Лучше убей

Алина Розанова, 2021

Я никогда не ощущала себя несчастной и имела все: работу, деньги, дом, любящую мать и даже мужчину. Но когда тот оставил меня, почудилось, что потеряла все. Тогда я считала, что хуже быть не может, но в моей жизни появился ОН. Он носит маску, чтобы я не видела его лица, может сделать со мной все, что ему вздумается, и я не могу противостоять этому, как ни пытаюсь. Только за всем этим кроется куда большее, чем я могла себе представить. И когда правда по крупицам всплывает наружу, мой мир переворачивается с ног на голову, а мужчина в маске уже не кажется таким устрашающим.

Глава 3

Утром я проснулась бодрой и свежей. Даже чувствовала себя куда лучше, чем в последние дни. Будто ожила, очнулась от кошмара.

Меня все не оставлял в покое вчерашний собеседник и новости, ожидающие на работе. Возможно, это прояснит ситуацию, и тогда я стану на шаг ближе к раскрытию дела.

Собралась, закинула в себя бутерброд с колбасой и рванула на работу. Даже доехала за полчаса. Оставалось дождаться прихода Кости и узнать, в чем же дело.

Села за стол, разложила документы и стала заполнять их, чтобы не терять время. Все-таки на мне почти вся бумажная волокита. Необходимо заниматься своим делом, чтобы оправдать ожидания. А то после повышения только и делала, что наступала в лужу на каждом шагу.

Вскоре пришел Костя. Он постучал, прежде чем войти, а затем, не дожидаясь ответа, зашел в кабинет. Сел на стул напротив и закинул ногу на ногу, вальяжно развалившись.

— Рассказывай, — сказала, отложив бумаги в сторону.

— Мы нашли орудие убийства.

— Что? Где? И что с ним?

— Пистолет был найден в паре кварталов от места преступления в урне. Вчера его случайно обнаружили при вывозе мусора — выпал из общей массы прямо на асфальт.

— Отпечатки уже проверили?

— Конечно. Но, понимаешь, там их как бы нет.

— Как бы?

— Ну… Они есть, но принадлежат жертве.

— Что, прости? — Я поддалась вперед, будто бы не расслышав. — Я же все правильно услышала? Или мне показалось?

— Жертве, говорю. Это было самоубийство, Влада. Он сам себя застрелил.

— Это же невозможно! — воскликнула, подскочив с места и запустив руку в волосы.

— Тогда все складывается. Например, то, почему преступника не было рядом. И почему жертва не убежала от выстрела. Не уклонилась. Потому что он сам это сделал. Подумай сама, — Костя тоже поднялся и подошел ко мне, — у него жизнь коту под хвост пошла. Жена ушла, сына отсудила. С работой не складывалось, друзья оставили, так еще и к бутылке приложился. Вот и не выдержал.

— А тебя не смущает, что орудие найдено не на месте преступления, а в нескольких кварталах? Или что свидетели слышали голоса, доносящиеся с улицы? А способ убийства? Может, его заставили себя убить, ты не подумал? Доведение до самоубийства — тоже преступление. Всучили в руки пистолет и надавили. А после забрали оружие, чтобы след не пал на настоящего убийцу.

— Это было бы логично, но в деле фигурирует новый свидетель. Женщина, наблюдавшая сие из окна своей квартиры.

— Тогда почему она не пришла в полицию сразу?

— Говорит, что испугалась, не могла отойти от увиденного. А как отошла, явилась в отделение с показаниями. Она сама видела, как мужчина убил себя. Потом стали подходить люди. Может, кто-нибудь подобрал пистолет. Да даже ребенок какой-нибудь. Унес, а затем выбросил, решив, что игрушка сломана.

— Это все «может быть». Лишь предположения — никаких доказательств. А нужны именно они! Нельзя закрывать дело, не имея реальных доказательств! — Я сорвалась на крик. Лицо горело от злости, а ладонь цеплялась за волосы все сильнее.

— Влада, успокойся. Дело уже закрыли. Еще вчера вечером, через час после твоего звонка. Это самоубийство.

— Хреново работаете. Кто вообще поверит во все это?

