Берегись моей любви

Алёна Белозерская, 2014

Все были уверены: Полина Матуа – любимица фортуны. Роскошь, беззаботность и удовольствия – такой выглядела ее жизнь со стороны. Лишь немногие знали, насколько эта женщина несчастна: сложные отношения с родителями, ненависть сестры Кати, два неудачных брака за плечами и отчаянное желание обрести вечно ускользающую любовь… Единственным утешением стала работа в агентстве вип-услуг. Полина была готова к заказам любой сложности и вовсе не удивилась, когда Катин муж обратился к ней с деликатной просьбой – проверить жену на верность. А вскоре он погиб! Полина заподозрила в его убийстве сестру… Глубоко увязнув в этом деле, она обратилась за помощью к старому знакомому. Несколько лет назад между ними полыхал роман, и, похоже, страсть готова вспыхнуть вновь от одного только взгляда… Роман выходил под названием «Желание женщины закон, или Из пропасти в бездну» под псевдонимом Алена Винтер.

Глава 3

Наутро Полина долго не могла проснуться. Будильник прозвенел в семь, а она так и не заставила себя встать с кровати, пролежала под теплым одеялом до девяти, временами проваливаясь в беспокойный сон. Ко всему прочему у нее болела голова, и все внутренности гадко дрожали, намекая на то, что виски накануне было выпито слишком много. Проклиная любовь к выпивке, Полина с трудом поднялась и медленно направилась в туалет, около получаса сидела над унитазом, обещая, что больше никогда не притронется к алкоголю. В офисе она появилась около двенадцати и только на несколько минут, чтобы отдать мелкие распоряжения и сообщить, что будет отсутствовать до следующего дня. Сегодня Полине как никогда не хотелось работать, кроме того, предстоял семейный обед, последствия которого, как она предполагала, будут намного хуже, чем самое жуткое похмелье. После встречи с любимыми и дорогими родственниками Полина обычно чувствовала себя измученной, словно из нее высосали всю энергию, оставив лишь телесную оболочку, смятую и требующую немедленной починки.

Попросив Викторию заварить мятный чай, Полина посмотрела на себя в зеркало пудреницы и быстро убрала темные круги под глазами. В противном случае отец, увидев на лице дочери признаки усталости, станет кривить губами, понося братьев за то, что они заставляют ее пахать, в то время как сами греют животы где-нибудь на островах. Ему было бесполезно объяснять, что Алекс и Майкл работают в компании больше, чем кто-либо другой, и что ни один из них в течение последних пяти лет не использовал свой законный отпуск.

— Твой чай, Полина. — Вика поставила на стол поднос. — Зина спрашивает, свободна ли ты?

— Пусть заходит, — разрешила Полина и сделала глоток. — Вкусный. Спасибо.

Вика пропустила в кабинет Зину и удалилась. Сегодня Михайлова выглядела особенно величественно. Волосы она подняла наверх, хорошо накрасилась, подчеркнув цвет глаз и свежесть кожи. На ней было надето строгое бордовое платье чуть ниже колен, на плечах лежал тонкий черный шарф, от которого исходил тот же приятный аромат парфюма, что и вчера.

— Как самочувствие?

— Отлично. — Полина предпочла не рассказывать о том, каким тоскливым было утро, проведенное на полу в туалете. — Слушай, Зина, мне вчера показалось, что ты скучаешь по психологии. Если желаешь, я могу найти тебе приличное место. Там ты сможешь себя проявить иначе, чем здесь — и деньги будешь получать серьезные, и карьеру сделаешь.

— Ты решила меня уволить? — Зина вытянулась, как солдат перед генералом.

— Вовсе нет! Я действительно хочу помочь…

— Поля, — Зина впервые обратилась к мадам Матуа подобным образом, что не прошло незамеченным для обеих женщин, — мне хорошо здесь. И я никуда не хочу уходить, разве что ты выгонишь меня силой.

— Я не собираюсь избавляться от тебя.

— Тогда оставим этот разговор. Меня все устраивает, и я вовсе не амбициозна. Для меня главное увлеченность и интерес, а в «VIP-life concierge» я получаю это сполна.

— Поняла, — кивнула Полина. — Но предложение работать со мной в паре остается в силе. В остальных филиалах компании не практикуется одиночное плавание, наоборот, поощряется командный заплыв, где каждый может поддержать друг друга. Да и в группе легче работать, в особенности когда специфика у всех разная. Сколько человек у нас числится?

