Малыш для стервы и холостяка

Анастасия Градцева, 2022

– Господи, какой же ты, – с ненавистью выдохнула Рита. – Смотрю на тебя и понимаю, что люди с годами не меняются, только хуже становятся.– А я и забыл, какая ты невыносимо наглая.– Я еще хуже, чем ты помнишь, – оскалилась Рита. – Подросла, знаешь ли. Опыта набралась.– Вижу. – И он обвел ее беззастенчивым взглядом сверху донизу. Откровенным, неприятным, по-мужски оценивающим взглядом.Когда Рита соглашалась побыть няней для сына своей подруги, пока та будет на стажировке в Италии, она никак не предполагала, что заботу о малыше ей придется делить с Марком – старшим братом подруги. А у Риты к Марку еще со школы сильная и глубокая… ненависть. И чувство это абсолютно взаимно!

Глава 5

— Пачка салфеток? Целая пачка? Серьезно?!

Рита, только что вышедшая из душа, не верила своим глазам. С утра на столике лежала едва начатая упаковка детских влажных салфеток, но после того как Рихтер ликвидировал последствия одной отдельно взятой аварии в одном отдельно взятом подгузнике, они кончились. В ведре теперь высилась гора использованных салфеток, а на Арсении красовался новый подгузник, надетый — как и полагается — задом наперед.

— Там все было… непросто, — заявил Рихтер и сложил руки на груди.

— Господи, ну не настолько же! Да этим количеством салфеток можно было десять таких маленьких поп вытереть! — не успокаивалась Рита. — Как можно было с таким простым заданием не справиться, я не понимаю!

— Видимо, мужчины для этого плохо предназначены, — доверительно сообщил ей Марк. — Уверен, у тебя это получается гораздо лучше.

— Да уж как минимум я не трачу столько салфеток! Потому что я не такая отвратительно брезгливая, как ты!

— Что ж, значит все последующие смены подгузника закрепляем за тобой, — деловито сказал Марк и улыбнулся широко и искренне — так, как обычно улыбаются люди, планирующие тебя кинуть. — Рад, что мы договорились!

Рита только рот от удивления открыла, только сейчас сообразив, как красиво ее обвели вокруг пальца. Вот же поганец!

— Что-то не так? — вежливо поинтересовался Марк.

— Все так! — ответная улыбка Риты была приторно-сладкой, как сироп шиповника. — Допустим, подгузники меняю я. А в чем тогда будут заключаться твои обязанности? Марта обещала, что ты будешь мне много и с удовольствием помогать.

— Не надо наглеть, Рита, — вдруг холодно сказал Марк.

Она аж вздрогнула. И от неожиданно презрительного тона, и от того, что первый раз на ее памяти Рихтер назвал ее по имени.

— Если я не ошибаюсь, за ребенком присматриваешь ты, — продолжил он. — И не за бесплатно, заметь. Я тут потому, что присматриваю за тобой, потому что не доверяю тебе. И ты сама это прекрасно понимаешь — не дурочка же. А помогаю я тебе только потому, что Марта попросила.

— А я думала потому, что по племяннику соскучился, — ядовито проговорила Рита. — Впрочем, с чего я так решила?! Ты и нормальные человеческие чувства — вещи взаимоисключающие.

— То, что я тебя терпеть не могу, не повод считать меня бесчувственным.

— Да при чем тут я! — фыркнула Рита. — Я про твою сестру! Она тут почти год совсем одна, с малышом, а ты даже не приехал ни разу. Знаешь, как ей было сложно?

— Она понимала, на что шла. — отрезал Рихтер. — И вообще это все не твое дело, не так ли?

— Конечно, кто я такая? Ты мне еще в школе дал понять, что я для тебя человек второго сорта!

— Я оцениваю людей по поступкам, — отчеканил Марк, его глаза зло горели. — Ты вела себя тогда отвратительно!

— Господи, да сколько лет мне тогда было? Правда считаешь, что подростковые выходки стоят того, чтобы ломать человеку жизнь?

— Ну надо же! — фыркнул Рихтер. — Жизнь ей сломали, поглядите! Слишком хорошо выглядишь для поломанной.

И тут Рита не выдержала: врезала ему со всей силы по щеке, у него даже голова мотнулась в сторону.

— Охренела?! — взревел Марк. Арсений испуганно замер, уставившись на них круглыми глазенками.

— Иди в задницу, — устало посоветовала Рита. — Я тебе ничего не должна, а перед Мартой я уже сто раз извинилась. Со своей помощью бестолковой тоже можешь нахрен идти, я без тебя прекрасно обойдусь.

