Развод с незнакомцем

Алина Кускова, 2007

У Ларисы было все и даже больше – красота и молодость, жилплощадь и хорошая работа, жених и... муж. Да, по странному стечению обстоятельств несколько дней назад девушка заключила брак с каким-то неизвестным, к тому же в дупель пьяным мужчиной. Зачем? Да по глупости. И теперь вот нужно найти его и развестись – на этом настаивают и родители, и жених Ромочка, и здравый смысл. А может, подождать? Ведь супруг наконец отыскался – и в трезвом виде оказался хорош до такой степени, что Рома в сравнении с ним выглядит жалким ботаником и маменькиным сынком. Так зачем же менять одного на другого? Лариса решает остаться в браке. Только вот теперь муженек настаивает на разводе...

Глава 5

Лучше сразу придушить, чтоб не мучилась

Юлий Соломонович Цезарев сидел в своем кабинете среди почетных грамот и дипломов «За гуманность» на крутящемся стуле и разговаривал сам с собой. Делал он это часто, сотрудники психиатрического отделения привыкли к тому, что после таких задушевных бесед в голове главврача рождаются гениальные идеи. Но на этот раз они ошибались. Идей не было, не было даже мало-мальского плана! Поэтому доктор Цезарев спорил сам с собой.

— Ну-с, батюшка, объясните, будьте так любезны, какого черта вам понадобилось отпускать своих больных на природу?

— Голубчик, они же тоже люди. И им хочется подышать свежим воздухом и побегать по лесной опушке!

— Добегались! Десять больных исчезли в неизвестном направлении!

— Иван Иванович их найдет. Обязательно найдет. Они же, как малые дети, далеко от дома уйти не смогут.

На этот раз доктор Цезарев и его внутренний голос оказались правы. Великан Иван Иванович, завхоз, выполняющий в связи с сокращением штата еще и функции охранника и санитара, нашел всех десятерых. Они стояли во дворе диспансера и жались друг к другу.

— Примите психов! Всех до копейки! — доложил завхоз.

— Иван Иванович, как вы можете. Это не то, что вы сказали, а больные люди.

— Так я и говорю, — не сдавался завхоз, — примите душевнобольных.

— Пойдемте успокоим этих милых людей, — доктор поднялся, обнял завхоза, и они пошли во двор.

— Ну, насчет милых не знаю, — не соглашался Иван Иванович, — а вот один шизик, тот, что совершенно голый, совсем съехал с катушек. Кричит, что он не псих, и грозит судом.

— Не обращайте внимания, батенька, — посоветовал ему доктор, — не было еще в моей практике душевнобольного, который согласился бы, что он псих.

Во дворе больницы ему действительно кинулся в глаза прежде всего голый мужик. Он единственный сторонился остальных и требовал адвоката. Юлий Соломонович Цезарев снял свой белый халат и накинул ему на плечи.

— К чему так волноваться, батенька? — обратился он к нему в своей обычной манере. — Адвокат? Приедет обязательно, не переживайте, сейчас ему пошлют эсэмэску. Варвара Петровна, — он обратился к прибежавшей на шум старушке-веселушке в белом платке и халате, — киньте адвокату, что его ждет клиент.

Та подобострастно согласилась, но продолжала стоять.

— Больше никто никого не хочет видеть? — поинтересовался доктор.

— Я хочу! — заявил один больной. — Хочу видеть президента! У меня план по подрыву Центральной Америки!

— Отлично, Варвара Петровна скинет эсэмэску президенту. Если больше пожеланий нет, все по каютам! Сейчас отчалим!

— Отчалим, отчалим, — и больные разбежались по палатам.

Василий, а это был именно он, остался стоять. Он был в настолько заторможенном состоянии, что еле говорил. Там, на лесной опушке, когда он обрывал березу и пытался сделать себе юбку, на него напал этот мужик и вколол какую-то дрянь. После чего, практически как малое дитя, посадил его в машину и привез сюда. А теперь они издеваются над ним и собираются запереть в каких-то каютах.

— Я не… — больше говорить он не мог.

— Отнесите больного в палату, — приказал доктор завхозу.

— В какую? — поинтересовался тот.

— Варвара Петровна знает, — махнул рукой доктор.

Та кивнула головой.

Степанцова положили туда, где нашли свободное место. Особо никто им не занимался, только сделали еще какой-то укол, после чего он провалился в полное небытие.

Ночью он проснулся оттого, что кто-то теребил его за плечо.

