Взгляд. Сборник стихов

Алёна Далида

В этом сборнике стихов автор предлагает вниманию читателя свой взгляд на мир. В книге представлены различные жанры творчества автора. В своих философских рассуждениях Алёна Даида призывает людей к пробуждению и осознанию себя в Явном мире. Стихи о войне поэт воспринимает, как личную боль за свою Родину. Пейзажная лирика описывает красоту природы северного Кавказа. А шуточные стихи основаны на реальных событиях из жизни. Книга содержит нецензурную брань.

© Алёна Далида, 2022

ISBN 978-5-0056-9847-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга создана только благодаря моим друзьям,

которые верили в меня, поддерживали

и направляли в нужное русло.

Низкий им поклон!

МЫСЛИ ВСЛУХ

Йети

Мы все немного — аутисты,

Кто верующий, кто атеисты,

Но всё ж слегка давно куку,

И погружаяся в тоску,

Мы все немного одиноки.

Лелеем тихо день далёкий,

Когда нас примут просто так

И без притворства, и без врак.

Мы — недолюбленные дети,

Бредём по жизни словно Йети,

В лохматой шкуре пряча душу,

Чтобы случайно не разрушить

Наш хрупкий мир детских иллюзий

В кошмаре бешеных инклюзий.

И словно воры прячем взгляд,

И отвечая невпопад,

Мы прикрываем рот улыбкой

И мнёмся, словно в почве зыбкой.

Теряем речь, и пониманье,

И концентрацию вниманья.

И презирая суету,

Глядим устало в пустоту.

В иной реальности и были

Мы одиноко все бродили,

Пусть долго спали. Нас подняли.

Но разбудить, увы, забыли.

Пора проснуться, оглянуться

И в мир привычный окунуться

Без страха тёмной глубины

И неизведанной страны

Людских сердец. Иди навстречу,

И пусть добро тебя излечит

От аутизма типа Йети,

С закатом или на раз (с) свете.

Недаром есть одно поверье,

Что безграничное доверие

Обезоружит человека!

С одной поправкой, может быть.

Он Человеком должен быть!

Быть или казаться

У молодых есть выбор — светом жить

Или разумными животными остаться.

Но уровень их РА не даст им быть,

Их мозг лишь позволяет им казаться.

Их в детстве оболванили умело

Крестами и молитвами Отцы.

А в юности догнали алкоголем,

Развратом, наркотою их гонцы.

И только лишь, наверно, единицам,

Чьё эволюционное число

От общей серой массы так разнится,

Спастись от разложенья повезло.

Им свет помог на самом деле жить,

С животными привычками раз (с) статься.

В порядке исключенья можно быть,

Но, к сожаленью, правилом останется — казаться.

Будь самим собой

Особенные люди желают быть как все,

Им надоело чем-то выделяться.

Мальчишки аутисты тусуются в толпе,

Демонстративно громко матерятся.

Им хочется стереть границы неприятия,

С толпою слиться, в ней и раствориться.

Дружить, тусить, любить, кутить…

(Ну, в общем, быть как все.)

Со школьными друзьями веселиться.

А их друзьям, напротив, обычным неприметным,

Хотелось бы хоть чем-то выделяться.

Они, тусуясь рядом с особенными, в общем,

Перед другими этим и гордятся.

И в этом симбиозе друзей, конечно, нет.

Здесь те, кому лишь надо утвердиться.

Не будь как все, и даже, особенным не будь!

Самим собою надобно гордиться!

Искусственный интеллект

Ходьба по асфальту мозгов не даёт,

Тропой набирается опыт.

Извилистой тропкой шагает малыш,

Добавить извилины чтобы.

По грязи и камням на солнечный свет,

С трудом пробираясь сквозь чащу.

Заменит поход бег асфальтовых дней,

Меж рекламных плакатов кричащих.

Ведь радует глаз природа живая

И красок пастельных картина,

Изменчива так и неповторима,

Богатая адреналином.

Восторг от свободы, небесная ширь

И гул урагана сквозь кроны

Расширит сосуды, идущие к мозгу,

И жизни добавит нейронам.

А что могут дать бетон и асфальт,

И мутные стёкла высотки?

Искусственный дом, искусственный сад,

Помехи в мозгу и наводки.

Мы, ближе к природе, к земле,

Небесамимеем здоровые мысли!

Здесь хочется верить живым чудесам,

А в городе мозг наш окислен.

Тупой электронно-бетонный носитель.

Искусственный интеллект

Решает задачи тёмненькой силы,

Собой представляя объект.

Лесной человек никому не подвластен!

Он силою духа богат.

Идущий по тропке навстречу ненастью,

Любой непогоде он рад.

За ней будут солнце, свобода и небо,

Тепло материнской любви.

Шагает спокойно, уверенный в этом,

Лесной человек через рвы,

Ухабы и горы, пеньки и валежник.

Преград полный комплект.

Но слаб и беспомощен в мире реальном

Искусственный интеллект.

Леса вырубают, сжигают.

На пустошиляпают города.

Нос ними сгорит сила духа людская,

Уйдёт, как сквозь пальцы вода.

Искусственный раб, искусственный мозг

Сожрёт себя сам понемногу

И вырастит лес на пустых городах,

Заменят тропинки дорогу.

Но снова малыш пройдёт по тропе,

И жизнь человека продлится.

И силою духа наполнится сердце,

Природой оно возродится.

Ведь роду в подмогу дана нам приРОДа,

Человек без неё с дефектом.

Податлив и немощен Нечеловек

С искусственным интеллектом!

Суть вещей

Когда появится вторая моя дата

И крест дубовый в изголовье у берёз,

Найду пристанище меж гор у водопада

Уже, наверное, надолго и всерьёз.

Я горевать и слёзы лить уже не стану,

Поскольку слёз не будет у меня.

Мы на погосте все будем гостями,

И на дорожку посидим на кроде у огня.

Не стоит осквернять телами землю,

Ведь от огня домой короче путь.

И тот, кто поневоле там уж дремлет,

Уже не сможет передать нам суть.

А суть вещей до ужаса простая,

Сегодня ты — мерзавец и лентяй.

И жизнь твоя бесцельная, пустая…

А завтра всё сначала начинай.

И наказал тебя не бог твой и не дядя,

И не судья, отмерив жизни срок.

А наказал себя ты сам. Понять бы, глядя

В тот день вчерашний, и принять урок.

Но, к сожаленью, ты его не помнишь,

И в новый день придёшь опять с нуля.

Забыл! И долг свой не исполнишь.

И вот, ты — на погосте, о прощении моля,

В смятении глядишь на своё тело,

И озираясь на живых, ты понимаешь — Всё!

Твоя жизнь как мгновенье пролетела.

И пеленою спало забытьё. А дальше…

Что заслужил, туда и угодил.

И там пощады уж не жди, коль ты нашкодил.

Добро пожаловать во мрак! И вечность впереди!

Здесь осознаешь бред, тобой который в яви руководил.

Откроется закрытое, и память словно шквал,

Обрушит мысли лавой, обжигая душу.

Увидишь, что творил. Обманывал, а может, предавал

Иль убивал, иль чьи-то жизни рушил…

Проснись в сей час, пока ты не уснул навеки!

Делами жизнь свою верши!

Попробуй стать из люда Человеком.

Творя добро, достигнешь ты вершин.

И может быть, когда-то станешь Богом,

Но слава тебе будет не нужна.

Лишь «жить по совести» — твой будет слоган,

Кристально чистой совесть Бога быть должна!

Урок длиною в жизнь

Кто-то ходит в школу, чтоб учиться

А кто-то туда ходить, чтоб нашкодить.

Кто-то выбрал сам учителей,

А кто собой позволил руководить.

Кому досталась форма неопрятной,

Кому костюмчик выдан посвежей.

И кто-то потрудился так изрядно,

А кто-то докатился до бомжей.

И в дневничок оценку Мариванна

Не ставит и родителей не ждёт.

Здесь видно на показ чего ты стоишь,

Оценивает совесть и народ.

Кому-то школа здешняя даёт

Продлёнку за особые заслуги.

