Цена свободы

Аля Кьют, 2019

Отношения Кирилла и Дарины выходят на новый уровень. Она уже не просто игрушка, а нечто большее и ценное. Да и он не тот отстраненный и деспотичный хозяин, каким казался поначалу. Сейчас самое время, чтобы узнавать друг друга заново! Но беда может прийти не только изнутри. Их сближение не оставят без внимания ни враги, ни друзья. Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Казань и после

Меня разбудил шорох. Я приоткрыла глаза и увидела, как Кирилл набрасывает рубашку. Он стоял ко мне спиной, но моментально среагировал. Словно радар сработал на мое пробуждение.

— Привет, — Кирилл присел рядом, застегивая запонку.

— Привет, — отозвалась я, а глаза закрылись снова. — Я провожу тебя.

Салманов мягко рассмеялся.

— Ты спишь, малышка. Отдыхай. Я оденусь в гостиной, не буду тебе мешать.

— Ммм, — только и ответила я. — Не буду спорить.

— Неужели, — усмехнулся он, поцеловал меня в висок и вышел.

Я сразу заснула снова. Очнулась ближе к полудню и пыталась вспомнить, во сколько же мы угомонились, если я так долго дрыхла. Не смогла. Очевидно, под утро. Поерзав, я поняла, что — да. У меня действительно все болело после ночного марафона, но я ни капли не жалела. Ходить могла, но не хотела. Наверно, еще полчаса валялась, хихикала сама с собой как дурочка. Вспомнив наставления Кирилла, заказала завтрак прямо в номер, есть стала прямо в постели.

Оказывается, к хорошей жизни так легко привыкнуть. А Женька хлебает баланду и спит на нарах. Сердце сжалось, но я запретила себе страдать. Брату не будет легче от моего самобичевания. Я всегда старалась действовать, а не лить слезы попусту. Адвокат Кирилла сказал, что слушание через две недели. Он давал хороший прогноз, и я решила сосредоточиться на мысли, что Женьку отпустят до суда, а потом обязательно оправдают.

Если уж Кирилл лично взялся за мои проблемы, уверена, они будут решены.

Не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность, но Салманов теперь казался настоящим Дедом Морозом.

Кирилл позвонил, когда я завтракала.

— Ешь? — тут же спросил он, уловив жевание в моем «алло».

— Завтракаю, — призналась я честно.

— Хорошо живешь, принцесса, — хохотнул Салманов. — А я вот уже железки потягал и успокоил двух неприлично богатых нефтяных магнатов. Остался еще один.

— Уф, не вспотел?

— С железками — немного, но в том и суть.

— А с магнатами?

— Детка, что за намеки? Мне съездить к Артуру за плеткой?

— Ха-ха-ха, — изобразила я веселье. — Но ты же сам сказал, то они неприличные. Хотя кто может быть неприличнее и богаче тебя? Это фантастика.

— Лесть засчитана, детка. Только не злоупотребляй этим приемом.

— Я учту, ага.

— Ты как сама? Болит?

— Угу, немного.

— Дарина, — рыкнул он.

— Ну, да-да, я с трудом встала и все еще валяюсь. Ноги сходятся с трудом.

Салманов довольно засмеялся.

— Отлично. Так и должно быть.

— Ах ты… — я прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего, а то ведь и правда одолжит у Артура плеть.

— Будь готова к пяти часам. Оденься удобно, собери вещи. Мои — тоже. Прокатимся по городу, а потом сразу на поезд.

— Спасибо, Мастер. Будет сделано, Мастер.

Я едва сдержалась, чтобы не чмокнуть его в трубку. Черти что!

Кирилл снова хохотнул и быстро попрощался. Я бросила телефон на кровать, краем глаза взглянула на себя в зеркало. Растрёпанная, помятая, но бесконечно счастливая с сияющими глазами. Меня не пугает это чувство. После всего, что произошло, я как никогда понимаю слова какой-то просветленной знаменитости.

Счастье — это не абстрактное и не материальное. Счастье — это я сейчас. Сей-час-я. Счастье! Сегодня, здесь, в этот момент.

Я держусь за ощущения невесомости и блаженства, продлевая его на несколько часов, сдабривая предвкушением, ожиданием праздника. Когда Кирилл заходит в номер, я встречаю его чемоданами и улыбкой. Он сразу же улыбается мне в ответ, обнимает за плечи и ведет к лифту. Я не бог весть какой эксперт, но, кажется, счастье заразно, и мой суровый доминант буквально светится изнутри.

