Страсти по криминальному наследству

Алина Кускова, 2008

В одной из московских коммунальных квартир умерла одинокая старушка – Алевтина Ивановна Воробьева. Все хлопоты, связанные с похоронами, взяла на себя сердобольная Василиса. Похоронили бы старушку и забыли, но в последние мгновения она поведала всем тайну о драгоценностях, которые хранила еще с революционных времен. Соседи моментально решили, что нажитые Алевтиной Ивановной сокровища хранятся здесь же, в их квартире. Все важные дела отошли на второй план. И в самом деле, что может быть неотложнее поиска старинных бриллиантов?

Глава 3

Они все-таки существуют…

Василиса улыбалась взбалмошной девице со вздернутым вверх аккуратным носиком и молча кивала, пододвигая той вазочку с конфетами «Москвичка». Да, она согласна, что пятница — самый лучший день для торжественной регистрации брака. Да, она согласна, что их кафе в пятницу — наилучшее место для проведения торжества. Конечно, не стоит приглашать много родственников, зал не такой уж большой…

— Да нет, отчего же, — попыталась возразить Василиса, привыкшая к тому, что клиент всегда прав, но и она не так уж бесправна. — Зал не такой уж маленький.

— Твоих тупых родственников из Маслякова, — заявила невеста жениху, — мы не позовем.

— Из Подсолнечной, — поправил ее тот.

— Хоть из Поднебесной, — отмахнулась невеста и внезапно ее симпатичное личико озарила догадка. — Милый, а у тебя в Японии никого нет? Как было бы хорошо позвать на наш праздник гейшу!

Добродушный по виду парень задумался.

— Нет, — разочаровал он невесту, — в Японии никого нет. Вот на Украине…

— Жаль, — томно произнесла девица, — как здорово бы получилось: вносят свадебный торт, а из него неожиданно выпрыгивает гейша!

— Здорово, — автоматически поддакнула Василиса.

— Вы думаете? — посерьезнела девица. — А не смогли бы вы выпрыгнуть из торта в наряде гейши?

— Да, — обрадовался парень, — прыгните, мы заплатим.

Василиса откинулась на спинку стула. Если раньше ей и предлагали всякое, то такое — никогда. Она покачала головой. Только этого не хватало! Что там носят гейши? Многометровые кимоно? Кимоно в такую жару?

— Ты только погляди, — девица ткнула в Василису, — она — вылитая гейша. Только ее нужно перекрасить в черный цвет и сделать пластику на глаза, а то они у нее слишком большие.

— Пластика тоже за ваш счет? — еле сдерживала себя администратор зала.

— Да, — вздохнул парень, — это уже дорого.

— Ты всегда на мне экономишь! — возмутилась девица.

— Отчего же? — улыбнулась Василиса. — Он экономит не на вас, а на гейше. Впрочем, как желаете. Могу вам напомнить, что в Европе до сих пор держится мода на скромные торжества. Прыжки у них не приветствуются.

— А что там сейчас приветствуется? — заинтересовалась невеста.

— Изысканный стол, — подсказала Василиса и сунула будущим молодоженам меню.

Пока те изучали меню, она огляделась в поисках официантки. Одной ей бы не справиться: к соседнему столику уже подходила следующая пара, а Василиса все еще задерживалась с первой. Василиса пригляделась к новой паре и похолодела. Под руку со смазливой девицей яркой наружности шел… Принц. Высокий, стройный, привлекательный брюнет с пронзительными карими глазами. Он смотрел на нее, только на нее, и улыбался такой улыбкой, за которую можно было отдать полжизни и все царство. Василиса опешила и… поздоровалась.

— Доброе утро, — сказала она Принцу и его замарашке, — присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас к вам подойду.

— А как же мы с гейшей? — недовольно надула губки взбалмошная девица, по всей видимости представляя в образе гейши своего будущего супруга.

— Вам поможет подобрать блюда официант, — успокоила ее Василиса. — Только помните, в Европе ценится изысканная простота.

Девица закивала и углубилась в рассуждения: станет ли изысканной простотой жаренный в трюфелях молочный поросенок, или можно ограничиться свиными отбивными?