— Двадцать шесть.

— Устроим реорганизацию.

— Увольнения? — расширила глаза Зина, став похожей на филина.

— Расслабься, увольнений не последует, разве что за глупость. Предпочитаю избавляться от бестолковых людей, они приносят лишь одни неприятности. И в моем понимании реорганизация означает преобразование. Позже я соберу сотрудников и сообщу о новых методах работы. Станем перенимать опыт у лондонского офиса. Надеюсь, все получится, или я к чертовой матери закрою восточный сектор!

— Не хотелось бы, — отозвалась Зина. — Мы не тупые. Научимся вести дела по-новому, если того требуют обстоятельства.

— Рада, что мы понимаем друг друга, — сказала Полина, поднявшись. — На сегодня все.

— Уже уходишь?

— Да, — кивнула Полина, не объясняя, по каким причинам будет отсутствовать до завтрашнего дня.

Зина взяла с подноса чашку Полины и сделала глоток уже холодного чая.

— А-а, похмельный напиток? Все-таки хреново себя чувствуешь?

— Признаться, не очень хорошо. Как поживает Эдик?

— Мой хомячок? — улыбнулась Зина, и Полина поняла, что этим вопросом растопила окончательную холодность в их отношениях. — Лучше нас с тобой, будь уверена.

— Привет ему. — Полина похлопала Зину по плечу, показывая, что разговор окончен.

Та, больше не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Полина же задумчиво огляделась в поисках своей сумочки, подошла и достала косметичку. Накрасила губы, надушилась и еще раз посмотрела в зеркало. «Неплохо», — таким был ее вердикт, после которого она уверенно отправилась в гости к родителям.

* * *

— Был на охоте? — спросила она Сергея Дмитриевича, едва переступив порог.

В полумраке прихожей лицо отца казалось почти черным от загара, отчего волосы выглядели бумажно-белыми, такими же ненастоящими, как его яркие вставные зубы.

— Вчера вернулся. Кожа сильно обветрилась?

— Я на это не обратила внимания. Ты такой черный, словно только что вернулся из Мексики. Как можно так густо загореть зимой?

— Ну, когда ты катаешься на лыжах, тоже загораешь, — отец открыл шкафчик и подал тапочки. — Надевай, не ходи босой.

— Вообще-то в приличных домах гостей не заставляют снимать обувь.

— А ты не гость, — усмехнулся Сергей Дмитриевич. — Здравствуй, дочь.

— Здравствуй, папа. — Полина сморщилась, когда он крепко обнял ее. — Что за нежности?

— Соскучился, — скованно признался в своих чувствах Сергей Дмитриевич. — Полгода не виделись. Между прочим, я знаю, что ты была в Москве пару месяцев назад, и злюсь, оттого что не навестила нас с матерью.

— Помнится, в нашу последнюю встречу ты кричал, что больше не желаешь со мной знаться.

— Я тогда вспылил, но и ты была не менее виновата.

— В чем? В том, что в который раз отказала тебе? Неужели непонятно: я не хочу работать в твоей фирме!

— Меня больше огорчает, что ты предпочитаешь быть прихвостнем у Фрейманов, чем работать на равных с отцом, — повысил и без того звучный голос Сергей Дмитриевич.

— Не с тобой, а с Катей, — поправила его Полина, стараясь не допустить очередной ссоры, но не сдержалась и едко добавила: — Я скорее соглашусь мыть полы в офисе у братьев, чем быть в подчинении у сестры.

— Опять ругаетесь? — в коридор вышла Елизавета Карловна, мать Полины.

Она подошла к дочери и на мгновение прижала ее к груди, потом повернулась к мужу и ласково заглянула в глаза.

— Сережа, ты обещал, — напомнила она, пригладив белые волосы на его висках. — Не стоит портить нам настроение.

— Какие все нежные, — раздул ноздри Сергей Дмитриевич, но на этом выпады в сторону старшей дочери закончились.

Елизавета Карловна умела управлять своим мужем. Мягким и исполненным любви голосом она всегда добивалась желаемого. Грубоватый и прямолинейный Сергей Дмитриевич терялся, как школьник, сраженный ее женственностью и беззащитностью, мгновенно таял, когда она обращалась к нему с какой-нибудь просьбой, томно взмахнув ресницами. Он все еще любил женщину, на которой женился тридцать четыре года назад, и доказывал свои чувства способностью подчиняться тогда, когда она просила об этом.