Кого-то раньше времени возьмёт

и выгонит с урока, дав недуги.

Каникулы бывают не у всех,

А кто ушёл на них — остался в коме.

Застрял между мирами, взял тайм-аут,

Туда-сюда катаясь на пароме,

От берега до берега к отелю,

Где меж землёй и небом снял он номер,

Потягивая с трубочки коктейли.

А не пришёл с каникул? Взял и помер.

С урока мы идём на переменку,

А переменка длится ровно ночь.

На левый бок, уткнулись носом в стенку.

Кому-то отдых, точно, смог помочь,

Чтоб быть готовым к новому уроку.

Портфель собрать выходит не у всех.

И кто-то тянет руку для ответа,

Протягивая другу, а не вверх.

А тот, кто не готов, он за спиною.

Всё тихо ждёт исхода, выжидает.

И жалуясь на жизнь свою, он ноет,

Попавшему в беду он «сострадает».

А в случае победы, тут как тут.

Мол, «Я был тоже рядом, ждал призыва,

Но понял, здесь меня уже не ждут,

Не оценили моего порыва!»

А если пораженье, — «Я был рядом!

Но руку не успел я протянуть!

Я прикрывал спиной!» (вернее задом)

Но оказался слишком длинный путь.

От жизни к жизни переводят в школу,

Меняя адрес, сверстников и форму.

Кому дают одежду чисто белой.

Кому — чумазой, вымазанной дёрном.

Одним костюмчик жёлтый, словно солнце

И адрес на восточной стороне.

Другим достался красный, как закат.

Душе хорош любой наряд вполне.

А здесь его зовут национальность.

И друг меж другом делят школьный класс,

Сюда придя за тем, чтобы учиться.

А дома, впрочем, вовсе нет у нас.

Кочевники миров, цыгане-души,

Сменив одну кибитку на другую,

Кто трудится, а кто-то бьёт баклуши.

И время жизни у себя ворует.

Всё не так, как нам казалось

Унижая, раз (с) скажи, для кого ты так старался?

Для себя или для мамы, той, что на фиг ты не сдался?

Или может быть для папы, что бухал по гаражам?

Для училки своей, той, что склонял по падежам?

Ты возвыситься хотел? Для кого и перед кем?

Не решая этим самым своих жизненных проблем.

По реакции цепной ты детей своих ломаешь,

Своей болью губишь души и того не понимаешь.

Сядь за стол, остановись, гневу дай на миг умолкнуть!

И в душе своей копни с раз (с) становкой, с чувством,

с толком.

Разве кто-то тебе должен или может должен ты

В жертву принестись кому-то, забывая про мечты?

Явный мир — большой театр и учебный полигон,

И душа сюда приходит на работу без погон.

Мы с тобою — рядовые, а вот космос — адмирал.

Тот, что жизнь тебе даёт, сколько б ты не умирал.

Чтобы ты свои ошибки отработал и домой

Возвратился не на долго, взяв у жизни выходной.

На земле мы все — актёры, ситуации создав,

Помогаем мы друг другу, словно кролику удав.

Нет плохих и нет хороших, есть восторг и твоя боль.

Покопайся в ней немного, поработай над собой.

Нету смысла обсуждать, повторяя чьи-то сплетни,

Или может обвинять, будто старый пень столетний.

Ты врага благодари, не носи в душе обиду.

Ведь возможно всё не так, как казалось тебе с виду.

За урок скажи спасибо и душа словно алмаз,

Новой гранью дополняет твой бриллиант, в который раз.

Жизнь — театр, мы в нём актёры, завербованы судьбой.

Не ленись, пока ты жив, и работай над собой!

Делай добро

Делай добро и не жди ты ответа.

Душа твоя скажет спасибо за это.

Делай, что должен сегодня, в сей час,

А завтра воздастся тебе во сто раз.

Ты просто так помоги человеку,

Делай добро и «бросай его в реку».

Сделал, что смог? И чуть больше того.

И в благодарность не жди ничего.

Благо дари просто так без претензий.

Будь рад тому, что ты смог стать полезней.

Иди, не стесняясь, к людям с добром.

И станет добрее наш общий дом!

Вспомнить всё

Устало тело напрягаться, мозги кипят, нервишки сдали.

Пора на койке распластаться. Давненько мы не отдыхали.

Мы это — все мои тела, что можно трогать и не очень.

Давай отложим все дела, и отдохнём сегодня ночью.

Всего за меру не успеть,

Боюсь не вспомнить, что хотела

В грядущей жизни,

Словно в сеть, попавшись

В новенькое тело.

И все дела коту под хвост,

Что в этой жизни натворила,

Возврата нет, и взорван мост,

И шатки скользкие перила.

Вот и потею день и ночь

Мозгами, телом и душою,

Сама себе хочу помочь

Успеть достичь того большого.

А в иной жизни всё с нуля.

Мартышкин труд. И всё по кругу.

Потом не вспомню я себя,

Пройдём с тобой мимо друг друга,

И может сердце защемит, и осознание вернётся?

Вдруг вспомню я саму себя, и память бурею ворвётся.

И будет труд мой не напрасен, он словно птичьи следы

На свежем снеге проявится. Мы вспомним всё. И я, и ты.

Мыши в клетках

«Спасибо предкам, что мы не в клетке!», —

Могли сказать мы до сей поры.

Но для потомков, мы — тоже предки,

Пока наивной лишь детворы.

А вот дождемся ли мы «спасибо»

Зависит только от нас с тобой.

Пришёл черёд показать Нам силу

Фашистской нечисти мировой.

Да, это трудно и неудобно.

Мы все привыкли за суетой

К комфорту, как к булке сдобной,

Такой же мягкой, обыденной.

Мы все в вольере, не на свободе.

Живем и дышим, и суетим.

Из угла в угол, как звери ходим,

Не львами, мышками мельтишим.

Хоть эта клетка у всех своя,

Но Мир расчерчен уж на решетки.

И вместо пения соловья

Мы жарим курицу на решётке.

А кто делить эту землю в праве?

Лишь только тот, кто её создал!

Но сотворив её в мире Прави,

Он не делить, приумножить дал.

Тогда кому нужна эта делёжка?

Тем, кто нас хочет всех разобщить.

Чтоб не хлебали единой ложкой

По клеткам сварены ими щи.

Чтоб больше трёх мы не собирались,

А соображали бы на троих.

Курили, пили бы и сношались,

Дабы рабов поставлять тупых.

Раз есть рабы, то есть господа,

А где они, покажите, братцы?

Они ведь в каждом из нас, да-да!

Не надо тыкать и удивляться.

Рубите головы, господа!

Но не забудьте, и вы на плахе

Сегодня в роли пусть палача,

а завтра — жертва в простой рубахе.

«Спасибо предкам, что мы не в клетке!…», —

Мы так уверенно говорим,

Но в каждом паспорте стоит метка

Которой клетки ты гражданин.

Там номер, серия, подразделение,

Там код и штамп, регистрация…

А ниже подпись собственноручно

Под бюрократной сей махинацией.

А нету паспорта — ты никто!

И тебя нету нигде по списку!

Хоть ты свободен, но ты — ничто!

Не дали клетку, не дали миску.

Свободным быть тебе не позволено!

И даже БОМЖ на учёте их.

И территория, что освоена

Лицом без клетки — от сих до сих.

Определённого места жительства

Нет? Надо значит определить.

Пронумеровано человечество

Ему во благо, чтоб легче жить.

Без задней мысли, движений лишних

Меняем волю свою на лень!

Свободу проще отдать всевышним

в удобной клетке, уйдя в их тень.

Меридианами, параллелями

Расчерчен глобус и поделён.

И за решёткою мозг облененный

Своё знать место определён.

«Спасибо предкам, что мы не в клетке!», —

Могли сказать мы до Сей поры.

Мы для потомков всего лишь мышки,

Что от норы пробегали до норы.

Икона

В углу висит икона. Там, чей образ

Мы свято все храним в душе у нас.

