуты Даша не осмеливалась считать себя победителем. Она знала, что это всего лишь передышка перед боем.

Даша покончила с бельем и приступила к письменному столу. Когда дочь привыкнет ставить учебники на полку? Сколько раз просила ее об этом! Нет, она упорно оставляет их вперемешку с тетрадями бесформенной горой на столе.

Даша сложила учебники и принялась сортировать тетради. Под хаосом разноцветных тонких лежала раскрытая толстая, исписанная острым и ровным, как новый забор, почерком Ани.

«Сегодня я не хотела идти в школу. Андрей болеет, и класс без него кажется пустым», — прочитала Даша и перелистнула тетрадь на несколько страниц назад. Надо же, ее дочь ведет дневник — как она, Даша, в детстве. Те же глупые записи, то же постоянное состояние влюбленности… Вся душевная жизнь сосредоточена в каком-то Андрее, а о ней, матери, всего несколько фраз: «Получила тройку по контрольной, мама еще не знает…» «Нужно попросить у мамы новые кроссовки…»

Даша перелистнула несколько страниц, бегло просматривая. Ну, вот теперь Андрей забыт, и все записи о каком-то Саше. Хорошо хоть в свои двенадцать Анька остается нескладной и угловатой и мальчишки пока не разглядели в ней Прекрасной Дамы, а то… Скоро за ней нужен будет глаз да глаз. Даша уже собиралась захлопнуть тетрадь, когда наткнулась на запись, которая как магнитом притянула ее внимание: «Сегодня я проснулась с непонятной тоской в сердце. Я долго лежала и смотрела в потолок, пытаясь представить, что дома у нас как раньше… Папа! Я так скучаю по тебе! Наверное, и ты думаешь обо мне сейчас, я это чувствую. Где ты, папа?»

Дашу как кипятком обожгло. Кровь бросилась в голову. Даша не видела бывшего мужа больше двух лет, хотя прекрасно знала, что он в городе. Больше двух лет она не получала от него алиментов или хотя бы каких-нибудь вестей. От знакомых она то и дело слышала, что его видели то там, то сям с новой женой и малолетним сыном.

Рана, нанесенная разводом, долго кровоточившая у Даши в душе, вроде бы зарубцевалась и, если ее не трогать, не очень-то и болит, а тут… По этой ране словно ножом полоснули. Даша задохнулась. Боль дочери со всего размаха врезала ей под дых. Даша согнулась в кресле и приклеилась глазами к тетради.

«Как я люблю тебя, папа! Я знаю, что и ты меня любишь, не можешь не любить. Может быть, Витальку ты любишь меньше, но меня… Я храню все твои подарки, которые ты сделал мне с тех пор, как не живешь с нами. На девять лет ты подарил мне плейер, и я его очень берегу, не даю Витальке, а то он может сломать. Когда я ложусь спать — надеваю наушники и слушаю музыку. Когда мне исполнилось десять, ты подарил мне ветровку. Она уже мне мала, но я храню ее как память. Мама хотела отдать ее соседке, но я не дала. Ведь это твой подарок».

Поначалу Кириллов приходил к детям и даже брал их к себе. Его новая жена хотела выглядеть великодушной. Анютка обычно мало чего рассказывала после таких встреч, и все подробности Даша узнавала от сына. Он так и остался ребенком, не умеющим врать. Однажды Кириллов вместе со своей Людмилой заехал за детьми на машине — покатать. А заодно рисануться новым автомобилем. Когда все уселись, Виталька начал канючить:

— Кириллов, вернись к мамке. Зачем ты такой дурак, попроси прощения, мамка простит, она добрая…

Даша легко могла представить, какую реакцию вызвали Виталькины просьбы у Людмилы. Не представляя, как вести себя с такими детьми, как Виталька, она, вероятно, не сумела скрыть раздражения.

— А ты, тетя Люся, сука и б…! — громко ответил он на ее выпады. — У тебя своего мужа нет, ты чужого украла. Ты — воровка! Ты старая и некрасивая! Кириллов, поехали домой!

После этого инцидента Кириллов перестал забирать детей, но все еще приходил сам. Правда, все реже…

«Папа, — писала Анютка в никуда в своей интимной тетради, — почему ты не приходишь ко мне? Почему? Если ты не хочешь встречаться с мамой, приходи ко мне в школу. Я так тоскую по тебе! Я не видела тебя два года. На последний день рождения ты ничего мне не подарил. И не пришел. А я тебя ждала не из-за подарка! Но ты так и не пришел…»

Даша уже ревела, не сдерживая рыдания. Вся боль, осевшая на дно, взбултыхнулась, замутила душу. Анька посвятила блудному папаше без малого три страницы своего дневника. Получилась целая ода, полная любви и отчаяния.

