Я подарю тебе крылья. Книга 1

Ана Шерри, 2019

Оливия Паркер была рождена летать. Ее не остановят ни личная трагедия, ни смена родного Лондона на экзотический Дубай, ни высокомерный капитан двухпалубного А380, с которым Оливия вынуждена заключить пари – проигравший уходит с борта крупнейшего пассажирского самолета. Даниэль Фернандес Торрес трижды пожалел о своем решении взять в члены экипажа заносчивую англичанку. Эта девушка – буря и шторм среди ясного неба, порыв бокового ветра, меняющий направление самолета. Невозможная, упрямая, гордая и такая… прекрасная.

Глава 8

Оливия с ног валилась от усталости. Зайдя в свой маленький номер в гостинице, она сразу же легла на кровать. Это был тяжелый рейс, тяжелее, чем первый. Она лежала и рассматривала маленькие трещинки на потолке, прокручивая в голове пережитый день от начала и до конца: задержка в аэропорту Бангкока, длинный перелет, внезапные роды, слезы и нервы. Даниэль порвал ее заявление. Почему он это сделал? Он же ненавидит ее. Дал ей еще один шанс? А может, пару шансов, зная ее характер?

Она перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Мысли вновь и вновь возвращались к моменту, когда он обнял ее. Она не переставала задаваться вопросом: зачем он это сделал? Почему она вспоминает его? Она поймала себя на мысли, что ей приятно вспоминать объятие, и корила себя за это. И его — за то, что был в ее мыслях.

Резко зазвонивший телефон вывел ее из раздумий. Мама. С облегчением выдохнув, Оливия подняла трубку. Больше она не собиралась думать о Даниэле Фернандесе, по крайней мере, в ближайшие три дня.

— Оливия, дочка, что я только что увидела по телевизору? — прокричала мать взволнованным голосом. — Ты приняла роды в самолете? Как ты себя чувствуешь?

Оливия поднялась с кровати и включила телевизор.

— Не я же рожала, мама. Со мной все в порядке.

— Тебя сегодня показывают по всем нашим новостям. На экране ты выглядишь слегка уставшей, но форма тебе очень идет. Молодой человек рядом с тобой — это и есть тот самый капитан, что заставил мою девочку молчать? На экране выглядит милым. Я и не думала, что он такой красивый.

Дальше посыпались комментарии о Даниэле, и Оливия опустила трубку, пытаясь сдержаться. Услышав молчание, она подумала, что мать сказала все, что хотела, но ошиблась.

–…и вы очень мило смотритесь вместе. А ты видела, как он посмотрел на тебя? Его глаза горели от страсти.

— Какой страсти, мам? — занервничала Оливия. — Мы терпеть друг друга не можем! Я не хочу больше слушать весь этот бред! С меня хватит! До свидания!

Нажав отбой, она включила телевизор. Но на экране снова увидела себя и Даниэля. Похоже, три дня отдыха превратятся в каторгу. Он преследует ее всюду. Раздраженная, она выключила телевизор. Ей срочно нужна была тишина, чтобы успокоиться.

Когда постучали в дверь, она от неожиданности вздрогнула. Кто это может быть? Медленно открывая дверь, она боялась, что это снова могут быть репортеры, но перед ее лицом предстал огромный букет из красных роз. Вот черт!

Клерк аккуратно внес его в комнату.

— Оливии Паркер, — произнес он, вручая букет.

Она еле удержала его, ошарашенная количеством цветов.

— От кого?

На долю секунду ей захотелось, чтобы ответ был «от Даниэля Фернандеса», но она прогнала эти мысли.

— Визитка в букете, мисс, — клерк поклонился и вышел, оставляя Оливию один на один с шикарным букетом.

Она поставила цветы на стол и аккуратно вытащила красивый конверт, спрятанный между листьями. «Спасибо за отличную работу. Arabia Airlines». Оливия с трудом подавила в себе вздох разочарования.

Тем временем Даниэль и Марк сидели на собрании летного состава, которое продолжалось уже несколько часов. День оказался ужасно напряженным и бесконечно долгим. Они исписали тонну бумаги, в пятый раз пересказывая свои действия, но комиссия вновь и вновь требовала объяснений их решению экстренно садиться.

— Вы считаете, что я должен был оставить женщину умирать на моем борту? — Даниэль уже повысил голос, не в силах справиться с раздражением.

— Вы должны были связаться с нами, капитан, — ответил угрюмый мужчина. Он больше всех спрашивал с Даниэля.

