Балконы: почему они у нас такие

Алина Моисеева, 2024

Идея книги началась с вопроса: почему у нас такие балконы? В постсоветских городах они зачастую выглядят не «по-балконному»: кто-то их перестраивает, кто-то использует как жилое пространство, а некоторые – захламляют. Перед вами художественный текст, его героиня – исследовательница. Она смотрит на балконы, слушает истории людей, делает выписки из книг и старых газет, разбирает фильмы и спектакли, выделяя сцены на балконах. Она сочетает заметки и записи разговоров с картинами и фотографиями, включает в текст короткие рассказы, иногда напоминающие сказки или сновидения. Это книга-выставка, которую можно начать читать с любого места. В первой части читатели могут наблюдать за ходом исследования, во второй – показаны его методология и результат. Героиня описывает метафорические свойства балкона-как-вещи и создает на этой основе концепцию шести балконов (шесть балконных функций).

© Музей современного искусства «Гараж», 2024

© Алина Моисеева, текст, 2024

© Андрей Кондаков, макет, 2024

Странная балконная магия

Зимой я приходила с уроков около двух часов дня. И, пока суп грелся на электрической плите, смотрела в окно. Через двор стояла типовая пятиэтажка, а справа от нее открывался вид на сопку, за которой был серый зимний лес. До того как остеклили балкон, я тайком ходила на него курить. А летом выносила колонку, включала Земфиру, чтобы всем было слышно, и выгуливала на нем свою черепаху, которую звали Чопой. Однажды Чопа перебралась через доску, которой я закрывала щель между заграждением и бетонной плитой, и упала с третьего этажа. Черепаха осталась жива, она несколько дней просидела в коробке, оправляясь от потрясения, а потом снова начала есть капусту и одуванчики.

В нулевые многие озаботились остеклением балконов. Остеклять балкон в Сибири мне кажется обоснованным: зимой на него наметало сугроб по пояс, и те, кто не чистили балкон, не могли им пользоваться — выставлять на противне котлеты, пельмени, холодец, вывешивать белье. Но лоджия, кроме того, была тем, с помощью чего жители моего города демонстрировали достаток и свое бытие «как все». Мать подкопила денег и наняла рабочего, который остеклил наш балкон. С тех пор я редко на него выходила.

Пару лет назад Алина Моисеева, посещавшая мои семинары про письмо, сказала, что хочет написать книгу о балконах. До этого она рассказывала, как бродила по кладбищу и обратила внимание на могилу, плита которой была обклеена осколками кафеля — таким в нулевых отделывали фартуки в кухнях и туалетах. Я тогда была заражена идеей переделок, которыми, по мнению антропологов, наши соотечественники и современники выражают заботу о пространстве и своих мертвых. Алина же по-другому интерпретировала кафельную могилу. Кажется, для нее кафель был чем-то, что ни в коем случае нельзя выбросить, его обязательно нужно было приладить куда-нибудь, чтобы он пригодился, служил украшением. Тогда мы даже немного поспорили об этом кафеле.

Спустя год мы снова встретились, и я спросила, что она делает, Алина ответила, что пишет книжку про балконы. Алина не вдавалась в подробности, но из нашей короткой беседы я поняла, что она пишет антропологическое исследование о том, почему в современной России балконы «такие»…

На них хранят хлам. Например, в моей съемной квартире балкон — это место, где я храню коробки с книгами, которые не влезли в стеллаж; еще на балконе лежит самокат, стоят табуреты, которыми мы не пользуемся, и коробка с разобранным вентилятором. Хозяйка квартиры сложила в балконные шкафы строительный клей и остатки кафеля, купленного для ванной, такого же, которым была обклеена могила из нашего разговора.

Однажды я купила маленький стол и хотела устроить на балконе кабинет. Не получилось: мне было слишком тесно и душно. В итоге мой кабинет остался нигде — как и до балконного кабинета, я работаю где попало: на кухне, на диване, в лесу.

Когда я стираю коврики или что-то габаритное, я вешаю их сушиться на балконе.

Когда дома никого нет, я встаю между двумя коробками с книгами и самокатом и курю, рассматривая ствол растущей рядом березы, слушаю детские крики на площадке.

И да, балкон съемной квартиры — это лоджия, его застеклили лет двадцать назад.

Иногда я разбираю балкон, навожу там порядок, мою полы, меняю коврик на чистый, снимаю паутину со стремянки и оконных рам. После уборки я стою довольная и курю или просто смотрю на березу. Спустя время мне становится скучно там быть — слишком пусто и от бетонной плиты холодно ногам. Я возвращаюсь в квартиру, хвастаюсь чистым балконом, а потом испытываю сухую тоску. Мне непонятно, зачем на балконе теперь так чисто и просторно. И буквально через пару дней там снова появляется какой-то хлам. Странная балконная магия.

