Сонный сад

Алиса Бодлер (2024)

Тринадцатилетняя Эльга Грэм больше не может поладить с родными, одноклассниками и соседями… Никто из них не понимает, что после пропажи брата-близнеца Лембита Элли живется тяжелее всех! Но хуже всех ведет себя мама. На Мартов день она приняла решение похоронить Лемми и забыть о нем навсегда, опустив в землю пустой гроб… Справится ли Эльга со страхом смерти? И сможет ли убедить маму в том, что Лембит жив, но просто не хочет возвращаться? Для широкого круга читателей.

Глава 3

Слежка

Утро следующего дня выдалось хмурым.

По правде говоря, оно редко бывало иным в ноябре.

Бабушка часто повторяла: «Поешь, и проблема исчезнет», а еще: «Поспи, и станет лучше», и тому подобные житейские мудрости. Но ночь, окутанная дурными вестями, не делала ситуацию лучше и уж тем более не заставляла исчезнуть тот кошмар наяву, что ожидал Элли уже меньше чем через неделю.

Это было намного хуже, чем злосчастная полугодовая контрольная по математике, и намного, намного страшнее годовой.

«Похороны без тела — как день рождения без торта», — сочинила собственную житейскую мудрость Элли, пока собиралась в школу, и тихонько расплакалась.

Мама давно ушла на работу, а бабушка наверняка вовсю корпела над завтраком, поджидая момент для нового серьезного разговора с внучкой.

К черту бесполезные беседы!

Они не отменят фальшивые похороны и никогда не вернут Лембита назад.

Застегнув свой ярко-оранжевый школьный рюкзак, девочка поспешно вытерла слезы и подошла к окну. Здесь, прямо перед тем, как бабушка принесла в их с братом комнату еще больше дурного и безысходного, Элли видела белое лицо. Вчера она оправдала это своими переживаниями, а сегодня и вовсе не верила в то, что кто-то мог стоять тут, вплотную к стеклу, и пялиться на нее — никому ненужную, неособенную и неинтересную Элли. А если и пялился, то теперь точно ушел, потому что все понял и отправился на поиски объекта для запугивания повеселее.

Крупные капли дождя оседали на стекло и скатывались вниз тонкими ручейками. В школу придется идти в дурацких резиновых сапогах. Одно было хорошо: они тоже были оранжевыми, как и рюкзак. Бабушка учла это при покупке.

В дверь постучались.

— Девочка моя, ты уже опаздываешь, — послышался голос Серафимы. — Позавтракай в школе. Я положила тебе овсянку и сыр.

Элли была убеждена, что разваренную серую кашу можно было стерпеть, если только сдобрить это варево сыром. Имели значение и пропорции: сыра должно было быть ровно столько же, сколько и овсянки. А если сыра будет больше — день в самом деле мог стать намного лучше.

Но текущее положение даже сырной кашей было не спасти.

Уже через пару минут бабушка укладывала еще горячий контейнер с собой, а Элли натягивала сапоги. Она старалась не поднимать глаз на Серафиму. Покажет свое лицо — и придется вести разговор! Нет уж, пусть бабушка подумает о своем поведении. Поймет, как она обидела Элли, осознает, как она на нее злится. В конце концов, именно бабушка позволила маме принять решение зарыть несуществующий призрак Лемми в мокрую черную землю на кладбище Ихасте. Не остановила Лауру, не боролась с ней! И вообще что-то знала и постоянно умалчивала!

— Ты возьмешь от меня кое-что?.. — как-то боязливо и виновато уточнила Серафима.

Отлично! Этого-то Элли и хотелось. Пусть винит себя!

— Что это? — все так же не поднимая головы, нарочито надменно уточнила девочка.

— Книжица. — Бабушка поджала губы и тяжело вздохнула. Ее широкие плечи дрогнули, а полные, теплые и заботливые руки сцепились в замок за спиной. — Мы уже упустили тебя, Эльга. Ты привыкла делать выводы обо всем на свете сама и никого не слушать…

— Это верно. — Элли скрестила руки на груди. Слова бабушки не были похожи на похвалу, но девочке все равно было приятно их услышать. — Так что за книжка?

— Прочтешь, — кивнула Серафима, — и сделаешь выводы сама. Как тебе нравится.

— Хорошо! — девочка гордо вскинула голову, но все еще смотрела куда-то в сторону. — Давай сюда свою книжку. Я пойду в школу с ней.