— Я вас слушаю. — Василиса на ватных ногах пересела за соседний столик и постаралась не смотреть на него.

— Мы пришли обсудить свадебное меню, — сказал Принц.

— Да, мы пришли, — безразлично подтвердила замарашка, вытаскивая из кармана рваных джинсов пилочку для ногтей.

— Отлично, — грустно сказала она, — как хорошо, что выбрали именно наше кафе.

После этого он еще что-то говорил, Василиса кивала ему в ответ, девица пилила ногти и повторяла, как попугай, его слова. «Вот на таких они женятся. Везет же некоторым», — с тоской подумала Василиса, глядя на девицу.

— Конечно, конечно, как скажете. Мы сейчас обсудим программу вашего вечера и посоветуем вам лучшие блюда, которые у нас готовят настоящие профессионалы. Что предпочитает невеста? Фрукты с легкими закусками? А жених?

— Кто его знает, — буркнула замарашка, — этого придурка. Жрет все тазиками.

Василиса онемела от ужаса и закрыла глаза. Бедный Принц, как она его презирает?! Тот усмехнулся и поинтересовался вместительностью зала.

— Мы предлагаем нашим клиентам в этот особенный день необычный торт, — сказала Василиса.

— Ага! — встряла девица с соседнего столика. — Они предлагают торт, откуда выпрыгивает гейша!

— Да ты что?! — Замарашка перестала пилить ногти. — А кто она, эта гейша?

— Администратор зала, — ответила ей безмозглая девица и указала на Василису.

— Вы выпрыгиваете из торта?! — изумился Принц. — Очень интересный факт.

В другой ситуации Василиса убила бы взбалмошную девицу. Но сегодня она решила промолчать. Ее спасло то, что вовремя подоспела официантка, на которую переключилась первая пара.

— Значит, вы предлагаете своим клиентам все, о чем они попросят? — нагло поинтересовался брюнет, сверкая пронзительными глазищами, в упор разглядывая Василису.

— В пределах разумного, — выдавила она из себя ответ на его откровенный интерес.

— А если я и разумное — две разные вещи? — продолжал заигрывать с Василисой не ее Принц.

— А ты здесь вообще ни при чем, — заявила замарашка и спрятала пилочку в карман. — Моему придурку запишите два ящика безалкогольного пива.

— Молодость, — обнял замарашку брюнет и обратился к Василисе: — Давайте знакомиться, а то как-то неудобно звать вас гейшей. Я Руслан.

— Людмила, — растерялась та, — ой, Васи, Василиса.

— Вася? — обрадовалась замарашка. — Моего перца зовут Васей! А я Тотоша.

— Василиса. — Брюнет оставил в покое замарашку и нагнулся к Василисе. — Понимаете, моя сестренка выходит замуж, все нужно сделать по высшему разряду.

— Кто? Кто выходит замуж? — не поверила своей удаче Василиса.

Я, буркнула замарашка, накидывая одну рваную джинсину на другую. — А что, нельзя? Рано?

— В таком деле лучше рано, чем никогда, — вздохнула она.

Остаток дня Василиса почти летала на высоченных каблуках. Если бы вокруг не было нежелательных свидетелей, она бы точно воспарила к небесам, звонко там рассмеялась и показала народу фигу. Нет, она бы послала всем воздушный поцелуй, который оправдал бы свое название. Пусть все люди будут счастливы так же, как и она. Сегодня она встретила Его! И Он обратил на нее внимание, назначил ей свидание, оставил номер своего мобильного телефона. Точно, сегодня на небесах о Василисе наконец-то вспомнили. Наверняка это добрая Алевтина Ивановна рассказала ангелам грустную историю жизни двадцативосьмилетней бесприданницы. И те, сжалившись, послали ей Принца, о котором она грезила во сне. Принц увидел ее и заинтересовался, он признался, что у него закололо сердце и защемило в груди. Неужели сегодня вечером они встретятся и он признается ей в любви?! Не так скоро, не так скоро, останавливала себя Василиса. Но хотелось, чтобы это случилось непременно! Ради него она согласилась бы в образе гейши выпрыгнуть из свадебного торта, только при условии, что свадьба будет не его.