Ведёт по жизни нас, как верный компас,

Он даже лучше спутников ГЛОНАСС.

Но стрелки сбиты за века и компас сломан.

И направления сменились в никуда.

И как икону не крути ты, одним словом,

Не навигация, а чисто лобуда!

А человек, что на картине с ореолом,

Не веру нёс слепую, а науку.

А в вашей библии об этом нет ни слова.

И вы читаете столетья эту штуку?

На Маяковского стихи она похожа,

Хоть поросла она с избытком мохом,

В ней лишь изложено, как в книге тоже,

Что хорошо, а что такое плохо.

А вы познать другое не хотите,

Вам проще, упершись в икону рогом,

Молиться о прощенье на иврите,

Вполне надёжно спрятавшись за богом.

Как страус прячем голову в песок,

И нет понятия, что задница — снаружи.

А если нет песка, беги в лесок.

Песок и ноги — вот твоё оружие!

А у природы свой закон, поверьте!

И если нам его не соблюдать,

Нам не поможет ни одна икона,

Ни бог отец, ни сын, ни божья мать.

Но вы его и знать-то не хотите, зачем?

Когда у вас на все — один Творец.

И если что, вы в храм к нему бежите,

Ведь у него есть где-то с чудами ларец.

Зачем нам знать, трудиться? Мы его попросим.

И в ножки упадём, башкой об пол.

Мол, — «Батюшка родимый, очень просим!»

И снова головою бах об пол!

Вы лучше бы не библию читали,

а книги умные, но слышу я в ответ, —

«Умнее библии еще не написали»,

А ведь с «совка» прошло лишь тридцать лет!

Когда успели вас так оболванить

Иль запугать? Я точно не пойму.

Где тот народ-герой? Где русский Ваня,

Что голыми руками выиграл войну?

Вас даже Сталин так не запугал,

А поп с кадилом в этом преуспел.

В рабы у бога Русов записал,

Врагами объявил, кто не хотел.

И даже Главный наш сей подписал указ,

Мол, светит срок, кто чем попа обидел.

У них девиз: «Не с нами кто, тот против нас!»,

Добро пожаловать в Тюрьмообитель!

Кому же памятники тогда поставить надо?

Тирану Сталину? Ну, явно не ему!

А может крёстному отцу исчадья ада

С кадилами из золота? Ему?

А памятники ставить надо людям,

Что жизни отдавали без огляд

За знания, за ум, за честь и совесть,

А не тиранам и барыгам, всем подряд.

И коль природы книгу знаний изучать вы не начнёте,

Поверьте, будет всем один капец!

Погибнет всё: Земля, вселенная, пространство,

А вместе с ним погибнет ваш Творец!

Земное кладбище

Мы все живём на кладбище за столько лет войны,

И строим на костях свои жилища.

А на курганах памятных уже растут сады.

Травой покрыты густо пепелища.

Земля — пирог слоёный из костей и черепов,

Вновь ожила, и шумные дубравы

Латают её песнями из птичьих голосов,

Зеленым цветом застелив кровавый.

Копни сажень, другую. Прошедшей жизни след

Напомнит о себе своим потомкам.

В восьмом колене внук, увы, поймёт, как в страшном сне,

Что обманули мужа как ребёнка.

Стерев народ и память с ним, вновь с белого листа

Написана история, как сказка.

И мир не тот рисуют нам, и летопись не та

Начертана рукою тёмной в маске

«Любви вселенской», дабы утаить свои клыки.

С крестом на шее, с библией в ручищах,

Что 300 лет тому назад, канонам вопреки,

Начёркал умный поп в своём жилище.

Ломали стены, в аккурат, заводов и печей

Заброшенных людьми, давно забытых.

Иконостас в проём вставляя ловко, без ключей

В сердца вползли легко, коль дверь открыта.

На башни водружая крест, церквями называли

Заводы, кузни, доменные печи.

Навешали лапшу на уши людям о любви,

На неокрепшие ещё взвалили плечи.

Сгоняли в церкви новые чинушам на показ

Крестьян лишь лицемерно православных,

Исполнив долг, мужик, вернувшись в свой приказ,

Свободой дорожил с попом на равных.

Втирают нам в сей час о нищей и немытой

Руси. «Крестьяне грамоты не знали!»

Но чада семилетние Россеюшки «забитой»,

Отнюдь, уже писали и читали.

До коли будут нам лепити замки из песка

На кладбищах былых цивилизаций?

Доказывая с хрипом и пулей у виска

Отсталость нашу с кучей декораций.

ИзТОРиянаписана с подачи иудеев,

Потомки их и ныне на престоле.

Поклёп ведут на Ариев бывшие плебеи.

Мы кривде их внимать будем до коле?

По копиям вторичным учебники мы пишем

И в школе заучаем ложь как правду.

И не вдаваясь в суть, мы верим в то, что слышим

Идти стараясь в след, в угоду стаду.

Стесняемся открыто подвергать сомненью что-то,

Плывём рекой безликою толпы.

«Пускай рулит махиною судьбы не я, а кто-то.

А мне нет смысла лезть из скорлупы.

Зачем брыкаться, биться, лезть из кожи,

Когда земное кладбище везде?

Одной могилой больше, меньше может

Сижу себе тихонечко в гнезде.»

Того не понимая, что на древе без корней

Сучком засохшим ветви опадают.

И падать из гнезда на землю, всё-таки, больней.

Птенцам своим же крылышки ломая.

Мы все живём на кладбище, и мы — потомки мёртвых,

Мертвы наши безродные жилища.

И нет курганов памятных! Ведь если память стёрта,

Нас ожидает Рода пепелище!!!

Природы зов

Уже нарциссы раз (с) цвели, и слышен с гор поток ручья.

И словно в белых кружевах стоит невеста-алыча.

И слышен щебет воробьиный, и переливы птичьих стай.

Кукушка где-то издалече считает годы мне до ста.

С утра роса падёт на травы, нам предвещая жаркий день.

И лёгкой зеленью покрылись деревья, отдавая тень.

Вот просыпается природа от долгой спячки затяжной.

Весны приходит время года, её окончен выходной.

И ты проснись же, человече! Довольно спать, пришла пора

Созвать на думу наше вече, благославлённо светом Ра!

Ярило солнце, нам в подмогу, взаимно к помощи взывает.

Наш хрупкий мир летит к чертям,

уже давным-давно, и тает.

Покоя шоры на глазах пора нам снять, они мешают,

А кто-то сзади, не стыдясь, в колёса палки нам вставляет,

Нас оседлал и тихо правит прямой дорогой на обрыв.

Кнутом нещадно погоняет, о своей совести забыв.

А может вовсе её нету? Или у нечисти в плену?

И в свою очередь, им застят покоя шоры Сатану,

Что оседлал их ровно сверху. И пирамиды сей потеха

Несётся в бездну под вонючий и смрадный рокот

в виде смеха,

Сжигая перепись Земли, чиня раздоры между нами.

И мы послушно топчем души РОДных по крови сапогами

За скудный хавчик и бумажки,

считая жизнь большой игрой.

Свой муравейник из бетона мы заполняем мишурой.

И тихо чахнем над богатством, не замечая черепки

Подмены ценностей реальных. Их, нашей воле вопреки,

Вручает нам с пелёнок род, Что в свою очередь обманут.

И день за днём, из года в год народу лгать не перестанут

Чинуши, главы и попы. Сверкая золотом оправы,

Толмача правила игры простому люду ради славы.

А БОГу слава не нужна! Ему лишь совесть есть мерило.

За славой гонятся изгои. Им совесть золото затмило.

Закрыты очи, спят мозги. Довольно спать! Пришла пора!

Природы бег не изменить. Весна идёт. Огонь костра

Сжигает чучело зимы, обрекшей мир на долгий сон.

Природа нам даёт подсказку. Она оставила дозвон.

Перезвони и воспрошай. Она раз (с) скажет и подскажет.

Гляди, в сей раз не оплошай! Не то ослушника накажет!

Свет и Тьма

Я за разум и за свет без религий и регалий!

Я за совесть и за честь, но без званий и медалей!

