Лучик надежды

Алина Сергеевна Чеплагова

Мамаду Нуари – овощ, полжизни прикованный к постели и окружённый только братьями, которые искренне хотят ему помочь. Это история не только о Маду, но и его семье…

2 глава

Вечером, нас ждал ужин. Мне снова приготовили эту смесь, которую я быстро съел, ожидая, чем мы будем заниматься сегодня вечером. Обычно, Мэджик или Хонор просто усаживают нас всех на диван и читают нам книги. Самые разные. Иногда сказки, иногда что-то поинтереснее. Что нам захочется.

Признаться честно, я очень люблю слушать книги. Навыка чтения, у меня не было вообще. Буквы разбегались и превращались в непонятные каракули, больше похожие на заклинание, нежели на что-то осмысленное. С цифрами та же история. Я сколько не пытался не мог понять, как братья проходят это в школе. Это же невозможно запомнить. Какие-то закорючки, знаки, что-то, что они ещё называют словами «уравнение» или «пример». Никогда этого не понимал. Может быть, я просто глупый?

Хотя, назвать меня глупым язык не повернётся, потому что, моя память — это нечто феноменальное.

Я могу запомнить случайных прохожих, которые прошли мельком мимо нас и наверняка не обратили внимание на больного парня, сидящего в коляске.

Ещё, мне хорошо давалось запоминать разные события. Праздники, простые какие-то дни, грустные события. Всё это оставалось в моей памяти надолго. Я помнил, как одевались мои братья лет 5 назад, были ли у меня болезни в то время или нет.

В общем, запоминать получалось всё, а читать и считать не получалось научиться.

Но, слушать книги мне тоже нравилось и потом можно было лежать и прокручивать это всё в голове, обдумывать персонажей, их поступки и характеры. В общем, всё, что только можно.

Сегодня, нам читали что-то из английской классики. Не помню что конкретно, но это очень интересно. Младшие задавали вопросы, старшие тоже внимательно слушали. Читал Хони, а у него голос просто великолепен. Спокойный и успокаивающий, таким только сказки и читают. Идеальная атмосфера.

Знаете, многих братьев ещё удивляет то что, у меня очень хорошо получается замечать какие-то неполадки. Если что-то в доме не так, то я начинаю громко орать, потому что мне это не нравится.

Братья поначалу думали, что это со мной что-то не так, но после того, как мне удалось заметить, что в доме с розеткой что-то не так, то они стали прислушиваться ко мне. Вдруг что.

Хонор тем временем продолжал читать. Мы все слушали, не желая, чтобы он останавливался. Всем хотелось не залазить в постель как можно дольше.

— На сегодня всё — говорит Хони и закрывает книгу, вложив туда закладку — пора спать, дети

— Ну нет! Мы хотим ещё читать ¡ Послышались ото всюду недовольные возгласы детей. Я же в этот раз молчал.

— Нет, пора спать — Хонор убрал книгу на полку, тем самым давая понять, что действительно читать никто не будет больше.

И детям пришлось разойтись по комнатам, а меня Хони сам отнёс в кровать. Не знаю правда, как буду спать, потому что уже выспался днём и сейчас мне спать не хочется от слова совсем.

Но, меня уложили в кровать, подключили ИВЛ и ушли дальше, оставив меня одного.

Половину ночи, я пролежал в кровати и просто слушал разговоры старших, которые ещё не спали, готовясь к завтрашнему дню. Им нужно было подготовить вещи для всех детей и обувь, потому завтра многих нужно в детский сад и школу.

В основном, они обсуждали самые разные темы, но довольно обычные для взрослых которые воспитывают детей: что приготовить (у всех братьев разные вкусы, поэтому готовка в нашей семье — самая настоящая проблема), что нужно купить завтра в магазине (братья очень любят ездить в магазин за одеждой и разными нужными штуками) и прочее. В общем, обычная такая семейка.