Она подсела к Арсению, успокаивающе обняла, взяла его на руки и ушла с ним в детскую. Вот так и знала, что Рихтер продолжит ей это припоминать, хотя вроде столько лет уже прошло!

Она тогда училась в восьмом классе одной из лучших гимназий города. Попасть туда было сложно, но ей повезло — Рита относилась к этой школе по месту жительства, хорошо прошла вступительное испытание в первый класс, и ее взяли.

В началке было проще: все носили форму, и Рита не особо выделялась среди остальных детей. Да, портфель у нее был потрепанный, ручки и тетрадки самые дешевые, но зато она была лучшей ученицей, и до поры до времени это создавало ей нужный авторитет. Форма, конечно, тоже стоила немалых денег, но тут повезло: юбку и пиджак отдала их соседка, у которой дочка училась двумя классами старше, а простые белые блузки они с мамой уже докупали сами, на рынке.

Но уже в пятом классе Рита почуяла, что еще немного — и она превратится в аутсайдера. Ее одноклассники повзрослели, у всех начали резаться зубки, которые хотелось об кого-то почесать, и хуже всех одетая Рита, которая еще и симпатичной внешностью не могла похвастаться, идеально подходила на роль жертвы. Если бы не ее характер. Было трудно, оставаясь лучшей ученицей, стать при этом главной оторвой класса и его неформальным лидером, но Рита смогла. Спасибо босоногому детству, проведенному за гаражами — ничего так не закаляет характер, как дворовый мир, живущий по законам джунглей.

«Или я, или меня», — четко поняла тогда Рита.

Нет, она не ввязывалась в драки в этой чистенькой элитной гимназии, боже упаси! Рита же не была дурой — проблемы с учителями и директором ей были не нужны. Так что никакого физического насилия, исключительно демонстрация морального превосходства. Острый язычок и наглый, напористый характер тут оказались преимуществом, как и хорошо работающие мозги.

Так что довольно скоро всем в школе стало неважно, насколько кривые у Риты Ивановой зубы (на самом деле довольно кривые), насколько сильно торчат у нее уши (это удачно удавалось скрыть распущенными волосами) и есть ли у Риты карманные деньги (нет и не было, но всегда находились те, кто угощал шоколадками и жвачками, пытаясь завоевать ее расположение).

А в восьмом классе к ним в гимназию перевелась Марта, и через месяц после этого случилась первая встреча с Марком. Запоминающаяся встреча, надо сказать.

— Рита Иванова? — спросил, прищурившись, высокий старшеклассник, когда она проходила мимо по коридору.

— Ну, — она выпятила вперед подбородок. — А че надо?

— Сюда иди, дрянь мелкая.

Он дернул ее за руку, и как-то — Рита сама не поняла как — она оказалась прижатой к стене, а над ней нависал этот старшеклассник. Пронзительно голубые глаза смотрели на нее с красивого породистого лица.

— Если ты еще раз, — угрожающе прорычал он, — будешь издеваться над моей сестрой, я тебе шею сверну, поняла?

— Нет, — Рита нагло уставилась на него снизу вверх. Первый приступ страха прошел, она успела оценить ситуацию и успокоилась. Парень слишком чистенький, слишком правильный, такой об нее руки марать не станет. Максимум припугнёт — а это разве страшно? Вот когда Рыжий ее в гаражах пытался зажать и ножом угрожал, вот тогда было страшно. Он вообще отмороженный. А этот вроде адекватный.

— Чего нет?

— Ничего нет, — передразнила его Рита и с удовольствием увидела, как дернулось его лицо. — И, кстати, я понятия не имею, чей ты брат.

— Марты Рихтер.

Рита даже на секунду зависла, вспоминая, чего такого она этой толстухе сделала. Ну ржала вместе со всеми, когда та болталась на канате перезревшей грушей. Ну коровой жирной пару раз назвала, так это ведь правда! У этой Марты задница на стул не помещается.

— Слышь, да ниче я твоей сеструхе не делала, — искренне возмутилась Рита. — Отвали от меня!

Старший Рихтер вдруг больно схватил ее за плечи и очень ощутимо тряхнул. У нее аж зубы лязгнули.

— Ты кинула жвачку ей в волосы!

— Эм…

С запоздалым раскаянием Рита вспомнила, что было что-то такое неделю назад. Но честно говоря, она просто промахнулась: метила на самом деле в стоявшего рядом Лопаткина, а вышло вот так.

— Я случайно, — заявила она и снова трепыхнулась, пытаясь вывернуться из его рук. Но Рихтер держал крепко.