— У меня не было на это времени. Рядом находился аэропорт, в котором могли оказать помощь.

— Сажая самолет на полосу короче и уже положенной для вашего самолета, спасая одного человека, вы жертвовали жизнями пятьсот сорока пяти пассажиров. Вы не могли быть уверены в том, что посадка пройдет благополучно.

Даниэль усмехнулся: в тот момент он был более чем уверен. Но сколько можно говорить об одном и том же? Все прошло благополучно, все живы и здоровы. А он устал так сильно, что когда переступит порог своего дома, упадет прямо в гостиной.

— Я даже больше скажу, — произнес Даниэль, — если подобное повторится, я буду действовать таким же образом. Настолько я в себе уверен.

Кто-то из пилотов поддерживал его, кто-то, напротив, возмущался. Но в итоге все пришли к выводу, что отличные знания теории и успешная практика на тренажерах сделали из Даниэля Фернандеса выдающегося пилота. Он не боялся принимать решения, не боялся отклоняться от заданной точки, целенаправленно шел вперед, каждый раз оправдывая четыре золотых полосы на погонах.

— Хватит давить на мальчика, — произнес Мухаммед. — Лично мне он сделал отличную рекламу. Теперь все газеты и телекомпании пишут и говорят о нем как о герое. «Arabia Airlines» теперь не знает только глухой. Надеюсь, у нас увеличится пассажиропоток вдвое, что принесет большую прибыль. — Он посмотрел на Даниэля: — Я считаю дело закрытым и не подлежащим рассмотрению вновь. Оставим все как есть без выноса выговора в личное дело. Даниэль, ты будешь летать и дальше. А еще — станешь лицом авиакомпании «Arabia Airlines». Кажется, тебя пригласили на фотосессию для обложки журнала? Отлично. Бери Оливию Паркер и вперед, Даниэль.

Лучше бы он этого не слышал. Его нервы и так были как натянутая струна, а имя Оливии Паркер вконец его разозлило — как красная тряпка быка. Он взбесился окончательно и вскочил со своего места. Но Марк вовремя остановил его от необдуманных действий:

— Молчи. Только молчи. Потом разберемся.

Понимая, что второй пилот прав, Даниэль молча сел обратно. Он не будет заниматься дешевым пиаром, а уж тем более с ней. Его дело — летать, а не позировать на камеру.

Наконец их отпустили, и Даниэль поспешил на выход, готовый мчаться домой незамедлительно. Дорога всегда успокаивала его. Наконец он проведет три дня в раю, забывшись в шуме морских волн на побережье залива. Если не летать, то только смотреть на голубые воды и белую пену. Голубые воды. Голубое небо. Голубые глаза Оливии Паркер… Выругавшись про себя — он опять о ней вспомнил, — Даниэль достал ключи.

— Марк, — он резко остановился, обращаясь к другу, — ты же летел со мной сегодня?

Марк уставился на него, не понимая, к чему тот клонит:

— Ну.

— Ты участник операции «экстренная посадка в Коломбо»?

Марк недовольно нахмурил брови:

— Чего ты хочешь?

— Значит, ты имеешь полное право сходить на фотосессию вместо меня.

Даниэль удовлетворенно выдохнул и вышел из здания аэропорта на парковку, где его ждал любимый «Мазерати» цвета графита.

Марк догнал его:

— Но я не капитан. Они ждут тебя.

— Я одолжу тебе свои пиджак и фуражку, — двери машины открылись. — Ты знаешь, я не люблю фотографироваться и изображать из себя звезду Голливуда. У меня и времени свободного столько нет.

Марк утвердительно кивнул, улыбаясь. Он уже представил повсюду свет камер, съемки, себя и свое лицо на обложке журнала. Это же мечта любого. Даниэль спятил, отказываясь от этого.

— А как же Оливия? Вдруг она откажется со мной фотографироваться?

Даниэль резко развернулся и посмотрел на Марка:

— Поверь, она только обрадуется.

На следующий день Оливия, Нина и Мирем шли по длинному и шумному коридору торгового центра. На улице стояла жара, поэтому все спешили сюда, под кондиционеры. Ступая по начищенному до блеска мраморному полу, Оливия чувствовала себя королевой. Легкая, непринужденная обстановка, запахи сотни арабских духов, мужчины в белом и женщины в черном делали это место исключительным, не похожим ни на какое другое. Она любила этот город таким, какой он есть, — большим, дорогим, золотым, величественным и межнациональным. Здесь можно было встретить людей любой расы, национальности и вероисповедания. И эти различия совсем не мешали им находиться рядом и работать друг с другом. Такой этот город — центр лоска и изысканности, всего самого дорогого и лучшего, всего самого большого и яркого.