— Мэд, ты же не забыл, что завтра Мамаду везти в больницу? — слышится голос Хонора

О нет, только не больница. Мне никогда не нравилось это страшное место. Да кому оно вообще нравится? Там постоянные уколы, капельницы, какие-то жужжащие аппараты и врачи, желающие меня посмотреть и сказать пару слов о моём состоянии. Хотя, как мне кажется, оно не меняется. Вообще. И лучше просто оставить все как есть и не ехать к врачу, чтобы он выписал очередную бесполезную дрянь.

Прислушиваюсь, а сам в глубине души надеюсь, что забыл и мы никуда завтра не едем. Но, знаю, что это не так

— Не забыл, не переживай

Да чтож такое то, Мэджик? Почему? Я не хочу в больницу! Не хочу снова в этот ад и ты знаю не хочешь, поэтому давай не поедем. Потому что, ты наверняка тоже не хочешь ехать в далёкие дали, ради какого-то осмотра у врача.

Следующую половину ночи, я не смог уснуть из-за страха перед людьми в белых халатах. Вот сколько к ним езжу, они у меня доверия не вызывают от слова совсем. Кажется, что я им тоже не очень-то нравлюсь. Они ведь тоже устали от работы, а тут меня жизнь подкинула ещё. Ну чем это не повод для ненависти?

Утром, ко мне зашёл Хонор. Он достал меня из кровати и усадил в коляску и мы пошли на кухню. Правда, настроения у меня не было из-за услышанной ночью новости и поэтому я капризничал.

— Мамаду, что с тобой происходит? — Хони посмотрел мне прямо в глаза, пытаясь понять, что происходит — почему ты не в духе?

«Просто, я очень не хочу в больницу, поэтому и нет настроения. Что за тупые вопросы?» — подумал я и хотел озвучить это вслух, но получилось как обычно выдавить только звуки.

После завтрака, меня отвезли в ванную. Помыли, переодели, потом оставили в комнате, пока Мэд собирался.

За стеной слышались разговоры старших, ругань Мэджика, который очень долго собирался, Хонор что-то говорил ему взять. Видимо что-то «очень и очень нужное».

Выехали мы где-то спустя час. Я сидел в специальном кресле смотрел себе в окно. Мои мысли были не очень хорошими. Скорее даже мрачными. Сдохнуть хотелось. Очень. Лучше так, чем мучаться всю жизнь и других мучать. От меня толку нет. Зачем со мной нянчиться?

В общем, как уже понятно, сегодня оптимизм мой подошёл к концу. Даже разные красоты в окне, от которых у меня обычно улыбка до ушей не вызывали сегодня какой-то особой реакции.

— Мамаду, что с тобой? — Мэд старается поддержать меня и улыбается. Он прекрасно понимал, что со мной. Он знал, чего я боюсь. Прекрасно знал

— Ммммм — это означало «отвези меня домой, зараза!»

— Не злись, ничего тебе в больнице делать не будут

— Рррр — этим я хотел сказать «Врёшь, ты всё, Мэджик. Будут делать, ещё как. Там будет больно»

— Не рычи, Мамаду — отвечает брат и продолжает спокойно, как будто ни в чём не бывало вести машину.

В больницу мы приехали где-то спустя час. Здание было большим, белым, с множеством этажей. Если бы не мои мрачные мысли, то оно бы даже показалось мне красивым. Но нет. Оно только страх вызывает и всё.

Брат усадил меня в коляску и покатил по пандусу на крыльцо больнички. Из здания выходили люди, — пациенты. Уставшие, желающие поскорее домой вернуться, отдохнуть. Везёт им! А мне только предстояло весь этот ужас пройти.

Брат с кем-то побеседовал в регистратуре. Назвал моё имя, фамилию, что-то ещё. Получил мою карту и мы пошли дальше по коридору.

Нам предстояло подняться на лифте. Вот единственное хорошее в больнице — лифт! Потому что, там спокойнее и просто очень весело кататься туда сюда на этой штуке. И думать о разном тоже можно, потому что не надо бояться.

