Планета «Execution»

Алиса Буйских

Мир планеты «Execution» – это внутренний мир героев, где каждый находит себя и исполняет свои желания. Реальность, созданная автором, поражает яркостью красок, уникальностью образов, многогранностью и неповторимостью. Но всё – же у каждого она своя. Иллюзия или нет? Разобраться в этом и предстоит читателям книги…

Глава IV. Пещера

Было как-то непривычно впервые выходить на неизвестную планету без скафандра. Капитан невольно подумал, не совершил ли он ошибку, не послушав Игния, но очень быстро забыл об этом. Возникало ощущение, словно они вернулись из далёкого-далёкого полёта не то чтобы даже на космодром Живеи, а в свое далекое прошлое, в свое детство. Странным казалось, что здесь нет травы. Было такое чувство, что это рисунок, где на большом лугу нарисован космический корабль, и из него выходят пилоты погулять по зелёной траве. Их встречают красивые девушки с венками из цветов на голове. Все улыбаются. И радуются.

«Наверное, когда-то я видел где-нибудь такую картинку», — подумал Нэй.

Неизвестно, что думал про себя Макс. Но он, бегло оглядевшись по сторонам, словно только вчера сходил с трапа корабля на этой самой планете, деловито направился вокруг своей «Ласточки». Его коренастая фигура ловко перемещалась с камня на камень. Расплавленные камни под ногами приняли вид больших плоских лепешек различной конфигурации. Они были цветными и от плавления приобрели замысловатые узоры, достойные участия в выставке камней.

Капитан подождал, пока Макс закончит свой обход, и они направились к горам. Переход до мостика через пропасть возле гор мог занять примерно десять-пятнадцать минут небыстрой ходьбы. То есть вторая группа должна была подойти к мостику, когда первая уже пойдет по нему. Таким образом, они могли бы наблюдать за впереди идущими. Лубни предполагал, что он переместится сразу к воротам и подождет там их прихода. А Виа пойдет по их следам и заберет по пути скафандр Гая, он им ещё может пригодиться у цели. Оставаться надолго возле горы они не планировали. Виа не должен был заходить внутрь горы. Он дожидался их снаружи. В том случае, если они неожиданно переместятся за мост, Лубни должен был вернуться за ним и забрать на корабль.

Ничего необычного не происходило. Пилоты достаточно быстро дошли до мостика. Бегло осмотрели его. Оказалось, что мостик представлял собой продолжение горы. И был даже не совсем мостиком, он опирался на дно ущелья и являлся выступом горной породы. Казалось, его присутствие здесь было такой же необходимостью, как небо или камни на земле. Пропасть не выглядела очень глубокой. Теперь, когда дымка внизу рассеялась, было видно, что глубина пропасти не превышала 50—100 метров. Мостик напоминал своеобразный акведук, который давал возможность легко подойти к горам. Рукотворное или природное у него происхождение — оставалось непонятным. Как ни странно, ощущения ветра на мостике, которое подчёркивали все предыдущие, не было. Воздух был неподвижен. Не доносилось никаких звуков. Даже звука шагов не было слышно. Было похоже, что все звуки выключены. Капитан подумал, что с момента выхода с корабля они не произнесли ни слова, и только тут понял, как он напряжен.

— Ну, ты как? — спросил он у Макса и почувствовал, что в горле всё пересохло.

Тот, облизнув губы, пожал плечами и ничего не сказал. На обычно словоохотливого Макса это было совсем не похоже. Уж кто-кто, а он всегда находил острое словечко в любой ситуации. Без его шуточек обычно не проходило и пятнадцати минут. Пошутить он любил. Характер у него был веселый и совсем не злобный. Его толстощекое, совершенно круглое лицо с утиным носом и мелкими морщинками, может быть, некрасивое, но очень доброе, почти всегда улыбалось. Но сейчас его большие голубые глаза смотрели на Игния серьёзно, Макс не улыбался.

Они ступили на мостик. Идти по нему было одно удовольствие. Чем дальше они шли, тем больше казалось, что вот так можно идти и идти, не останавливаясь и даже не думая, куда они идут, зачем. Ощущение полного блаженства, с одной стороны, пьянило и манило, а с другой, в глубине души не нравилось капитану. Он вспомнил свои же слова, сказанные им при обнаружении планеты.