— Казань совершенно невероятная в темное время суток, — проговорил Кирилл, едва мы сели в машину. — Рус, прокати нас по всем огонькам, пожалуйста.

— Не вопрос, Кирилл Олегович, — гортанно ответил наш водитель. — Могу и экскурсоводом побыть.

— Хах, спасибо, но я уже и сам могу.

— Да, вы почти свой, — согласился Рустем, не раздумывая.

Я не сразу поняла, про какие огоньки они говорили. Вчерашнюю поездку смутно помнила. Казань меня не впечатлила, правда, я ее и не видела почти.

— Кремль, мечети — это все, конечно, надо днем смотреть, но есть особенная ночная Казань. Тебе понравится, — заявил Кирилл.

Я кратко пожала плечами, не пытаясь с ним спорить. Очень скоро я поняла, что имел в виду Кирилл. Словно попала в сказку, пряничное королевство вкуснейших огней и ярких цветов. Все было такое нарядное. И сами здания, и подсветка поражали красотой. Я привыкла к неоновым огням Москвы, но столица мерцала урбанией и рекламой, а Казанские красоты соединяли дух культуры Татарстана и современные тенденции.

Больше всего мне понравился детский театр, похожий на замок Щелкунчика, но размахом поразил Дворец Земледельцев.

Мы с Кириллом выходили, чтобы прогуляться возле всей этой красоты. Он рассказывал всякие интересные факты, все время целовал, дразнил и запахивал на мне пальто, которое я потом все равно расстегивала в машине. Мы успели прокатиться на чертовом колесе у аквапарка, который тоже был подсвечен со всех сторон и вызвал у меня кучу восторгов.

— В «Койот», Рус, — велел Кирилл, когда мы в очередной раз вернулись в машину.

— Уверены? — приподнял бровь водитель.

— Раз я сказал, значит, уверен, — обрезал Салманов, раздражаясь.

— Ну… воля ваша, Кирилл Олегович, — проговорил Рустем, не сумев спрятать ухмылку.

— Что за койот? — полюбопытствовала я, заинтригованная поведением нашего водителя и хмурым лицом Кирилла.

— Бар «Гадкий Койот». Кино смотрела?

— О, смотрела. Прямо такой?

— Ага. Их, кажется, штук пять в России. Один в Казани.

Я заерзала от нетерпения.

Рус остановил у бара, и Кирилл тут же попросил:

— Ты только не напивайся.

— Вряд ли я выпью больше того, за что ты заплатишь, — ответила я ехидно.

— Да, действительно, — улыбнулся Кирилл, помогая мне выйти из машины.

— Почему Рустем пытался тебя отговорить? — решила спросить я сразу.

— Увидишь, — только и усмехнулся Салманов.

Мы вошли, и меня почти сбило с ног шумом и басами олдскульного доброго рока.

— Музыка для старперов, а? — не удержалась я.

— Ой, а ты фанатка дабстепа что ли?

— Дабстеп для сыкунов, — процитировала я Кейбла из второго Дедпула.

— Капец, ты мрачная. Точно не из ДиСи приперлась? — неожиданно продолжил Кирилл и захохотал, увидев, как у меня упала челюсть. — Да, Дарин, я смотрю кино иногда. Комиксовая пурга отлично размягчает мозг поле работы. Пойдем.

Вместе с нами в бар вошли еще несколько человек, но их задержали охранники. Кириллу же просто кивнули двое амбалов, а мужчина в строгом костюме, очевидно, менеджер, проговорил:

— Желаю приятного вечера, Кирилл Олегович. Вам и вашей очаровательной спутнице. Карина сделает вам коктейлю.

— Благодарю, — кратко ответил Кирилл и повел меня в зал.

Нас тут же подхватила девчонка в облегающем минималистичном наряде из топа, шортиков и кожаных ремней. Я начала догадываться, что тут нравилось Кириллу. Весьма в духе БДСМ. Я отметила, что многие из девчонок-койоток так одеты.

Карина провела нас к дивану углом в глубине зала. Кирилл что-то сказал ей, но я не разобрала, потому что глазела по сторонам, и гремела музыка. Народу было много. Несмотря на то, что мы явились в будний день и почти к открытию, никому это не мешало веселиться.

Карина убежала и вернулась, мне кажется, менее чем через минуту. Она принесла мне мохито, а Кириллу виски. Подмигнула. Я так и не поняла, кому.