Летом 2023-го Алина впервые прислала мне черновик своей книги, и, прежде чем обсуждать рукопись, я спросила ее, почему именно балконы. Алина ответила, что понимает балконы как лиминальные пространства: они продолжают квартиру, но находятся на улице. Во время карантина я много времени проводила на балконе, наблюдала, как люди переступают заградительные ленты на детской площадке и пьют пиво на лавочке. Мне казалось, что выходила на балкон я уставшая, а возвращалась в комнату совсем другая, обновленная.

Недавно я купила квартиру в одном из регионов России, чтобы переехать в нее из Москвы. Я выбрала старый дом с интересной историей и инженерным решением: дом в горе, поэтому окна кухни выходят во двор на первом этаже, а окна комнаты с противоположной стороны дома — на третьем. Единственное, о чем я грустила, покупая эту квартиру, что в ней нет балкона. Когда я нахожусь в квартире без балкона, я чувствую себя немного голой и спрашиваю владельцев, где они курят и куда складывают весь свой хлам. Как будто квартира без балкона — это птица без оперения, будто между комнатами и улицей нет специальной прослойки, которая могла бы обеспечить жильцам (и мне) возможность почувствовать себя в безопасности, почувствовать, что есть место вне квартиры и улицы. То же чувство у меня вызывают квартиры, выходя из которых я тут же оказываюсь в подъезде и не прохожу так называемый предбанник. Кстати, в предбаннике моей съемной квартиры тоже хранятся вещи: раскладные стулья для работы в лесу, рюкзак и строительные принадлежности хозяйки. Иногда я храню там упаковки своих авторских экземпляров.

Когда я впервые оказалась в своей квартире, подумала: и куда я буду складывать весь свой хлам? И ответом на этот вопрос был другой вопрос: почему я должна хранить свой хлам? И что со мной не так, если я хочу балкон для того, чтобы хранить там старые вещи, ненужные книги и велосипед? Неужели нельзя жить «нормально» и желать балкон — для себя, для того, чтобы проводить на нем время, читать книгу, выращивать цветы, пить кофе?

Именно этот вопрос задает Алина. Только ее вопрос звучит без возмущения и претензии. Звучит он так: кто мы? И почему мы обращаемся со своим пространством таким образом?

В ваших руках — удивительная книга. Сама Алина называет ее выставкой, и я согласна с этим определением. Эта книга — необычная выставка. На выставках посетители ходят и смотрят картины, объекты, видео, иногда взаимодействуют с ними (если это указано в инструкции). Потом оставляют или не оставляют отзыв в гостевой книге и уходят. Эту книгу-выставку можно носить с собой в сумке или кармане, можно ее забросить на балкон к остальному хламу.

А еще эта выставка говорит с ее читателем, говорит о пространстве, теле, языке. И о том, как все мы живем здесь и сейчас. Живем в вещах прошлого и смотрим на горизонты будущего. Испытываем раздражение и хотим отодвинуть ковровую дорожку, чтобы увидеть, что там за ней. Бегут кони? Солнце встает над рекой? (См. главу «Смотреть — значит ждать».) В этой книге есть место всему и прежде всего — памяти и истории читателя. Когда я редактировала эту книгу, я все время хотела говорить о повседневности, в которую я сама погружена. В некотором смысле все, о чем я здесь написала, я вспомнила благодаря книге Алины. Эта книга — о человеке в пространстве, времени и языке.

Я родилась в маленьком сибирском городе и за свою жизнь побывала во множестве российских городов. Скиталась, путешествовала, ездила в командировки и на заработки. Я ездила и замечала, что города — от Южно-Сахалинска до Калининграда — имеют общие черты. Дело даже не в архитектуре: дореволюционные постройки, бараки, сталинки, хрущевки, капром, самозародившиеся строения. Дело было в общности организации самого пространства. Например, во Владимире, если идти из центра на вокзал, весной и осенью можно попасть в ужасную грязь, а в любое время года — в брошенность и запустение. Наблюдая за городами, их устройством, я пыталась найти логику и связность их организации. В конце концов я пришла к выводу, что связность пространства постсоветских городов, как бы это парадоксально ни звучало, заключается в повторяющихся разрывах, пустотах и неустроенности. Мне потребовалось несколько лет путешествий, чтобы примириться с алогичностью и пористостью пространств, в которых мы живем. И некоторое время на то, чтобы полюбить их. Освоить, как пишет Алина в своей книге.

Алина пишет, что ее метод по принципу сходен с симпатической магией: она изучала балкон и описывала его с помощью его самого. Это повлияло и на структуру книги-выставки. В ней вы найдете истории респонденток и респондентов, заметки о живописи, фотографии и кино, смешные и грустные рассказы, фантики от конфет и любительские фотографии. Логика связи этих фрагментов, визуальных и текстуальных, не линейна, она аффективна и интуитивна. Опираясь именно на эту логику, мы решаем, выбрасывать или не выбрасывать баночку от кабачковой икры, сохраняем сломанный фен и свои школьные тетради. Таким же образом наши балконы зарастают вещами, обрастают дополнительными конструкциями, живут свою балконную жизнь вместе с нами. Таким же образом устроены пространства городов, в которых мы живем.

Эта книга-выставка взволнует вас, я в этом не сомневаюсь!

Оксана Васякина, писательница