Дальше не помню

Аль Джу, 2023

Главный герой не помнит, чем закончился прошлый вечер. Это проблема, ведь это не единичный случай, – так происходит практически каждый день. Чтобы вырваться из порочного круга беспорядочной богемной жизни, герой покупает билет на новогодний паром, следующий из Хельсинки в Таллин. Он бежит прочь из города, ещё не зная, какой личный ад ждёт его впереди и что предстоит сделать, чтобы из него выбраться.

III. Слава

Мы двигались к выходу из вокзала.

— Как к чему? Ударно покодить, — ответил Слава. Глаголом «кодить» мы обозначали вообще какое угодно времяпрепровождение, кроме, собственно, программирования — написания кода.

— У меня чего-то как код начался позавчера, так и не заканчивается. И не закончится еще в ближайшие несколько дней. Похоже, я в тотальном штопоре. Ты мне чего-то забронировал?

— Да, в своей гостинице. А что позавчера было?

— Влад приезжал, не с пустыми руками. А вчера, на отходах, зашел в поезд, а там девушка с литром коньяка сидит. Сам понимаешь.

— Думаю, нам стоит зайти куда-нибудь и выпить пива. Благо, ты налегке.

— Семьи не имеем, таскать по шесть чемоданов нам ни к чему.

Слава засмеялся. Мы вышли на привокзальную площадь и направились в ближайший бар, располагавшийся метрах в пятистах. Пиво принесли достаточно быстро. В принципе, в дни отдыха, которые часто превращались в дни штопора, я любил начинать пить в первой половине дня, но сегодня первая кружка давалась мне с трудом.

— Ну что, как ты тут, одинокий волк?

— Прикатил вчера, заселился и лег спать. Без приключений. Завтра вот к восьми вечера жду своих.

— Напомни, что у вас за план?

— Они приезжают в восемь, я их встречаю и едем в аэропорт сразу, в районе полуночи, у нас рейс в Тай. Весь план.

— А на сколько вы туда?

— На два месяца. Нужно как-то от нашей зимы отдыхать.

Слава был меня старше лет на семь — никогда не мог запомнить, сколько ему точно. У него была жена, двое детей и полный пакет представителя среднего класса — от квартиры, украшенной радостными фотографиям семьи, до загородного дома и пары машин. Образ его семьи с ее обыденным счастьем одновременно меня и привлекал, и отталкивал. При этом, Слава всегда готов был сорваться в какой-нибудь адский алкотрип. Хотя в последнее время это происходило все реже.

— Ты чего завис? — спросил он.

— Задумался о твоей семье.

— Так, и что там? — он сделал долгий глоток пива.

— Да забей, бестолковые размышления с похмелья. План с семьей ясен, а у нас с тобой на сегодня какой?

— Показаковать.

— Ладно, давай по стопке, надо взбодриться. А то я сейчас от этого пива усну.

Мы выпили по местной тридцатиградусной настойке, и я вроде бы начал воскресать — снова появилась энергия, а мысли сменились на более радужные. Совсем скоро на нашем столе скопилось больше десяти пустых стопок.

— Ну что, ты на сколько? — спросил я.

— Вышел на «5+», сам?

— Где-то ближе к «7». Пора ехать заселяться и кинуть рюкзак.

Мы вызвали такси — гостиница располагалась не так чтобы далеко от вокзала, но идти было категорически лень. После традиционных ритуалов на стойке регистрации я поднялся к себе в номер. Точно в таком же примерно три года назад мы останавливались с Олей. Забавно было оказаться в этой гостинице спустя столько времени и в совершенно других обстоятельствах. Вместо влюбленности — одиночество, вместо покупок сувениров в лавке Мумми-Троллей — пьянство в 11 утра. Я взял газировку из мини-бара и спустился вниз. Слава уже стоял там и тыкался в телефон. Я остался без рюкзака, а вот он наоборот свой взял. Несложно было догадаться зачем.

— Так, ну держи «ракету», — он расстегнул рюкзак и достал из него полулитровую пластиковую бутылку с газировкой. Точнее, газировки там была только половина, — другой половиной у Славы чаще всего выступал ром. Меня даже заинтриговало — вдруг в этот раз что-то другое.

— А какое топливо в «ракете»?

— Строго ром.

— Как видишь, я прочувствовал ситуацию и прихватил с собой еще, — сказал я, протянув взятую газировку из мини-бара.

— Отлично, нам это сегодня пригодится.