Салманов пригреб меня к себе и прокричал на ухо:

— Можешь танцевать, но не лезь на стойку.

Учитывая мои слабые после вчерашнего ноги, я не особенно хотела и первого, но быстро поняла, что никого это не интересует. Не успела я выпить и половину мохито, как вернулась Карина и почти насильно утащила меня на танцпол, а оттуда — к стойке, чтобы научить пить метрами. Прежде, чем я запаниковала, за моей спиной вырос Кирилл, а перед лицом построились стопочки длинною в метр.

— Две, — проговорил Салманов мне в ухо. — Максимум три. Я не собираюсь держать волосы, когда тебя будет тошнить в туалете поезда.

Я хохотнула и опрокину в себя первую. Никогда не пила текилу, и эффект был похож на тот, что произвел арманьяк лохматого года, которым угощал меня Салманов на кухне. Кажется, это было сто лет назад.

Я закашлялась, замахала руками, отказываясь от второй, но тепло крепкого алкоголя моментально разлилось по телу, согрело и взбудоражило. Музыка стучала пульсом басов прямо в грудь, заставляя танцевать. Кирилл отстранился, давая мне свободу и путь на танцпол. Койотки запрыгнули на стойку, и Карина протянула мне руку. Я отрицательно помотала головой и… решила пойти освежиться.

В уборной меня угораздило познакомиться с туристками-москвичками, и они утащили танцевать. Я едва успела махнуть Кириллу, чтобы он меня не потерял. Салманов стоял у стойки, цедя вторую порцию виски, не сводя с меня глаз. Это немного раздражало, но сильнее заводило. Он смотрит, он следит, он заботится и, кажется, немного ревнует. Когда к нам подошли два парня, явно из местных, татарская кровь была на лицо, Салманов тут же поманил меня пальцем.

Я вернулась к стойке, чувствуя себя немного виноватой. Я не сдерживалась и, возможно, выглядела вызывающе, но вроде бы это обычное дело — знакомство в баре на танцполе.

— Не провоцируй меня, пожалуйста, — проговорил Салманов. — Знаю, ты ничего не сделала плохого, но я не желаю, чтобы к тебе прикасался кто-то кроме меня. Это понятно?

— Да, Мастер, — ответила я, и голос растворился в забористом гитарном рифе. Но Кирилл все прочел по губам, а его удовольствие я прочла по улыбке.

В этот момент одна из койоток стала спускаться со стойки рядом с нами. Она покачнулась на огромных каблуках, и Кирилл прихватил ее за локоть, чтобы не дать упасть.

— Большая ошибка, малыш, — выдала девица, вырывая руку из хватки Кирилла, и… плеснула в него из стакана.

Прямо в лицо, да-да. У меня перехватило дыхание. Ахнув, я прижала ладонь к груди, зажмурилась, не зная, что сейчас будет.

Я думала, сейчас Салманов вытащит из кармана какой-нибудь складной хлыст и начнет лупить им девчонку при всем честном народе. Или без хлыста, прямо ладонью по заднице. Последняя была на улице, потому что шорты койотки короче некоторых моих трусов. Приоткрыв один глаз, я увидела, как Кирилл вытирает рукой лицо, а его губы шевелятся, произнося:

— Блядь.

О, ну точно сейчас выпорет. Но Салманов лишь тряхнул головой, обдав каплями девицу-танцовщицу, которая не спешила уходить. Она засмеялась, послала ему воздушный поцелуй и звонко проговорила, перекрикивая музыку:

— Руками не трогать, красавец.

— Забылся, — хохотнул в ответ Салманов, переводя на меня взгляд и разводя руками. — Кажется, я хочу на поезд.

Я моргала, открывая и закрывая рот. Кирилл чуть склонился, чтобы прокричать мне в ухо:

— Давай уйдем. Время, и я мокрый.

— Да, хорошо, — очнулась я, наконец.

Сообразив, я вытащила бумажные платочки, что были в сумочке, протянула один Кириллу. Он поблагодарил и промокнул лицо.

Нас провожал все тот же администратор. Прощаясь, он плохо скрывал улыбку, хоть и был вежлив, даже учтив. Салманов не потрудился отвечать ему взаимностью, лишь кивнул на расшаркивания и зачесал влажные волосы со лба пальцами.

Рус стоял у машины, курил. Едва завидев нас, он начал посмеиваться.