— Хорошо выглядишь, Полина. — Елизавета Карловна сделала положенный комплимент и пригласила дочь в столовую. — Мы ждали только тебя, значит, можно приступать к обеду.

— Екатерина уже здесь?

С языка едва не сорвался вопрос о том, почему сестра не вышла встречать ее, но Полина промолчала. Ей не хотелось слышать лживые отговорки родителей, к тому же она догадалась, что Катя банально поленилась выйти из-за стола. Да и зачем поднимать свою задницу, если сестрица появится в столовой через пять минут?! Тогда можно будет и поздороваться. «Вот стерва», — усмехнулась Полина, но, войдя в столовую и увидев Екатерину, уже приступившую к обеду, просияла.

— Приятного аппетита, дорогая.

— Спасибо. — Катя также изобразила на лице восторг от встречи, который, впрочем, мгновенно исчез. — Снова язык распускала и отца обижала?

— У тебя не спросила, как и о чем разговаривать с папой.

— Прекрати, — отец взял Полину за плечо и подвел к столу. — Ты ведешь себя…

— Как мои братья? — невинным голосом спросила Полина. — Отпусти, папа. Мне больно.

Сергей Дмитриевич виновато погладил дочь по спине и тихо попросил:

— Давай просто пообедаем. Хорошо?

— Хорошо, — смягчилась Полина.

— Только что на наших глазах свершилось чудо! — Катя взмахнула приборами и рассмеялась. — Полина согласилась с папой. Это нужно отметить! Что будешь пить, дорогая сестренка?

— Уймись, — оборвал младшую дочь отец, и та замолчала.

Пожалуй, только Сергей Дмитриевич имел влияние на Екатерину, отличающуюся буйным нравом и абсолютной непокорностью. Одним лишь взглядом он умел сбивать с нее спесь, отчего та становилась кроткой на вид. «Вот теперь обед может стать весьма приятным», — подумала Полина, глядя на оскорбленное выражение лица сестры, которая больше не посмеет сказать ни единого плохого слова в ее сторону. Их отношения никогда не отличались простотой, а в последнее время и вовсе приняли форму вражды. Полина терялась в догадках, отчего Катя не подпускает ее к себе, почему злится и всячески старается укусить. Объяснений этому она не смогла найти, а вскоре перестала заниматься анализом ситуации и предпочла дистанцироваться.

— Как ты, девочка моя? — спросила Елизавета Карловна, присела рядом с дочерью и принялась наполнять ее тарелку едой.

— Великолепно, — ответила Полина.

— Надолго в Москву? — поинтересовался Сергей Дмитриевич, с улыбкой наблюдая за лицом дочери, становившимся все мрачнее при виде нелюбимых блюд, которые придется впихивать в себя с вежливой улыбкой на губах. — Лиза, ты забыла, что Полина не любит дичь? Разве для нее ничего не приготовили?

— Тогда пусть пьет чай! — заявила Катя.

— Согласна на чай, — сказала Полина, — потому что мама не умеет варить кофе.

— Зато отцу нравится, — ответила Елизавета Дмитриевна. — Да, дорогой?

— Я люблю все, сделанное твоими руками, — с искренней простотой в глазах солгал Сергей Дмитриевич, отчего Катя покатилась со смеху.

— Особенно тот жуткий свитер, который мама вязала несколько месяцев, а ты угробил его на первой же охоте. Кто изорвал свитер в клочья? Медведь?

— Да, — Сергей Дмитриевич понизил голос, — очень маленький медведь.

Мама откинула голову назад, блестящие каштановые волосы мягко всколыхнулись, и Полина невольно залюбовалась ее природной грацией, которую она передала по наследству Алексу и Екатерине. Майкл и Полина не могли похвастаться подобной изящностью, как и белой кожей, а также приятным тембром голоса. В общем, гены матери оказались сильными — она наградила частью себя каждого из своих четверых детей, но наибольшей красотой отличались Алекс и Катя. Высокий рост, гордая осанка, грациозные фигуры и аристократичные лица с аккуратными носами и точеными подбородками.