Мы пошли гулять по городу, периодически отпивая из «ракет» и обсуждая все подряд — от того, как у кого дела с текущими проектами и до вопросов типа «обязательно ли рок-звезде умирать молодым». В одном из дворов мы присели на перекур. Слава попросил сигарету. «Значит, он уже вышел на “7+”», — подумал я. В более трезвом состоянии он никогда не курил. Что до меня, то я уже неплохо так опьянел и понимал, что сегодня все развернется самым непредсказуемым образом. После следующей фразы Славы мне стало ясно, что не «развернется», а «уже разворачивается».

— Смотри, видишь там толпа подростков, — он указал рукой на другой край дворика. Там действительно стояло человек десять молодых парней.

— Так, и?

— Спорим я у них сейчас вырублю покурить? — речь, конечно, шла не о сигаретах, а о запрещенной растительности.

— Чего? Ты почему вообще решил, что они курят?

— Это наитие. Вселенная. Никогда не обманывает.

Я засмеялся. Все это выглядело достаточно нелепо.

— Ну вперед.

Слава оставил «ракету» на скамейке и направился к парням. Я услышал «хай, гайз», и мне стало еще смешнее, ведь кроме этой фразы он не знал по-английски совершенно ничего. Дальше началась активная жестикуляция и попытки понять друг друга на астральном уровне. Я отвлекся и достал телефон. Облачный сервис хранения фотографий издевался надо мной — пришло уведомление «Посмотрите, что вы делали в этот день три года назад». На превью уведомления была фотография, где я целую Олю в щеку на фоне Балтийского моря. Тут раздался крик и отвлек меня. Подняв голову я увидел, что Слава направляется ко мне.

— Э! Ну что? Не верил?

— Да ладно, — я убрал телефон в карман.

Подойдя ближе, он показал мне достаточно объемный сверток из фольги.

— Как?! — я закричал от неожиданности. — Ты же даже английского толком не знаешь.

— Говорю же — вселенная. Ладно, давай. Прямо здесь и сейчас.

Набор для табачных самокруток, который у меня остался во внутреннем кармане от одной знакомой, оказался под рукой вовремя. Я достал его из куртки и протянул его ему.

Мы покурили и залпом допили ракеты.

— Куда дальше?

Мне было очень тепло и приятно. «Как будто еще не родился», — подумал я, после чего сразу пришла новая мысль. «Что? Я? Cейчас? Подумал».

— Черт, — я проснулся и открыл глаза.

Оглянулся и стало понятно — дальше все будет только хуже. Я сидел в ванной под струей теплого душа. Громко выдохнув, я начал говорить с собой вслух.

— Прежде всего, надо понять, где я, — от произнесения слов моментально начала болеть голова. — Так, уже чуть легче — это точно ванная гостиничного номера. С высокой степенью вероятности, моего.

Вокруг не было ничего подозрительного — ни крови, ни каких-то посторонних вещей и предметов.

— Главное, нет крови, — я подошел к зеркалу. — Выгляжу помято, но живым. Ладно, идем дальше.

Я приоткрыл дверь и окончательно понял, что нахожусь в своем номере — мой рюкзак лежал точно там же, где вчера был оставлен — под вешалками у входа. Я свернул направо в комнату и выругался. Первое, что меня смутило — на столе лежал развернутый сверток из фольги, причем в нем еще что-то оставалось. А второе — это очевидно женский зад в джинсах, торчащий из-под моего одеяла и лежащий на моей кровати. Я сразу бросился к фольге, вытряхнул все в унитаз, на всякий случай обмыл водой и сунул в шкафчик в ванной. Внутри себя решил: «Заберу и выкину, когда буду выселяться». Вопрос о том, что мы курили прямо в номере, меня не беспокоил — если бы это спровоцировало неприятности, я бы проснулся не под теплым душем. Зайдя в комнату, я окинул ее взглядом — вроде, кроме женщины, ничего неожиданного. Даже плюс-минус чисто. Бодун, кстати, от таких новостей как рукой сняло.

Я подошел к женщине и аккуратно потрогал ее за плечо. Она медленно открыла глаза, которые тут же округлились. Мадам начала вопить.

— Wo bin ich? Wer zur Hölle bist du?