«Какая-то она слишком идеальная». Что-то было не так. Что, он не знал. Это нужно выяснить. Пока всё шло хорошо. Что ждет их дальше? Он стал думать о том, что неплохо бы оснастить их корабли летающими скутерами для движения на небольшие расстояния по ровной поверхности. И подумал, что ровные площадки встречаются им не так уж часто. Здесь же поверхность мостика была ровной. Идти по ней было замечательно легко. Открыватели уже почти дошли до подножия. «Наверное, — подумал капитан, — Лубни с Виа уже подошли к переходу и видели их». Он хотел было оглянуться, но не стал. Лубни связался бы с ним, если что-то пошло не так. Отсутствие скафандров, с одной стороны, напрягало невозможностью постоянной связи между всеми. Открыватели обычно не работали без скафандров, и поэтому на «Ласточке» не нашлось подходящего оборудования для связи в данном случае. Только для капитана быстренько удалось приспособить переносной передатчик для связи с кораблем. Времени на то, чтобы оснастить такими же всех остальных, просто не хватило. Нэй телепатически позвал Лубни и сказал:

— Подходим к подножию. Как дела?

— Сейчас иду, — немедленно отозвался тот.

— Кэп, парадокс, а ведь скафандра Гая нет, — проговорил за спиной Макс. Капитан только сейчас вспомнил, что они прошли уже почти весь мостик, и, действительно, скафандра, который снял Гай, не было.

— Может, его сдул ветер. Здесь же был ветер утром, — проговорил Макс. Капитан про себя подумал: «Какой же должен быть ветер, чтобы сдуть пятнадцатикилограммовый скафандр?»

— Да уж, ветер, — усомнился он. — Может, он и Гая сдул на другую сторону?

— Не надо быть суеверным — это приносит несчастье, — рассмеялся Макс, похоже, обычное состояние духа понемногу возвращалось к нему.

Мостик закончился, точнее, он плавно перешёл в дорожку возле горы. Они остановились и оглянулись назад. На горизонте возвышалась кромка равнины. Теперь она была выше их метров на 100—150. В одном месте капитану даже показалось, что он видит нос своего корабля. Лубни и Виа на мостике не было видно, хотя он просматривался почти целиком.

— Пошли, Лубни, наверное, уже ждет. — Они обогнули подножие горы. Мостик скрылся из виду. За поворотом Нэй и Макс увидели ворота и Лубни, сидящего напротив них в позе лотоса.

Они остановились, чтобы немного оглядеться и подождать Лубни. Он, конечно, уже почувствовал их приход, но, видимо, ещё не закончил все свои дела в пещере. Заходить внутрь без предварительной разведки не стоило.

Лубни, добравшись до пещеры раньше, должен был зайти внутрь в астральной проекции и осмотреться там; астрологи могли путешествовать таким образом и в пространстве, и даже во времени. Так как тело астролога оставалось снаружи, в такой ситуации ему почти ничего не угрожало. Затем, если отзыв Лубни будет положительным, пилоты войдут в пещеру все вместе. Снаружи их должен был страховать Виа, который шёл последним. Если всё пойдет не по плану, он должен будет сообщить на корабль, и оставшиеся члены экипажа придут им на выручку. Хотя то, что они смогут сделать, осталось в деталях непродуманным.

— Действуйте по ситуации, — напутствовал их Нэй перед высадкой. Капитану не нравилась эта планета. Не нравилась своей чрезмерной идеальностью. Он летал очень давно и знал, что незаселённых планет с таким набором условий для жизни нет. Их не осталось, и уже давно. Тем более в этой звёздной системе, где был изучен, наверное, каждый астероид. Планета была идеальна и пуста, это не просто настораживало, это пугало. Вот и сейчас скафандр исчез. Куда исчез? Но, с другой стороны, капитан привык доверять приборам, если приборы говорили, что планета пуста, значит — она пуста. Опять же Лубни сказал, что слышит голоса; чьи голоса? Капитан начинал склоняться к тому, что это действительно планета иллюзий. И в этом случае его интересовал только один вопрос: где они сейчас находятся реально? Оставшись без управления с экипажем, пребывающем в состоянии иллюзии, «Ласточка» могла оказаться где угодно. Капитан попытался вспомнить, что он делал последнее до того, как ему «показалась» планета, и не мог. Мысли роились в голове, как дикие пчелы. Рано или поздно они очнутся от сна иллюзий, и тогда им придется наверстывать упущенное. Капитан уже почти не верил в реальность существования этой планеты. И пытался вспомнить всё, что он знал об иллюзиях и способах избавления от них. Но, с другой стороны, его несколько смущал астролог. Уж астрологи-то могли легко разобраться с иллюзиями. Он с горечью вспоминал Вылаза — уж тот-то бы давно во всем разобрался. Не то чтобы он не доверял Лубни, но Вылаз — он мог почти всё, и ему Нэй доверял на все 150 процентов.