— Василиса, — к действительности ее вернул телефонный звонок, — пришел участковый. Нам пришлось писать объяснение, по какой причине оказались сорваны печать и бумага с двери Воробьевой. Может, дорогая вы наша, тоже черканете пару строк во всеобщее оправдание. — Звягинцев поморщился. — Честное слово, о том, что случилось накануне, я плохо помню. Конечно, желательно, чтобы все показания были одинаковыми, тогда нам поверят.

— А что вы написали? — поинтересовалась Василиса, на мгновение перестав мечтать о Руслане.

— Что, что, — недовольно отозвался Звягинцев, — что перепутал впотьмах двери.

— А что написали остальные?

— То же самое, голубушка, то же самое. Все разом пошли ночью в туалет и перепутали.

— Хорошо, Александр Сергеевич, — улыбнулась Василиса, душа которой при этом пела, — я тоже напишу, что пошла и перепутала.

— Не подумают ли правоохранительные органы, что это заговор? — засомневался писатель. — С них станется. Решат, что мы сговорились все перепутать. Голубушка, напишите лучше, что вы целенаправленно шли в комнату старухи. За документами, которые забыли, или еще за чем-то. Кстати, дорогая моя, а что вы забрали из ее комнаты? Говорят, вы тащили оттуда целый сундук с добром.

— С чего они взяли?! — возмутилась Василиса. — Я взяла только ее документы и альбом с фотографиями.

— А вы проверяли, между снимков она не спрятала брильянты? — не унимался Звягинцев.

— Проверяла, — соврала Василиса, которой хотелось думать совершенно о другом. — Ничего там нет. Как и в комнате. Как и во всей квартире.

— Не волнуйтесь, голубушка, — сказал Звягинцев, — все вам верят. Только не говорите сержанту, что я вас предупредил. А то получится сговор с корыстной целью, а у них там за это полагается какая-то статья. Ну, до вечера, дорогая, до вечера.

Василиса поняла, что соседи в поисках сокровищ не оставят в покое ни ее саму, ни ее личную жизнь. Сердце сжалось в предчувствии чего-то нехорошего.

И оно случилось, как только Василиса пришла с работы домой. Дверь коммунальной квартиры оказалась открытой, соседи часто забывали ее закрывать на ключ, закрывался сам подъезд. В коридоре витал запах незнакомых духов. И на кухне. Он, этот запах, был повсюду, создавалось такое впечатление, что женщина, решив использовать свой последний шанс, вылила на себя весь пузырек с ароматной водой. Василиса непроизвольно поморщилась, и с таким перекошенным лицом встретила Звягинцева.

— Не нужно принюхиваться, голубушка, — обиделся он, — да, ко мне приходила дама. Вполне приличная дама, моя хорошая знакомая. Нас с ней связывают чисто платонические отношения…

— Мне все равно, Александр Сергеевич, что вас с ней связывает, — не поняла Василиса, к чему он клонит. — Я совсем не против дам, ко мне тоже иногда заходят молодые люди.

— Неужели?! — искренне удивился писатель, никогда никого из гостей Василисы не видевший.

— А что, — расстроилась Василиса, — по-ва — шему, я не достойна мужского внимания?!

— Что вы, что вы, — сразу поспешил согласиться с ней Звягинцев, — еще как достойны. Я видел их, этих молодых людей, они вились за вами бесконечным хвостом!

Василиса не стала больше поддерживать разговор в общем коридоре, ей пришлось потесниться: с работы прибежал Матвей.

— Что случилось?! — закричал он с порога. — Почему она не отвечает на мои эсэмэски?

— Кто она? Людмила? — предположил Звягинцев. — Но она же уходила вместе с вами на работу.

— Она вернулась раньше, — пояснил Матвей и толкнул дверь в свою комнату. — Стерва! — закричал он. — Что ты наделала?!

— А что она наделала? Что? — заинтересовался Звягинцев, подбежавший к нему. — О-го-го!

— Что там еще такое? — вздохнула Василиса и следом за мужчинами зашла к Васиным.