— Все поверили, только ты в сомнениях.

— Так поэтому ты вчера на смех поднял мою просьбу? И помог лишь потому, чтобы я согласилась пойти с тобой куда-нибудь?

Костя на секунду потупил взгляд, затем широко улыбнулся.

— Я не мог упустить возможность.

— Идиот… Вот идиот… Это убийца вчера писал мне! Я уверена!

— Остынь, а. — Мужчина подошел вплотную и положил руку на мое плечо. — Дело закрыто. Все нормально. У нас и так полно дел. Так что забей на шутника и займись своей работой. Не мне тебя учить все-таки. Я понимаю, почему ты себя так ведешь, но тебе надо успокоиться.

— И почему же? Давай, открой мне глаза! — Еще слово, и я сама стану убийцей.

— Потому что Андрей бросил тебя. Ты направила всю свою злобу в это дело, стараясь уйти от реальности. Поэтому и не можешь принять истину. Я не желаю тебе плохого, ты же знаешь это. Но, правда, приди в себя. Это самоубийство. Лучше забудь о закрытом деле и подумай о том, куда мы сходим на выходных.

Я рухнула обратно в кресло без сил. Чувствовала себя так, словно меня выжали, как лимон.

— Не думаю, что у меня есть настроение на прогулки.

— Может, не на этих выходных, но я от тебя не отстану. — Костя улыбнулся, подмигнул, а затем вышел из кабинета.

Я уверена, что вчера переписывалась с настоящим убийцей. Он специально все подстроил так, чтобы отвести от себя подозрения и закрыть дело. Но при этом совершил большую ошибку — написал мне. Я найду его. И посажу на нары. Нельзя, чтобы преступление осталось безнаказанным.

Весь день я занималась документами, но размышляла при этом совершенно об ином. Не об Андрее — он, как ни странно, вовсе забылся, — а о закрытом деле. Мне не давала покоя полученная информация и то, почему все дружно закрыли глаза на очевидное. Неужели никому нет дела до того, что произошло?

Вернулась домой я уже затемно, сварила кофе, но решила не ужинать — в горле ком стоял, аппетит пропал вовсе. Я так скоро в скелет превращусь — и так очень худая из-за нервной работы. Мобильный я держала при себе, будто бы ждала, что убийца снова напишет. И не зря — он и правда написал. Но уже ближе к ночи, когда я, накрывшись пледом, валялась на диване и смотрела кино.

«Любите вы, полицейские, закрывать глаза. Так легко прикрыли дело — я даже удивлен. Думал, хоть кто-то поборется, но ошибся».

«Я буду бороться, — набрала сообщение, — и найду тебя. Это же ты убийца. Я знаю!»

«Ой, нет, милая. Тут ты ошиблась. Не я».

«Думаешь, я поверю тебе?»

Я взглянула на номер отправителя и заметила, что он тот же, что и вчера, хотя Костя проверил его. Пока ждала сообщение, наскоро отправила смс-ку коллеге, чтобы тот еще раз пробил номер телефона, пока тот активен. Я даже забыла, что рабочий день закончился…

«Нет. Не поверишь. Ты ведь не такая, да?»

«Что тебе нужно от меня?»

«Превратить твою жизнь в Ад. Как видишь, я прекрасно с этим справляюсь».

Меня пробрало на смех. Отложив телефон, я в голос засмеялась, да так громко, что, наверное, в соседнем дворе слышно было. Но меня прервало еще одно сообщение.

«Зря смеешься. Ты пока не видишь этого, но скоро будет сложно скрывать очевидное».

Он… видит меня?

Как он узнал, что я засмеялась?

Я принялась в спешке озираться по сторонам, будто бы кто-то мог находиться рядом. Даже поднялась и, вооружившись настольной лампой, прошлась по квартире, заглянула во все темные углы, но никого не обнаружила.

Да он просто издевается! Точно! Не сложно было догадаться, что я засмеюсь после того, как он напишет подобную ересь.

«Можешь скрываться сколько угодно, я все равно тебя найду» — пообещала я, продолжая переписку. Чем дольше активен номер, тем выше вероятность, что телефон отследят. Но и тут убийца опередил меня.