Лубни пошевелился и встал. Он потряс головой и произнес, глядя на них с Максом.

— За воротами ничего нет, там ступени — они уходят вниз. У пещеры даже нет ответвлений. Я, правда, не дошёл до конца. Пещера проходит чуть не через всю планету, но там ничего нет — это точно.

— А кто-нибудь был? — решил уточнить капитан.

— То, что она сделана руками или механизмами, это точно. Значит, когда-то кто-то был. Но я их не нашёл.

— Даже в прошлом? — Капитан решил выяснить всё до конца.

— Я же говорю, я не пошёл так далеко, — ответил астролог.

— Парадокс, как известно всем — это четырёхугольный треугольник, что эта планета и подтверждает своим существованием. Нужно ли нам заходить туда? — спросил Макс, внимательно рассматривая свои здоровенные поросшие рыжеватыми волосами руки.

Лубни пожал плечами.

— Я не знаю, но там точно ничего и никого нет.

— Идем, раз уж пришли, — первым направился к воротам Нэй.

Ворота открылись ровно настолько, чтобы они смогли зайти внутрь. Все остановились на пороге, пытаясь осмотреться в пещере в лучах света Звезды. Ворота, начавшие было закрываться, когда был сделан первый шаг, остановились. Но казалось, что они давили сзади: «Заходите уже, нечего на пороге стоять». Пилоты втроем ещё некоторое время постояли. Действительно, ничего интересного здесь не было. Пещера была довольно высока, но капсула в неё залететь не могла. Вниз наклонно уходили крупные ступени, рассчитанные явно не на человеческий шаг. И всё вокруг — камень. Ничего больше видно не было. Включив переносные прожекторы и сделав ещё несколько шагов вперёд, открыватели невольно оглянулись назад. Ворота плавно, можно даже сказать, поспешно, закрылись. Теперь, когда освещение было только от прожекторов, пещера выглядела иначе. Но и в таком свете створки ворот по-прежнему выделялись на фоне горы, хотя сделаны они были из того же камня. Макс неожиданно дёрнулся назад, обратно к дверям. Ворота нехотя стали открываться. Под взглядом астролога он отступил от дверей назад и чуть не упал со ступеньки.

— Ты что, это же просто самозакрывающиеся двери, — ласково сказал ему Лубни, не отводя от него взгляда.

— Вот я и проверил, потому что когда астролог верит в бессмертие — жизнь остальных в опасности! — отшутился Макс под пронзительным взглядом Лубни. — Они что, не любили сквозняков?

— Ворота открываются, когда кто-нибудь подходит. Я тоже, когда хотел проникнуть внутрь, сначала попытался материализоваться сразу внутри, но мне это не удалось. Зато когда я просто подошёл к воротам в астральной проекции, они открылись — астрально. Они рассчитаны, чтобы к ним просто подходили: это не тайный ход. И они не запираются. Идёмте дальше.

Исследователи пошли по ступеням. Несмотря на их величину, идти было легко. Ступени уходили полого вниз. Такая бесконечная лестница. Она почти не поворачивала. Они шли уже минут пятнадцать, ничего не менялось вокруг. Те же ступени, тот же камень. В пещере было на удивление сухо. Нигде не капало. Пол и стены были абсолютно сухими. И, что интересно, в пещере не было эха. Шум от шагов не отдавался. Стояла абсолютная тишина.

— Ты докуда дошёл? — спросил Лубни капитан.

— Тут сложно определить место, всё одинаковое, но мне кажется, я тут был. По крайней мере, я себя тут чувствую. Пока я шёл, всё было так же. Я же говорю, я не мог переместиться тут, приходилось просто идти. Это не очень быстро.

— То есть ты здесь не можешь перемещаться? — уточнил Макс.

— Нет. Я пробовал телепортироваться. Но я могу выходить в астрал.

— Ты видишь сквозь эти стены? — снова спросил капитан.

— Там ничего нет, один камень, — ответил астролог.

— Ты слышишь голоса? Помнишь, ты говорил? — снова спросил капитан.

— Нет, здесь тихо. Когда я был у входа, я что-то слышал, но очень тихо. Я не понял. Вроде как приглашали войти. Я не совсем понял, — он смутился.

Нэю стало всё это надоедать. Зачем они потащились в пещеру? Что им тут надо: ну, есть здесь пещера, ну и что? Тоже мне, открыватели нашлись. Записали бы, что есть пещера на острове, да и всё. Чего их понесло? Он злился сам на себя.

— Надо возвращаться, — произнёс он.

В этот момент впереди показался поворот пещеры. Ступени шли всё так же, но теперь они уходили направо.