Но, лифт всё же штука не долгая, как любое удовольствие заканчивается и вскоре, мы оказались на нужном этаже, возле двери кардиохирурга.

Я не знаю, что у меня за проблемы с сердцем. Врачи, которые были у нас на родине, во Франции не могли поставить мне нужного диагноза. Поэтому написали там что-то непонятное. Там же установили мне кардиостимулятор.

Братья надеялись, что переезд в Россию даст им ответ на мой вопрос. Но никто так и не смог понять, почему моё сердце не хотело работать как надо.

Мой кардиолог, зовут его Виктор Арский изучал мои справки несколько месяцев. Таскал меня с одного осмотра на другой, отправлял к генетикам, которых я терпеть уже не могу. Но, так ничего и не понял.

И несмотря ни на что, сдаваться не захотел. Следил за состоянием моего здоровья, чтобы плохо мне не становилось.

Операций на сердце он старался избегать по максимуму, боялся, что мне может стать хуже. Но, один раз мне операция понадобилась.

У меня как-то были очень сильные боли в груди. Мы тогда уже переехали в Россию. Я очень плакал, потому что терпеть эти боли было невозможно, а сказать об этом не мог.

И братья вовремя поняли, что что-то случилось и потащили меня в больницу. Там оказалось, что аппарат не справился с работой и просто сломался. Нужно было менять кардиостимулятор. И очень быстро.

Благо, деньги у нас были и меня считай в тот же день положили на операционный стол.

Операция прошла с осложнениями, но я остался жив. Несколько дней провёл в реанимации, благо в сознании, но состояние было тяжёлое.

Братьев почти не пускали, а если и пускали, то они стояли и держали меня за руку и иногда что-то тихо говорили.

Выписали меня через месяц или около того. И это было очень хорошо, потому что мой опыт нахождения в больнице ещё раз убедил меня, что это место — самое худшее в мире.

Врач вызвал нас в кабинет и мы зашли. В кабинете всё как обычно: кушетка, приборы и стол врача. Сам доктор сидел за столом и увидев нам приветливо улыбнулся.

Виктор Арский относится к тем людям, которые постоянно улыбаются, смеются. И это не смотря на то, что у него работы слишком много для одного дня. Как он с этим справляется.

— Здравствуйте — врач встаёт и подходит ко мне, а потом говорит брату уложить меня на кушетку — жалоб у него нет?

— Нет — отвечает Мэджик и укладывает меня на кушетку — в последнее время ничего тревожного в его здоровье не замечено

«Кроме моей долбаной жизни» — подумал я, слушая как эти двое обсуждают мое состояние.

Самое нелюбимое занятие в жизни — лежать на больничной кушетке и ощущать, как к тебе подключаются какие-то приборы

— Есть некоторые изменения в состоянии работы сердца — делает заключение Виктор и смотрит на приборы — кардиостимулятор не справляется, его нужно сменить. Видимо, вам установили не самый хороший

— И когда нужно ложиться в больницу? — на лице брата появляется беспокойство. Он видимо боится повторения прошлого раза

— Нужно делать это как можно скорее. Через неделю или полторы самое то — врач что-то пишет в справке, диктуя какие-то непонятные слова. А Мэджик в этот момент поднимает меня и садит обратно в коляску.

Потом, брат забирает справку и мы выходим из кабинета.

Теперь, у нас на очереди другой врач. Ортопед или что-то вроде того. Короче, тот кто проверяет мои ноги.

С ногами тут история примерно такая же, как и с сердцем. Никто не знал, что это. Мне ставили ДЦП, оказалось не оно. Потом долгое время были обследования, проверки, анализы. Пока после переезда, нам не попался хороший генетик.

Сделал генетический тест, результаты которого мы ждали ужасно долго. Каждый день, братья ходили по дому нервные, взвинченые, не могли работать нормально.