«Если ты пытаешься вычислить меня по номеру, это бесполезно. Тонкости описывать не собираюсь, но ведь нырять с головой под лед весело, не так ли? Уже чувствуешь, как медленно сходишь с ума?»

С ума? Разве схожу? Нет. Такого точно не происходит.

Стоп, и почему я вообще задумалась о его словах? Он же сумасшедший, пытающийся вывести меня на эмоции! Сумасшедший чертов убийца!

Я плюхнулась обратно на диван и накинула на себя плед. Молча уставилась на экран мобильного, не зная, что ответить. Есть ли вообще смысл продолжать переписку? Я ведь могу заблокировать номер, чтобы меня больше не доставали. Но тогда я потеряю единственную ниточку, что приведет меня к настоящему убийце.

Выдохнула и отложила телефон в сторону. Закрыла глаза, стараясь прислушаться к биению сердца. Тук-тук… Нечего злиться или бояться. Для точности действий и концентрации необходим холодный и ясный ум. А значит, в моей голове нет места переживаниям. И кстати, стоить поблагодарить новоиспеченного преступника — об Андрее я и вовсе думать забыла, хоть наше расставание и отпечаталось в моем разуме.

Завтра пятница, впереди выходные. От мысли о них я почему-то непроизвольно дернулась. Затем снова вспомнила о документах, которые могу завтра забрать на дом. И пока буду корпеть над ними, придумаю, как вытащить на свет убийцу.

***

Время до понедельника тянулось словно резина. Ночи я спала плохо, отчего выглядела соответственно. Будто умирала прямо на глазах, как цветок, оставленный в темном углу кладовой. Забытый и никому не нужный. В субботу съездила к маме, рассказала новость об Андрее. Та лишь молча кивнула, затем улыбнулась и заявила, что все к лучшему. Что Андрей никогда не был тем мужчиной, которого она хотела бы видеть рядом со мной. Сказала, что я куда сильнее, потому и парень мне нужен соответствующий.

А вчера мне позвонил Костя, напомнивший о моем обещании. Я отвертелась от свидания, так как выходить из дома желания не было никакого. Также он отругал меня за то, что я никак не могу оставить в покое закрытое дело, и буквально приказал забыть о мужчине, пишущем мне вечерами.

Да, преступник писал мне каждый вечер. Как только день сменялся ночью, на небе зажигались звезды, а улицы погружались во мрак, мой телефон издавал сигнал о новом сообщении. Я не отвечала. Даже читать смс-ки отказывалась. Просто откладывала мобильный в сторону и шла разгребать тонны документаций.

И так вышло, что к понедельнику вся работа была выполнена. Я, изможденная и уставшая, приехала в участок и плюхнулась в кресло. Откинулась на спинку, закрыв глаза. Можно сказать, выдохлась. Я столько времени и сил потратила на работу, чтобы отвлечься, что полностью вымотала себя. Сейчас не хотелось ни то что работать — даже жить.

Где-то около десяти часов утра раздался стук, вырвав меня из дремы, в которую я погрузилась. Заспанная и слегка опухшая, я крикнула, чтобы заходили, после чего в кабинет ввалился Костя.

— Как прошли выходные? — Он плюхнулся на диван, бесцеремонно развалившись.

Я поднялась, обошла стол и прислонилась к нему спиной, будто бы ища в мебели поддержку — стоять было тоже нелегко. Утром я около десяти минут старалась замазать тональным кремом синяки под глазами.

Скрестила руки на груди и натянула на лицо улыбку.

— Нормально. Работала. Все бумаги разобрала, что накопились. Также составила несколько планов. Они лежат на моем столе, можешь забрать и раздать коллегам.

— Смотрю, ты полностью включилась. Неужели. Я ждал, когда Влада, которую все знают, снова вернется.

— Да. Конечно. Что-нибудь случилось?

— С чего бы? — хихикнул мужчина, затем прокашлялся. — Просто хотел поболтать с тобой.

— Лучше бы работой занялся. Слышала, у вас там дело новое наметилось.