В начале года Елизавета Карловна с пышностью отметила свое пятидесятисемилетие, но сумела сохранить молодость и некоторую наивность в лице, свойственную людям, которых обошли семейные неурядицы и жизненные коллизии. Она выглядела счастливой, ничем не обремененной и молодой. Впрочем, за последнее мать явно должна благодарить отца, не жалеющего денег на любимую женушку, постоянную клиентку ведущих пластических хирургов Европы. Полина зорко вгляделась в лицо матери, заметив, что та изменила прическу, новая словно предназначалась для того, чтобы скрыть следы операции по круговой подтяжке. Недаром у мамочки лицо было таким же свежим и гладким, как у ее младшей дочери.

Сергей Дмитриевич, в отличие от жены, не стремился скрыть возраст и выглядел на свои положенные шестьдесят два года. Фигура у него была крепкой, как у фермера, лицо таким же здоровым на вид, словно он всю жизнь провел на воздухе. Взгляд оставался живым, но несколько колючим, как у человека, который так и не избавился от привычки повелевать, белые волосы аккуратно зачесаны назад, загорелая кожа, тонкие губы, умеющие и мягко улыбаться, и язвительно шутить. Привлекательный, сильный, внушающий доверие. Про таких мужчин говорят, что рядом с ними чувствуешь себя как за каменной стеной, и все же Полина не могла согласиться с этим утверждением. Рядом с отцом она всегда ощущала себя словно штрафник на передовой, готовясь к очередной атаке со стороны врага, который многократно превосходил ее в силе.

— А где Сева? — спросила Полина, желая прекратить веселье, в котором ее, к сожалению, никто не пригласил участвовать.

— На совещании, — ответила Катя. — Искренне жалеет о своем отсутствии.

Полина повертела в руке вилку и отложила в сторону, так и не притронувшись к еде. Лишь сделала глоток воды, потом потянулась за кусочком хлеба и задумчиво посмотрела на него.

— Ты не голодна, дорогая? — спросила Елизавета Карловна.

— Нет, — без стыда солгала Полина.

На самом деле она уже изрядно проголодалась, так как за весь день выпила только две чашки чая, но из того, что было на столе, не выбрала ничего для себя подходящего. Мяса, которое так любили отец и Катя, ей не хотелось, а овощи присутствовали только в салатах, немилосердно заправленных уксусом и какой-то странно пахнущей приправой. Из безопасных продуктов оставались лишь хлеб и вода.

— Как там в Лондоне? — спросил Сергей Дмитриевич.

Полина быстро поняла, для чего был задан этот вопрос и каким будет следующий, поэтому решила не тратить время зря.

— У Марка все хорошо. Живет и процветает.

— Я не спрашивал об этом старом еврее!

Отец всегда нервничал при упоминании о первом муже своей жены, так как до сих пор ревновал Елизавету Карловну к ее прошлому. В особенности его раздражал тот факт, что у нее и Марка имелись сыновья, которые прочно связывали бывших супругов. Каждый раз, когда Елизавета Карловна навещала своих детей в Лондоне, Сергей Дмитриевич сгорал от злости, зная, что она непременно встречается с Фрейманом, их отцом. Он понимал, что Марк уже давно перестал быть ему соперником, что Лиза — верная и любящая жена, но тем не менее переживал, представляя их в одной комнате, здоровающихся за руки или, хуже того, обнимающихся.

— Марк вовсе не старый. Он твой ровесник, дорогой, — напомнила Елизавета Карловна.

— Еще чего! Он старше меня!

— На целых три года, — обронила Полина, улыбнувшись. — Ты смешон, папа.

— Следи за тем, что говоришь.

— Марк всегда хорошо отзывается о тебе, — продолжала Полина, — а ты его почему-то не жалуешь.

— Зато ты, похоже, любишь его больше, чем меня.

— Да, — Полина вдруг решила быть честной, — потому что он всегда мягок со мной и никогда не пытается ужалить. И Марк не делит своих детей на любимых и не очень.

Отец с гневом бросил приборы на тарелку. Катя со страхом вжала голову в плечи, Елизавета Карловна настороженно прищурилась, лишь Полина продолжала невозмутимо смотреть на отца, правда, рука ее, сжимающая стакан с водой, предательски дрожала.

— Извини. — Полина первая не выдержала поединка взглядов и опустила голову, потом вытерла влажные губы салфеткой и поднялась. — Мне пора, — она выставила запястье с часами вперед, словно они были ее алиби, и отрапортовала: — Встреча!