Наконец, позвонил врач и сказал приехать в больницу. Там, нас ждала новость о том, что таинственная поломка выявлена не была. Точнее как, был замечен странный сбой в работе нескольких хромосом. Когда врачи это говорили, у меня (как и у всех наверное) в голове крутился вопрос: «как я вообще ещё жив?». Вот кстати с приходом результата этого генетического теста, врачи ещё усерднее стали верить в то, что мне жить недолго осталось. С такими поломками в организме, человек вряд-ли долго протянет.

Опять ошиблись, досада. Я опять жив.

Моим врачом, который отвечал за то, чтобы проверять работу моих ног была женщина. Милая дама лет 40, по имени Алекса Лайер. Почти всегда со строгим взглядом и немного холодная. Но, всё же злой её назвать сложно. Иногда бывает так, что она улыбается и даже ведёт себя не так холодно, по отношению ко всем.

На этот раз, возле кабинета, мы просидели не так долго, как возле кабинета кардиолога.

Женщина позвала нас где-то третьими по счету и Мэджик вкатил мою коляску.

Алекса сидела за столом и что-то печатала. Когда она нас заметила

— Здравствуйте — она смотрит на нас с ног до головы — укладывайте его на кушетку и снимите с него верхнюю одежду.

Мэджик так и делает, а потом садится рядом со мной и ждёт, пока врач найдёт наши данные в компьютере.

— У него не было жалоб в последнее время? — наконец-то, наши данные найдены и можно задавать вопросы

— Нет, по крайней мере он не показывал ничего такого, из-за чего стоило бы беспокоиться

— Угу, хорошо

Женщина в белом халате поднимается с места и подходит ко мне. Начинает сгибать и разгибать мои руки и ноги, крутить их в разные стороны, иногда стучать по ним каким-то молоточком. Последнее мне очень не понравилось

— Мрммррр — отчаянно машу головой в разные стороны, издавая какие-то нечленораздельные звуки

— Так, молодой человек — голос Алексы становится строгим, что заставляет меня успокоиться — я понимаю, что вы устали и хотите кушать, но потерпите немного. Сколько, вы будете дома

Ага, скоро. Ещё как минимум часа два до дома ехать. Мне не хочется совсем. Вообще больше не хочу в больницу.

Дальше, последовало море непонятных слов от Алексы. Она что-то говорила Мэджику, а он молча кивал, что-то у неё спрашивал. Что-то непонятное мне.

— Всё хорошо, операция пока не требуется — я проследил за тем, как доктор спокойно проходит к столу и садится, начиная что-то писать — можете одеваться

Пока Мэд меня одевал, в голове вертелись те заветные слова « операция не требуется». Прекрасно такое слвшать.

Врачи, как уже говорилось ранее, довольно сильно боялись, что мне понадобится хирургическое вмешательство. Это касалось не только сердца, но и лёгких и ног. Боятся, что мой организм может не выдержать и я отправлюсь на тот свет. И в отличии от сердца к лёгких, ногам операция не требовалась.

Лёгкие мне прооперировали именно тогда, когда устанавливали эту странную трубку, с помощью которой мои лёгкие могли работать.

Операция прошла очень тяжело. Я попал в реанимацию, где провёл месяц своей жизни. Самый худший месяц, потому что мне было холодно и одиноко без братьев. У меня случались постоянные истерики. На тот момент, мне было где-то месяца 3, ну может 4. И всё это время (до больницы) со мной было много народу, а в больнице ко мне приходили несколько раз в день, делали уколы, капельницы, а потом уходили и оставляли меня одного. Понятное дело, что мне — домашнему мальчику при таком раскладе было очень плохо.

И когда через месяц, меня перевели из реанимации в обычную палату и ко мне пустили братьев, то я сразу успокоился и стал вести себя тише. Родные люди рядом — а значит все хорошо.

А уж когда через неделю меня выписали, то в доме был настоящий праздник. Все радовались тому, что я наконец-то вернулся домой.

Поэтому, известие о том, что меня вновь забирают на операционный стол станет для них очень неприятной.