— Я здесь точно не был, — сказал Лубни. — Давайте посмотрим, что будет за поворотом?

Они прошли ещё немного. Опять ничего не менялось. За поворотом была та же лестница, тот же камень.

— Возвращаемся, — решительно приказал капитан.

В этот момент раздался звук. Он напоминал то ли скрип железа, то ли свист.

Он был настолько неожиданным в абсолютной тишине пещеры, где даже обычный человеческий голос звучал приглушённо тихо. Все трое резко остановились.

— Ну, что-то там должно быть, а то в этой пещере хорошо, как в раю, только скука адская, — казалось, облегчённо произнёс Макс. Видимо, ему тоже сильно надоел монотонный спуск по лестнице, и он уже с радостью воспринимал любые изменения.

— Внимание! Что это может быть? — произнёс капитан.

— Это не ветер. Тут даже эха нет, — задумчиво ответил Лубни.

— Если не высказано никакого мнения, то не из чего выбрать лучшее, — как всегда балагурил Макс.

Они прошли ещё немного вперёд, ничего не изменилось.

— Слушайте, — надоело всё это Максу, — что мы тут хотим найти, приключений на свою задницу? Говорил же Лубни: ничего здесь нет. Идем обратно, мы так всю планету пройдем и вынырнем где-нибудь в океане. Хрен нас оттуда кто заберет. Ну нет здесь ничего. Ну и ладно! Что мы хотели тут найти: несметные сокровища? Планета-то пустая. Откуда тут чего возьмется? А постоянное движение простительно только маятнику.

«Да и вообще, может, планеты-то и нет», — мрачно подумал капитан и посмотрел на него.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Лубни, — идем обратно. Нет, так нет.

Они развернулись и пошли назад. Идти вверх оказалось неожиданно тяжело.

Ступени были велики для человеческого шага, на них приходилось прямо-таки забираться; если, идя книзу, открыватели легко спрыгивали со ступенек, то теперь приходилось карабкаться на каждую из них. Казалось, воздух в пещере стал более плотным, появилась одышка. Даже сами стены пещеры давили и не давали идти.

— Труд создал человека, а уж человек постарался и создал трудности, например, пещеры, — ворчал Макс, с трудом переставляя ногу на следующую ступеньку.

Лубни неожиданно развернулся и пошёл назад. Пройдя несколько ступенек, он остановился. Нэй изумлённо смотрел на него. Он сел на ступеньку внизу и сказал:

— Смотрите, идти книзу очень легко. А кверху нас не пускают. Значит, мы должны идти вниз, мы до чего-то не дошли.

— До чего не дошли? — изумился Нэй.

— Не знаю, но вы попробуйте.

Они тоже развернулись и спустились к Лубни. Действительно, идти книзу было легко.

— Тебя послушай, так получается — пещера разумная. Знает, куда мы не дошли, а мы, глупые, не знаем. Ты когда заходил, тебе было легко идти обратно? Или как? Чего мы сейчас отсюда не выйдем, пока куда-то не дойдем?

— Я, когда заходил, просто хотел осмотреться. Я не ставил себе целью что-то найти или куда-то дойти. Я хотел немного пройти и быстро вернуться назад к вам. А мы когда зашли — мы ставили себе целью найти что-нибудь, куда-то дойти. Вот и идем, просто мы ещё не дошли — мы не достигли своей цели.

— А Гай что же ставил целью? — спросил Макс.

— Да он вообще ничего не ставил своей целью, поэтому ничего и не увидел. Зашёл, ничего нет, и — вышел.

— Он же не помнит.

— Он ничего не видел, поэтому ничего не помнит. Вот ты, Макс, какие стены видишь? — спросил Лубни и направил на стену прожектор. Они сидели на двух ступеньках и отдыхали.

— Ну, слегка жёлтые, такие приятные…, — замявшись, ответил Макс.

— Какие же они жёлтые, обычные серые стены, — перебил его Нэй, — где ты видишь жёлтые?

— Вот! — подвел итог Лубни. — Каждый видит, что хочет; я, например, вообще вижу синие стены и фиолетовый потолок.

— Фиолетовый! — усмехнулся Нэй. — Я же говорю: иллюзия всё это. Надо идти обратно.

— Нет, в том-то и дело, это не иллюзия, это… — он не договорил. — Да и не пустят нас обратно, — уточнил астролог.

— Как это не пустят?! — возмутился капитан. — Сами пришли, сами и уйдём!

— Да подождите вы, — остановил его астролог. — Смотрите, нам было скучно, — лестница повернулась. Мы хотели уйти — раздался звук. Повернули назад — стало тяжело идти. Пошли вниз — и нормально. Нас заманивают и не пускают. Мы не найдём, пока не захотим. И уйти не сможем, пока не найдём.