— Вставай, давай делать подкоп, — шептал неизвестный, — завтра будет уже поздно.

Степанцов вскочил и огляделся. Двухместный номер в захудалой гостинице, вот на что была похожа эта комната. Но на окнах решетки, дверь заперта снаружи. Он в западне. Вот это уже точно реалити-шоу! Его сосед, тощий, прихрамывающий субъект с взъерошенными жиденькими волосенками, нервно теребил его за рукав:

— Пошли делать подкоп!

— А другим способом нельзя? Может, стоит проанализировать еще какие-нибудь варианты?

Сосед поглядел на него с укоризной:

— Будет поздно, поздно будет, будет поздно.

Действительно, подумал Степанцов, парень наверняка тут времени даром не терял. Судя по тому, сколько кэгэ он скинул на здешней диете, сидит долго. Подкоп так подкоп, а там разберемся. Он подошел вслед за парнем к двери, с удивлением посмотрел, как ловко тот орудует булавкой в замочной скважине. Дверь действительно открылась. Они на цыпочках прошли мимо спящей за столом Варвары Петровны, открыли запор на массивной входной двери, вышли в темный двор, обогнули здание и прошли к какой-то куче.

— На, бери инструмент, копай, — протянул ему что-то парень.

Степанцов взял и стал копать. В этот самый миг загорелся прожектор, осветив Степанцова, завыла сирена. Прибежали люди в белых халатах…

— Ну, и что вы, голубчик, пытаетесь мне доказать? — ласково говорил с ним утром доктор Цезарев, — что вы случайно оказались с Терминатором в песочнице, где суповой ложкой копали ямки?

— Мы делали подкоп, — угрюмо сообщил Степанцов.

— А-а, — многозначительно покачал головой Юлий Соломонович, — все ясно. Подкоп. У вас мания преследования.

— Я сбежал от бандитов! — разозлившись на то, что ему не верят, заявил Степанцов.

— Конечно, конечно, только не волнуйтесь. Сбежал так сбежал. Больше не попадайтесь на удочку Терминатора. Он, конечно, сообразительнее вас, и, если еще раз предложит делать подкоп, скажите мне. Я помогу.

— Не разговаривайте со мной, как с психом, — возмутился Степанцов, — и объясните причину моего задержания!

— Главное, дружок, не волноваться. Ну, посудите сами, если вы считаете себя нормальным, здравомыслящим человеком… Представьте, что я разделся донага, пошел в лес, залез на сосну…

— В лесу была береза, — перебил врача Степанцов, — сосна была у бандитов.

— А, ну да. Залез на березу и стал ломать ветки, засовывая их себе за пояс из крапивы! А потом, ночью, когда все нормальные люди отдыхают, пошел с душевнобольным Терминатором играть в песочницу! Как, по-вашему, считали бы вы меня нормальным человеком?

— Мы делали подкоп, — уперся Степанцов.

Юлий Соломонович Цезарев развел руками.

«Вот влип, — думал Степанцов, — они перепутали меня с каким-то психом. Видно, у них недостача шизиков, и они решили покрыть издержки мной. Надо как-то выкручиваться». Он зашел в столовую, где больных собирали на завтрак. Терминатор, сидевший за дальним столом, сразу заметил Степанцова. Многозначительно глядя на него, он достал свою ложку из жидкой манной каши, облизал ее и спрятал в карман. Степанцов отвернулся. Вот шизик! И сел завтракать рядом с приличным пожилым мужчиной. Каша оказалась, несмотря на ее жидкий вид, довольно вкусной. Степанцов с удовольствием поел. Манную кашу он обожал. Его сосед, напротив, поковырявшись в тарелке, отодвинул ее и обратился к Василию:

— Не переживайте вы так, со всеми случается. Ну, попали к психам, в этом нет ничего страшного. Поживите немного, отдохните. Они, — он показал глазами на зал, — все тут тихие. Беспроблемные. И врач Цезарев вполне компетентный человек. Пройдете курс лечения, они вас держать не станут.

— А что вы здесь делаете? — удивился Степанцов.

— Скрываюсь от правосудия, — прошептал еле слышно пенсионер, — я задушил собственную жену.

— Почему? — растерялся от такой откровенности Василий.

— Она требовала развода и раздела имущества.

— А, — моя пока раздела имущества не требует. — Степанцов мысленно представил, как он душит Ларису.