Мне не надо орденОв, да и Орденов не надо!

Я природе поклонюсь, что любой травинке рада.

Если б люди так могли, просто жить и без изысков,

И дарить добро другим без судебных тяжб и исков?

А природа нам дана, чтобы жить при Роде нашем.

Мирно сосуществовать, чтобы Роду было краше.

Чтоб учились у природы, познавали мир иной.

Только тёмные созданья объявили выходной

В обученье у природы. Мол, зачем вам адский труд?

Захватили, заглотили, потихонечку жуют.

Наши мОзги. В мясорубке прокрутили до котлет,

А потом их нам промыли и лихо взяли с нас обет

Поклоняться тёмной силе без раздумий, как рабы.

И на капищах слепили церкви-шляпки, как грибы.

Подменили знанья верой, только тёмным невдомёк,

Что остались пионеры! На Господний тот паёк

Знанья мы не променяем и до мира донесём.

И пришла пора, однако, вам покинуть этот дом,

Где вам сладко было кушать наши души на обед,

Нам подсовывая ловко вместо завтрака завет.

Старый, новый — всё равно, ведь для быдла то неважно.

«С голодухи схавают! А мы живём вальяжно!

Крест, кадило — всё златое. И на мерсах всё в коже.

А Иисус с Марией смотрят вниз на вас на витраже.

Наблюдают аккуратно, чтоб от Торы ни на шаг!»

Мы для вас людское быдло, скот. Тупые как ишак.

Только есть ещё ребята, кому Свет важней пайка.

И остались на Руси еще Русичи пока.

С Магдалиной, с Радомиром донесём мы свет до мира!

Ну, а вам пора ту-ту, топать в вашу темноту!

Поскрёбыш

Горит оранжевая осень. Как птичьи гнёзда на ветвях,

Висит омела. Неба просинь. Природа словно на сносях.

Она готова разродиться, увы, не первенцем уже.

Как краснощёкая девица кафтан роняя, в неглиже

Стоит босая на тропинке, и руки к небу вознеслись.

Углём очерчен стан, слезинки росой стекают тихо вниз.

Не за горой уже зима, и сединой припорошит.

Прикроет белым покрывалом. Природы роды завершит.

Младенец в снежной пелене надёжно спрятан до весны.

Он птичьей песней огласит природы затяжные сны.

И словно жаворонок в небе,

разбудит звоном громкой трели.

Взорвав журчаньем тишину

холодной белой колыбели.

Поскрёбыш вырвется из плена и раз (с) тревожит небеса.

Орлиным криком, птицей феникс,

весенним вторя голосам.

Природа снова возродится, и повторится солнца свет.

В глазах младенца отразится, Сварога нового раз (с) свет.

Цель пребывания

Когда со временем проходит «детство в..опе»,

И мы перестаем в душе творить,

Бежим куда-то в суетном потоке,

И думаем, что будем вечно жить.

Карьера и семья, дела, заботы,

Рутина, быт и прочий негатив…

Ползёшь по жизни, на чисто измотан,

О цели пребывания забыв.

А вот он выходной, песочек, речка,

И внучка, вдоволь наплескавшись, на песке

Нарисовала солнышко и дом. И вдруг сердечко

Тихонько ёкнуло в загадочной тоске

О чём-то давнем и забытом, очень важном,

О чём с годами мы успели позабыть.

К творенью тяга, что, конечно же, есть в каждом.

Ради чего, наверно, стоит жить!

Однако, мы — не боги. Хлеб насущный,

По-прежнему, живым необходим.

Но дьявол нас сбивает вездесущий.

И мы живём для хлеба до седин.

А седина нам голову покроет,

И бес в ребро на подвиги пинком.

И дабы не упасть лицом… порою

Мы сотворяем с лавровым венком

Шедевры перед нею на коленях,

Хоть поздновато может быть чуть-чуть

Для серенад с артритом на ступенях,

Не это важно, и не в этом суть.

Цель пребывания в РАзВИТии! И только!

В творенье для людей, и отдавая,

Мы поднимаем вверх себя, поскольку

Взлетаем, душу светом наполняя.

А счастье — значит часть себя отдать

Без сожаленья, и она к тебе вернётся

Сторицей, даже не заставит ждать!

И светом на душе опять прольётся.

Когда со временем проходит «детство в..опе»,

И мы перестаем в душе творить,

Мы не бежим куда-то в суетном потоке,

Стоим на месте, так и не начавши жить!

Чётки жизни

Смерть — не освобожденье,

Это всего передышка.

Туда ты не торопись

За облегчением слишком!

Решил, что, туда попав,

От всех проблем избавляешься?

Отнюдь! Мозгами раскинь,

Ты здесь глубоко заблуждаешься.

Ты и там покой не найдёшь

Со своими думами старыми.

Будут жечь твою душу огнём,

Полыхать по нутру пожарами.

И в момент воплощения нового

Долгожданного, в свою очередь,

Ты получишь назад их снова

Словно бусины, но короче нить.

Вот такие вот чётки жизни!

Лишь меняют цвет да форму.

И проблему, как бусину снять

Невозможно, за ниточку дёрнув.

Жизнь — игра, полигон учебный,

В этом деле смотри шире!

Всё исправить можно лишь здесь,

Пока ты еще в явном мире.

Суета и рутина будняя

Захватила полностью разум,

И в который раз кругаля даёшь

И не видишь замыленным глазом.

Оглянись, сопоставь события,

А не бегаешь ли по кругу?

Может лица другие, сценарии,

Но всё та ж круговая порука.

Мы друг с другом здесь все повязаны

И не просто так встречаемся.

Мы грехи отрабатывать старые

В новой яви опять собралися.

Пусть в той жизни тебе женой была,

Ну а в этой буду любовницей,

Отношения наши прежние

И под новой личиной кроются.

Что же делать? Исправить как?

Как из круга вырваться оного?

Как с шнурочка бусины снять,

Не порвав его монотонного?

Надо действовать незамедлительно,

Выбирая да иль нет,

А не ждать решения свыше,

Не влачиться событиям вслед.

Жизнь подскажет сама выход,

Только ты приглядись внимательней.

И под ноги бросит ключи от дверей,

Лишь тебе решать, поднимать иль нет.

Опыт

Кто в грязи не извозился,

Не полюбит сладкий мёд.

Не оценит воды чистой,

Кто баланды не хлебнёт.

Не поймёт восторг от света,

Кто во мраке не бывал.

Не оценит краски лета,

Кто зимы и не видал.

Запах хлеба не полюбит,

Кто всю жизнь не голодал.

Мирным небом не кайфует,

Кто в окопах не лежал.

Тот, кто близких не терял,

Не оценит важность жизни,

А родимая земля ближе тем,

Кто вне отчизны.

Свет и тьма, мороз и солнце —

Вечных недругов союз.

По закону мирозданья

Плюс на минус даёт плюс.

Листок прошедших дней

Зачем нужна тебе война? Чтоб обнулиться?

Ты это сделать можешь просто так.

Зачем повсюду ищешь мрачные ты лица

И раздуваешь в негатив любой пустяк?

Глядишь на мир из головы своей

И видишь только то, что хочешь видеть.

И выбираешь из палитры всей цвета,

Что позволяют с болью ненавидеть.

Прости, уйди, забудь, оставь в покое

Засаленный душевной боли памятный листок.

Зачем тебе прошедший день календаря, на кой он?

Зачем таскаешь за собой повсюду смятый тот комок?

Ведь он мешает жить тебе, ужели ты не видишь?

Порви его, сожги, а пепел по ветру развей.

А если кто напомнит вдруг о нём, пошли его на идиш.

Щас скажу как: «Лэхтиздаен, азохен вей!»

А завтра день начни с нуля, как ты хотел.

Проснувшись, радуйся, что ты не умер!

И оцени награду, ты ведь немало попотел,

Таская за собою листик чёрный, словно бумер.

Живи, люби, твори, смотри на мир глазами

Рожденного младенца, восхищайся и дивись.

Пусть не от горя, а от счастья затуманит взор слезами!