Что с ними со всеми не так?

— И снова здравствуйте, Кирилл Олегыч, — издевательски выдал наш водитель, выбрасывая сигарету.

— Отвали, — буркнул Салманов без злости, лишь с легким раздражением.

— А я вам говорил.

— А то я не знал.

— Садитесь в машину. Простудитесь еще. Время есть до поезда. Я ждал вас чуть позже, извините за дым. Хотите кофе?

— Можно, — откликнулся Кирилл. — Правда, ночь почти. Нам надо поспать в дороге. Завтра трудный день.

— Я бы выпила какао.

— Точно, — поддержал Кирилл.

— Устроим. Без проблем.

Рустем привез нас к круглосуточной кофейне, сам вышел из машины, заверив, что местным не плюют в напитки. Кирилл засмеялся, оценив шутку. А может, долю шутки в шутке. Воспользовавшись тем, что мы остались вдвоем, я спросила:

— Что это было в баре?

— А что было? — невозмутимо вздернул брови Салманов.

— Она облила тебя.

— Я ее коснулся. Это табу в «Гадком».

— Она падала, а ты ей помог.

— На самом деле — нет. Эта засранка специально все подстроила, чтобы облить меня водой. Койотки провоцируют — это нормально. Формат заведения.

— Нормально? — я ушам своим не верила.

— Первый раз я был там с Артуром. Этот штопаный презерватив дружит с хозяином, и они подговорили девочек. Меня облила каждая. Может быть, даже не по разу. На пятом стакане я сбился со счета. Вышел мокрый до трусов. Хорошо, было лето.

— О, боже, — Я схватилась за голову. — Поэтому они все ухмыляются?

— Ага, сволочи. Любят меня в «Койоте» и помнят.

— Зачем же мы туда пошли?

— Ты ведь не была.

— Ну и что?

Кирилл пожал плечами.

— Там атмосферно и молодежно. Я хотел тебя порадовать.

— Но какой ценой!

— Какой? — пожал плечами Кирилл. — Ну, облили. Я почти привык.

— Мог бы и предупредить.

— Зачем? Сюрприз — это часть веселья.

— Не очень-то весело, если честно, — возмутилась я. — Ты бы лицо свое видел. Я думала, ты ее сейчас при всех выпорешь.

— Ахахах, не искушай вернуться и сделать это, — Кирилл чуть нахмурился, видя мою серьезность. — Ты, правда, думала, что я могу?

— Да. Ты разозлился.

— Нет. Немного. Не настолько, чтобы потерять контроль.

— Ты матом выругался. Я не слышала от тебя такого никогда.

— Я не ругался, Дарин. Наверно, показалось. Я сказал: «Опять».

— О, — прозрела я. — Правда?

— Конечно.

— Все равно — это безобразие! — возмутилась я.

— Согласен, — так же истово поддержал меня Салманов.

Я увидела Рустема, который нес стаканы и пакет.

— Я взял вам шоколад и сэндвичи в дорогу. Ночь, конечно, но мало ли.

— Спасибо, Рус, — поблагодарил Кирилл, принимая стаканы. — Ты нас избаловал.

— Не начинал даже, — улыбнулся водитель.

Рустем прокатил нас по центру, только потом взял курс на вокзал. Я от души благодарила его. Могла бы даже обнять, но слова Кирилла о том, что никто не должен меня касаться, звучали весьма однозначно и относились не только к моменту в клубе, поэтому я сдержала свой порыв дружелюбия и ограничилась теплыми словами.

Водитель поставил наши чемоданы у вагона, пожелал доброго пути и пошагал прочь.

Проводница, улыбаясь, указала наши места. Я никогда не ездила в СВ, поэтому просто встала между двух полок и потеряла дар речи.

— Я принесу вам чай и снеки. Завтрак включен, я разбужу. Вагон-ресторан работает до двух часов ночи. Желаю приятной поездки, — оповестила нас проводница, едва поезд тронулся.

— Благодарю, — ответил Кирилл, потому что у меня язык прилип к небу.

Нас оставили одних, и я осела бесформенной массой на лежанку.

— Еще никогда Штирлиц не был так близко к провалу, — проворчала я, заставляя Кирилла в очередной рассмеяться.