Все это было настолько нелепо, что я громко рассмеялся: «Господи, она немка? Голландка? Ну и показаковали мы вчера». Девушку звали Хелен и она, к счастью, владела английским, так что я смог объяснить ей, что все в норме. Ну, насколько это возможно. Видимо, не ощутив от меня никакой угрозы, Хелен под конец моих объяснений тоже рассмеялась и расслабилась. Мы, кстати, с ней не спали ни в каких смыслах. Она хоть и закуталась в одеяло, но была полностью одета.

Хелен рассказала, что мы познакомились с ней в одном из баров в центре, после чего она повела нас в БДСМ-клуб, в котором была завсегдатаем и практиковала шибари. «Тогда ясно, чего у нас не сложилось», — я всегда был достаточно далек от подобных историй. Ей очень нравилось, когда ее связывали и подвешивали в самом центре зала. Когда Хелен рассказывала, меня начали догонять картинки из этого заведения.

Кто-то сидел внутри клетки, кого-то, как и Хелен, подвешивали на веревках, кого-то пороли. Оставалось надеяться только, что мы вели себя как нормальные гости, а не пьяные обезьяны. «Нас выгнали очень быстро даже несмотря на то, что я хожу в этот клуб каждые выходные и меня там все знают», — убила мои надежды Хелен. Уточнять, как именно мы зашкварились, я не стал. «Но вы мне показались очень безобидными и смешными. Просто вы были очень громкими», — продолжила она.

Картинка вчерашнего вечера и ночи вроде бы собралась. На вопрос, как Хелен оказалась в моем номере, она рассказала, что после того, как нас выставили, мы в очередной раз плотно покурили и выпили из «ракет» — это слово девушка, кстати, произнесла с сильным акцентом, но на русском — и пообещали компенсировать несостоявшееся в клубе шибари у нас в гостинице.

«Да компенсировали, конечно», — подумал я со смехом. «Ладно, хотя бы научили ее слову “ракета”». Что нам делать вместе дальше было неясно ни ей, ни мне, поэтому после обсуждений веселой ночи мы распрощались. Она собрала вещи и вышла за дверь. В этот же момент зазвонил мессенджер — это, конечно, был Слава.

— Э, живой?

— Да. У меня немка в номере.

— Живая?

— Да, была.

— В смысле? Ты чего там устроил?

— В смысле живая была, живая и есть — просто ушла. Ты где?

— На завтрак спускаюсь.

Завтрак — этот набор звуков показался мне ангельским пением. Я не ел уже, наверное, дня два. Завершил разговор, набросил на себя одежду и быстрым шагом пошел вниз. Славу встретил у входа в местный гостиничный ресторан. Глядя на усталые лица друг друга мы рассмеялись. Набирая себе ветчину, сосиски и омлеты, я рассказал ему об утреннем инциденте.

— Да-да, я все это помню, кроме того, что немка поехала с нами.

— Угу, — мы сели за стол, — сейчас будем воскресать.

— Знаешь, я с утра никак не могу одну мысль дурацкую сообразить — что больше, ар или гектар?

— Твой нос больше, — только и смог выдать я.

Вдруг в кармане завибрировал телефон. Я достал и прочитал уведомление, после чего хлопнул себя по лбу.

— Блин, забыл совсем.

— Чего такое? — Слава дожевал бекон, надел солнцезащитные очки и развалившись на стуле пил капучино.

— Да блин, мы с Аней договаривались встретиться сегодня. За пару недель списывались, я ей рассказал про свой план по Новому году и оказалось, что она тоже будет в Хельсинки в это время.

— А что за Аня, напомни.

— Ну у нас с ней был, как это сказать, небольшой роман. Но потом она укатила в Германию.

— Все-все. Вспомнил. Год заканчивается с немками, видишь. Ты, кстати, как, уверен вообще по празднику?

— А что такого?

— Будешь один, в компании непонятных и незнакомых людей. Иностранцы вокруг, опять же.

— А что смущает? Будет весело, только опять пить придется.

— Для меня звучит реально как ад.

— Тут кому что. Для меня как ад — Новый год с женой и двумя детьми, — а сам подумал: «Или не как ад?».

Я написал Ане, что наша встреча в силе. Мы договорились в кофейне — она, слава богу, не употребляла алкоголь, — на пять вечера. Мой паром отходил ближе к девяти, так что вроде бы я успевал везде.

Мы доели и вышли из столовой, после чего обнялись и распрощались. Слава позвал меня в баню отойти от вчерашнего, но тогда бы я точно не встал до вечера. Я поднялся в номер, собрал все вещи, достал скомканный кусок фольги из ящика в ванной и пошел выписываться на стойку регистрации.