«Проснулся — радуйся!» Пусть будет твой девиз!

Души

Когда человеку нечем заняться,

Он сходит тихонько с ума.

Идёт в наркоту, ложится под поезд.

Отнюдь не пустая сума

На кражу ведёт и на разбой,

И даже порой на убийство.

Безделья пустого, лености праздной

И слабости духа единство.

Конечно, бывают и буйные психи,

Но здесь причина другая.

Гранатой взрываясь, пылает огнём,

Дотла, как свеча выгорая,

По жизни берётся субъект доказать,

Что он, как и все, нормальный.

Душевная травма жить не даёт,

Его путь наверх провальный.

Пургой заметённые души другие,

Холодные всем напоказ.

Скрывая поступки отнюдь не благие,

Проявят себя без прикрас,

Надеясь на тайну, однажды и вдруг,

Кому-то на удивленье.

Тому, кто реальность придумал себе,

И в ней он увидел спасенье.

Как в домике жил, изнутри наблюдая,

На мир созерцая в окно,

Где словно экран, картины меняя,

Придумывал он панно.

И вот в один миг экран навернулся,

Вдруг отключили свет.

От чёрной картины шок у него,

И радуги больше нет.

Но молния вдруг полыхнула, как гром,

С ним рядом Другой очутился.

И мягким теплом, и взглядом лучистым

Уже путь его осветился.

И дом оказался ему не к чему,

Реальный простор не пугает.

Другого сияние идёт сквозь него

И страха былого лишает.

Искристой душой тот Другой освещает

Заблудшим затерянный путь.

Сюда на мгновенье он в помощь приходит,

Кому-то помочь свернуть.

И тихо уходит, исполнив свой долг,

Его таковым не считая.

Ему пересечь совести путь нельзя.

Полоса двойная!

Разные души разные судьбы

Себе выбирают сами.

Вовремя пути, и, конечно же, до.

Своими идут следами.

А после летят огоньками как почта,

Каждый в своё отделение.

И на передышке, чай попивая,

Очередного ждут появления.

Болтают друг с другом, смеются и плачут,

Их жизни как на ладони,

Ошибки и промахи все обсуждая

В учебном своём полигоне.

Решая кому и куда появиться,

И с кем в следующий раз

Судьбу разделить и вниз не свалиться

На дно, как скалолаз.

Чтоб в нужный момент на помощь прийти

Душе, что на передышке

Чаи с тобою гоняла вверху

И даже играла в картишки.

А встретившись в яви, что-то напомнит

Тебе её появленье.

Родная душа, как ангел придёт

В земное пересеченье,

Чтоб лености праздной и слабости духа,

Безделья единство разбить.

Придуманный домик любовью наполнить,

Светом реальным залить.

Холодную душу, пургой заметенной,

Согреть неземным теплом,

Горящую душу на миг остудить

Игристым холодным вином.

На помощь друг другу и все не случайно

Приходим в мире земном.

Из разных краёв, но в нужное время

Встретимся в месте одном.

Мы разные души и разные судьбы,

Но все мы, однако, родные.

Нет смысла ругаться. Ведь после на чай

Нас опять соберут выходные.

Покой

Нет возмущенья, нет восторга,

Жизнь течет плавно, как река.

Чуть-чуть извилисто, но гордо,

Не выходя за берега.

И день в иной перетекая,

Ничем от прежнего не отличим.

Струится жизнь, ручьём мерцая,

И для волнений нет причин.

И будто штиль иль лёгкий бриз

Везде навечно поселился.

Покоя миг — судьбы каприз

На сердце тихо опустился.

Пластилиновые люди

Загорелые, богатые, искусственные

Пластилиновые люди.

От напряжённого труда умственного

Стёрлись лица, но накачались груди.

У мужчин и у женщин одни параметры —

Тренажёрнозагореломедные.

А улыбки натянуты и мертвы.

Глаза пустые и бледные.

В голове калькуляторы — счётчики

Мозг взорвали не шуточно.

Курсы доллара и других валют

Давят на поджелудочную.

С утречка чай зелёный, бекон соевый

Безглютенововеганский.

Ну, а вечером в клубе они с коньячком работают,

Забывая про пост рождественский.

Все кресты носят златоплатиновые.

По церквям на праздники.

А по будням труды праведные,

Апосля на блядки, проказники!

Пластилиновые, мягкотелые, без основы,

легко лепятся.

Это будущее наше, утопия мира сего

Просто — нелепица!

Совесть

Когда б мы жили все по совести, друзья,

Нам деньги не нужны были бы вовсе.

Поскольку не купить и не продать её нельзя,

То нету смысла в денежном вопросе.

Мы просто так дарили бы всем радость и богатство,

Избыток красоты или добра.

И на земле царили бы тогда любовь и братство.

Ушла б в небытие гнилых царей пора.

Живя по совести, нас невозможно будет победить.

Законам лжи и подлости мы будем не подвластны,

Ведь человека с совестью нельзя купить!

Законы мирозданья ему ясны:

Сегодня ты предал или убил,

А завтра сам на мирном поле боя трупом ляжешь.

Цветущий сад сменив на скопище могил,

Под дудку сатаны рабом запляшешь.

И за собой потянешь весь свой род,

Пируя на костях тобой подмятых,

Шагая в ад, возглавишь свой народ.

И обезглавив их, тобой поднятых,

Продолжишь список подлых падших душ,

За призрачный металл продавших совесть.

Обрадует тебя огромный куш,

Когда бы ни печальна была повесть.

Любовь в благодарность

А разве любовь можно заслужить?

Мы в благодарность ждём её годами.

Но в благодарность можно лишь дружить,

Слова любви вещаемо устами.

Ведь благо люди дарят просто так,

Ровно любовь даём мы не за гроши.

Любовь иль есть, иль нет и лишь простак

Ждёт за добро ответ взамен хороший.

Добро ты сделал? «Выбрось в воду и забудь.»

Не жди взамен подарка благодати.

А нет ответа? Ты не обессудь.

В душе твоей любовь — добра податель!

Вопрос

В жизни главный вопрос задавать нету смысла.

Ведь ответ очевиден, когда все твои мысли

Поступки проявят и речи спонтанной теченье.

Только слушать умей, не торопясь, и с увлеченьем.

Если всё же в ответ хочешь слышать лишь то, что желаешь,

Задавай свой вопрос, но правды ты не узнаешь.

И нужна ли та правда тебе, коль торопишься жить?

Быстро рождается ложь. С ней ты хочешь дружить?

Чтобы правду найти нужно в жизни с лихвой потрудиться.

Главное — было б желанье, и многого можно добиться.

Но вопрос задавать, всё же, ты не спеши!

Наблюдая, мозгуй. Ну, а после верши!

Монолог

Общение предполагает диалог,

Когда у оппонентов что-то общее.

Хотел ты пообщаться, но не смог,

Ведь захлестнула речь потока мощного.

Раз (с) катами гремя негодованья,

Лилась претензий грязная река.

Неслась теченьем бурным невнимания,

И уважения сносила берега.

Но если нет желания послушать,

А только говорить или кричать?

Ты выйди на безлюдную опушку

И проорись там, в бога, в душу мать.

Зачем ты человеками портишь нервы,

Доказываешь с пеною у рта,

Что ты — нормальный, лучший, даже первый,

Что жизнь вокруг хренова и не та?

Не нравится? Меняй! И молча, делай.

Не надо в ступе воду зря толочь!

Как повторял приятель часто: «Делай!»

Хоть поболтать и он был всё ж не прочь.

Помощников по жизни вечно ищешь,

Ответственность тебе не по плечу.

Вселенная тебе даёт примеры тебя,

Но ты кричишь: «Я слушать не хочу!»

Без спроса лезешь в души напролом,

Пропихивая только свою тему.

Небрежно оставляя за бортом,

Чужую непонятную проблему.

А собеседник вежливо молчит.

Внимая безразлично монологу,

Даёт понять, что ты не интересен,

Пора подбить беседу к эпилогу!

Но занят ты собой и своей речью,

Не замечая, в общем, мир вокруг.