— А разве мы не хотим что-либо найти? — удивился Макс.

— Все хотят найти своё. Нас трое. Ты что ищешь? — обратился тот к Максу.

— Я ищу? Да не знаю я, что я ищу, что-нибудь. Что-то ведь должно быть? Никогда не знаешь, что принесёт тебе поздний вечер, как говорили древние. Зачем-то сделали ступени? Значит, что-то есть.

— Так, ты сам не знаешь, что ищешь, но это должно быть далеко. Да и добраться туда трудно. Так ведь? Вот мы и идём.

— Ну да, когда не знаешь, что именно искать, нужно делать это тщательно, — ухмыльнулся Макс. — драконы там всякие, сокровища могут быть.

— Чёрт, только не драконы, — рассмеялся Лубни. — А ты, капитан, что ищешь? — продолжал он свой допрос.

— Иллюзия всё это. Нет тут ничего. — Угрюмо посмотрел на него капитан.

— И всё-таки? — не отставал Лубни.

— Жизнь тут должна быть, если ты утверждаешь, что это реальность, а не иллюзия. Не бывает таких планет без жизни. А в целом я согласен, что нас заманивают. А зачем? Значит, это кому-то выгодно. Не камням же, им-то без разницы. Гая специально отпустили, они знали, что мы пойдём посмотреть, почему он ничего не помнит. И вот мы пришли. А сейчас ты говоришь, что нас не отпустят. А нас пойдут искать. Они тоже поставят цель, как ты говоришь, а какую? Чтобы нас найти? Что они найдут?

— Ну, тогда нас они найдут, а вот найдём ли мы к тому времени то, что ищем?

— Давайте уж найдём, да и всё. А то предоставленные сами себе события имеют тенденцию развиваться от плохого — к худшему, — вмешался Макс.

— Сначала определимся: что мы ищем?

— А всё это штучки астрологов. Чтобы дойти, нужно — идти, а чтобы найти, нужно — искать, — отмахнулся Макс.

— Чёрт побери, что же мы ищем, по-твоему?! — опять возмутился Нэй.

— А, ну ты ищешь — жизнь, он — драконов; найдём живущего дракона и, если уцелеем, уйдём, — рассмеялся Лубни.

— Очень смешно, — разъярился капитан. — А ты-то, умник, что ищешь?

— Я ищу ответ. Ключ к загадке. — Задумчиво сказал Лубни и поднялся. — Ну, куда идем?

— Наверх, — негромким твёрдым голосом приказал капитан. — Мне эти загадки надоели. Мы же открыватели, в конце концов, мы её открыли. Так что мы возвращаемся.

Про себя он добавил: «Кому не нравится, может оставаться». Он не особо скрывал эту мысль и надеялся, что Лубни поймёт её как предупреждение.

— Ну что ж, слово капитана закон, попробуем, — ответил астролог.

Они опять поплелись вверх. Идти было всё так же тяжело. Вроде бы совсем недавно был пройден поворот, но теперь его не было даже видно. Открыватели уныло карабкались вверх, временами останавливаясь, чтобы перевести дух. Лестница выматывала все силы; казалось, она была бесконечной.

— Всегда знал, что прямых линий не бывает, но настолько изогнутые даже не мечтал встретить, — бормотал про себя Макс.

Вперёд по пещере они шли, наверное, минут 20—30. Возвращение же назад занимало гораздо больше времени, по прикидкам капитана, они брели уже часа полтора-два.

Теперь впереди шёл капитан, за ним плёлся Макс. Чувствовалось, что тот едва передвигает ноги и всё время оглядывается назад.

Нэя это сильно раздражало.

— Что ты вертишься всё время, — проворчал он.

— Кэп, Лубни отстаёт, — ответил Макс.

— Никуда он здесь не денется, догонит. Деваться тут некуда. Дорога одна, — проворчал капитан, его уже сильно раздражало это путешествие. Он попытался связаться с кораблём. Связи не было. Мысленно позвал Лубни.

— Сейчас. Сейчас я вас догоню, — отозвался тот.

Они шли и шли. Казалось, это длилось бесконечно долго. Дорога по пещере сначала поднималась вверх, и под ногами были ступени. Потом какое-то время она шла ровно. Нэй пытался вспомнить: был ли участок ровной дороги, когда они шли вниз? И ему казалось, что нет. Этого не было. Тогда дорога всё время снижалась. Свет фонаря не высвечивал теперь стены пещеры.