— Сядь, — потребовал отец.

Полина покорно присела на краешек стула, но снова поднялась.

— Папа, мне действительно пора.

— Как всегда убегаешь от разговора.

«Какой разговор?! — внутренне возмутилась Полина. — Ты только упрекаешь меня, критикуешь, выставляешь идиоткой на глазах у Кати! Вон она сидит, ухмыляется, любимая дочка!»

— Па, хватит, — неожиданно для Полины вмешалась сестра. — Зачем ты дергаешь ее все время? Она уже не маленькая девочка, чтобы выслушивать твои наставления.

— А ты, видимо, взрослой себя почувствовала? — Сергей Дмитриевич повернул голову к младшей дочери.

Катя поднялась, подошла к отцу и обняла его за плечи. Он немедленно расслабился от этих мягких, нарочито покорных прикосновений и улыбнулся.

— Папуль, ты чего? — хихикнула Катя. — Маму ревнуешь?

— Старый дурак, — сокрушенно покачала головой Елизавета Карловна. — Только настроение всем испортил. Доченька, останься, — мягко проговорила она, глядя на Полину.

— Не могу.

— Я тоже ухожу, — сказала Катя, — не хочу с вами язву заработать.

— Обе убегаете?! — снова повысил голос Сергей Дмитриевич.

— Я приеду к вам завтра, — поспешила добавить Катя.

«А я, — со злостью подумала Полина, глядя, как отец нежно касается плеча сестры, — появлюсь только на твоих похоронах!» Она молча вышла в прихожую, сбросила с себя тапки и с такой силой пнула одну из них, что она улетела в конец коридора. Потом схватила свое пальто и открыла входную дверь.

— Сапоги забыла, — засмеялась Катя.

Полина резко повернулась к ней.

— Босая пойду!

— Не советую. Может, выпьем кофе? Не отказывай, пожалуйста. Я же знаю, что ты никуда не спешишь.

Полина бросила на сестру полный непонимания взгляд. Она пыталась отыскать в словах Кати подвох, уж очень неожиданным было это приглашение, но не смогла — все выглядело просто и натурально.

— Давай, — согласилась она. — Где?

— Здесь рядом есть чудное кафе.

Катя взяла Полину под руку, чем еще больше удивила. От неожиданности она отпрянула в сторону, на что Катя ехидно улыбнулась:

— Господи, что ты как не родная?

— Ой, заткнись, а?!

— Тише. — Катя посмотрела на родителей, вышедших в прихожую.

Сергей Дмитриевич подошел к старшей дочери и взволнованно притянул ее к себе. «Нагоняй от мамы получил», — с раздражением подумала Полина. Сергей Дмитриевич поцеловал дочь, погладил теплыми пальцами по шее и грустно улыбнулся жене. Катя поскребла ногтями по двери, намекая, что с нежностями пора заканчивать, послала родителям воздушный поцелуй и выбежала из квартиры.

— Увидимся позже. — Полина отошла в сторону.

На лестничной площадке ее ожидала Катя, важно выпуская густые струйки дыма в потолок.

— Ты что, не понимаешь, что старик не маму ревнует, а тебя?

— Меня? — опешила Полина.

— Он бесится, что ты променяла нас на Фрейманов. И на меня злится.

— А на тебя за что?

Полина взяла у Кати сигарету и сделала затяжку, первую за последние два года. Голова закружилась от дыма, во рту стало противно, и она сплюнула на пол, брезгливо вытерев рот рукой.

— Давно бросила?

— Давно. Так что с отцом?

— Запоздалый климакс, — неудачно пошутила Катя. — Не нравится ему, как я веду дела в его фирме.

— Глупости, — пожала плечами Полина и спустилась ниже, чтобы дым не беспокоил ее. — Он же сам решил передать бизнес тебе. Сказал, что устал работать и пришло время отдыхать.

— Сказать и сделать — две разные вещи. — Катя бросила окурок на пол. — Папа все еще контролирует меня. Боюсь, что через несколько месяцев меня с позором отправят в отставку, а он победоносно вернется в кресло «президента».

— Это ваши внутренние разборки. — Полина потеряла интерес к разговору. — Я в них не участвую.

— Вот поэтому папа и злится. — Катя взяла Полину за руку и повела к лифту. — Ты находишься вне семьи, но с радостью занимаешься делами Фрейманов.