Девушки смеялись, наслаждаясь шопингом, подшучивая друг над другом, примеряя наряды, выбирая сумочки, меряя туфли и украшения. Оливия не помнила, когда в последний раз ей было так хорошо. Она почти забыла о полете, но Нина не вовремя напомнила ей об этом:

— Кто-нибудь звонил Даниэлю или Марку? Мы даже не знаем, чем закончилась эта история.

Настроение резко испортилось — словно резко дали по тормозам. Вот кто ее тянул за язык?

— Я не звонила, — пожала плечами Мирем, — а ты, Оливия?

Как она могла ему звонить, если от одного его голоса ее передергивало? Да и не знает она его номера.

— Нет, — она сделала вид, что ей не интересно, чем все вчера закончилось. Но сердце как-то предательски екнуло, и в памяти вновь всплыл образ Даниэля, крепко сжимающего ее в своих объятиях. На секунду показалось, что она до сих пор чувствует его тепло.

— Мы одна семья, — произнесла Нина. — Надо ему позвонить. — Она достала мобильный телефон и, найдя его имя в списке контактов, нажала на «Вызов». — Не берет, — спустя некоторое время Нина нажала отбой и положила телефон на стол.

— Позвони Марку, — нахмурилась Мирем, — может, они в пьяном угаре после вчерашнего?

— Даниэль не пьет, — ответила Нина, потянувшись за десертной тарелкой. Они сидели в итальянском ресторане, наслаждаясь кофе и пиццей. — Пойду возьму еще мороженого. Кто со мной?

Мирем засмеялась и присоединилась к Нине. Они посмотрели на Оливию.

— Я не хочу, — ответила та.

То, что произошло с Даниэлем, — ужасная несправедливость. Разве можно отчитывать капитана за то, что он спас человека? Да, он жертвовал чужими жизнями, но был полностью уверен в своих силах. Оливия верила ему в тот момент. А сейчас она наслаждается жизнью, когда он, возможно, переживает не самый лучший период.

Ее мысли прервал звонок — Нина ушла, оставив телефон на столе. Оливия машинально посмотрела на входящий вызов, и ее сердце замерло. Даниэль. Воспитание ей говорило — не трогай, душа кричала — бери. И она взяла.

— Алло.

— Нина, ты мне звонила?

Оливия занервничала:

— Это не Нина, она отошла…

Оливия даже не договорила, когда он перебил ее:

— Чистый английский. Я, кажется, знаю, кому он принадлежит. Оливия Паркер, ты что, преследуешь меня? Какого черта ты берешь трубку?

По голосу он был даже очень бодр. Но говорить гадости он всегда мог с бодростью.

— Я слышу, ты в хорошем настроении, а это значит, что тебя не распотрошили на летном собрании. Скорее, члены собрания устали от твоих объяснений и выгнали тебя вон. Другого объяснения твоему хорошему настроению и колкостям я не нахожу. Всего хорошего, капитан, я передам Нине, что ты в полном здравии. К моему сожалению. Если честно, думала, тебя отстранили от полетов.

Что она только что сказала? Совсем не то, что было у нее в голове. Почему у нее не получается разговаривать с ним нормально?

— Хорошо, мисс Оливия Паркер, рад, что не угодил тебе. Видишь ли, в последнее время я все делаю наперекор другим, и это приносит мне радость. А досаждать тебе доставляет особое удовольствие.

Вот ведь нахал! И зачем она взяла трубку? Надо было проигнорировать звонок. Нажав отмену вызова, стиснула зубы. Хам. Оливия отодвинула телефон подальше от себя, уставившись в одну точку. Угораздило же ее попасть к нему в экипаж. Бог, наверное, наказал ее за что-то.

— Мороженое такое вкусное, зря ты отказалась, — прощебетала подошедшая Нина, но Оливия не услышала ее, думая о своем. Она жалела этого несносного человека, переживала за него, а он опять нагрубил. Он не стоит и капли ее переживаний. — Оливия, с тобой все нормально?

— Да, — вздрогнула девушка, — звонил капитан Фернандес, с ним все в порядке.