— В общем-то да. Я хотел, чтобы ты подключилась и помогла нам с расследованием.

— О… Нет. У меня своих дел полно. Надо заглянуть к начальнику — он что-то хотел от меня, — на ходу выдумала я. На самом деле, даже в эту секунду я размышляла. Меня не отпускало закрытое дело, да и вряд ли отпустит, когда настоящий убийца каждый день написывает мне.

— Что насчет придурка, который тебе писал? — будто прочитав мои мысли, поинтересовался Костя.

Стоит ли говорить, что ничего не прекратилось? Поможет ли мне Костя в таком случае или снова посмеется? Нет. Не стану рассказывать. Разберусь со всем сама, раз уж им так сильно приспичило прикрыть безнадежное дельце.

— Ничего. Прекратил. Ты был прав насчет шутника. Просто кому-то стало скучно. Наверняка из участка кто-то.

— И не будешь его искать? — словно уточняя, спросил мужчина и приподнялся.

— А зачем? По-твоему, у меня других дел нет?

Я исподтишка взглянула на часы, висевшие над входной дверью. Уже скоро обед, а значит, мне надо будет кое-куда отъехать.

— Кстати, можешь принести мне бумаги по закрытому делу о самоубийце? Хочу проверить, все ли там правильно. А то знаю я, как вы все работаете. — Я специально включила присущее мне высокомерие.

— Да. Ладно. Только сдай все начальнику до обеда. Это должен был сделать я, но раз просишь, тогда сама. Окей?

— Хорошо. Тащи их сюда.

Через десять минут я уже выписывала в блокнот адрес и имя свидетельницы, благодаря которой дело и закрыли, а также подробности места, где обнаружили пистолет. На самом деле я бы еще раз отправила орудие убийства на экспертизу, но не думаю, что мне сообщат что-то новое. Наверняка там и правда нет отпечатков. Сейчас довольно холодно, а значит, каждый второй носит перчатки. И почему все так быстро забыли о найденных под ногтями частичках кожи, которые не принадлежали жертве?

Позже, я все документы (в том числе и мои) отнесла начальнику. Он довольно кивнул и сказал, что тоже рад, что я вернулась в строй. Как это понимать, я не знала, но такое ощущение, что весь участок в курсе моей личной жизни и какое событие недавно произошло. Потом я оделась, вызвала такси и поехала по выписанному адресу. Дом, и правда, был тот, что находился вдоль дороги, где все случилось. Только этаж меня смущал — шестой. И еще возраст свидетельницы — ей 63. Не думаю, что у нее идеальное зрение, чтобы рассмотреть все.

Приехав, на несколько секунд остановилась там, где не так давно лежало тело убитого мужчины. Огляделась. Люди шли мимо, будто бы ничего страшного в этом месте и не происходило. Хотя, откуда им знать. Уверена, большинство — случайные прохожие, а те, кто присутствовал на месте преступления, уже и забыли об этом, успев обсудить произошедшее со всеми своими знакомыми, а также выложив пару ярких фото в социальные сети.

Направилась к дому. Домофон не работал, потому я спокойно проникла в подъезд и поднялась на лифте на нужный этаж. Дверь справа — как раз та, что мне необходима. Замерла, прокрутив в голове все вопросы, что задам, приготовила удостоверение и постучалась. Сначала было тихо — я даже решила, что заглянула в неудачное время и стоило зайти вечером, чтобы застать хозяйку дома, но вскоре послышались шаркающие шаги, а затем и тихий голос, спрашивающий, кто там.

— Здравствуйте, меня зовут Владислава Николаевна. Я из пятьдесят шестого отдела полиции. Пришла задать несколько уточняющих вопросов.

— Я уже все рассказала вашим, что видела. Зачем меня донимать?

— Дело в том, что остались некоторые нюансы, и мне нужно уточнить информацию. Вы могли бы посотрудничать?

Воцарилось молчание. Я даже решила, что женщина не захотела открывать мне, но затем послышался щелчок замка, и дверь со скрипом приоткрылась. Наружу выглянуло осунувшееся лицо, покрытое мелкой сеткой морщинок, оросившими область вокруг губ и глаз. Седые волосы, убранные в хвост, выпадали из прически на лоб, из-за чего частично прятали испуганные серые глаза.