— Алекс и Майкл, между прочим, и твои братья, — сказала Полина. — Они тоже наша семья.

— «Алекс и Майкл», — передразнила Катя. — Саша и Миша!

— Не вижу разницы.

— А я вижу, — со злостью произнесла Катя. — Везучая ты, Полька. Со всеми умеешь поддерживать отношения.

— Здесь большого ума не нужно.

— Отнюдь. У меня, как видишь, не получается. Прошу! — Она пропустила старшую сестру в подъехавший лифт.

— С Севой проблемы? — спросила Полина, нажав на кнопку первого этажа.

— С мужем все в порядке. Как всегда. Спокойно и без сюрпризов.

— Мне бы так, — улыбнулась Полина и вздрогнула от громкого звонка, раздавшегося из сумочки Кати.

Сестра, ворча, искала телефон, потом быстро ответила и с огорчением повернулась к Полине. Та мгновенно поняла, что разговоры в кафе за чашечкой кофе отменяются.

— Прости, — вздохнула Катя. — В другой раз, хорошо?

Полина даже не расстроилась, потому что заранее не настраивалась на эту встречу. У подъезда она остановилась и помахала рукой Кате, которая быстро побежала к своей машине. Проводив отъезжающий BMW взглядом, Полина присела на скамью и задумалась. Мысли ее прервал звонок мобильного, и она с удивлением посмотрела на экран, где высвечивалось имя мужа ее сестры.

— Уваров? Сева?

— Привет, Поля. — В трубке шумело, голос мужчины прерывался. — Ты где?

— Стою у подъезда, — ответила Полина. — Собираюсь ехать домой.

— Давай встретимся.

— Когда?

— Прямо сейчас. Насколько я понимаю, ты находишься возле дома своих родителей?

— Правильно, — улыбнулась в трубку Полина.

— Тогда слушай, — быстро сказал Сева. — Недалеко от тебя есть неплохое местечко, — он назвал адрес. — Встретимся там через двадцать минут. Я уже в пути.

Полина села в машину и с удивлением посмотрела перед собой, потом включила фары и выехала со двора. По дороге она только и думала о странной просьбе Севы увидеться немедленно. Их не связывали теплые отношения, правда, и вражды между ними не было. Полина всегда держала Уварова на расстоянии, помня, что когда-то у них была интрижка, которая быстро закончилась. Она не чувствовала себя уязвленной, оттого что Сева променял ее на Катю, так как сама неоднократно изменяла и прибегала к его услугам, лишь когда на горизонте не было никого подходящего. Впрочем, он не возражал выступать в роли «скорой помощи» и никогда не отказывался провести несколько часов в ее постели.

Сейчас Полина не могла вспомнить, почему не видела в Севе достойного «жениха». Тогда, почти десять лет назад, он был весьма хорош собой: светловолосый, светлоглазый, веселый и дерзкий. Сейчас внешность Уварова испортилась, некогда стройная фигура отяжелела, взгляд потух, а неудержимую веселость сменила грустная ирония. Лишь былая вспыльчивость иногда проявлялась в ссорах с женой. Но в целом они с Катей были хорошей парой, имели общие интересы и любили друг друга. Зато Сергей Дмитриевич не слишком жаловал мужа младшей дочери, называя его жалким выскочкой и нуворишем. Сева стопроцентно подтверждал эту характеристику, являясь первосортным мошенником и одновременно прекрасным бизнесменом.

Некогда голодранец, теперь он был владельцем процветающей строительной фирмы, прямого конкурента компании Сергея Дмитриевича. До сих пор оставалось тайной, где он взял деньги, чтобы выкупить погибающее предприятие и заставить его приносить доход. Катя, смеясь, говорила, что Сева не расскажет о своей тайне даже под страхом смерти, но Полине было не до шуток. Она понимала, что честно заработать миллионы в столь юном возрасте возможно только в том случае, если ты Билл Гейтс^[8] или Марк Цукерберг^[9]. Однако Сева не был ни тем, ни другим, и все же свой первый миллион он заработал в двадцать пять, правда, как именно, никто не знал.