— Извинишься, — строго сказал он. — Перед всем классом встанешь и громко извинишься перед Мартой.

Еще чего! Может, наедине Рита и согласилась бы, но унижаться перед всеми? Ее же после этого в классе с потрохами сожрут.

— Да пошел ты!

— Пожалеешь, — спокойно предупредил ее Рихтер.

— И что ты мне сделаешь? — оскалилась Рита. — Побьешь?

На миг он растерялся. Наверное, бить пятнадцатилетнюю девочку, даже если она издевается над его сестрой, было для этого чистюли слишком.

— Родителям твоим скажу.

Рита расхохоталась ему в лицо.

— Хоть сто раз!

Ну и идиот, честное слово. Да матери глубоко плевать, что там у Риты в школе происходит. Главное, чтобы оценки хорошие были, а с этим полный порядок: голова у Риты всегда варила как надо.

Рихтер явно разозлился и так стиснул ее запястья, что Рита ойкнула.

— Больно!

— Если через неделю не извинишься перед Мартой и не перестанешь ее третировать, то…

— Наталья Петровна! — завопила Рита, увидев идущего по коридору завуча. — Пусть он меня отпустит! Я еще маленькая для того, что он мне предлагает.

— Чтооо?! — у завуча брови подскочили на лоб. — Из какого вы класса, молодой человек?

— Простите, я здесь не учусь, просто пришел за сестрой, — смиренно ответил Рихтер и отпустил Риту, прошипев ей перед этим на ухо: — Даю тебе неделю!

Она показала ему язык и моментально улизнула, с мстительным удовольствием оставляя Рихтера в лапах разгневанной Натальи Петровны.

— Документы есть? — вопрошала завуч грозно. — И кто вас вообще впустил?

«Угрожать мне он еще будет», — весело думала Рита, пока бежала по коридору на урок. — «Ну-ну!»

А через неделю она вместе с мамой сидела у директора в кабинете. Рита была настолько растеряна, что слышала его гневную речь через раз. Отдельные слова, которые вспыхивали в мозгу красными сигнальными огнями.

«…многократное физическое и психологическое насилие… дочь уважаемого человека, который спонсирует нашу гимназию…ставим вас на учет в детскую комнату милиции… отчисляем или сами переведетесь?»

— Сами, — еле слышно сказала мама.

А когда они вышли из школы, она с размаху дала Рите затрещину, да такую, что у той перед глазами потемнело.

— Дура, — констатировала она со вздохом. — Вся в папашу. Такой шанс просрала.

Рита сжала зубы и длинно выдохнула, пытаясь успокоиться. Прошлое уже прошло. И ей плевать с высокой колокольни на мнение Марка о ней.

От души потискав Арсюшу и повалявшись с ним на ковре, Рита пошла на кухню — пора было разогревать парню обед. В конце концов, из двоих взрослых, которые сейчас находятся в этой квартире, именно она по факту отвечает за малыша. А Рихтер так — бесплатное приложение, от которого толку как от козла молока.

На писк микроволновки, разогревшей овощное пюре с индейкой, шустро приполз Арсений. Рита покормила его, умыла и стала собирать на прогулку. Если удастся вытащить коляску, то малыш скорее всего уснет в ней, и Рита пару часов сможет бездумно побродить с ним по району. Это намного лучше, чем сидеть дома, особенно когда тут Рихтер, который бесит так, что аж зубы сводит.

Рита натянула комбинезончик на недовольного Арсения, который уже отчаянно зевал во весь свой маленький рот, и примерилась к коляске. Наверное, если взять одной рукой ребенка, а второй коляску, а потом спускаться, таща ее за собой, то вполне возможно…

— Почему не сказала, что вы идете на улицу?

Марк возник в прихожей так внезапно, что Рита вздрогнула. Повернулась и посмотрела на его недовольную рожу и скрещенные на груди руки.

— Я не обязана тебе ничего докладывать.

— Пять минут, и я буду готов.

— Я не могу ждать: ребенку жарко, — огрызнулась Рита. — Я его уже одела.

— Тогда идите на улицу, а я чуть позже вынесу коляску, — распорядился Марк и ушел к себе в комнату. Видимо, переодеваться.

У Риты не было сил спорить, поэтому она молча спустилась с Арсением на улицу и стояла возле подъезда. Когда появился Марк, малыш уже почти спал. Она переложила его потяжелевшее сонное тельце в коляску, откинув ее спинку до максимума, и опустила ниже козырек, чтобы яркое майское солнце не било в глаза.

— Спасибо, можешь идти, — сухо сказала Рита.

— Спасибо, но я бы предпочел прогуляться.