* * *

Резиновый сапог Элли провалился во влажную почву.

То, что осталось от малюсеньких зеленых ростков — единственных весточек былого тепла, — теперь пожелтело, смешалось с грязью и превратилось в жуткое месиво, утопающее в образовавшихся лужицах. Хлюп-хлюп-хлюп — так звучал путь девочки к набережной речки Эмайыги.

Дождь шел и шел, обнимая влагой черный зонтик, съедая звуки окружающего мира, оставляя вокруг только тишину и легкие туманные сгустки, катающиеся по земле. Все небо превратилось в одно сплошное серое облако, сквозь которое не было видно ни солнца, ни чего-либо еще. То и дело бредущую под непогодой Элли обдувало холодным ветром, а она шла и бурчала про себя.

Бабушкина «книжица» оказалась неинтересной тетрадкой для записей в черном кожаном переплете. Ни цветных картинок, ни вкладышей, ни миленьких закладок. Чего еще можно было ожидать от взрослых?! Если бы Лемми поделился с Элли книжкой, в ней было бы много рисунков, заметок и всяких шуток. Но Лембита рядом больше не было, и новых баек от него теперь ждать не приходилось. Лишь оказавшись в полном одиночестве, Эльга поняла, что такое связь близнецов. О ней часто говорила мама (но не ей и не бабушке, а кому-то телефону, еще много лет назад), про нее спрашивали одноклассники и шутили мерзкие девчонки. Элли думала, что именно из-за этой связи с самого начала, в детстве, Лаура любила их одинаково. Но потом, когда дети Грэмов стали взрослеть и вошли в «самый тяжелый возраст» (так мамин телевизор в каком-то сериале про мать-одиночку называл промежуток между одиннадцатью и пятнадцатью годами жизни), Элли стала совершенно не похожа на Лембита, и все изменилось. Все дело было в характере девочки. Бабушка как-то говорила, что он достался ей от отца.

— Она такая же дикая, как Элиас! Я не понимаю, мама! — сетовала несколько лет назад Лаура, наказав Элли в очередной раз. Девочка тогда вытащила из подвала никому ненужные старые доски и начала строить штаб на заднем дворе. — Почему у нас умом одаренный только мальчишка?! Все должно быть наоборот! Горе ходячее, а не девочка!

— Кровь не вода, — пожимала плечами Серафима, выдавая свои бытовые присказки, как по расписанию. — К тому же вы сами захотели так назвать дочку. Не мудрено, что она будет похожа на отца. Ты же помнишь, как мы шутили: Элиас — Элли, Лаура — Лембит…

— Это было до того, как ваш сын решил, что ему в нашей семье не место! — начинала повышать голос Лаура. — Бога ради, прекратите поднимать эту тему так часто! Вы же знаете, как меня это злит!

— И все же, кровь не вода, дочка, кровь не вода…. — вздыхала бабушка и замолкала.

На набережной ветер подул еще пуще, и Элли пришлось остановиться для того, чтобы переждать новый ледяной порыв.

Девочка зажмурилась и выставила руку вперед. Чпок! Зонтик тут же выгнулся в обратную сторону.

Элли попыталась выгнуть его обратно, громко ругаясь на природу, погоду и все злоключения, что окружили ее маленькую несчастную жизнь. Да что за напасть?! Нет покоя ни дома, ни на улице, ни в школе!

Бамс! Зонт окончательно распоясался и вылетел у девочки из рук. Ветер понес его по мокрой земле в абсолютно противоположную от школы сторону.

Элли побежала за ним. Так быстро, как только могла.

Дождь превращал русые кудри в противные мокрые пакли, прилипающие к лицу. Вода с прядок капала за шиворот ученического платья, стекала по спине вниз, злила и раздражала. Девочка не знала, как долго она бежала за зонтом, но его уносило все дальше, мимо виллы Имедема, стоявшей на отшибе, мимо киоска с мороженым на набережной, который был открыт только летом.

Когда Элли смогла поймать укатывающийся зонт и наконец остановилась, ее взору открылась опушка перед лесом. Вечная непогода превратила этот участок в кладбище деревьев — большая часть была с корнем вырвана из земли и лениво лежала в грязи. А сами корни, плотно вросшие в почву, срослись с ней, и теперь, лежа на боку, образовывали своим престранным союзом что-то похожее на высокие, сплошь покрытые мхом земляные тотемы.