— Тьфу, дьявол! Она что, расширилась что ли? — Он оглянулся к Максу. Тот безучастно плёлся за ним. Теперь уже не оглядываясь назад. Лубни видно не было.

— Где там этот астролог? — Капитана всё раздражало. И то, что они здесь не были, и то, что Лубни где-то отстал. И вообще вся эта чертовщина на планете. Он снова позвал Лубни, но на сей раз тот не откликнулся.

— Давай подождём немного, — сказал он Максу. — Сейчас он подойдет, я его позвал, — Нэй не стал уточнять, что Лубни не откликнулся.

Макс устало опустился на пол пещеры.

— Что-то она меня притомила. Сколько мы уже здесь ходим? — Он взглянул на время и присвистнул. — Кэп, уже утро! Можно завтрак в кровать подавать.

Нэй тоже взглянул на часы. Точно, они бродят всю ночь. Их уже потеряли, они же собирались вернуться через пять часов. Он снова попытался связаться с кораблём. Связи по-прежнему не было.

— Хорошо, привал и завтрак. Заодно и отдохнём немного.

Они слегка перекусили. Лубни не появлялся. Несколько раз капитан пытался выйти с ним на связь, но он по-прежнему не отзывался.

Макс огляделся по сторонам, а потом проговорил:

— Кэп, клянусь звёздным дьяволом, мы здесь не были.

— То-то я смотрю, ты спал, спал, а потом проснулся: «А где это я?». — Только что заметил? Мы уже давно идём не там, где шли и куда шли. Тьфу, дьявол! — в сердцах выругался он.

Макс изумлённо посмотрел на капитана, такого непонятного пояснения от него он ещё не слышал.

— Ладно, пошли, — сказал капитан.

— Устал я что-то; где здесь начало того конца, которым заканчивается начало? — как то уныло пошутил Макс.

Услышать такое от здоровяка Макса Нэю не приходилось никогда.

— Ты устал?! От чего? — изумился он.

— А не знаю, — как-то странно махнул рукой Макс. — Так бы лёг и заснул. Может, передохнём подольше?

— Ещё чего не хватало, — отмахнулся капитан, — что-то ты сегодня не в форме, но ведь для тебя ночь не поспать — ерунда. Сейчас выйдем на поверхность, а то там Гай волнуется: где мы тут бродим?

Капитан попытался приободрить Макса, он был изумлён, что тот ведёт себя так странно, хотя на этой Планете, видимо, можно было ожидать чего угодно.

Они поднялись и снова пошли вперёд. Макс по-прежнему шёл за капитаном.

«Определённо мы здесь не были», — рассуждал капитан про себя.

— Кэп, по-моему, мы уже вообще на поверхности планеты, — проговорил Макс.

Нэй остановился.

— С чего ты взял?

— Так ведь пещеры нет, кэп, просто темно. — Макс посветил прожектором вдаль — действительно, свет фонаря не отражался от стен пещеры.

— А почему же темно? Ведь на поверхности утро, ты же знаешь.

— Вот это и непонятно. Темно. А не пещера. Утро, а темно. Смотри вдаль — увидишь даль; смотри в небо — увидишь небо; смотри в пещеру — увидишь темноту…

— Не заговаривайся, — зло произнёс капитан. — Нам никто не поможет, пока не доберёмся до корабля.

Они снова поплелись вперёд.

«Действительно, — думал про себя Нэй, — всё это очень странно. Сюда надо экспедицию астрологов. А не простых исследователей. С ума можно сойти с этой Планетой. Вон, даже Макс, и тот: то устал, то несёт какую-то ерунду. И Лубни, куда он, чёрт побери, пропал? Команда называется, исследователи разбрелись, как дети в детском саду на прогулке».

Было по-прежнему темно. Нэй остановился и выключил прожектор; от неожиданности Макс едва на налетел на командира.

— Кэп, ты чего?

— Не знаю, сам же говоришь: утро, светло.

Макс тоже погасил фонарь. Они постояли. Светло не было. Но и сплошной темнотой тоже это нельзя было назвать. Была абсолютная тишина.

— Тихо, — сказал Макс.

— Предлагаешь позвать кого-нибудь? — усмехнулся Нэй. Макс не ответил.

Впереди — или Нэю это только казалось — просматривались какие-то очертания.

— Что это там, ты видишь? — он показал рукой.

Макс только пожал плечами.

— Скала, что же ещё. Надоело мне всё это. Скучно. Камни и скалы. Жуть, — он зевнул.

— Пошли, посмотрим! — Нэя заинтересовало хоть что-то, появившееся на этой Планете. Он поспешил вперёд. Макс плёлся за ним.