Нина посмотрела на свой телефон, а потом на Оливию:

— Как прошло собрание?

Оливия пожала плечами. Спросить о собрании даже не пришло ей в голову. Даже при всем желании она не успела бы сделать это.

— Видимо, отлично, — только и ответила она.

— Какая же ты счастливая — фотографироваться с самим Даниэлем! — мечтательно произнесла Нина. — Ваши совместные фотки будут красоваться на обложках журналов.

Оливия чуть не выронила чашку от «безудержного счастья». Но тут же в голову пришла отличная идея:

— Можешь сходить вместо меня. Я не люблю фотографироваться.

Нина подпрыгнула от радости, рассмешив их с Мирем своей реакцией.

— Я? — указала на себя Нина. — Ты серьезно? Но что скажет Даниэль?

— Поверь, он только обрадуется.

Даниэль бродил по безлюдному пляжу. Прокручивая в голове недавний разговор, он пытался успокоиться. Замахнувшись было телефоном в бездонные воды, он в последний момент передумал и убрал его в карман. Она не стоит этого, а ему надо беречь нервы. Рядом с Оливией они ему еще пригодятся. Какая-то неразрешимая дилемма: он ее ненавидит, но при этом думает о ней постоянно. Надо думать о ней реже… Надо вообще перестать о ней думать!

Представляя завтрашний день, Даниэль коварно усмехнулся. Он уже видел, как улыбка сползает с лица Оливии, когда она поймет, что вместо него на съемках будет Марк. Отказ Даниэля должен ее обидеть, это будет отличной местью. Пожалуй, он сходит посмотреть на это. Встанет где-нибудь в сторонке и полюбуется шикарным зрелищем. Да простит его Марк. Только так он сможет высказать ей свое пренебрежение.

На следующий день Оливия шла по зданию аэропорта, одетая в длинный голубой сарафан в пол, и только каблуки, постукивая о мрамор, показывались при ходьбе. Ее плечи и шею тонким шелком покрывал платок. Оливия любила длинные вещи. Здесь, в Эмиратах, она чувствовала себя дома.

Нина всю дорогу говорила о позах для съемок, о помаде и косметике, о тональном креме и прическе, Оливия кивала, соглашаясь.

— Выбор у тебя небольшой, — Оливия нахмурилась, поправляя Нине волосы. — Ты должна выглядеть как на работе.

На съемочной площадке собралось уже много людей, фотограф готовил оборудование к съемкам. Притормозив, Оливия пропустила вперед запыхавшуюся Нину:

— Я поднимусь на второй этаж, — Оливия посмотрела наверх. Лучше места для просмотра не найти, — оттуда лучше видно.

Нина волновалась, то и дело переступала с ноги на ногу и нервно сжимала руки. Оливия, напротив, была холодна, как небо на высоте трехсот восьмидесятого эшелона. И вся эта комедия лишь больше разжигала в ней желание увидеть лицо капитана, когда он поймет, что она отказалась сниматься с ним. Победа века над Даниэлем Фернандесом. Она с удовольствием посмотрит в его красивое нахальное лицо и даже лично скажет ему, насколько он ей неприятен.

Поднявшись на второй этаж, она руками схватилась за перила, с улыбкой наблюдая за Ниной, к которой уже подошли гримеры и фотограф. Увидев высокого мужчину в знакомом костюме с четырьмя желтыми полосами на рукавах и в фуражке капитана, Оливия сощурила глаза в предвкушении его реакции. Жаль, отсюда было плохо видно лицо — она хотела рассмотреть его мимику в деталях. Хотя и движений будет достаточно. Только подошедшая к капитану Нина была странно удивлена. Наверняка он сейчас сказал ей гадость, приняв не за ту. И наверняка Нина в шоке от этого красноречия.

— Как плохо, — прошептала она, — что мне не слышно.

— Зато хорошо видно, — произнес чей-то голос рядом, и она обернулась, увидев в шаге от себя Даниэля.

Она даже не сразу поняла, что это он. В синей футболке и голубых джинсах он выглядел иначе. Оливия растерялась и оступилась, прикрыв глаза.

Теперь улыбался он, сначала слегка касаясь шарфика на ее шее, потом, сжимая его сильнее, притянул девушку к себе. Боже всемогущий, это лучший день в его жизни.

Она распахнула глаза, осознав, что твердо стоит на ногах. Хотя лучше бы она упала, не увидев этот его победный взгляд в паре сантиметров от себя. Он все еще сжимал ее шарф, намотав его на руку:

— Я смотрю, ты пришла на съемку не одна. Как мило. Я тоже.

