Его М.Альвина

Алёна Черничная (2023)

Даниил избалованный, богатенький мальчик, оказавшийся на мели, а я всего лишь студентка консерватории. Что может нас объединить? Всё просто. Одна квартира на двоих и война за её территорию, которая быстро перерастает в ярко вспыхнувшие чувства. Только у Данила есть секреты. И настолько гнилые, что за одну роковую ночь смогли разрушить все мои мечты…

Глава 6

Данил

Я в аду? Или это ад во мне? И почему в моей голове звонят колокола?

Боль потрошит сознание на части. Все, чего хочу — это сдохнуть в эту же секунду. Я не понимаю, что за звуки вокруг, и приходится сквозь боль разлепить глаза. Взгляд не с первого раза фокусируется на пространстве передо собой. Смотрю сначала на идеально белый потолок, следом на серую стену, и только потом соображаю, с какой стороны идет звук. Через силу поворачиваюсь к его источнику.

Вполоборота ко мне сидит вчерашняя неадекватная девица и играет на пианино. Пианино, мать вашу! Какого черта?

— Хватит, — хриплю со стоном.

Каждое движение ее пальцев по клавишам отдается в голове такой болью, что у меня не получается свободно дышать.

— Хватит! — Озвучиваю уже громче, кое-как приподнимаясь на подушках.

Нет, она точно дурная, потому что всего лишь оборачивается на мой голос и продолжает шмякать пальцами по инструменту.

— Доброе утро, — нараспев произносит… как ее там… имя… не могу вспомнить.

— Ты издеваешься? — Кривлюсь от каждой гребаной звонкой ноты.

— Прости, не расслышала. Тебе не нравится музыка? Это токката и фуга ре минор. Иоганн Себастьян Бах. — На ее губах появляется ехидная улыбка, а пальцы как будто сильнее давят на клавиши.

— Ты зачем это делаешь, а? — обхватываю голову руками, массирую виски и, наконец, замечаю, что на мне лишь боксеры, а сижу я на кровати, которая не была выбрана мной в качестве спального места в этой квартире.

И какого черта я раздет и в чужой постели? Перевожу взгляд на мадам, очень виртуозно эксплуатирующую фортепиано.

— А напомни, как я оказался здесь? — Осторожно спрашиваю ее, потому что конец прошедшего вечера мелькает лишь отрывками. Я не помню и приблизительно, сколько вылакал виски.

— Без понятия. Ты просто пьяный нагло влез в мою кровать. Пить меньше надо, чтобы не задавать потом таких тупых вопросов, — девица делает вид, что и не замечает, как я постанываю в такт к каждому звуку, извергаемому ее адской машиной.

Вот стерва! Я не выдерживаю. Превозмогая все наказания моего организма за вчерашнюю спиртную вакханалию, срываюсь с постели и за два шага оказываюсь возле пианистки. Она даже не успевает убрать свои ручонки, как я уже выдергиваю шнур из розетки и отсоединяю его от самого инструмента. Наступает долгожданная, спасительная тишина.

— Как хорошо, — блаженно выдыхаю, опираясь одной рукой о край пианино, другой — сжимаю провод от его блока питания.

— Ты вообще уже! — Девчонка возмущенно подскакивает, а ее звонкий голос не лучше звуков клавиш.

Опять морщусь и задерживаю дыхание от пронзающей голову боли. Чувствую, как из моих рук пытаются выдернуть шнур. Черта с два, детка! На меня смотрят широко распахнутые карие глаза, а в них — негодование вместе с отвращением. Аккуратные темные брови на точеном девичьем лице недовольно сдвинуты у переносицы.

— Отдай!

— Похвастаешься своими музыкальными навыками перед кем-нибудь другим и как-нибудь в следующий раз, — хмыкаю я, легко выдергивая из ее пальцев шнур, и невольно отмечаю: такие тоненькие, а ведь по клавишам били, словно молотки.

— Я не хвастаюсь. Мне заниматься надо, — она снова тянется за конфискованной мной деталью к ее пианино.

— А давай потом? — Я легко перебрасываю шнур в другую руку, поднимая его над ее головой.

— Давай без «давай»? Я, вообще-то, в консерватории учусь. У меня концерт скоро, — недовольно шипит мадам, глядя на меня с вызовом.