В общем, Полина была заинтригована предстоящей встречей и с нетерпением поглядывала на вход, ожидая появления загадочного и хитрого Всеволода, но эта акула задерживалась. Незаметно для себя Полина отвлеклась на разглядывание интерьера и публики. Внутреннее убранство было стильным. Разноцветные диваны и кресла, замысловатые узоры на стенах, окна во всю стену, приятная музыка и, разумеется, живые цветы на столах. Публика выглядела такой же «причесанной», как и общая атмосфера, — сплошная молодежь, модная и шумная. Когда появился Сева, Полина уже почти забыла, для чего пришла в это кафе, и наслаждалась весельем, которое окружило ее впервые за долгие дни.

— А ты все хорошеешь, — сказал Сева, с восторгом прикоснувшись к щеке женщины.

— Да и ты… — Полина замялась, ища правильные слова, — очень даже неплох.

В последнюю встречу Уваров произвел на нее жалкое впечатление: измученный работой, помятый, со «спасательным кругом» вокруг талии, ко всему прочему капризный и невыносимо скучный. Сейчас напротив Полины стоял другой человек. Сева постройнел, жирок с живота исчез, глаза сияли, а рот был растянут в широкой улыбке, искренней и счастливой.

— Браво! — хлопнула в ладоши Полина. — Что же тебя так изменило? Не подскажешь эту волшебную формулу? Думаю, мне не помешает ею воспользоваться.

Сева кокетливо поджал губы и покачал головой.

— Тебе и не нужно, — ответил он. — Ты всегда восхитительна.

Неизвестно почему, но Полина смутилась. Не то чтобы ей редко делали комплименты, просто из уст человека, который когда-то был ее любовником, а потом женился на младшей сестре, эти слова прозвучали более чем двусмысленно.

— А ты, Уваров, не потерял сноровку. Двумя словами умеешь заставить почувствовать неловкость.

— Я сказал правду. Ты — прекрасна. — Сева взял Полину за руку, поцеловал запястье и потянул на себя, заставляя подняться с мягкого диванчика. — Богиня!

— Прекрати!

Сева улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Полину. Кажется, она совершенно не изменилась с тех пор, когда он собачонкой бегал за ней, выпрашивая частичку внимания и нежности. Прическа осталась прежней — прямые каштаново-рыжие волосы чуть ниже плеч, темно-серые, в полумраке помещения почти черные глаза, мягкий румянец на слегка округлых щеках, тонкая белая шея, восхитительная грудь и не менее прекрасные, волнующие своим плавным изгибом бедра. На Полине было надето платье ее любимого густого синего цвета, похожего на ночное небо, тонкий шелк чулок обтягивал изящные колени, а ноги украшали сапожки на очень высоком каблуке. Сейчас она была одного роста с Уваровым и смотрела прямо в глаза, удивленная его слишком игривым поведением.

— Присядем? — предложил Сева, и Полина быстро устроилась на диванчике. — Ты уже сделала заказ?

— Ждала тебя. Признаться, я очень голодна.

Сева многозначительно хмыкнул:

— У Никифоровых снова подавали оленину и бальзамический уксус? Поражаюсь гастрономическим вкусам твоего отца и Кати.

— Неудивительно. Они же заядлые охотники, — улыбнулась Полина, взяв в руки меню. — Любят есть то, что подстрелили.

После обмена этими ничего не значащими фразами Полина вдруг поняла, что Сева нервничает, а своим куражом прикрывает боязнь озвучить вслух основную причину встречи.

— Так. — Сева сделал свой выбор, отложил меню на краешек стола и повернулся к официанту. — Суп карри с креветками и теплый салат с перепелками.

— То же самое, — попросила Полина.

— А десерт? — подмигнул Сева. — Мороженое?

— Я не ем сладкое, — ответила Полина, погладила кончиками пальцев подбородок и внимательно посмотрела на Уварова. — Говори.

Сева быстро облизал губы.

— Хочу, чтобы все осталось между нами.

Полина внутренне усмехнулась. Уваров медлит, опасается разглашения, следовательно, беседа предстоит о чем-то глубоко личном и важном.

— Не юли, Сева, — порекомендовала Полина спокойным голосом, каким всегда разговаривала с клиентами, зная, что именно уверенность и мягкость в словах позволяют людям раскрыться до конца, честно рассказав о своих желаниях.

— Сейчас я обращаюсь к тебе не как муж твоей сестры. Представь, что я — клиент компании.

— Хорошо, — согласилась Полина, уже за версту чувствуя подвох.

— Как ты станешь себя вести в этом случае?