— Документы покажите сначала.

Я открыла и протянула вперед удостоверение, после чего уже была приглашена в квартиру. Женщина провела меня на кухню, где поставила воду на чай и без лишних вопросов водрузила на стол тарелку с шоколадными конфетами. Пока свидетельница суетилась, я ничего не спрашивала, считая это дурным тоном. И только после того, как кружка чая стояла передо мной, а женщина заняла стул напротив, открыла блокнот, решив вытягивать факты, если это потребуется.

— Что вас интересует?

— Можете мне еще раз рассказать, что произошло в воскресенье неделю назад?

— Ну я, как всегда, кормила свою кошку, — начала женщина, — и собиралась уже идти спать, как услышала, что кто-то ругается снаружи. Выглядываю, а посреди дороги стоят два оболтуса, о чем-то оживленно споря. Самого разговора я не слышала, но это было очень громко. Я уже хотела высунуться из окна и сказать, чтобы они проваливали прочь, пока я не вызвала милицию, — на слове «милиция» меня перекосило. Мы уже давно не являемся милицией, но люди старшего поколения все еще придерживаются былого названия.

Я внимательно наблюдала за свидетельницей. Ее глаза сначала были направлены прямо на меня, но вдруг она остановилась и потупила взгляд, зрачки забегали из стороны в сторону.

— Что было дальше?

— Потом один мужчина ушел. Второй достал что-то из кармана и стоял, разглядывая содержимое где-то около минуты. Затем раздался хлопок, и он рухнул на землю. Я думала, у меня сердце остановится. Потом стали собираться люди, кто-то вызвал скорую, а я пошла пить валерьянку, чтобы успокоиться. Давление скакало как бешеное. Даже к доктору сходить на следующий день пришлось. А потом, когда стало легче, я позвонила в милицию, узнала, какой участок расследует дело, и поехала к вам с показаниями.

— Могу я посмотреть на вид из вашего окна? Из того, где вы все это увидели.

— Да, конечно. Оно находится в спальне.

Женщина, немного кряхтя, поднялась на ноги, а я последовала за ней. Мы миновали небольшую захламленную старыми книгами гостиную и вошли в спальню. Комната была маленькой, с односпальной кроватью и большим разноцветным ковром на стене.

Я прошла к окну и открыла створки, впуская холодный воздух в комнату. Как и думала, во дворе фонарей не было. Ближайший источник света — на дороге, где все случилось. Деревья, растущие между домом и дорогой, закрывали обзор. А то место, где произошло убийство, можно было рассмотреть только в том случае, если обладаешь превосходным зрением. Нет, конечно, по силуэтам и хлопку возможно догадаться, как все произошло, да и то, что там находились двое мужчин, тоже — по голосам. Но все же в моей душе зародилось еще большее сомнение насчет показаний.

Спрашивать, почему свидетельница не пришла в участок сразу, я не стала — на этот вопрос она ответила еще до того, как я его озвучила. Будто бы все продумала наперед. Или ее кто-то запугал?

Я огляделась, рассматривая спальню. Взгляд упал на тумбу у кровати. Очки. Явно с толстыми линзами.

— А какое у вас зрение?

— Зрение… эм… вполне хорошее. Очки мне нужны для того, чтобы читать. Без них жутко устают глаза. А так я все вижу в пределах нормы, поверьте.

И снова оправдания, причем не очень правдоподобные. Даже если это и являлось истиной, я все равно сомневалась в идеальности зрения свидетельницы.

— Скажите, к вам кто-то приходил в течение прошлой недели? Во вторник или, может, среду? Мужчина, например.

— Ко мне никто не приходил. Мои дети живут в другой части города — можете позвонить им. А больше и некому.

— Уверены, что никто не запугивал вас и не просил дать неверные показания? — настаивала я, не говоря о том, что дело уже закрыто.