Прекрасно. А Ник говорил, что с соседкой проблем не будет, а она собирается бренчать сутками на пролет…

— То есть это не единоразовая акция мести? — Кривлюсь я.

— Нет, — девочка ухмыляется, гордо приподнимая свой острый подбородок. — Я играю каждый день минимум по два часа.

— Не сегодня, — ухмыляюсь ей в ответ, но голова начинает раскалываться так, что я решаю прекратить нашу бессмысленную перепалку.

За инструмент она в ближайшее время не сядет точно, пока я не высплюсь. Делаю шаг в сторону от девчонки, но эта заноза и не собирается сдаваться. Она резко дергает к себе шнур, все еще крепко зажатый у меня в руках, но явно не ожидает, что я тут же потяну его обратно к себе.

Сила моих рук против тоненьких ручонок. С громким «ой» она теряет равновесие и впечатывается всем тело мне в грудь, а ладонями инстинктивно обхватывает меня за талию. Мы так и стоим пару секунд недвижно посреди комнаты: я в одних боксерах и со шнуром в руке, и она, прижавшаяся ко мне, дабы окончательно не полететь на пол. Ее высоко завязанный пучок волос на голове утыкается точно в мой нос, и я непроизвольно вдыхаю аромат чего-то сладкого, напоминающего фруктовую жвачку. Пахнет вкусно. Даже слишком, что на мгновение я забываю о живущей в голове боли.

— Отцепись. — Девочка тут же пытается отлипнуть от меня, отталкиваясь теплыми ладонями от моего торса, а ее бледные до этого щеки за секунду становятся ярко-алыми.

Я со смехом развожу руки в стороны, не коснувшись ее миниатюрного тела даже мимолетно. Черт! Как же ее имя? Еще такое дурацкое… Карина? Альбина? Алина? Точно!

— А я тебя и не держу, Мальвина.

Спешно отстранившись, она пропитывает меня презрительным взглядом.

— Меня зовут Альвина, козел! — Сверкает своими темными глазищами, язвительно выплевывая последнее слово.

А я лишь растягиваю губы в улыбке. Попятившись к выходу из чужой спальни, победно размахиваю шнуром от фортепиано перед носом Мальвины.

— Да хоть Буратино, но играть ты сегодня не будешь, — и исчезаю в коридоре, оставляя девчонку стоять посреди комнаты с изумительно приятным миксом из возмущения и отвращения на лице.

Но запала язвить хватает ровно до того момента, как я закрываю за собой дверь соседней комнаты. Мне едва хватает сил сделать три шага до диванчика в крохотной спальне. По сравнению с остальным стильным и уютным антуражем квартиры, эта комната выглядит каморкой. Она практически полностью заставлена какими-то коробками разного размера, остатками обоев и плинтусов. Здесь нет даже занавесок на окнах, только полуторный, слегка потрепанный диван. Разместившись на нем, я забрасываю шнур куда-то в угол. И теперь понимаю, почему отправился спать вчера не сюда: жестко, тесно и жутко неудобно. Но сейчас уже плевать. Алкоголь начинает мучительно покидать мое тело, оставляя после себя озноб и взрывы боли в голове.

Я даже не двигаюсь с места, когда в резко распахнутую дверь спальни залетают мои футболка и джинсы, приземлившись прямо на стоящие в углу коробки.

— Бешеная… — шепчу себе под нос в ответ на громкий хлопок закрывшейся обратно двери.

Мне плевать на все выходки Альвины-Мальвины. Пусть хоть на голове пляшет, но в ближайшее время я точно никуда не съеду. Проще самому вытурить эту девицу отсюда.

Я пытаюсь заснуть, но вместе с похмельем меня окутывает ненависть. Начинаю ненавидеть каждую секунду своей жизни и вчерашний день в том числе. Ненавижу эту квартиру, в которой буду вынужден бомжевать неопределенный срок. Ненавижу отца…

«Дерьму место в дерьме», — к горлу подкатывает тошнотворный спазм, когда опять слышу его стальной, надменный голос у себя в голове, прорвавшийся через непрекращающийся поток боли.

И вспоминая, где и как прошел мой вчерашний вечер, уже с лютой ненавистью понимаю: он прав. Ведь прошлую ночь я опять провел со своими демонами.