Она не сразу поняла, что случилось. Казалось, лежавшая на диване в спокойной позе Людмила мирно спит, только при этом не дышит. Совсем. Одна рука, безжизненно свесившаяся с благополучного дивана, упиралась в опрокинутую чашку, из которой на красный ковер вылилась зеленая мутная жидкость. Василиса стояла и молча наблюдала за тем, как Матвей трясет полуживую супругу, посылая проклятия в сторону окна, где, по его версии, находилась покойная Алевтина Ивановна, а Звягинцев бежит звать скорую помощь и всех соседей. Вечер был окончательно испорчен. Она достала мобильный телефон и набрала номер Руслана. Сразу же, как будто он ждал ее звонка, послышался бархатный баритон.

— Сегодня мы не сможем встретиться, — глотая слезы, сказала Василиса, — у меня соседка чуть не отравилась. — Сейчас он скажет, что это не судьба, и поминай Принца, как его там звали.

— Это ты, прекрасная гейша? — ответил Руслан. — Как я рад, что ты позвонила. Конечно, отравление соседки большая беда, но постарайся не переживать и быть в форме. В любом случае я заеду завтра в твое кафе пообедать, и мы спокойно договоримся о нашей встрече.

Справедливость на свете была! Только не в отношении Людмилы Васиной, хотя кто знает, что с ней случилось. Матвей категорически не верил, что его жена собиралась наложить на себя руки посредством зелья. Они хотели долго жить вместе до одной гробовой доски, строили планы на будущее, искали драгоценности старухи. Прибывший наряд милиции, а после него следователи и еще какие-то люди так не считали. Попытка самоубийства была налицо. Людмила налила себе в чашку отравы, легла на диван и выпила ее. Конечно, больше для проформы, но все-таки сняли показания со всех соседей. Буйствующего Матвея обкололи успокоительным, и он тихо бредил в уголке, выслушивая версии проживающих рядом с ним людей. У следствия версия была одна.

— Дверь, — вспомнила Василиса, — дверь сегодня была открыта. Я вернулась с работы, а дверь открыта.

— Ну и что? — сказал Кулемин. — Ко мне сегодня приходили ребята из группы, к Матильде приходила подруга…

— Да, — подтвердила Матильда, — она только что с курорта. У нее такой обалденный загар! А что? Я ничего. Я просто хотела сказать, что к студенту приходили жуткие личности. Но среди них был один симпатяжка, Костик, кажется.

Выслушивать Матильду не стали, ее заставили замолчать.

— К Звягинцеву тоже приходила дама, — продолжил Кулемин, по всей видимости в очередной раз прогулявший лекции. — Чего дверь-то закрывать? Народ движется, как очередь в мавзолей.

— Да, — с пафосом сказал писатель, — ко мне приходила очень даже приличная дама! К некоторым тоже ходят, — он посмотрел на Василису, — целыми табунами. Попрошу отметить в протоколе, что к Василисе Васильковой ходят табуны, она сама мне сегодня в этом призналась!

— Что?! — опешила Василиса, не в силах больше вымолвить ни слова оправдания в ответ на такую откровенную ложь. — Да ко мне никто не ходит!

— Я подтверждаю, — кивнула хорошенькой головой Матильда, — к ней не ходят. Если бы пришли, они обратили бы внимание на более привлекательную женщину. А Василиса у нас — старая дева, рабочая лошадка и как еще там называются девушки ее положения?

— Нет у меня никакого положения! — возмутилась Василиса, стойко выдерживая внимательный взгляд следователя.

— Конечно, — ехидно улыбнулась Матильда, — не ветром же надует. Даже положения нет.

Ее снова заставили замолчать.

После длительных разбирательств пришли к выводу, что зайти в квартиру мог каждый, кто захотел бы это сделать. Пройти на кухню, подлить одну гадость в другую гадость тоже мог любой. Следователь заинтересованно выслушал всех соседей и, хотя Василиса нисколько не сомневалась, что в его голове заварилась хорошая каша, пообещал поговорить с каждым в отдельности.

Эта ночь была неспокойной для Матвея, ему стало гораздо хуже. Алевтина Ивановна виделась на каждом шагу. После того как он заявил, что она вселилась в Матильду, и принялся ее душить, его изолировали от общества. Через какое-то время явились два дюжих медбрата и увезли его в полуночный туман.

