Ты обещала не убегать

Алиса Гордеева, 2021

«Мы!– невозможны. «Мы» – слишком шаткое понятие. Мы изначально рождены врагами. Он сам отказался от меня. Я в очередной раз убежала от него. Но сможем ли мы жить вдали друг от друга? Хватит ли нам сил бороться за свою любовь, если в этом мире все против нас? Содержит нецензурную брань.

1. Отчаяние

Тимур.

Я падал… Как чертова Алиса, свалившаяся в кроличью нору, я летел с бешеной скоростью вниз и не мог остановиться. Изредка на что-то натыкаясь, я чувствовал боль во всем теле, но даже это не помогало. Я иду на дно.

На душе было темно и пусто. Черт, какое мерзкое и пакостное это чувство отупения и онемения! Вроде, пытаешься напрячь мозг, понимая, что должен заставить себя думать, но ничего не вышло: мысли не связывались воедино и, как тараканы, противно перебирающие лапками, разбегались в разные стороны. Я чувствовал, что упускаю что-то крайне важное, но хоть убей, не мог вспомнить, что именно.

Всё тело ломило, и тупая ноющая боль намекала на то, что я все еще жив. Однако абсолютное бессилие и невозможность пошевелиться заставляли усомниться в этом.

Я потерял ощущение времени и пространства и нуждался в маячке. Мне было необходимо зацепиться мыслями хотя бы за что-то, что вернуло бы меня в этот мир.

Запах… Нежный и почти невесомый аромат ее волос. Я цеплялся за него, как за соломинку. Еще немного… Но он постоянно ускользал от меня. Я через силу заставлял себя его удерживать, до боли напрягая пальцы рук.

Ладонями я ощущал что-то мягкое и шелковистое. Крепче… Еще… Я прижимался к ней щекой и не мог надышаться. Я чувствовал, что возвращаюсь.

Сквозь шлейф пустоты смог различить ее голос. Ощущал её присутствие. Знал, что она — мой маяк, который не даст мне исчезнуть. Она ведь обещала не убегать.

Волна сумасшедшего напряжения сменилась абсолютным покоем. Мне было так хорошо! Я вытянул руку, касаясь ее теплой нежной кожи, и погрузился в сон. Мы были вместе, и остальное не имело значения!

Сны, абстрактные и бессмысленные, сменяли друг друга, совершенно не оставляя в памяти ни следа. Пришло время просыпаться! Однако дурное предчувствие вновь пожирало меня изнутри: я понимал, что упускаю из виду что-то очень важное, что-то, что может сломать меня!

От дневного света я почувствовал резь в глазах. Обстановка была знакомой. Я лежал дома, в своей кровати, сжимая руками подушку — ее подушку, ощущая тот аромат, что вернул меня в реальность.

Из ванной доносится шум воды. «Она здесь!» — мелькнула мысль, но тут же в голове возникли жуткие воспоминания: аукцион, Горский, Ксюша… и темнота.

Вскочив с кровати, бросился в ванную. Как я оказался дома? Как Ксюша оказалась у меня? Что с ней сотворил Горский?

Острая боль пронзила ступню, как только я добежал до двери. «Это еще что?!» — удивился я, поднимая с пола связку ключей. Моих ключей, которые я отдал Ксюше перед аукционом, чтобы она могла при любых обстоятельствах вернуться. Значит, все хорошо! Она вернулась ко мне! Но как это возможно? В памяти всплыли слова Горского, его хладнокровие и безразличие к собственной дочери. «Сука! Если только она пострадала по его вине!» — с яростью подумал я.

Зажав ключи в кулаке, практически вломился в ванную комнату.

— Ты еще кто такая? — Я не мог понять ни хрена: в моей квартире в душе мылась совершенно незнакомая мне блондинка.

Она переступила порог душевой кабинки и с укором взглянула на меня.

— Ой, вот только не надо сейчас заливать мне, что ты ничего не помнишь! — проговорила она противным писклявым голоском.

Но я, блядь, действительно ничего не помнил! Провалами в памяти до того дня я никогда не страдал!

— Где Ксюша?

— Какая еще Ксюша?! Ты совсем больной?! — заворачиваясь в мое полотенце, возмущённо воскликнула блондинка. — Если ищешь предлог от меня избавиться, не трудись: я сама рада от тебя уйти, придурок!