Тому, кто не дослушал тебя, вечно

Ты говоришь: «Он больше мне не друг!»

Общение предполагает диалог.

Он обоюдно вежливо вербальный.

Потратив жизнь свою на монолог,

Доказывал ты всем, что ты нормальный.

Инвалид любви

Он за меня порвёт любого,

Чтоб доказать свою любовь,

А если некого порвать?

Ну, тогда мне он пустит кровь.

В любви ведь главное — порвать,

Ну, а кого, совсем не важно.

Объект любви или прохожих,

Тут важно выглядеть отважно.

Пока он в драке, он — мужик,

Так его мама воспитала!

А то, что любят безвозмездно,

Она, наверное, не знала,

Он для нее в моём лице

На доказательство готов,

Что он нормальный, даже лучший!

И со словами, и без слов.

Теперь по жизни он один.

Ну, не в почёте драчуны.

Ведь доказательства любви

Нормальным людям не нужны.

Жизнь

(моей подруге)

Ожили веники для бани,

Торчат пучками на ветвях.

Бухает нынче дядя,

Ведь тётя Груня на сносях.

Ждут пополнения соседи,

Поспели яблоки в саду.

А я одна среди медведей

И мужика всё не найду.

Хожу-брожу по лесу частому,

Кругом старьё да молодняк.

Дубы и клёны рвут на части,

А мужика нету никак.

Уж солнце зА гору заходит,

Закат окрасил небеса,

А с ним и молодость уходит,

Чернеют леса телеса.

А может, я не там ищу,

Иль кто-то рядом мне мешает?

В лесу ищу, кричу-свищу,

Уж лето молодости тает.

А впереди златая осень

И бабье лето впереди.

Сквозь зелень листьев неба просинь

И летометры позади.

Уже зима не за горами,

А на макушке виден снег.

Я в гору лезу, упершись рогами,

На склоне лет замедлив бег.

Ползу, пыхчу, тянусь руками,

А на вершине отдышусь.

Хоть высоко я вверх залезла,

Но высоты уж не боюсь.

Гляжу вокруг, я к солнцу близко,

И белизною снег слепит.

А подо мною где-то низко

Ручей извилисто бежит.

Я долго шла. Куда? Не знаю!

По тропке лезла наугад,

Наверх стремясь, не уставая,

Помехой не был камнепад.

Искала что-то иль кого-то,

Ну, а нашла только себя.

Любила или презирала,

Теряла, может быть, любя.

Ну, вот и всё! Мой путь окончен.

Я на вершине бытия.

Весь путь прошёл мой в одиночку,

Здесь только небо, лес и я.

Зачипированный мир

Солнцевидные отростки прикасаются к земле,

А на почве прорастают жизненные формы.

Словно зомби все подростки с чипом на челе

Посещают заведенья строго в униформе.

Жизнь идёт по расписанью: школа, дом и магазин.

В головах, как назиданье, чип от сосок до седин.

А над ними атмосфера отражает излученье.

И продукты конденсата водяного пара,

Что потоками воздушными приводятся в движенье

Над землёй горизонтально по земному шару.

Люди-зомби, как рабы, исполняя свод ЗаКонов

Получают за труды баллы рейтинга масонов.

А масоны наблюдают, поглощая и жируя,

Потребляя без зазренья, на костях пируя.

Управляя всей землёй, исполняя волю тёмных,

Невдомёк им, что они из числа лишь сил наёмных.

Наслаждаясь и кайфуя, деньги в гроб им не забрать.

В свой черёд лишь в Ад стартуют,

дерьмо тёмных разгребать.

Но, а люд, тот, что без чипов, Человеками зовут.

Свою душу не изгадив, без подачек их живут.

И глядя на атмосферу и продукты конденсата,

Созерцают неба синь с жарким солнышком косматым.

Словно птицы облака в небесах парят куда-то,

Задевая опереньем старый дуб кудлатый.

Вместо формы, что на почве, лишь для них растет трава.

Колыхается, как волны, на ветвях шумит листва.

Пусть без чипов, но с природой живёт светлый человек!

И не жаль им зомболюдов, зачипованных калек.

Конец

Ну, вот и всё! Итог. Пришёл черёд слуг тёмных.

Религии системе больше не нужны.

Их уничтожит сам создатель оных,

Поскольку сам слугою был у сатаны.

И, может быть, в предсмертных судорогах вы поймёте,

Что вскормлены не материнским молоком,

А лишь пустышкой, что дают дитяте,

Дабы оно заткнулось, не раздражая дерзким голоском.

Рожденными в свободе априори,

Вас принуждали быть рабами в страхе

Быть непокорными Отцу, и горе

Тому, кто крест не носит на своей рубахе.

И на рассвете солнечного дня Сварога

Проснулися не только те, кто долго спал.

А даже те, кто был рожден слепым немного.

От света яркого туман с них спал.

Кощеи тёмные достигли апогея

Правленья долгого на матушке земле.

И вот, мы на пороге пропасти Гипербореи,

Чтоб утонуть навеки в предстоящей мгле.

Нас как слепых котят согнали в стаю.

Нахально сбросив маски, слуги Сатаны

Толкают в пропасть нас по одному, верстая

Пустую перепись, оставшейся страны.

Шесть миллиардов? Стоп! Расчёт окончен.

Оставшимся — на лоб поставят штамп

Из трёх шестёрок и чуть-чуть побольше,

Дабы начать с начала новый штамм.

Так было с каждым миром, всё по плану.

А наше с вами время вышло на конец.

Кому же «повезёт» свидетелем быть пира,

Чтоб увидать на Сатане венец?

Ужели всё закончится плачевно?

Ужели мы — свидетели конца?

Проснитесь люди! Мы же все на плахе.

Ведь посылали Светлые гонца!

Он разжевал и в рот нам положил.

Осталось проглотить, переварить.

Он разум пробудить нам предложил,

Но времени так мало, чтобы Быть.

Похоже всё напрасно и не в этот раз.

Он выполнил своё предназначенье.

А мы — расходный материал и не для нас

Уж уготовлено к истокам возвращенье.

Каменный век

В мире реальном и настоящем,

Но в каменном обществе,

Они не живут, они существуют!

Не люди, а камни — людокалеки.

Души завёрнуты и запечатаны

И для отправки готовы наверх.

Руки в перчатках, на лицах намордники,

Вирус на душах, но он не для всех!

К сердцу привиты железо и яд,

И кровь, остывая, как лёд не бежит.

Глаза в синяках и уже не горят,

И злоба на лицах тенью лежит.

Послушайте, люди! Что вы творите?

Своими руками калечите жизни.

Совсем потерялись в пространстве и времени!

Вы — Человеки или вы — слизни?

Забытые ценности света и Прави

Вы рушите смело за рабскую долю.

И словно бараны идёте на бойню,

Послушно отдав пастухам свою волю!

Да что происходит? Вы роботы что ли?

Или граффен размагнитил мозги?

Где же все люди, куда подевались?

На солнце темно, и не видно не зги!

Я словно в прозрачную стену стучусь,

Из мира былого, на ад созерцая.

Всё вроде на месте — леса и поля.

Но пусто и холодно! И нет тому края.

Верните назад меня, к маме и папе,

Обратно в Советский союз!

Уж если не к Русам, так лучше туда!

Я здесь оставаться боюсь!

Воля

Раньше церкви, храмы ляпали.

Да один за одним.

Ныне — вышки сотовые.

Скоро будем поклоняться им!

И чем больше вышек у нас,

Тем и хуже связь.

Говорят, всё для блага нашего.

Не пойму в чём связь?!

Видно, управление людьми

Перешло в новый уровень.

В наглую идут да по воле нашей,

Прут бурами.

А мы молчим, принимаем.

Мол, сверху видно им.

А кто восстал в одиночку,

Тех убирают да один за одним.

Кабы взять да глаза открыть

Всем и сразу бы!

Вместе волю свою изъявить,

Подкрепить разумом!

Показать кто рабы на Земле,

Ну, а кто хозяева.

Да только разум спит, что у каждого есть.