— Очень неплохо, очень неплохо, — приговаривал Звягинцев, заваривая кофе. — Одним конкурентом на старухино наследство стало меньше.

— Двумя, — добавил следивший за писательскими священнодействиями у плиты Кулемин и загнул пальцы на своей руке.

— Вы это о чем?! — взвизгнула Матильда, потирая шею. — На что это вы намекаете?! Уж не по вашему ли указанию меня душил полоумный Васин?

— Молчи, Дездемона, — сказал Федор, — они правы. Двумя конкурентами стало меньше. Естественно, никто не обвиняет друг друга, все мы соседи и пойти на убийство не смогли бы. — Он усмехнулся: — Знаем друг друга как облупленные, да и кишка тонка.

— Почему же? — не согласился с ним Звягинцев. — В моем последнем романе главный герой пронзает свою неверную любовницу кинжалом. Когда я это писал, чувствовал, как вонзается холодный клинок в ее разгоряченное развратом тело.

— Какую дрянь вы пишете, — передернула плечами Матильда, — ни за что не стану покупать ваши книги и читать подобные опусы.

— Читать?! — Звягинцев вскинул вверх одну бровь. — А буковки-то вы, Мотя, знаете?

Кулемин тут же попытался по примеру Звягинцева вскинуть бровь вверх. У него не получалось, только пучились глаза, норовя одарить своего владельца косоглазием.

— А ты чего рожи корчишь?! — возмутилась Матильда, зыркнув на студента. — На, ешь! — И сунула ему в рот пельмень.

Кулемин пожевал его со смаком, проглотил, но после этого все-таки высказался:

— Народу рот пельменями не закроешь! Все ясно, дело темное. Только Матильда могла отравить Людмилу, она целый день просидела дома.

— Неправда, я сходила в магазин за полуфабрикатами, — призналась та.

— Вот-вот, — открывая рот в ожидании следующей порции, сказал Кулемин. — Снова набрала просроченной дряни и случайно, заметьте, я не оговорился, совершенно случайно, заболтавшись с приятельницей и Костиком, уронила ее в кастрюлю к Васиным.

Пельмень гордо проплыл мимо его рта.

— Кстати, — попытался реабилитироваться студент, — Костик от вас, Матильда, в восторге.

— Но-но! — Федор показал огромный кулак, но очередной пельмень все же попал в голодный, истощенный непомерными занятиями организм студента.

— Никого я не травила, — заявила она. — Людмила сама решила уйти из жизни. Да разве то, что у нее было, называется жизнь? Существование, да и то кое-какое. Не нужно было разбивать чужую семью. Матвей, говорят, до самого последнего момента к дочке бегал.

— Слушайте, — высказал очередное предположение студент, — а может, она брильянты нашла?! И ее попытались убить ради того, чтобы ими завладеть?

— Брильянты?! — ужаснулась Василиса и достала из кармана кольцо, которое снял с пальца покойницы Матвей и сунул ей в руку. Она положила кольцо на стол, и присутствующие замерли.

— Старинное, — процедил Звягинцев, — брильянт чистой воды, французская огранка…

— Они существуют, — изумилась Василиса, боясь прикоснуться к улике.

— Я бы уточнил, существовали, — задумался Звягинцев.

— Это что же получается?! — рассвирепел Федор. — Людмила нашла брильянты раньше нас? И ее решили из-за них убить? А Матвей для того, чтобы спрятать улику, притворился сумасшедшим?

— Ничего он не притворялся. — Матильда потерла шею. — Душил этот ненормальный меня по-настоящему.

— Вот и хорошо. — Воспользовавшись всеобщим замешательством, студент схватил вилку и принялся пожирать пельмени Кошкиных.

— Ничего хорошего, — не согласился с ним Звягинцев и налил кофе в чашку. — Теперь придется искать тех, кто убил Людмилу. — Он развел руками. — Чему вы удивляетесь? Нужно найти наши брильянты! Справедливость прежде всего. С какой это стати мы должны делать неизвестным людям такие бесценные подарки?!

— Я заказал наложным платежом тепловизор, — вздохнул Федор. — Зачем он мне теперь?