Оглядев творчество стихии, девочка хотела вернуться к тропе. Но стоило ей развернуться в сторону набережной, как до ее покрасневших от холодного ветра ушей донеслась чья-то песня:

Странник, эй, странник, эй, песнь твоя.

Разреши, странник, мне петь для тебя…

Элли прислушалась. Эту мелодию она знала хорошо: то была народная песня путешественника^[5] — которую весь ее класс под предводительством Марка учил для колядования в Мартов день. В конечном итоге, правда, петь ее никто не стал. Слишком уж грустным был мотив, и для школьников — совсем неподходящим.

Тем не менее Эльга отлично помнила слова. Может быть, это вечный хорошист Марк Клаван прогуливает школу и поет себе среди леса от удовольствия? Тембр было не разобрать. Но, чувствуя странное покалывание в кончиках пальцев ног, девочка решила откликнуться:

Слышу, странник, я тебя и пою

О потери всех, кого люблю.

Ответ последовал незамедлительно. Невидимый певец будто бы стал ближе, и теперь Элли была уверена: пел взрослый мужчина. Звук шел откуда-то со стороны одного из земляных тотемов:

Месяц сменит солнце, и наступит тьма.

Солнце поглотила черная земля.

На этот раз Элли не спешила допевать последние две строчки. Она выдержала паузу: вдруг все же двухголосье вышло случайным и ее никто не слышит? Однако же на лесной опушке повисла пауза.

Девочка прищурилась, сжала свободную руку в кулак и двинулась к тому дереву, за корнями которого, как ей казалось, скрывался поющий. Приближаясь к тотему, она протянула:

Будем мы с тобой порознь теперь.

В мир, тебе доступный, мне закрыта дверь.

Закончив петь, Элли заглянула за причудливое сплетение почвы и корней и увидела его.

То самое бледное лицо, что следило за ней вчера вечером, перед разговором с бабушкой!

Почувствовав, как злость закипает в ней с новой силой, девочка смело прошагала по лужам и воинственно встала напротив незнакомца. Он сидел прямо в корнях, на самом верху тотема и горланил свою песню, развалившись в сплетении, как мама на своем диване. К собственному шоку, Элли поняла, что ей совсем не страшно. Если этот чудак поет в такой дождь на улице, ходит у нее под окнами и подглядывает — пусть изволит объясниться!

А если он опасен… Ну и черт с ним!

Хуже уже не станет.

Куда уж хуже?

— Так это ты за мной следишь! — прокричала девочка странному мужчине.

— Нет, это ты за мной следишь! — будто эхо, отозвался незнакомец и рассмеялся.

— Чего?! — Элли бросила зонт на землю и скрестила руки на груди. — Ты что, идиот?! Я видела тебя вчера ночью!

— Я вижу тебя сейчас прямо перед собой, — все так же с улыбкой отозвался мужчина и с грацией хищного животного спрыгнул на землю.

Девочка сделала шаг назад. Незнакомец шел по направлению к ней, весело ухмыляясь, и ее храбрость потихоньку испарялась.

Самым худшим казалось то, что теперь она могла рассмотреть его получше.

И узнать.

Это был тот самый неопознанный человек с фотобота, своей немыслимостью скорее напоминавший рисунок младшеклассника.

Или с фоторобота — это было уже неважно.

— Значит-с, откликаешься на мою песню, приходишь ко мне сама, а я еще и виновен в слежке? Какой-то непорядок, Элли Грэм. Полная ерундистика!

Он знал ее имя. Ну конечно же знал! Ведь Крученый Ус предполагал, что он похитил Лембита, а значит…

— Кто ты такой? — уже с меньшим напором поинтересовалась Элли и продолжила пятиться.

— Я-то? — незнакомец принял задумчивую позу, а затем всплеснул руками. Да так резко, что девочка на всякий случай пригнулась. — А ты как думаешь?

— Я… Я не знаю. — окончательно опешила Элли.

Первым, что бросалось в глаза, был чрезмерно высокий рост и некая угловатость. «Если бы он был геометрической фигурой, то точно треугольником», — думала Элли про себя. До сегодняшнего дня настолько геометрически верные люди ей не встречались. Теперь было видно, что белое лицо незнакомца лишь казалось одноцветным: у больших глаз лилового оттенка пестрела небрежно размазанная красная краска. А в тон жуткому гриму был подобран плотный сюртук, напоминавший одежду мужчин со старых фотографий бабушки. Но на тех пожелтевших карточках все люди выглядели очень аккуратно и ухоженно… Чего нельзя было сказать о незнакомце совсем.