Она уже ничего не понимала. Раз он здесь, то кто тогда внизу с Ниной?

— Марку больше понравилась эта идея. — Как будто мысли ее прочитал. Гнев пришел на смену страху, и она недовольно вырвала свой шарф из его рук. Какого черта он послал Марка вместо себя? А теперь стоит здесь и наблюдает за ее реакцией. Вспомнив про Нину, Оливия кинулась к перилам и, вцепившись в них руками, стала высматривать ее. — Какого черта ты привела Нину?

— Какого черта ты привел Марка?

Вопрос на вопрос, но в голове не укладывалось, что он мог так поступить. Хотя чему удивляться, ведь она сделала то же самое, чтобы позлить его. А он зол? Она развернулась и пристально посмотрела на него, чем привела Даниэля в легкое замешательство. Сегодня он не был похож на капитана самого большого пассажирского самолета. Он тоже оглядел ее с ног до головы, придя к выводу, что Оливия вполне сносно может выглядеть и без летной формы. И вообще, наверно, без одежды было бы еще лучше…

— Какого черта ты на меня так смотришь? — вновь огрызнулся он и отвернулся, сделав вид, что его заинтересовал процесс съемки. Кажется, ни Марк, ни Нина не были против, им обоим нравилось позировать на камеру.

Вдруг Даниэль увидел, как Нина и Марк указали одному из фотографов на второй этаж. Даниэль решил скорее покинуть площадку, пока его не заставили спуститься вниз.

— Всего хорошего, я пошел, — шепнул он, направляясь к двери, но Оливия вцепилась в него.

— Я тоже ухожу, но не знаю, где выход со второго этажа, — молящие невинные глаза смотрели на него, и он опустил взгляд на ее руку, которая все еще сжимала ткань его футболки. Он медленно разжал ее. Каждое прикосновение Оливии отзывалось в нем бешенством. Мозг на это время отключался.

— Ты можешь идти рядом, не обязательно все время меня хватать.

Даниэль открыл незнакомую ей дверь и зашел в темный коридор, пропуская девушку вперед.

Войдя внутрь, Оливия поняла, что находится в длинном подсобном помещении. Как только дверь со скрипом закрылась, ею овладела паника. Она ничего не видела. Ей надо было за что-то держаться, и Оливия хотела было ухватиться за Даниэля снова, но тут же вспомнила предупреждение. Не хватать его? Но как же тогда дойти до света? И где этот чертов свет?

— Я ничего не вижу, — прошептала она, и, коснувшись чего-то холодного, вскрикнула, одернув руку. Он зловеще рассмеялся.

— Не наступи на крысу, здесь их много развелось.

От его слов холодок прошелся по коже. Недолго думая, она шагнула вперед. А может, это был шаг назад. А может, в сторону. Оливия точно не знала.

Даниэль улыбался. Оставить ее здесь и проучить? Отличная идея! Капитан тихо пошел вперед, к выходу. То, что это «вперед», он был уверен. Он легко увеличивал расстояние между ними, но ее голоса так и не услышал. Она не окликала его. Отлично. Нужно было уходить, но Даниэль вдруг остановился. Ее молчание и беспомощность беспокоили его. Он не мог оставить ее одну.

Этот мерзавец бросил ее стоять среди крыс! Хотя Оливия знала, что про них он солгал, но легче от этого не становилось. Она прекрасно слышала, как он уходит. Ну и пусть идет. Она сама выберется отсюда, это только вопрос времени. Вскоре глаза привыкнут к темноте, и она с легкостью найдет выход.

Оливия стояла, прижавшись к стене, когда услышала знакомый голос возле уха. Даниэль вернулся.

— Почему ты не кричишь?

А надо было? Но если он так хочет… Она открыла рот, чтобы закричать, как он своей ладонью прикрыл его:

— Я пошутил.

Рывком она убрала его руку со своего лица.

— Зато я не шучу, — она грубо схватила за его руку, разозлившись на его выходку, — выведи меня отсюда, иначе я буду кричать так громко, что ты пожалеешь о том, что втянул меня в это.

— Я уже трижды пожалел, — произнес Даниэль, пытаясь ослабить ее хватку, но это было не так-то просто. — Отпусти меня.

— Не отпущу, пока не увижу дневной свет.

В ответ он что-то грубо прорычал и потащил ее к выходу.