— Тепловизор? — искренне удивился Звягинцев. — Друг мой, что вы собирались с ним делать?

— Искать сокровища, — признался Федор, — но теперь, видимо, искать нечего.

— Ну, дорогой наш, с тепловизором вы явно поспешили. А искать как раз есть чего. Завтра же и начнем. Кондратий, составишь поминутный список всех входивших в нашу дверь с того момента, как Людмила вернулась с работы…

— Преступник мог зайти раньше и подлить отраву, пока ее не было дома, — напомнила Василиса, которой больше нравилось думать о преступниках, чем о сокровищах. С ними, как она догадывалась, было связано меньше неприятностей и бед, чем с последними.

— Правильно, — сказал Звягинцев, наливая кофе в чашку студента. — Посидишь до утра, выпьешь кофейку и составишь подробный список всех входивших в этот день.

— Вчерашний день. — Василиса посмотрела на часы.

— На милицию надежды нет никакой, — сказал Звягинцев, — мужик из квартиры этажом ниже, по их предположению, тоже чуть не совершил суицид, подставив затылок под подающий светильник. Знал я того мужика. Он жил по принципу: «Если за день никто не получил от меня по морде, день прожит зря».

Кулемин подавился пельменем и закашлялся.

— Действовать придется самим, — продолжил писатель, принявший по молчаливому соглашению соседей руководство операцией. — Матильда завтра займется опросом местного населения. Возможно, преступников было несколько.

— Я прямо вижу их наяву, — прошептала Матильда, закрыв глаза, — два высоких коренастых блондина…

— В одном ботинке, — фыркнул ее супруг.

— Нет, — сказала она, — я вижу, как они тащат не ботинок, а тяжелые сумки с нашими сокровищами. Сумки, я их тоже вижу прямо наяву, такие клетчатые, как у челноков с Черкизовского рынка. А в сумках звенят кольца и серьги, звенят…

— И ты их слышишь? — усмехнулся Федор. — Пустим Матильду по следу, как служебную собаку.

— Ясновидение нам может пригодиться, — задумался Звягинцев.

Матильда подбоченилась и торжествующе посмотрела на супруга.

— Его я возьму на себя, одна вполне приличная ясновидящая живет в Ближнем Трахатунске.

Улыбка сползла с торжествующего лица Матильды, и она обиженно надула губки.

— Вполне возможно, — сказала она, — что они не все нашли. А это, — она указала на кольцо, — только часть клада. Они стали пытать Людмилу, но она не согласилась выдать им секрет захоронения. А сокровище так и осталось лежать там, где его нашла Людмила. Она ведь могла взять оттуда только это кольцо.

— Отменять заказ на тепловизор не стану, — почесал затылок Федор.

— Она вполне могла взять из тайника только одно кольцо, — глубокомысленно изрек студент. — А остальные оставить на месте. Но где оно, это место?! Что у Васиных случилось такого, что Матвей ополоумел?! Он ведь бегал и кричал, что ему грозит пальцем покойница Алевтина…

— Покойники, — поежилась Матильда, — всегда к сокровищам. Есть такая народная примета: если встретил покойника, рядом с ним обязательно найдешь сокровище.

— Похоже, — погладил ее по рыжей голове супруг, — я свое уже нашел. Мы с ней познакомились на кладбище, кругом были одни покойники.

— Да, они и одна моя подруга, похоронившая третьего мужа. А Федор пришел на могилу к другу. Надо же, как все романтично у нас с тобой произошло!

— Да уж, — пробормотал Звягинцев, — можно написать целый роман о человеческой глупости.

— Я уже сказала, что ваши книжки читать не намерена. Вы сами пишете глупости.

— Дорогая моя! — воскликнул писатель, сложив на груди руки. — Я пишу то, что продается!

— Если бы оно продавалось, вы бы давно имели отдельную жилплощадь.

— А я и имел. Только все оставил своей бывшей жене и сыну. Поступил, как настоящий мужчина! И поступлю снова, вот увидите! Найду клад и поделюсь с соседями. Надеюсь, что все остальные поступят так же, как я?! — Звягинцев обвел соседей суровым взглядом.