Он за сегодняшний вечер вообще бил все рекорды по веселью, поражая меня своим позитивным настроем. Слава богу, он смеется, а не воротит нос, потому что спальное купе оставляло желать лучшего. Даже я со своим пролетарским происхождением понимала, что «это фиаско, братан». По сравнению с комфортабельным бизнес-классом самолета спальный вагон фирменного поезда выглядел до безобразия неуютным и буквально дышал старым добрым совком.

— Лучше бы мы полетели, — продолжала кукситься я, ерзая на голубых половичках, которые лежали на полках то ли для красоты, то ли вместо покрывал.

— Нет, не лучше, — тут же перестал улыбаться Кирилл.

— Почему ты боишься летать? — мой язык бежал впереди паровоза.

Кирилл взглянул на меня, и я считала удары сердца с перестуком колес. Напряжение повисло между нами, и показалось, что сейчас снова заработаю наказание за дерзкие неуместные вопросы. Но Салманов первый отвел глаза, стал возиться с бельем.

— Поезд как поезд. Вполне чисто, — проговорил он, игнорируя мой вопрос. — Меня устроит татарский колорит вполне. Ляжем спать и не заметим.

— Ты ляжешь, да? И не будешь чесаться тут?

Я решила не настаивать на неудобном вопросе, чтобы не дразнить гусей. Моя задница еще помнила неласковые удары плети.

— Буду, конечно, но завтра действительно сложный день, и нам обоим нужно выспаться. Или ты собиралась всю ночь напиваться в вагоне-ресторане? Только корейской морковкой не закусывай, — снова стал издеваться Кирилл, присев напротив меня.

Проводница принесла нам чай в граненых и с подстаканниками.

— Ради этого люблю ездить в поездах. Классные штуки, — кивнул на чай Кирилл.

Мы пили чай с сэндвичами из кофейни от Рустема, смотрели в чернильную темноту за оком, проводница забрала пустые стаканы.

— Чистить зубы и спать, — скомандовал Кирилл, когда мы снова остались вдвоем.

— Ты не собираешься заниматься со мной сексом? — выпалила я. Кто объявил сегодня ночь глупых вопросом?

Почему-то я была уверена, что Салманов захочет трахнуть меня в поезде. Не знаю. Он как-то говорил, что секс в общественных местах может быть очень горячим, и ему нравилось щекотать себе нервы. Когда я заказывала СВ, то не могла отделаться от мысли, как Кирилл будет настаивать интима в дороге, на узкой лежанке, а то и вовсе ночью в пустом коридоре или тамбуре, зажимая мне рот рукой.

— А ты бы хотела? — ответил он вопросом на вопрос.

— Эээ… — протянула я, не зная, стоит ли откровенничать. Все же пока фантазии были намного комфортнее реальных перспектив.

— Боюсь, мы свалимся с этого прокрустова ложа, — проговорил Салманов. — Или я сойду с ума, глядя сквозь почти прозрачную простынь на этот синенький коврик.

— А если коврик убрать? — выдохнула я.

Кирилл хмыкнул.

— Тогда будем скользить по этой скользкой искусственно резиновой коже. К тому же тебе стоит воздержаться после вчерашнего, моя голодная девочка.

Я сглотнула, покивав. Салманов поцеловал меня в лоб, разделся, повесив одежду на плечики, чтобы не мялась, и забрался в постель. Я последовала его примеру через минуту.

Колеса продолжали выстукивать неповторимый ритм, качая, убаюкивая.

— Дарина, — продрался сквозь дрему голос Кирилла.

Я моментально проснулась.

— Ммм?

— Ты не спишь?

— Сплю.

— Невозможно ответить утвердительно на этот вопрос. Если бы ты спала, то просто промолчала бы.

— Боже, Кирилл, ты самый нудный человек во вселенной.

— Это вряд ли, — я слышала, что он говорит это, улыбаясь. — Но за сотню самых нудных вполне могу побороться.

— Если объявят соревнования, я буду за тебя болеть.

Он засмеялся.

— Очень мило с твоей стороны.

Тишина и стук колес, но мне уже не спалось. Кирилл хотел что-то спросить, но, похоже, не решался. Странно. Нерешительный Салманов — это что-то новое.

— Детка…

— Ммм? Я сплю, если что.

— Расскажи про Женю…

— Я все рассказала, — ответила ему после небольшой заминки.