Когда мы пришли в машину, Мэджик отдал мне заранее приготовленный обед. Смесь была уже остывшая, но не смотря на это её можно было есть. Да и мне было пофиг, что есть. Главное, что еда!

Мэджик садится в машину и мы начинаем долгожданный путь домой. Чувствую себя очень уставшим и просто лежу и смотрю в окно. Спать не хочется. Не понимаю людей, которые спят в машине. Как по мне это невозможно. Лучше уж в кровати спать.

А Мэджик был очень задумчивый. Не знаю, то ли сама операция его так пугает, то ли то, что может случиться со мной после операции. Но факт в том, что домой он ехал хмурый, почти не смеялся. Не похож на нашего любимого Мэджи. Но, видимо уловив на каком-то подсознательном уровне мое состояние, он улыбнулся и включил мне музыку.

— Не бойся, мой хороший. Со мной всё в порядке — говорит он и улыбается. Но, мне то известно, что нет. Хватит врать. Мне хочется правды, я тоже человек вообще-то.

Но, наверное они так и будут относиться ко мне так, словно я — беспомощный человек. Хотя, может таковым и являюсь, но всё же мне тоже хочется, чтобы мне говорили только правду. Хотя, ладно, может начнут говорить.

Дома, меня отнеслм в комнату и уложили на диванчик и ушли, думая, что я усну. Но, сон не шел. Вообще. Просто лежу и смотрю в потолок, надеясь, что сон соизволит прийти ко мне. Не, нефига.

— Я пойду, схожу к Мамаду — слышится сначала голос Бартомиу, а потом его шаги.

— Только аккуратно, может быть он спит — отвечает ему Хонор.

Бартомиу открывает дверь и садится рядом, на стул. А потом смотрит мне в глаза

— О, ты не спишь — и на лице Бартомиу появляется улыбка — сейчас такое расскажу! Обалдеешь просто

« — слушаю “ — подумал я про себя, на деле выдавив какой-то звук

— Сегодня в школе к нам в класс пришёл новенький. Правда, он такой вредный. Он меня обижает — Бартомиу говорит, а я его слушаю. Внимательно слушаю — не помню как его зовут, но и не хочу помнить

« — Бартомиу, покажи мне эту тварь. Я с ним разберусь» — хотелось сказать мне. Хотелось встать на защиту братика, который всегда меня защищал.

А тут, в комнату зашёл ещё и Аурелий — лучший друг Бартомиу (и по совместительству наш брат) и сел рядом с нами.

— Что делаешь? — спрашивает он у Барта и осматривает мою комнату, думая куда бы сесть

— Да так — отвечает Бартомиу и двигает ему стул — рассказываю Мамаду про нашего новенького придурка в классе

— И как?

— Мне кажется, ему нравится меня слушать

— Ну конечно, столько интересных рассказов, кому не понравится слушать? — улыбнулся Аури и снова повернулся ко мне — ну а вообще Мамаду, в школе очень интересно. Много интересных предметов. Нам с Бартомиу нравится литература, русский язык, английский и ещё география. А кому-то вообще нравится математика, физика и информатика

— Никогда не понимал таких людей — Барт притворно скривил лицо — эти предметы настолько ужасны, что их невозможно любить.

— Да тут ты прав, Бартомиу — тихо сказал Бартомиу — а ещё, в школе есть много интересных ребят. Есть и плохие, как наш новенький одноклассник. А есть хорошие и интересные люди, как наш Жан-Батист

— Да, по-моему только Жан-Батист самый интересный из старшеклассников. Хотя бы не такой нудный

Они вдвоём громко расхохотались. И в этот момент, я почувствовал, что впервые испытываю что-то похожее на радость. Мне захотелось смеяться и улыбаться от всей этой ситуации.

— Он улыбнулся — неожиданно сказал Бартомиу и в шоке посмотрел на меня

— Ничего себе — у Аурелия глаза на лоб вылезли от удивления и он взял телефон и сфотографировал на камеру мою первую в жизни улыбку…