— Вот именно, пока. — И пенсионер посоветовал: — Лучше сразу придушить, чтоб не мучилась. Для начала возьмите справку о том, что вы больной. И развода ей не видать.

Маньяк, подумал Степанцов. Хорошо, что тихий. Хотя советы дает дельные. У Василия сразу созрел план. Он достал свою ложку из тарелки, облизал и показал ее Терминатору. Тот кивнул головой.

— Все по отсекам! Сейчас взлетим!

Следующей ночью снова светил прожектор, выла сирена, а они с Терминатором, вооружившись столовыми ложками, сидели в песочнице.

— Ну-с, голубчик, — говорил ему утром Юлий Соломонович, — продолжаете без меня? А я вас просил, так просил. Ай-яя-яй. Как нехорошо поступаете.

— Не разговаривайте со мной как с психом!

— Не волнуйтесь, главное — не волнуйтесь. Если вы не псих, то почему…

— Значит, по-вашему, я ненормальный?!

Доктор развел руками.

— Тогда дайте мне об этом справку, — заявил Степанцов. — Дайте справку!

Цезарев задумался, сел за стол и что-то написал на бланке. Достал печать, тиснул и протянул листок Степанцову.

— Главное — не волнуйтесь. Если еще что понадобится, заходите, не стесняйтесь.

— Странное дело, — сказал доктор Цезарев другому доктору Цезареву, — я нахожусь в замешательстве. Это уже не мания преследования. Это мания… бюрократизма.

— Да уж, батенька, только что вы совершили открытие! Такой мании еще никто не описывал. Нужно подержать этого больного пару месяцев под наблюдением.

Степанцов не знал, что его собираются изучать как мышь. Он, нежно гладя карман со справкой, ходил по корпусу, прикидывая, каким образом можно сигануть через высокий забор с проходящим по нему электрическим током. За ним по пятам ходил Терминатор и рисовал планы побега. Художник из него был никакой. Но что-то ценное в этих планах было. Тот на каждой картинке рисовал огромный черный автомобиль.

Степанцов решил проследить, что это за машина. Она приехала на следующий день ближе к обеду. Из нее вышла престарелая блондинка с каменным выражением лица и запахом дорогих духов.

— Добрый день, Венера Сергеевна, — защебетала вокруг нее Варвара Петровна, — как добрались?

Блондинка только глянула на нее с сожалением и на высоченных каблуках проковыляла в здание. Степанцов незаметно прокрался следом. Блондинка зашла в кабинет к главврачу и с порога сказала тому: «Здравствуй, пусик!» Она была его женой или любовницей? Какая разница! Именно она связывала его с вольной жизнью. То есть Юлия Соломоновича, а не его, Степанцова. Хотя это как повернуть! И Василий решился.

Он подтянул до груди широкие пижамные штаны, сложил руки за спиной, сделал придурковатую мину на лице и, насвистывая траурный марш, направился к столу, где восседала Варвара Петровна.

— Что тебе надо, милок? — поинтересовалась та. — Эсэмэску кому послать?

Василий наклонился к ней через стол и доверительно сообщил:

— Хмырь повесился!

И пошел дальше, продолжая насвистывать соответствующий марш. Старушка-веселушка взмахнула руками и заорала на весь корпус:

— Полундра! Хмырь снова повесился!

— Вот псих ненормальный! — прибежал на ее зов караулящий дверь завхоз. — Сколько можно?!

И они вдвоем скрылись в одной из палат. Степанцов подбежал к двери. Открыть задвижку было плевым делом. Потайной крючок, который держал всю эту конструкцию, ему показал Терминатор, когда они ходили копать песочницу.

Долгожданная свобода встретила его черным джипом блондинки. Если машина закрыта — пиши пропало. Он подбежал к багажнику, но тот вызвал у него неприятные воспоминания. Степанцов резко развернулся, залез внутрь автомобиля, на заднее сиденье, и затих. В салоне было темно, тонированные стекла скрывали все, что только могли. Оставалось лишь догадываться, каким образом блондинка видит дорогу.

Та тем временем вышла вместе с доктором.

— Такой экземпляр, дорогая, такой экземпляр! Сегодня он потребовал справку, завтра, по моим расчетам, должен написать исковое заявление в суд! Не обижайся, я приеду через пару дней.