— Как и всегда, — ответила Полина, зная, какой именно ответ он ожидает. — Буду молчаливой.

— Замечательно! Я хочу, чтобы ты устроила моей жене тест на верность.

— В чем дело? — Полина оперлась о спину дивана, приняв вид человека, не собирающегося переступать черту, за которой начинается опасная территория. — У вас проблемы в отношениях? Катя тебе изменяет? И почему ты обратился ко мне? Она ведь моя сестра. Будет неэтично, если я соглашусь помочь тебе.

— Столько вопросов, — улыбнулся Сева. — С чего начать? У нас проблемы? Да! Если бы их не было, этот разговор не состоялся бы. Изменяет ли она мне? По всем признакам выходит, что у нее появился другой мужчина. Но доказательств у меня нет. Почему я обратился непосредственно к тебе? Это самый сложный вопрос из всех, — он замолчал на мгновение. — Нет человека, которому я доверял бы больше, чем тебе. Ты никогда не обманывала меня, всегда была предельно честной. И я еще ни разу не видел, чтобы ты проявляла подлость в отношении кого-либо.

— Значит, ты меня не знаешь… — Полина едва не вскрикнула, потому что Сева резко схватил ее за руку и больно сжал.

— Ты — профессионал, а это значит, что ты способна отбросить все личное и сделать свою работу на высшем уровне.

— Не пытайся играть на моем самолюбии. — Полина осторожно вытащила руку из его ладони и, сморщившись, потерла онемевшие пальцы.

— Если дело касается цены, то я готов…

— Сева, не в деньгах дело!

— Тогда в чем?

— В морали, — ответила Полина, на что Уваров громко рассмеялся.

— Избавь меня от пафоса! Какая мораль, Поля? Высокая нравственность нынче изжила себя.

— Вот именно, — усмехнулась Полина, — если учесть, с каким предложением ты обратился к сестре своей жены.

— Но я же не предлагаю тебе переспать.

— Этого еще не хватало.

— А может, все-таки переспим? — заговорщицки подмигнул Сева, и Полина не выдержала, улыбнулась. — Но если серьезно, я не знаю, что делать. У нас с Катей уже давно начались проблемы. Мы часто ссоримся, — он говорил медленно, и было видно, что слова даются ему тяжело. — Катя все время проводит в своем чертовом офисе, о ребенке и слышать не желает, хотя я… Я устал. Мне все надоело.

— Скажи, Уваров, если ты получишь доказательства, что жена тебе изменяет, как поступишь?

— Разведусь, — прямо ответил Сева.

— Понятно… Но не проще ли нанять частного детектива с мощной фотокамерой?

— Не хочу привлекать посторонних.

Полина рассмеялась и дружески похлопала его по плечу.

— Ты думаешь, что я стану лично следить за Катей? — спросила она. — Ты представляешь, сколько людей будут вовлечены в тот фарс, который ты предлагаешь мне устроить? Заметь, это будут абсолютно посторонние люди! Те, кого ты, собственно, и опасаешься.

— Разумеется, я понимаю, — закивал Сева, и в глазах его блеснула надежда, что привело Полину в еще большее раздражение.

— Тебя интересует только слежка за благоверной или ты желаешь ее подставить?

— В смысле? — Сева сделал вид, что не понял вопроса Полины, но притворился неудачно, тем самым неосторожно выдав, что истинной целью был другой сценарий. — Ладно, раскусила. Мне нужно, чтобы она изменила. Или докажи, что она уже мне изменяет. Это уже не столь важно.

— То есть либо у нее уже имеется любовник, либо мне нужно будет подвести ее к измене. Это целый спектакль, дорогой. И он будет очень дорого стоить.

— Я же сказал…

— Я имею в виду душевные затраты, — с досадой пояснила Полина. — Твои и ее. Что станешь делать, если Катя не поддастся искушению?

— Буду на коленях умолять о прощении, — не задумываясь, ответил Сева. — И сделаю все, чтобы сохранить семью.

— Согласна. — Полина протянула руку. — Детали обговорим позже, — и ворчливо добавила: — Ну, где же наш заказ? Боюсь, что умру от голода прежде, чем воткну своей сестре кинжал в спину.

Примечания

8

Американский предприниматель и общественный деятель, входит в десятку самых богатых людей планеты по версии журнала Forbes.

9

Создатель социальной сети Facebook.