Она оттолкнула меня и прошмыгнула в спальню. Я на автомате последовал за ней. Девица нервозно собирала разбросанные по всей комнате вещи и напяливала их на себя. Я непонимающе взирал на происходящее.

— Где Ксюша? — как в бреду, повторил я вопрос.

— Да пошел ты! — Она натянула на себя джинсы и топ, а я заметил, что и мои вещи все раскиданы по комнате.

— Ты от Горского? Верно? — У меня в голове никак не складывался пазл.

— Ты больной извращенец! Пить меньше надо, понял? — Вновь оттолкнув меня, девица выбежала в гостиную, затем в коридор.

Уже через минуту щелкнула входная дверь, и я остался один. В тишине. В вакууме своих непутевых мыслей. С силой сжав кулаки, чтобы собраться с мыслями, я вспомнил о ключах, все еще лежавших у меня в ладони. Ее ключи. Она была здесь? Пробежался взглядом по комнате: все так, как и оставалось накануне, разве что мои вещи были раскиданы и я не видел Ксюшиного рюкзака. Она была здесь! Ключи со стуком упали на пол, а следом за ними приземлился и я. Горский! Сука! Он все рассчитал! Она не вставала! Он ее не продавал! Он тупо вырубил меня и подкинул эту девку, чтобы Ксюша, вернувшись домой, увидела меня с ней.

Я вскочил как заведенный и принялся искать свой мобильный. «Я все ей объясню. Она поверит», — уговаривал я себя. Но мой вызов моментально скидывался. Второй… Третий… То же самое. Четвертый… Черт, телефон отключился!

Я набрал номер Миронова: Ксюша должна была поехать к нему, как я ее учил. Тот ответил сразу, но по его голосу я понял, что он не в курсе. Ксения к нему не приходила. «Тогда где она?» — билась в голове мысль.

Уже через полчаса я оглушил соседей беспрерывным звонком в дверь старой квартиры на пятом этаже, но ответом послужила тишина. Я молотил кулаком в дверь, орал, звал Ксюшу, но всё было бесполезно. «Где, если не здесь?» — лихорадочно рассуждал я.

Соболев был в отъезде, к Миронову не приходила, в квартире никого не было… Оставался лишь Потапов. Он всегда все знал о ней, особенно, если Ксюше требовалась жилетка для слез. При мысли о том, что она сейчас накручивает себя по полной и страдает, прижимаясь к этому Винни-Пуху, внутри все сжималось в тугой узел.

— Горский, убью!

Где живет Потапов, я знал давно. Вот только и его дома не оказалось.

На улице уже совсем стемнело. Телефон Ксюши все так же был отключен, а я даже не мог сказать с уверенностью, цела ли моя девочка, не говоря уж о том, что она видела в моей квартире.

«Кофеин», — мелькнула в голове мысль. Моя последняя надежда. Но табличка на двери кофейни гласила: «Закрыто».

Я сел в такси, не имея ни малейшего понятия о том, что теперь делать...

— Куда дальше? — Голос таксиста звучал устало. Еще бы, ведь он весь вечер таскался со мной по всему городу. Моя тачка все еще стояла на подземной парковке «Берлинго», но мне было не до этого.

— Пока не знаю. Дай мне пять минут, — ответил я, упираясь лбом в холодное окно.

— Парень, ты пока решаешь, я до супермаркета добегу, воды куплю. Лады?

Я кивнул в ответ. Мне нужно было собраться, а потому я не возражал против того, чтобы остаться наедине со своими мыслями.

Супермаркет находился через два дома от нашей стоянки. У меня в запасе оставалось минут десять-пятнадцать. Вот только никакие идеи не приходили в голову. Около нашей машины остановилось еще одно такси. Не менее уставший, судя по выражению лица, таксист навалился на руль и, закрыв глаза, ждал. В моей голове молнией проносится мысль, что кто-то должен выйти из кофейни. Но кто, если она закрыта? Я терял связь, а зря! Пока я вновь сидел, глядя в пустоту, из «Кофеина» вышли двое и сели в такси. Успел поймать только отголосок образа моей девочки. Это она! Она только что села в это гребаное такси! Выскочив из машины, бросился в ее сторону, но не успел. Машина сорвалась с места, и увозя Ксюшу, мою Ксюшу, в глубь ночного города! А мне лишь оставалось смотреть ей вслед. Когда таксист вернулся с бутылкой минералки, найти и догнать мою девочку стало невыполнимой задачей. Спиной откидываюсь на кресло и прошу отвезти меня домой. Она жива! С ней все хорошо! Остальное я решу завтра!