По команде открыть нельзя его!

Качели

Люблю я качаться, ноги свисают,

Ступням дают передох.

Двуногое тело как птица взлетает,

На время, теряя дух.

То выскачет будто, то снова запрыгнет

Душа в невесомое тело.

Парит на подъёме со скрипом качелей,

Кайфует! Ей нет до вас дела!

Глаза открываю — лечу в облаках,

Закрою и снова парю

В заботливых чьих-то незримых руках.

«Спасибо!» — я им говорю.

Распахнуты двери небесных ворот.

На взлёте уйду в небеса.

Но тянет назад невидимый кто-то.

«Не сейчас!» — говорят голоса.

Несутся безумно две параллели

Под шумной зелёной листвой.

На дереве жизни взмывают качели,

Мой дух унося за собой.

Туда и обратно, на землю и вверх,

Рожденье и смерть повторяя,

Всего лишь мгновенье коротенькой жизни,

Длину амплитудой меняя.

Сильней оттолкнулся и дольше полёт,

Чуть больше успел. И на небо!

Слегка постарался и выше твой взлёт,

Усилий к возврату не требуя.

И дети, и взрослые любят качели!

Они, воскресив забытОе,

Парящее чувство свободы дают,

В луче вознесения стоя.

Наркоз

В плену своего мозга, блуждая по нейронам,

Я вырваться не в силах. «Пустите!», — я кричу.

Наедине с собою, живя другим законом,

По лабиринтам белым, как призрак я лечу.

Мне страшно, одиноко, здесь только я и мутная,

Как воздух и как стены тугая пустота.

Я жажду пробужденья, от сна освобожденья,

Но давит на сознанье дурная теснота.

Душа в оковах белых витает по темнице,

Пока на воле тело гнетёт немая боль.

Мне не легка дремота, но тяжело проснуться,

Мир видится театром, я в нём играю роль.

Круги

Мы в жизни бегаем по кругу день за днём.

И незаметно дни сменяются годами.

Свои желания оставив на потом,

Словно журавликов бумажных оригами,

Мы собираем тихо в тумбочку мечты.

Кладём их стопочкой в красивую коробку.

Замочек вешаем, а ключ для красоты

На шее под рубахой носим робко.

А может быть достать их все оттуда?

На волю выпустить, пускай летят?

Стряхнуть песка и пыли с них пол пуда,

И пусть мечты летят куда хотят.

А мы за ними вслед и в поднебесье

И сверху на себя мы поглядим.

И с удовлетворением крылами

Мы круголя ещё разок дадим.

Не надо бегать, лучше мы кругами

По небу птицами свободно попорхаем

На землю мы приходим все ногами,

Ну, а с неё голубкой улетаем.

Разбежавшись п…

(Алексею Максимовичу)

Разбежавшись, полным ходом,

Набирая скорость всласть,

Напои идущих мёдом,

Дабы в горе не упасть.

Разбежавшись, полети в небеса,

Расправив крылья,

Омываясь на пути вечной сказкой,

Новой былью.

Разбежавшися, пари,

Словно птица над лесами.

И любовью одари,

Птичьим пеньем, голосами.

Разбежавшись, прокричи

Всему миру озаренье.

И раздай его ключи

Всем, кто «За!» в то же мгновенье.

Разбежавшись, пой во благо,

Всем врагам наперекор,

Огласи немую весть,

Растревожь немой укор.

Разбежавшись, песней звонкой

Даль укутай, разорви

Глухоты тугие путы,

Прокричи ей о любви!

Разбежавшись, пробуди

Души спящие во мраке.

Светом ярким освети

Сон-траву во поле — маки.

Разбежавшися, пади

Навзничь, устремляем взглядом

В белизну морской ладьи,

Проплывающую рядом.

Разбежавшись, плюхнись в грязь,

Чтобы гордость не взлетела.

Чтоб из грязи вышел князь,

Чист душою в чёрном теле.

Сон

В миг, когда сон начинает свой бег,

Что тебя ждёт по ту сторону век?

Движется мир, суетится Земля,

А ты просто счастлив, там нету тебя.

В блаженном неведенье бродишь в дыму,

И что в том дыму не узнать никому.

В хмельном забытье, в упоенье дремоты.

Живёшь другой жизнью — шальной, беззаботной.

На ратные подвиги смело идёшь,

Любви обещаешь, её жадно ждёшь.

Там нету границы, и нету запрета,

Там нету вопросов, а значит ответов.

Ты просто свободен и счастлив во век.

Что снится тебе? Расскажи, человек!

Шансонетка

Шикарный клуб, кожа и дуб,

Шест посредине сцены.

Жирный тюфяк напыщен и глуп,

Его не пугают цены.

Деньги и власть, вино и коньяк

Совсем разложили разум.

Старый развратник, плешивый маньяк

Шарит намётанным глазом.

У столика дева юлит телесами,

Танцует приват нервно,

Блеснула рука золотыми часами,

В стринги засунув евро.

Насытившись танцем, потея от страсти,

Клиент заказал банкетку.

Неспешно шагая, она в его власти,

Увлёк за собой шансонетку.

Седина

А всё-таки так старит седина,

Как в белый саван горе одевает!

Что молодость, что старина,

Она людей нещадно ею покрывает.

А небу проседь вовсе не почём.

Оно от седины без (с) спорно краше.

Течёт по небу белизна ручьём,

И отражаясь в лужах, птицей машет

Крылами белыми у неба синевы,

Меняя очертанья небосвода.

Природа всё ж сильней людской молвы.

Предвестник седина плохой погоды.

И только для людей она не в радость,

Поскольку признак горя опыта возможно и печали.

Не торопись принять познаний мудрых кладезь,

Пока Харон к брегам твоим на лОдье не причалил.

Петрович

(Памяти хорошего человека)

Покойся с миром, дед Борис!

Пройдя войну, огонь и голод,

Хоть потрепала тебя жизнь,

Всегда душою был ты молод.

Весёлый дед закалки старой,

Ты суетился каждый день.

Хоть в праздник песни под баян

До ночи, встать было не лень

С утра побриться и помыться,

И снова день встречать трудом.

Таким, как ты надо гордиться,

А не судачить о былом!

Покойся с миром, дед Петрович!

Ты много горя повидал!

Познал войну, фашиста сволочь!

И, всё же жить не уставал.

Ещё один свидетель правды,

Увы, навеки замолчал.

И в том молчанье, видно, прав ты.

Ты и при жизни не кричал.

Не ныл, не выл, не рвал рубаху,

А просто тихо честно жил.

Двух сыновей взрастил не с маху.

Пускай и денег не скопил,

Создал семью, построил дом,

Который после отобрали,

Хоть не имели на то прав.

Тебя в коморку запихали.

Свалили с ног, но ты поднялся.

И не такое проходил.

В больнице тихо отлежался,

Пришёл домой и снова жил!

Покойся с миром, добрый дед!

Тебе не дали дожить век.

Иди спокойно на тот свет.

Ты — настоящий Человек!

Безконечная безконечность

(моему аутёнку)

Без (с) конечность моя, без (с) конечная.

Наказанье моё ты вечное,

Ты — награда моя человечная,

Как пучина небесная млечная.

И за что ж ты меня посетило,

Без (с) конечного света светило?

Для чего ты мой путь осветила,

Без (с) словесная ты моя сила?

Отчего ты меня растревожила?

Всю скукожила ты меня, съёжила,

И собою почти уничтожила.

Но и этим меня приумножила!

Обнажала меня твоя сила,

И, порою, даже бесила.

Разожгла, как нечистая сила,

И огнём своим погасила.

Без (с) конечность моя, без (с) конечная,

Богом данная дань ипотечная,

Что с лихвой я ему оплачу

И обратно домой отпущу.

Необъятная суть

Осень златая, одёжку латая,

Листьями клёна шуршала,

Дождиком частым, серебряной нитью

Пальтишко своё зашивала.

Птица в ночи над нею смеялась:

«Ты нищенкой в золоте ходишь,

В лесах заунывную песню поёшь

И с золотом тем хороводишь.