— Как же, — фыркнул студент Кулемин, доедая под шумок последний пельмень. — Они поделятся, жди больше. Или отравят, или удушат, чтобы было меньше конкурентов. Двоих уже нет.

— Это естественный отбор, Кондратий, — успокоил его Звягинцев. — Остались самые совестливые и честные люди. По самым скромным подсчетам, старухин клад тянет на миллион долларов.

— Лучше миллион евро, — подсказала Матильда.

— Почему лучше?

— Больше. — Она от возбуждения почесала кончик носа.

— По самым скромным подсчетам, — повторил Звягинцев, — клад тянет на миллион евро.

— А по нескромным?! — подал голос студент.

— Еще больше, — нахмурился Федор. — И как делить миллион, если он всего один?!

— Вы его сначала найдите, — не выдержала Василиса.

— И найдем, — ответил Звягинцев. — Только как-то вы, голубушка, у нас остались не при делах. Мы поручаем вам… Мы вам поручаем… Ага! Найти частного сыщика и заняться параллельным расследованием отравления Людмилы Васиной. Федор проведает Матвея в психушке, заодно убедится, сошел ли он с ума на самом деле…

— С вами сойдешь, — погрустнела Василиса. — И где мне его искать, сыщика-то? По объявлениям?

— У меня есть знакомый адвокат, — похвастался Кулемин.

— Вы делаете успехи, молодой человек, — похвалил его Звягинцев. — Адвокат нам еще понадобится, когда мы вскроем все стены этого дома.

— Значит, будем вскрывать, — решил Федор.

— А что делать, друг мой? Старуха спрятала, Людмила перепрятала. Или, что вероятнее всего, оставила клад на прежнем месте. Его и будем искать одновременно с преступниками, которые утащили часть сокровищ. Миссия выполнима, вопросы есть?

— Есть, — сказала Василиса, — это кольцо куда денем?

— Старуха отписала его вам, вы и берите, — махнул рукой Звягинцев.

— Если бы здесь был Матвей, он бы обязательно сказал, — засмеялся Кулемин и спародировал соседа: — «Правильно, пусть берет улику себе. Если ее с ней застукают, то мы ни при чем».

— Очень смешно, — грустно ответила на этот выпад девушка. — Просто обхохочешься, как вы все хорошо придумали.

— Давайте мне, я не боюсь улик. — Матильда взяла кольцо и надела его на свой палец. — Как здорово смотрится! Федор! А мне, оказывается, идут брильянты!

— Лучше бы тебе шла бижутерия, — схватился за голову супруг. — Если не найду брильянты, то мне придется кого-нибудь грохнуть, чтобы брильянты шли тебе и дальше.

— А вот этого не нужно, — испугался Звягинцев. — Еще чего надумали, хватит с нас происшествий! За одну неделю в подъезде сразу три, причем два из них — в нашей квартире. Мне вовсе не хочется сидеть и дрожать как осиновый лист: «Кто же следующий?!» — потому лучше замолчите и эту тему не поднимайте всуе. Разрядите свою семейную обстановку, займитесь Матвеем. Общение с умалишенными благоприятно сказывается на нормальных людях. Они начинают ценить то, что у них находится в голове.

— А что у них находится в голове? — заинтересовалась Матильда.

— У тебя, дорогая, — вздохнул Федор, — к сожалению, ничего. Впрочем, возможно, это к лучшему. Мне будет не привыкать общаться с убогими людьми.

— Значит, так, подводим итог нашей хотя и сумбурной, но все же плодотворной беседы. — Звягинцев наконец-то допил кофе. — Студент пишет список. (Кулемин протер сонные глаза и кивнул.) Федор едет к Матвею. (Он тоже сразу согласился.) Матильда занимается опросом, у нее хорошо получается чесать языком. (Она показала писателю этот язык, но отказываться не стала.) Я еду к ясновидящей. Василиса (та замерла и собралась отнекиваться) ищет частного сыщика и занимается расследованием. Вечером собираемся на этом же месте и разрабатываем дальнейшую тактику.

— Но я не могу! — крикнула Василиса, — не могу вечером!

— Все согласились, а она не может, видите ли! Хочешь не хочешь — придется.