Воспоминания о первом не самом приятном посещении игровой врываются в мой мозг, отравляют момент мыслями о Кирилле, который почти не общался со мной после наказания. Но это не страх и не боль, а скорее какое-то назидание. Я должна доверять ему, чтобы это не повторилось. Я не должна его обманывать, чтобы это не повторилось. Но я могу отделаться общими фразами, чтобы не пускать его дальше того, за что он заплатил.

Только вот не хочу. Потому что цену моей покорности Салманов измерил не деньгами. Или не только ими. Между нами что-то поменялось. Вчера ночью я поняла это совершенно четко, а сегодня весь вечер Кирилл и не думал это отрицать. Поэтому я была готова рассказать ему… все.

— Не все, — откликнулся Кирилл. — Мне кажется. Я должен знать все подробности, малыш.

— Разве адвокат не докладывает?

— Докладывает, но хотел бы узнать то, что ты знаешь.

— Меня там не было, Кирилл.

— Знаю. Но он тебе говорил что-то?

Я вздохнула.

— Они пошли с одногруппниками в клуб. Праздновали посвящение в студенты. Там были ребята с параллельного потока. Уже на улице они сцепились. У Женьки обострённое чувство справедливости. Он заступился за девушку из группы. Разумеется, все были нетрезвые. Женьке разбили очки. Он больше ничего не видел. Парень, который доставал девчонку, попал в реанимацию. Он до сих пор не в состоянии что-то рассказать толком. Брат проходил свидетелем, а потом за ним пришли. Оказалось, что все изменили показания и указали на него. Женька велел мне нанять своего преподаватель для защиты, сказал, что доверяет ему.

— Гараев, — понял Кирилл.

— Угу. И он…

— Да, доверять мужику, который предложил тебе продаться в БДСМ клубе — так себе идея, — перебил Салманов.

Спорить с ним было сложно.

— Я поняла уже.

— А раньше не понимала? — огрызнулся Кирилл, разозленный моим рассказом.

— Не знаю. На меня как затмение нашло. Женька запретил продавать квартиру. Сказал, что отсидит, если приговорят, и я не должна страдать.

— Герой, вашу мать, — снова рявкнул Кирилл.

— А что еще он мог сделать? — вступилась я за брата.

— Много чего, Дарин. Я вообще не понимаю твоих жертв ему во благо. Сначала ты бросаешь школу и работаешь с шестнадцати лет, потом вот это вот все…

— У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда.

— Ты не понимаешь, Женька, он же гений. Он должен учиться. Его на юрфак взяли без экзаменов, хватило ЕГЭ и олимпиады.

— А ты, очевидно, набитая дура. Прости, малыш, но это бред. Ты, конечно, не гений, особенно учитывая твои затмения, но и не конченая тупица.

— Спасибо. Польщена, — выплюнула я ядовито, злясь, что он не понимает.

— И не надо обижаться. Ты знаешь, что я прав.

— Ты всегда прав.

— Разумеется, но сейчас особенно.

Что там я думала о нашей близости и теплоте? Отменяется. Зануда опять меня бесил.

— Вообще, это мой вклад в собственное будущее, а никакая не жертва, — продолжала я гнуть свое.

Кирилл хмыкнул.

— Правда?

— Да, Женька выучится, будет зарабатывать миллионы и помнить, что обязан этим мне.

— О, какой тонкий расчет. Жаль, ты не заложила погрешность в виде срока в кутузке.

Я выпустила изо рта странный звук, одновременно фыркнув, всхлипнув и крякнув. Кирилл тут же сменил тон.

— Ладно, малыш, держи хвост пистолетом. Вытащим твоего гения.

— Тот парень, кажется, сын депутата. За него дадут по полной. И не только по закону.

— Это тебе Гараев сказал?

— Да.

— Он врал, Дарин. По делу твоего брата действительно есть странные движения, но это не со стороны потерпевшего. Хотя папа — да, весьма влиятельный и держит следствие на личном контроле.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Я не стала спрашивать подробнее. Он бы не сказал, да и верилось почему-то. Салманов не производил впечатление обычного человека. С большими деньгам приходит власть и возможности. Денег у Кирилла было море со всеми вытекающими.

— С другой стороны, если бы не твоя привычка жертвовать собой во имя брата, я бы сейчас, скорее всего, летел и думал, стоит ли перепрятать Лизин труп или оставить ее закопанной под пятой елью в саду.