Алмазной росой украшаешь пальтишко,

Потёртое, в дырах и латах.

В багряном платочке, надменная слишком,

Простушка ты в царских палатах.

Тебя я понять, хоть убей, не могу.

Ты золото топчешь ногами.

Ступаешь вальяжно, и в каждом шагу

Обласкана всем богами.

Ужели ни золото, ни серебро

Тебя не прельщает богатством?»

«Оставь, мне богатству дороже добро,

Уймись, надо мной не злорадствуй!

Что золото? Пыль! Серебро — лишь вода.

Как жизнь утекает сквозь пальцы.

И каждый в нём день помечен крестом,

Вышитым, словно на пяльцах.

А сколько осталось той жизни? Мне впрок,

Увы, не нужны золотые.

Я ими любуюсь, играю и только.

Они для меня как живые.

Я с ними болтаю, ребячусь, шучу

И с ветром вожу хороводы.

Бросаю листву под ноги ему

И в глади хрустальные воды.»

«Ну, знаешь, наверно, сошла ты с ума!», —

Ей птица ночная кричит.

«Меня не прельщает пустая сума,

А солнечный свет не манит.

Сквозьзвёзд серебро во тьме я парю,

Луны наслаждаясь прохладой.

Я вечное око боготворю,

Любуюсь холодной лампадой.

Как белый опал, сияет во мгле

Тот призрачный ОБразМАНящий.

Он тянет к себе ночныесозданья,

Магический шар восходящий.

По небу летит и сводит с ума

Всех житей ночи непроглядной.

А солнечный свет мне вреден, кума!

Меня ослепляет изрядно.»

Но третий вмешался в их разговор,

В ночи непроявленный ликом:

«Что создано мной, разрешу я ваш спор,

То вечно и равновелико!»

Искристым потоком тот голос звучал

В тиши непривычно звенящей.

И в воздухе тая, волной уплывал

Пленительный ТОК ИСходящий.

«Вам свет и любовь мною сверху даны,

Нельзя их потрогать на ощупь.

А снизу проявленный мир силой тьмы.

Для вас он привычней и проще.

Я — солнце, и месяц, Я — утро, и ночь.

И то, и другое — во благо!»

Искристый поток умчал ветер прочь.

Верхушки деревьев, как флаги

Метнулись за ним в порыве лихом,

Листвой догоняя прохладу.

А осень и птица расстались на том,

Вкушая ночную усладу.

Но каждый остался при мненье своём.

Им в Яви небес не постичь.

Лишь сверху видна Явления суть.

Но всем высоты не достичь!

Серый гражданин

Жил на свете серый гражданин,

Серый от макушки до штанин.

Серые ботинки, серые носки.

Грустный и безликий, серый от тоски.

Мрачный и невзрачный, серый его дом.

Хмурые, тяжёлые тучи за окном.

Утром просыпаясь, с серого дивана

На ковёр ступал он сизый, словно дым.

Серый и холодный домик без изъяна

Покидал на утро серый гражданин.

Пыльною дорожкою шёл он на работу,

Бурыми осенними листьями шурша.

Суетя рутинные серые заботы,

Седовласый дядя топал не спеша.

День за днём шагал он на работу

От дома по дороге и назад.

И несли бездумно его ноги

Много-много дней и лет подряд.

Но однажды в серый будний день

На его пути была преграда.

И огромный котлован на нём

За терпенье стал ему наградой.

И невольно повернув в сторонку,

Изменил суть (дь) бу тот гражданин.

Обходили люди ту воронку,

Только не вернулся он один.

Уходя направо от той ямы,

Он решил идти другим путём,

И никто на серой той дороге

Не слыхал уж более о нём.

Шёл, наматывая летокилометры

Солнышку навстречу на восток.

Обжигали, обдували его ветры,

Остужал холодный воздуха поток.

Гражданин шёл налегке с душою светлой.

Не давили спину сумки и тюки.

И тропа та не была уж цвета пепла,

Постепенно стёрлись серые носки.

Серый цвет лица загаром обновился

Больше он не раб, не гражданин!

Странным называли его люди,

Сам себя прозвал он бедуин.

Шёл он, песню напевая потихоньку,

А слова её сложили опосля

Смены рваной бывшей серой одежонки

Лишь на то, чего дала ему земля.

Листья, шкуры зверя дикого лесного

Вместо шляпы цвет июльского венка

И встречая люди странника такого,

Улыбались и крутили у виска.

Ну, а он смеялся им в ответ приветно.

Повторяя свою песенку, свистя.

Ускоряя шаг к мечте своей заветной,

Через речку брод из камушков мостя.

А мечта его вся в песне изложилась

И слова её просты, как белый свет.

Свет Ярилы, неба, звёзд, что раньше снились.

А теперь он наяву им шлёт привет.

«Ведь не зря же меня мама родила,

Чтоб напялил я одежду на тела,

И пошёл бы по тропинке напрямки,

Огибая буераки и пеньки.

Чтобы серым не казался белый свет!

В даль шагаю, тёплым солнышком согрет,

Открывая для себя ради игры

Неизвестные далёкие миры.»

Окно на небо

«Продам квартиру с окнами на небо»

Висело объявленье на стене.

«Ремонту и вложений капитала це не треба.

звонить по номеру и лично мне.»

Чудак, зачем же вместо неба тебе гроши,

Когда ты видишь звёзды из окна?

С рассветом ты встречаешь день хороший,

Не выходя из дома до темна.

Днём солнышко к тебе заходит в гости,

И освещая каждый уголок

Души твоей, приятно греет кости.

Взирая на прозрачный потолок,

Лениво чешет ухо кот лохматый,

Играет радугою на двери цветной витраж,

Мелькают за окном снежинки белой ватой.

Сменив картину и дополнив вернисаж,

На окнах появляются слезинки

Растаявшего снега. Изо льда

Стекают ручейком стекла морщинки.

Струится вниз неспешно талая вода.

И нету никого на свете выше,

Чем ты и небо, и объятья солнца рук.

И голуби, сидящие на крыше,

Стучат тебе в окно, как старый друг.

Дом

Понятие дом у каждого разное,

Кому-то дворец, кому-то шалаш.

Кому-то усадьба, местечко пейзажное,

Квартирка и даже гараж.

Но главное это своё ощущенье,

Что домом из нас каждый зовёт.

Для кого-то семья большая с любовью

Его с нетерпеньем в том доме ждёт.

Для кого уголок, торшер, одиночество,

Мягкое кресло и книжная полка.

Или клубочек и спицы — вязание,

Может быть, пяльцы и нитка с иголкой.

А для кого-то дом это — свалка,

Куда, не стесняясь, он тащит весь хлам

С помойки, его не собираясь

Ни с кем, ни за что делить пополам.

Или халупа, но чистая белая,

С вязаной скатертью, думки подушки.

Куда непременно каждую пятницу

Идут на пирог в гости подружки.

Большая гостиная, ввысь потолок,

Расписанный фреской, у двери прислуга.

Портреты семейные, комнат не счесть,

На праздники люди лишь этого круга.

Разительно скромен дом лесника,

Где двери открыты зверюшкам и птицам.

Он сложен из бруса, суровый на вид,

Хозяину там не сидится.

Он бродит по лесу и дом его здесь,

В нём нет ни окон, ни дверей.

Есть общая крыша и общий фундамент,

Один для людей и зверей.

Но есть всё же люди, что дом не находят

И бродят по улицам где-то.

Зимою морозной и в слякоть весной,

И в палящее знойное лето.

Их называют просто БОМЖи,

И не для них удобства,

Попав в обстоятельства трудные может,

А, может, в угоду и жлобству.

Есть люди, которым планеты и мало,

И это совсем не их дом.

Они на порядок выше всех нас,

Они знают всё обо всём.

Раз в тысячу лет приходят на помощь

С неведомых дальних миров

И выполнив долг, уходят печально

Обратно, удел их таков.

А, в общем и целом, мы — странники-души,

И дома у нас вовсе нет.

Есть пристань и время, где мы ожидаем

На поезд обратный билет.