Подойдя ближе, Нэй увидел дом, деревянный полуразвалившийся дом. Капитан оглянулся на Макса. На того, казалось, дом, появившийся неизвестно откуда и уже даже непонятно где, то ли в пещере, то ли на поверхности, не произвёл никакого впечатления.

Нэй подошёл поближе и, обойдя дом немного сбоку, заметил вход, достаточно небольшую лестницу, которая, видимо, вела на второй этаж.

Нэй начал подниматься. Лестница после десятка ступенек поворачивала налево.

–… Маленькие девочки не лазят одни по незнакомым домам, да ещё и ночью, — раздалось сзади.

— Ты не одна, ты со мной, — он сначала ответил, потом изумлённо оглянулся и увидел, что внизу, у начала лестницы, стоит его белокурая дочь и смотрит на него своими широко открытыми васильковыми глазами, — он всегда видел её такую во сне.

— Ты откуда здесь взялась? А где Макс? — изумлённо спросил он.

— Какой Макс? — Она захлопала ресницами и ступила на первую ступеньку лестницы, — как тут высоко, я могу упасть!

«Так, главное — спокойно, — сказал себе капитан. — Моя дочь, если она у меня вообще есть⁵, находится в данный момент за тысячи, миллионы тысяч километров отсюда, на другой планете; она не может оказаться здесь, значит, это — не она. Но куда же они дели Макса? Он всё время шёл сзади и вёл себя очень странно, может, подменили его уже давно? А я заметил только сейчас?»

— Давай-ка иди вперёд, — пропустил он девочку и слегка придержал её. Тело казалось реальным. По крайней мере, она была вполне ощутима. Теперь он мог лучше рассмотреть её. Маленькая девочка — он не мог понять, как надо к ней обращаться — была в лёгком летнем платьишке, туфельках и белых гольфах, на голове завязан большой фиолетовый бант. Нэй вспомнил, что именно так она и была одета, когда снилась ему последний раз перед вылетом. Она всегда снилась ему перед вылетом.

«Так, спокойно, это сон. Она всегда мне снится. Наверное, я уснул, потому что устал; Макс же говорил, что хочется спать, мы на ногах вторые сутки. Я просто уснул». Девочка поднималась по ступенькам впереди и непрерывно говорила:

— Какие крутые ступеньки!

Лестница повернула ещё раз. «Такой маленький дом, и такая большая лестница: непонятно; хотя на этой планете всё непонятно».

— И как это наша бабушка ходила всю жизнь по таким ступенькам, — проговорила девочка.

«Стоп. Какая бабушка? Не было никакой бабушки. Откуда взялась бабушка?» — подумал Нэй.

— С чего ты взяла, что она здесь ходила?

— Но она же жила в этом доме и всё время поднималась наверх, она мне рассказывала, а потом сюда уже никто не лазил. Вот и я, наверное, не смогу пролезть.

Нэй поднял голову и увидел, что впереди лестница действительно уж очень сильно сужалась, и пролезть не было никакой возможности. Девочка уже, кажется, застряла и теперь дрыгала ногами в воздухе.

— Помоги мне, — попросила она.

— Сейчас позову кого-нибудь, — ответил Нэй и начал спускаться вниз.

Опять начались бесконечные ступеньки, причём если вверх он поднимался по обычной деревянной лестнице, то теперь это была приставная лестница внутри какого-то деревянного жёлоба.

— Ох уж мне эти ходы! Прямо не Планета, а сплошная нора, — ворчал он про себя. Сверху не раздавалось ни звука.

«Так, спокойно. Главное — без паники. Всё можно понять, надо только сесть и подумать. Эта девочка всегда снится мне во сне. Значит, сейчас я сплю. Я просто устал и уснул, наверное, ещё на привале. И всё остальное мне только снилось. Правильно, именно тогда впервые не отозвался Лубни. Всё это сон. Почему Макс меня не разбудил? Вероятно, сам спит или просто считает, что невежливо будить капитана. Не надо было никому лезть в пещеру, может быть, всё-таки прав был Игний. Сейчас я немного посплю, а потом проснусь, и мы вернёмся на „Ласточку“. А пока я могу всё обдумать как следует. Итак, я уснул, и мне приснилось, что пещера расширилась, и я увидел дом и возле него свою дочь. Ну что же, это бывает, я её часто вижу во сне».

Капитан опустился на ступеньку крыльца. Дом стоял на довольно обширной равнине. Казалось, только что рассвело. И звезда стояла ещё не высоко над горизонтом. Вокруг дома ничего не было, кроме травы и цветов.