Я не сдержалась и прыснула. Снова повисло молчание. Мерный стук колес заполнял тишину так уютно. Я знала, что Кирилл не спит, и сама растеряла всю дрему. Мне нравилось просто знать, что он рядом. Это было очень странное, непривычное чувство. Эйфория, перемешанная с признательностью, доверием и предвкушением. Где-то на фоне всего этого маячила горчинка. Год. Это всего на год. Возможно, даже меньше, если он наиграется. И я должна стать для него хорошей, служить с радостью, чтобы… Может быть… А вдруг… Если… Помечтать о том, что Кирилл не захочет меня отпускать, не удалось, потому что он проговорил:

— Мне было восемь лет. Мы с родителями возвращались с моря…

Я сглотнула. Кирилл говорил ровно, но я сразу же поняла, о чем сейчас пойдет речь. Сердце забилось под горлом. Он собирается рассказать мне про самолет.

— Мой отец достаточно известный художник. Мы всегда жили хорошо. Можно сказать, я вырос среди богемы и достатка. Каждое лето летали в Крым, на море. Не знаю, почему именно туда. Отец любит. Он и живет там с мамой сейчас. Я предлагал им переехать на Кипр или в Италию, но… — Кирилл сбился. — Впрочем, это их выбор.

Он замолчал, и я уже думала, что не начнет снова, но Кирилл заговорил.

— Самолет трясло турбулентностью очень сильно. За два часа никто даже в туалет не встал. Отец сидел, закрыв глаза, держал маму за руку, а она держала меня. И была тишина. Гробовая. Никто не кричал, не ругался, не плакал. Молились, наверно. Только стюардессы пытались делать вид, что все нормально. Но все знали, что нет. Даже я. Даже годовалый малец ни разу не пикнул. Мы сели аварийно. Уже потом я подслушал родителей. У самолета отказал один двигатель, и при посадке чуть не развалилось шасси. Отец тогда сказал, что самой жуткое, это когда ты ничего не контролируешь, все в руках бога и пилотов. С тех пор я немного повернут на контроле.

— Немного, — фыркнула я, давясь смешком.

— Да, самую капельку, — тоже с улыбкой уточнил Кирилл, но тут же со всей серьезностью сообщил: — Не выношу самолеты. Едва захожу на борт, ничего не могу с собой сделать. Потеря контроля, и балансирую на грани панической атаки.

— Это ведь лечится. Я читала. Есть какая-то терапия.

— Прошел. Помогло, но не сильно. Но польза была, да. Псих выписывает мне седативные, если нужно куда-то лететь. Ночной рейс, бизнес-класс, и я в отключке практически всю дорогу. Правда, разок тупил так, что не мог найти выход в город. Хорошо, что меня встречали.

— Мне жаль, — проговорила я, потому что искренне ему сочувствовала.

Каждый раз переживать этот кошмар маленького мальчика… Не позавидуешь.

— Спасибо, малыш, — проговорил Салманов.

В полутьме я увидела, как он свесил руку в проход между лежанками. Я коснулась ее своею, сжала. Кирилл ответил мне взаимностью. Уже знакомое тепло разлилось по груди, грея меня такими сладкими чувствами. И тут же захотелось перевести тему, чтобы он не циклился на негативе.

— Когда ты возьмешь меня в игровую снова? — выпалила я первое, что пришло на ум, но уже давно не давало покоя.

— А ты была плохой девочкой? — моментально сменил тон Салманов и стал щекотно поглаживать мою ладонь.

— Нет, Мастер, я была хорошей, — тут же включилась я в игру.

— О, хорошие девочки занимаются любовью под одеялами и тихо-тихо, а не навязываются к старым извращенцам в игровую.

— Ах, в таком случае я плохая, да. Хотя ты не такой уж и старый.

— Ахах, спасибо, сладкая. Тешишь мои седины. Но тебе рано в игровую.

Я обиженно вырвала руку и засопела.

— Конечно, как наказать, то не рано, а…

— А что? — перебил Кирилл. — Ты хочешь поиграть?

Я не стала отвечать. И так ясно. Вчерашний секс был классным, конечно, но сегодня мне хотелось больше. Хотелось быть на грани, испытывать себя, служа Кириллу, ублажая его, подчиняясь и доверяя. Целиком и полностью.

Наверно, он болен и заразил меня своим недугом извращенца.

Ну и пусть.

— Я подумаю, что мы можем с этим сделать, — проговорил Кирилл, закрывая тему. — Спи, детка.

Не смея ослушаться приказа, отчаянно стараясь не радоваться раньше времени, я позволила стуку колес меня убаюкать.