— Д-да. Никто не приходил. И вообще, милочка, что вы хотите сказать? Что я лгунья? Зачем мне это? Хотите выставить меня обманщицей в моем же доме? Приходите, допрашиваете, а потом чуть ли не сыпетесь обвинениями.

— Я вас ни в чем не обвиняю, а лишь интересуюсь, чтобы вычеркнуть из списка догадки.

— Я рассказала вам все, что видела и знаю, а теперь, простите, покиньте мой дом.

Я и оглянуться не успела, как оказалась на лестничной клетке. Что ж, судя по реакции, можно сделать вывод, что женщину действительно запугали. Возможно, дело как раз-таки в ее детях. Или даже внуках, которыми она дорожит. Убийца мог заприметить ее на улице или еще где-то, проследить как она входит в подъезд, выяснить на какую сторону выходят окна, а затем запугать женщину, сказав, что что-то может случиться с ее детьми, если та не даст показания, которые помогут закрыть дело.

Если мое предположение верное, тогда преступник все еще должен следить за ней и видел меня. А значит, может предпринять следующий шаг, забросив эту дурацкую игру в переписку.

И если все мои умозаключения верны, тогда убийца все еще на свободе, самоубийства никакого не было и в помине, и дело необходимо заново открыть. Ведь все показания — ложь. Но нужно обзавестись неопровержимыми доказательствами, чтобы мне дали зеленый свет на работе. Что ж, придется продолжать копать в черную. Я не могу так просто это оставить, когда уже полностью убедила себя в том, что в состоянии раскрыть дело.

Вернувшись на место преступления, я просмотрела записи в блокноте и направилась туда, где нашли пистолет. Все это время осматривала окружающую территорию и заметила, что на пути была уйма урн, но оружие найдено почему-то именно здесь, вдалеке, но при этом на видном месте. То есть не где-нибудь во дворах, в подворотне или другой части города. А именно тут. Его бы все равно нашли, но убийца предпочел унести оружие подальше. Еще очевидно, что преступник передвигался пешком. И также понятно, почему пистолет обнаружили не сразу — опять же потому, что на пути много мусорок. Но все равно остаются вопросы. Миллион вопросов.

Если, как было сказано в протоколе, дополненным Костей, пистолет утащил ребенок, тогда все складывается логично — он даже не задумывался о том, что именно у него в руках. Покрутил, понял, что не работает, вот и выбросил в первую попавшуюся урну. А если взрослый — тогда мне ничего не ясно.

Может, дело даже не в орудии убийства. Может, о нем действительно стоит позабыть хотя бы на время. Сейчас больше всего пугает ложь свидетеля. И тот, кто именно дал пистолет жертве.

Если я отвечу на сообщения в телефоне, вряд ли что-то выпытаю. Да и в том, что уже пришло, нет никакого смысла. Лишь пустые бредни сумасшедшего, старающегося припугнуть меня.

Вздохнув, я решила вернуться на работу, ведь обеденное время подошло к концу еще полчаса назад. Начальник не обрадуется, если не застанет меня на рабочем месте. Пока ехала в такси, телефон стал напевать мелодию. Решив, что сейчас получу нагоняй, вытащила мобильный и сомкнула веки, настраиваясь и придумывая, что скажу. Затем распахнула глаза и увидела, что на экране высветился номер, которого, как утверждает Костя, не существует.

Огляделась, после чего ударила себя по лбу. Я ж в такси! Кто может следить за мной?

Стоит ли отвечать? Что этот человек может сказать мне?

Но ведь я не наивная девчонка. Я сотрудник полиции. И смогу вытащить из преступника все необходимое мне.

Я провела указательным пальцем по экрану, принимая вызов.

— Да.

— Ты совсем не отвечаешь на мои сообщения. Игнорируешь? Или считаешь, что это глупая шутка? Это немного выводит меня из себя. — Голос мужской — это очевидно. Но мне незнаком. Это точно не коллега, как подозревал Костя.

Он был чуть хриплым, едва слышным, но при этом внушал некую мощь, заложенную в каждое, пусть и пустое, слово. Мужчина говорил медленно, будто ему было скучно. Даже показалось, что он вот-вот зевнет.

