Что-нибудь такое

Алла Лескова, 2021

Человек нередко пребывает в состоянии, когда «хочется чего-нибудь такого». Что просит мятущаяся душа? – всегда вопрос… Книга завораживающей прозы Лесковой окажется как раз тем, что вы ищете, – «чем-нибудь таким».

Осип и сметана

Осип приехал к нам в гости в Самарканд из Москвы.

Он был мужем покойной Шифры, маминой двоюродной сестры. Или троюродной, не помню. Шифра была очень красивая, умерла рано, и Осип, чудовищно близорукий, быстроговорящий, долго не женился. Хотя хотел.

Наконец он встретил Нонну. Нонне было сорок два, а Осипу шестьдесят пять.

Он приехал советоваться с моим папой, специалистом по женщинам.

Однажды я подслушала, как Осип спрашивает, как повысить свою мужскую силу, чтобы осталась с ним навсегда молодая Нонна. И полюбила его не только за эрудицию и душу. «А и за мускулы», — подумала я тогда, еще ребенок.

«Правда, она в очках, Нонночка, — говорил сильно близорукий, с огромными круглыми стеклами, лупоглазый и плюющийся от быстрой речи Осип. — Но сорок два года!»

— Что посоветуешь? — спрашивал он моего папу.

— Ешь сметану, — отвечал папа.

— Сметану? И все?

— И все, — отвечал папа. — Только покупай каймак, в нем ложка стоит. Сначала ложка.

— А потом?

— А потом… Я не сторож тебе. Но ешь каймак, наворачивай.

Каждое утро Осип спускался с четвертого этажа, покупал у утренней таджички около Регистана банку каймака, жирного, ложка не сразу входила в него, а уж если входила, то стояла намертво. Не вытащишь. Две недели Осип ел по литру каймака, каждое утро. А потом от этих калорий валился в жару на диван и храпел. В результате очень поправился, вернулся в Москву, и Нонна, молодая, но в очках, ахнула.

— Осип… Один живот… Чем тебя там откормили?..

Осип радостно потирал руки и тщетно пытался подмигнуть Нонне. Глаз заплыл жиром.

Потом он звонил нам и жаловался, что сразу засыпает с Нонной, чего раньше не было, и что раньше было как надо, для его возраста неплохо, но он хотел еще лучше и вот теперь только храпит.

— Ты же обещал, — обжигаясь о слова во рту, как будто плюясь, сетовал Осип моему папе. Звонил и сетовал.

— Я тебе что обещал? Что ложка в каймаке будет стоять. Она стояла?

— Да…

— Чего же ты хочешь? Обещал — сделал. Остальное — прости.

Я была девочкой и переживала за близорукого Осипа и его молодую, хоть и в очках, Нонну. Но ничего не понимала. Зачем столько каймака есть? При чем тут ложка, которая в нем стоит. Мне казалось, что с ним поступили как-то некрасиво, а почему — не понимала. Только чувствовала.

Но скоро Осип позвонил и, радостно перебирая быстрыми словами во рту, сообщил, что у Нонночки будет ребенок, что все у них хорошо, она его любит, и от этой любви будет ребенок, хотя от покойной Шифры у него уже был взрослый Левка, инженер, который все время ругался с отцом, точно так же плюясь, обжигаясь словами от быстрой речи. И называл его не папа, а поц.

Ненависть была, видимо, к себе, так как Левка был копией отца, красоты покойной мамы Шифры ему и капли не досталось…

Как будто Шифры и не было никогда. Никогда не было Шифры, такой красивой, как будто.