Вот только следующий день не принёс мне покоя. Звонил ей с самого утра, но телефон все так же был отключен. Не выдержав, я вновь позвонил Миронову.

— Ты зачастил со звонками. Не хочешь объяснить, в чем дело? — Если накануне он говорил бодро, то сегодня его голос звучал устало.

— Я не могу ее найти. Второй день. Я должен ей многое объяснить. Ей больно из-за меня. — Я знал, что Миронов будет только рад, если мы с Ксюшей разбежимся, но сейчас все потеряло здравый смысл.

— Знаю, — сухо проговорил тот. — Она в «Шаляпине», адрес ты и без меня знаешь.

Все. Больше ни слова. Он просто отключился. А я, не теряя ни секунды, рванул к ней.

— Территория закрытая, — проворчал очередной таксист, на сей раз молодой паренек. — Нужен пропуск или приглашение от жильцов. Есть что-нибудь?

— Нет. Остановись у въезда, дальше я пойду сам.

В это утро выходного дня серое небо на удивление еще не успело разрядиться очередным дождем. На улицах никого не было. Это была пугающая пустота. Лишь изредка встречались сонные жители, выгуливавшие своих собак, но и их образы больше походили на тени. До дома Ксюши оставалось пройти всего пару кварталов, но их я так и не прошёл.

Не знаю, что прежде привлекло мое внимание — огромный белый внедорожник или ее образ вместе с Мироновым вдалеке. Но сердце моментально остановилось, а я забыл, как дышать. Можно назвать это интуицией или шестым чувством, но дикий вопль вырвался у меня сам по себе:

— Миронов!

Остальное было как в тумане: хлопок, визг шин, два тела на дороге и резко начавшийся дождь. Забывая себя, бросился к ним. Поздно! Огромная лужа крови, разбавленная каплями дождя, растекалась по асфальту. Я склонился к ним, пытаясь оценить масштаб трагедии. Оба дышали, но плохо! Вокруг не было ни души.

Не попадая по нужным цифрам, стал вызывать «скорую». Получается. Адрес? Какой здесь, черт возьми, адрес?! Судорожно искал глазами указатель, но его не было. Кафе, рядом кафе… «Что делать? — в панике размышлял я. — Ждать? Не трогать? Господи, да как же так?!»

Дрожащей рукой прикоснулся к лицу Ксюши, убрал прилипшие пряди волос.

— Пожалуйста, только живи! Не покидай меня! Девочка моя! Пожалуйста! — сквозь слезы шептал я, поглаживая ее по голове. Я плакал второй раз в жизни. Первый — когда умерла Кира.

Смотрел на измученное лицо Ксюши, и у меня все внутри переворачивалось. За что?!Ее рука, перепачканная кровью, лежала на щеке Миронова. Я не мог понять, кто из них пострадал сильнее и есть ли у них шанс.

Вой сирены, врачи, носилки… «Оба живы, это главное!» — с облегчением подумал я. Поехал с ними, но дальше приемного покоя меня не пустили: я для нее никто. Попросили сообщить родным. Блядь, знали бы они, что я и Миронов — единственные родные для нее люди в этом мире!

Но искать номер Горского мне не пришлось: уже через час черная армия его телохранителей оккупировала всю больницу.

— Как бы сильно я ни презирал весь твой род, сегодня я благодарен тебе за то, что ты спас мою дочь! — произнёс Горский. Это казалось невозможным! Он выглядел уязвимым и напуганным. Разве еще день назад ему было не все равно? — Но сейчас ты исчезнешь! Навсегда! Это по твоей вине она здесь! Из-за тебя Федор ее нашел!

Меня, как какого-то щенка, схватили и поволокли на улицу.

— Я должен знать, что с ней все хорошо! — вырываясь из тисков бультерьеров Горского, заорал я.

— С ней все будет хорошо, если ты исчезнешь из ее жизни!