Когда перестали приходить алименты, Даша пыталась найти Кириллова через милицию. Там ей ответили, что Кириллов в городе не прописан, а по месту прописки в деревне у матери не проживает. Его новая жена поменяла квартиру, родила ему сына, и он порвал с прошлой жизнью. Прекратил всякие отношения с ней, Дашей, с Виталькой, с Анюткой. Он находился в розыске из-за неуплаты алиментов и при этом спокойно жил в городе, занимался бизнесом жены. Найти его не могли. То, что пережила Даша за эти годы, было тяжело и тоскливо. Но то, что она переживала сейчас, читая Анечкин дневник, было хуже. Она вскочила и заметалась по квартире, натыкаясь на вещи. Попадись ей Кириллов в эту минуту, дело могло плохо кончиться. Он получил бы за каждую Анькину слезу. Вероятно, Кириллов смутно подозревал это, недаром так тщательно избегал встреч с бывшей женой. В их крошечном городе это было довольно непросто.

Даша сбросила халат и натянула летнее платье. Она не знала, куда пойдет, но оставаться в замкнутом пространстве своей двухкомнатной квартиры больше не могла. Ее вынесло на улицу в раскаленное марево майского полдня. Она стремительно пересекла двор, вышла к автобусной остановке. Тут же поняла, что стоять и ждать автобус не в состоянии. Пошла дальше, через площадь, мимо рынка к общежитию, где жила и работала младшая сестра Катя. Уже войдя во двор общежития, Даша вспомнила, что Катя уехала. Женщина опустилась на скамейку и тупо уставилась в асфальт. Кати нет. Значит, придется идти еще два квартала на работу к подруге. Даша просто не могла не выплеснуть на кого-нибудь избыток своего горя. Она уже дошла до магазина «Детское питание», когда увидела Виктора. Витька Пашкин, давний возлюбленный сестры Кати, был в обществе дам. Дамы уже нырнули в машину, а он замешкался, рассовывая пакеты с едой в багажнике.

— При-ве-ет… — мягко пропела Даша, удивленно слушая свой изменившийся голос. — Гуляем?

Она фамильярно положила руку на плечо Пашкина. И прищурилась. Вот та жертва, которая примет на себя избыток Дашиного негативного состояния! Заслужил. Лет десять Витька изматывает Катю своей непонятной любовью. Когда нужно было выбирать между умницей Юниным и хулиганом Пашкиным, Катя, к негодованию родных, выбрала второго и по сей день расплачивается за свой выбор. Вот опять: столько времени он мотался черт знает где, теперь вернулся в город, пирует. А потом заявится к Кате как ни в чем не бывало.

— Привет, — без тени смущения ответил зятек. — Ты от Кати? Как она?

— О-оо… — потянула Даша, делая загадочное лицо. — Про Катю лучше не спрашивай.

Даша беззастенчиво осмотрела Пашкина с головы до ног. Выглядит он, как всегда, шикарно. Прямо Сильвестр Сталлоне.

— А ты что-то похудел, — скривилась Даша. — Дела идут не лучшим образом, а?

Виктор пожал плечами:

— Всякое бывало. Так передашь сестре мой привет?

Улыбка обнажила здоровые зубы хищника.

— Нужен ей твой привет как… — Даша смотрела Пашкину прямо в глаза и улыбалась. Она с удовольствием наблюдала, как глазки его сузились и потемнели.

— Что, завела кого-нибудь? — быстро спросил он, захлопывая багажник.

Дашино настроение заметно выравнивалось по мере того, как падало настроение Пашкина. Даша хмыкнула.

— Да нужны вы ей, кобели российские! Она себе в Америке миллионера отхватит. Или мальчика помоложе снимет.

Пашкин криво усмехнулся и сплюнул.

— Что-то я не пойму тебя, сестричка… ты о чем?

— Все о том же. Катя в Америку улетает. Наследство получила. Остались небольшие формальности — и адью! Уяснил?

Даша видела, что Пашкин не уяснил. Такое трудно проглотить одним куском. Он механически хлопал ресницами, глядя на Дашу.

Она рассмеялась ему в лицо, тряхнула волосами и пошла прочь. Краем глаза она видела, как Витька дернулся было за ней, но его позвали дамы. Он прыгнул в машину, громко хлопнув дверцей, и поехал следом за Дашей, прижимаясь к тротуару.

— Подожди, Даш. Подожди, слышишь? А сейчас она где?

— Ответила бы я тебе в рифму, — не оглядываясь, бросила Даша. — В деревню уехала, с родней попрощаться. Счастливо погулять, зятек!

И она сделала Пашкину ручкой. У него сейчас было вытянутое, глупое лицо. Она дала-таки ему по носу! Он был по меньшей мере сбит с толку. Сегодняшнюю вечеринку Даша ему наверняка подпортила. Так их! Ей расхотелось идти к подруге. Она вернулась на рынок и купила себе цветов. Домой к матери она шла самой длинной дорогой, бережно прижимая к груди беззащитные тюльпаны.