— Кто вы? — только и смогла поинтересоваться у собеседника, хоть и знала, что преступник мне не ответит.

— Ты можешь звать меня как угодно. Конечно, у меня есть свои предпочтения, но вряд ли сейчас тебе это интересно. Может, позже, когда мы познакомимся поближе.

— Вы знаете, кто я? Я могу по щелчку пальца найти вас и засадить за решетку.

— Тогда почему же ты до сих пор не сделала этого? Ведь, как я понял, именно меня ты винишь в убийстве того мужчины. — Да он даже не пытается отвертеться! Чуть ли не признание в лицо кинул, заявив, что знает о моем деле! — Верно, сейчас полиция вовсе не та, что была когда-то. А была ли… Ты когда-нибудь спрашивала себя, всегда ли правоохранительные органы были такими?

— Какими — такими?

— Лживыми, закрывающими нераскрытые дела для галочки. Теми, кто не пытается докопаться до правды, принимая первую попавшуюся догадку за истину, даже если та кажется полным абсурдом.

Он знает обо всем? Он все это время следил не только за мной, но и за тем, то происходит в отделении? Может, он все-таки работает у нас? Потому что больше неоткуда узнать… Никто не рассказал бы ему, что произошло, так ведь?

— Влада, почему ты молчишь? Ты ведь не ответила на мой вопрос.

— Я понятия не имею, о чем идет речь. И в целом не понимаю, зачем говорю с вами.

— Потому что только ты не сдалась. Только ты не приняла версию о самоубийстве. И только тебе интересно, что случилось на самом деле.

— Откуда вы… — прошептала я. Меня бросило в пот от ужаса. Руки затряслись, я еле удерживала мобильный у уха. Чувствовала себя так, словно меня выбросило из машины прямо в сугроб, да еще сверху лавиной накрыло. И я медленно задыхалась в ледяной тюрьме, пока мое тело синело и тряслось от холода.

— Я могу представить, что у тебя в голове. Я многое знаю о тебе. Знаю, почему ты пошла работать в полицию. Знаю о том, что происходило в твоей жизни в последние годы. Знаю все. Даже то, как ты кусаешь кончик ручки, задумавшись.

— Я спрошу еще раз: кто вы такой?

— Раз ты настаиваешь, можешь называть меня Хозяином.

— Это шутка какая-то? — Страх прошел, и я громко засмеялась. Даже водитель такси вдруг обратил на меня свое внимание, хотя до этого безучастно наблюдал за проезжей частью. — Мы с вами в садо-мазо играем, что ли?

— Скоро я стану хозяином твоей жизни. Посему и имя у меня соответствующее. Не пропадай из виду… Хотя, у тебя все равно не получится скрыться от меня.

Что… это… черт возьми, было? Что за хрень?! После последний фразы меня будто ледяной водой окатили, а от былого веселья, возникшего так же из неоткуда, не осталось и следа. Страх вернулся, да только ударил новой, более сильной волной. Если кто-то сейчас обратится ко мне, или телефон зазвонит, думаю, не выдержит мое сердечко, и тут же остановится.

Я перевела взгляд в зеркало заднего вида. Мое лицо бледное, зрачки настолько расширены, что даже на таком расстоянии это было заметно. Волосы у линии роста взмокли, а губы пересохли. Я облизнула их, попыталась улыбнуться. Но то была не улыбка — оскал. Выглядела я настоящей сумасшедшей.

Почему меня так напугали его слова? Разве можно относиться к ним так серьезно? То, что мужчина сказал про ручку — полная ерунда. Уйма людей делают абсолютно так же, потому не сложно было ткнуть пальцем в небо. И тут он просто попал в точку — не более. О том, что я не сдалась, тоже ясно, ведь я задаю вопросы. Я обвиняла его в смс-сообщениях.

Вдруг я пожалела, что не установила приложение, которое записывает все телефонные разговоры. Сейчас оно было бы кстати. Сколько раз себе напоминала сделать это… И теперь у меня нет доказательств того, что номер действительно существует и все это не шутка, как твердил Костя. Мне почти что угрожали!