Каштановые волосы торчали в разные стороны, будто когда-то давно его ударило током, и с тех пор он предпочитал не расчесываться, руки с ужасными черными, неровными ногтями обрамляло обилие железных колец… А на ногах были надеты глупые, почти клоунские ботинки с длинными носами!

Чудаковатый образ венчала дырявая высокая шляпа со всякой всячиной на боковой стороне полей. Элли успела заметить черно-золотую брошку, клетчатую ленту и какие-то пожелтевшие кости.

— Ты Безумный Шляпник?.. — прошептала девочка.

Мужчина снова расхохотался.

— А разве ты похожа на Алису? — надрываясь, выдавил он. — Капризная, вредная, обиженная Элли Грэм! Ну какая из тебя Алиса?

— Да иди ты, знаешь куда… — Элли снова почувствовала, как что-то горячее разрастается в груди. Если все перечисленное и было правдой, то этого придурка точно не касалось. — Ты просто клоун, ясно? С клоунским гримом, клоунской обувью… Иди отсюда вон!

— Хм.

Незнакомец тут же перестал смеяться и, копируя позу Элли, скрестил руки на груди.

— Меня зовут Ткач, Элли Грэм. Вот тебе мое имя.

— Мне уже неинтересно, — буркнула девочка.

— Неправда, — мужчина самодовольно усмехнулся. — Иначе бы ты ушла.

Между Ткачом и Элли повисла неловкая тишина.

— И ты не станешь топить меня в реке? — все еще хмурясь, спросила девочка.

— Зачем мне это?

— И не уведешь в лес?

— Еще чего!

— И не увезешь на синей «японке»?

Ткач прыснул.

— Кажется, Элли Грэм, это ты Безумный Шляпник, а не я.

— Тогда верни Лемми!

— Лембита Грэма? — Ткач ухмыльнулся. — С чего ты взяла, что он у меня?

Элли вдохнула поглубже, насупилась и сжала зубы. А затем закричала. Ей казалось, что крик может звучать устрашающе. Даже если она маленькая, мокрая и абсолютно безоружная:

— Потому что твое лицо есть на фотоботе! Потому что Кру… Полицейский с усами сказал, что это верная ориентировка! Потому что тебя искал весь Ихасте, вот почему!

— Искал весь Ихасте и не нашел?

— Не нашел! Но я нашла! И отведу тебя в полицию! Прямо сейчас!

— Ну пошли.

Элли застыла.

— Как это «пошли»? И все?

Ткач сделал шаг навстречу девочке, склонился вплотную и, подобно птице, осмотрел лицо Элли одним лишь глазом.

— Ты сказала, что я есть на ориентировке. Так веди.

Девочке резко захотелось плакать. Он вел себя странно, безумно и непредсказуемо! Да что вообще возомнил о себе этот Ткач?!

Сможет ли она отвести его в полицию самостоятельно?.. Поверит ли ей Крученый Ус?.. А что, если она ошиблась?..

А что, если все это просто страшный сон, который снится ей после тех самых вестей от бабушки?..

— Я не забирал у тебя брата, Элли Грэм. Он ушел сам. — Наблюдая за растерянностью девочки, мужчина отстранился и вновь выпрямился в полный рост. — Но я знаю, где он.

— Где?! — чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, воскликнула Элли. — Отведи меня к нему! Сейчас же!

— Сейчас ты не готова. И он не захочет тебя увидеть. Но если ты…

— Отведи меня!!!

Элли схватила Ткача за рукав сюртука и потянула на себя. Но тот лишь выдернул свою руку и строго оглядел девочку.

— Ты что, намерена со мной подраться? — хохотал Ткач. — Будешь готова, отведу.

А затем он развернулся и бодро зашагал в сторону леса.

— Стой!!! — кричала ему Элли вслед. — Ты не можешь оставить меня вот так!!! Ты же зачем-то приходил?! Зачем-то следил за мной!!!

— Ты поймешь зачем, когда научишься справляться со страхом, — бросил ей Ткач через плечо. — Иди в школу, Элли Грэм. Свидимся.

Оставшись на опушке в полном одиночестве, Элли сердито рыкнула в след стремительно удаляющемуся мужчине и побежала прочь.

Примечания

5

Эстонская народная песня Rändaja laula в вольном переводе автора.