Блондинка хмыкнула, чмокнула мужа в щеку и уселась за руль. Взревел мотор, Степанцов лежал не дыша. Машина, которая, по идее, должна была плавно тронуться с места, сорвалась с него с ревом, как вода в унитазе, и понеслась к воротам. Степанцов мысленно попросил высшие силы проконтролировать блондинку, чтобы та попала в раскрытые ворота. Благополучно выехав на трассу, Венера Сергеевна включила свой любимый марш, записанный на диске без остановки, и полезла на заднее сиденье. Степанцов, который к этому времени уже там сидел, с ужасом заметил рядом с собой ее блестящую кожаную сумку. Блондинке, видимо, понадобилось что-то очень важное из этой самой сумки, раз она наплевала на безопасность дорожного движения.

Степанцов не растерялся и подал ей сумку. Та, одной рукой выделывая на дороге замысловатые па, полезла в ее карман и выудила оттуда… помаду! После чего Венера Сергеевна повернула переднее зеркало на себя и стала красить губы. Степанцов мысленно попрощался с жизнью, с родственниками, с Ларисой. Он представил ее в образе вдовы и пожалел, что не успел составить завещание, по которому ей доставалась бы самая ценная его вещь — альбом с марками, собирать которые он начал еще в детстве.

Но дорожно-транспортного происшествия, как это ни невероятно, не произошло. Блондинка докрасила губы, положила помаду на место и принялась напевать. В этот самый момент у нее в сумке затрезвонил мобильный телефон.

— Пусик, ты только не волнуйся. — Голос у доктора Цезарева дрожал. — Вполне вероятно, но, может, дорогая, я и ошибаюсь, у тебя кто-то есть!

— Сколько раз можно повторять, что с Купцовым у меня был ничего не значащий роман! С Сушковым я покончила сразу, не успев начать. А Кузнецов клюнул на нимфетку! Милый, у тебя это переходит в манию!

— Пусик, только не волнуйся! У тебя в машине кто-то есть.

— Ха! — засмеялась Венера Сергеевна и обернулась. Сзади сидел Степанцов.

— Это тихий маньяк, — продолжал ей говорить доктор Цезарев по телефону, — по истории болезни у него мания преследования блондинок с целью их последующего удушения. Но не волнуйся, дорогая, он пока еще никого не удушил.

— Вот до чего тебя довел либерализм в отношении с психами! Твоя жена станет первой жертвой!

Венера Сергеевна откинула телефон на сумку.

— Кто вы? — поинтересовалась она, не выпуская руль и продолжая мчаться на высокой скорости, на которой, Степанцов это знал наверняка, летят искры из-под колес.

— Человек, — ответил он просто, — попавший в беду. Но не псих, как думает ваш муж.

— Еще ни один псих не признал, что он псих, — глубокомысленно заявила жена психиатра.

— Если вы довезете меня до города, я сразу исчезну из вашей жизни, — пообещал ей Степанцов.

— Я думаю, душить вы меня не собираетесь. Но знайте, вряд ли мы доедем до города. Цезарев наверняка поднял на ноги всю округу. Впрочем, на психа вы действительно не похожи. Я-то знаю точно, сама живу с одним из них.

Степанцов обрадовался, что блондинка не собирается орать и звать на помощь. Кстати, этой самой помощи она тоже не собирается предлагать, что уже обидно. До долгожданного освобождения было рукой подать.

— Скоро пост ГАИ, — сказала Венера Сергеевна.

Степанцова там схватят. Он предстанет перед представителями органов в полосатой пижаме с оттопыренными коленками и рваными карманами и станет рассказывать о том, как его совершенно голого сняли с березы и он в песочнице делал подкоп. А перед этим сидел у бандитов на сосне. А еще неделю назад он женился на неизвестной девушке… Нет, доктор Цезарев прав. В жизни нормальных людей такие события не происходят. Но Василий-то знает, что он не псих. Кто же тогда виноват во всех его злоключениях? С чего все это началось? Конечно же, с нее, с Ларисы! Это она причина всех его бед. Первый раз Степанцов ощутил жгучее желание придушить женщину. Но не ту, что сидела за рулем. Она-то тут вообще ни при чем. Каково ей сейчас? Муж сообщил, что у нее в машине псих. Какая выдержка у дамы.

— Бросьте меня на посту, — смирился Степанцов, — черт со мной. Что будет, то будет.

— Раздевайтесь! — скомандовала неожиданно Венера Сергеевна.

— Зачем? — опешил Степанцов.

— Проезжаем пост! Быстро!

Конец ознакомительного фрагмента.