«Ну вот. Я точно сплю. Ведь на этой планете нет ни цветов, ни травы. Я не мог правильно мыслить, так как не понимал того, что я сплю, а теперь, когда я это понял, всё встало на свои места. Итак, я сплю и вижу сон».

По траве, собирая букет цветов, весело бегала девочка, которую он оставил наверху в доме. Её длинные кудрявые волосы точно такого же оттенка, как у капитана, развевались по ветру.

«Правильно, она не могла мимо меня незаметно спуститься: я же сижу на ступеньках, а она уже бегает по траве. Так бывает только во сне. И вообще, с чего я взял, что это моя дочь, может, у меня и вовсе нет дочери?»

— Папа, что же ты сидишь, пошли, посмотри как тут хорошо! — прокричала девочка и положила ему на колени букет из свежесобранных цветов.

— Да-да, конечно, — отозвался он.

Она опустилась недалеко на траву и стала плести венок из сорванных цветов, иногда искоса поглядывая на него. Нэй заметил, что над цветами теперь уже появились бабочки. Ему также показалось, что вокруг не было той прежней тишины. Тихонько жужжали какие-то насекомые, что-то стрекотало в траве…

«Наверное, кузнечики», — пришло ему в голову. «Я ведь даже не знаю, как её зовут», — успел подумать он.

— Меня зовут Миа, — проговорила девочка. — Хочешь, я тебе всё здесь покажу. Я так рада, что ты наконец пришёл!

«Что же здесь можно смотреть? — изумился капитан, — трава и цветы вокруг».

— И мама обрадуется, она ведь ещё не знает, что ты вернулся, — продолжала девочка.

«Так, теперь ещё и мама. И я вернулся», — это начинало напрягать Нэя. Девочка сбивала его с логических рассуждений. Нэй по-прежнему не знал, как её называть.

— Пошли, я тебе покажу! — Миа вопросительно смотрела ему в глаза.

— Куда пошли? — спросил Нэй.

— Домой, конечно! — рассмеялась девочка.

— Домой, конечно, куда же ещё. Так ведь дом уже есть, — капитан оглянулся назад, на полуразвалившийся дом, на ступенях которого он сидел.

— Это не наш дом, — опять рассмеялась девочка, — я же тебе говорила — это бабушкин дом. Пошли, — и она потянула его за руку.

— Ну, пошли, — согласился капитан, — посмотрим НАШ дом.

— Тут недалеко, — продолжала без остановки говорить Миа, — я тебе всё-всё покажу. И мама обрадуется, — опять повторила она.

— Да, конечно, пошли, — вынужден был согласиться капитан.

Её рука была тёплая и мягкая, слегка вымазанная соком от сорванных цветов. Во второй руке она держала недоплетённый венок, и всё время, размахивая им, без конца что-то говорила и говорила.

— Вот здесь у нас весной маки жёлтые цветут; знаешь, как красиво! Мы всегда любуемся. Ты ведь помнишь жёлтые маки?

«Конечно, я помню — ЖЁЛТЫЕ МАКИ, только я никогда их в жизни не видел. Не на всех планетах цветут ЖЁЛТЫЕ МАКИ — весной. Особенно там, где я обычно бываю», — думал про себя Нэй, позволяя увлекать себя куда-то вперед.

— А вот здесь сад магнолий, — продолжала девочка.

«Конечно, и они тоже цветут весной, и я их тоже никогда в жизни не видел, но, конечно, помню, они — цветут».

Картина вокруг между тем быстро менялась. Если вначале всюду была сплошная равнина, то теперь на горизонте появились холмы. Они стремительно приближались, казалось, что Ней с девочкой не идут по траве, а быстро перемещаются на каком-то транспортном средстве. За холмами вдруг что-то появилось. Если бы Нэй мельком взглянул на этот предмет, то он бы сказал, что это «Ласточка». Вглядевшись внимательнее, капитан, конечно, заметил бы множество отличий. Но, тем не менее, приближающийся объект был страшно похож на космический корабль, на котором вот уже много лет летал Нэй. Точнее, это был дом в образе космического корабля.

— А вот уже и наш дом, — проговорила девочка и дёрнула его за руку.

— Наш дом, — сказал Нэй. — «Конечно, какой же ещё дом может быть у капитана, как не космический корабль, что ещё можно было ожидать?» — ему стало весело. Девочка, без умолку что-то говорившая, уже не раздражала его…

Примечания

5

Дети, родившиеся на Живее, не знали, кто были их родители. Они воспитывались все вместе в специальных учреждениях. Матери даже не видели ни разу своего ребенка. Дети тоже никак не могли знать, кто были их родители.