— Гуляй, кто тебе не дает. Не обязательно это делать с нами, твой племянник все равно спит.

— Какая-то проблема? — Марк приподнял бровь. — Так напрягает мое общество?

— Можно подумать, ты моим наслаждаешься, — парировала Рита, с досадой понимая, что, похоже, ей не удастся отвертеться от совместной прогулки. Непонятно только, зачем Рихтеру это надо.

Она покатила коляску по сухому, нагретому солнцем асфальту, который уже был изрисован цветными мелками. Марк шагал рядом, сунув руки в карманы. Он выглядел как мужики на обложках всех этих журналов мод: серые брюки по фигуре, бутылочного цвета свитер и короткое пальто нараспашку. Отвратительно элегантный тип. Он бы еще в пиджаке пошел с ребенком гулять. Идиот.

Рита злилась. Она хотела спокойно погулять с коляской, взять себе ванильный раф в кофейне возле парка, послушать подкаст — в общем, по максимуму насладиться солнечным майским днем. А Рихтер взял и все испортил. Как всегда!

— Мне интересно, — вдруг прервал их затянувшееся молчание Марк, — что ты имела в виду, когда говорила, что я поломал твою жизнь? По-моему, никто еще не умер от того, что его отчислили из школы. Тем более было за что, согласись?

— Я не хочу об этом говорить, — отрезала Рита.

— А я хочу.

— Вот и говори! — психанула она, в самый последний момент успев понизить голос, чтобы не разбудить ребенка. — А я не буду!

— Считаешь, я поступил неверно? — Марк демонстрировал поразительное самообладание. — Вот представь, что Арсений пойдет в школу и там кто-то будет над ним издеваться, что ты тогда сделаешь?

— Научу его защищаться, — буркнула Рита.

— Марта всегда была слишком слабой для того, чтобы себя защитить, — спокойно заметил Марк. — Не у всех есть когти и зубы, как у тебя.

— Они не от хорошей жизни вырастают, знаешь ли, — ядовито проговорила Рита.

Марк дернул уголком рта.

— Я сейчас должен тебя пожалеть? — сухо осведомился он.

— Обойдусь, — у Риты тоненько зазвенело в голове от ярости. Похоже, что ее сейчас понесет и она все-таки выскажет этому придурку то, что так давно хотела. — Меня до сих пор больше всего поражает, знаешь что? Что из всех, кто смеялся тогда над Мартой, ты выбрал именно меня! Не Рогова, который постоянно плевал Марте на спину, не Светку, которая заперла ее в туалете, и даже не Авринского, который стянул с твоей сестры штаны прямо на уроке физкультуры. И я знаю, почему я! У Рогова мать — судья, у Светки тетя в гимназии работала, а Авринский, если я правильно помню, был сыном депутата какого-то, да? Их посложнее было бы из школы выгнать. Зато меня без проблем! Вот ты и устроил показательную порку. Рыцарь, блин, в сверкающих доспехах!

Рита вдруг поняла, что почти кричит и что ее пальцы так сильно сжали ручку коляски, что та того и гляди треснет. Рита заставила себя заткнуться и начала мысленно считать до десяти, стараясь справиться с тяжелым сбивающимся дыханием.

— Я… не знал про остальных, — медленно проговорил Марк. И Рите снова захотелось ему врезать. Расквасить нос, разбить губу — чтобы это идеальное лицо каменного изваяния стало хоть немного более человечным.

Желание было таким сильным, что Рита на всякий случай ускорила шаг, оторвавшись от Марка на пару метров, докатила коляску до скамейки и уселась там, горячо жалея, что пару лет назад бросила курить. Сейчас бы это точно не помешало!

Марк догнал Риту и сел рядом, как будто не понимал, насколько сильно ей хочется его прибить.

— Я не знал, — повторил Марк, как будто его это каким-то образом оправдывало.

— Про них не знал, а про меня, значит, узнал! — фыркнула Рита.

— Так вышло, — он пожал плечами. — Я замечал, что у сестры какая-то ерунда в школе творится, но она молчала. А потом я случайно дома оказался, когда она пыталась жвачку из волос выдрать.

Риту опалило стыдом. Хотя за этот случай она перед взрослой Мартой извинилась уже столько раз, что та потеряла терпение и пригрозила, что сама приклеит жвачку Рите на голову, если та хоть еще раз об этом вспомнит.

— Марта пыталась ножницами выстричь, а я нашел в гугле, что можно оливковым маслом жвачку убрать. В общем, я пригрозил тогда сестре, что если она не скажет, кто это сделал, я все родителям расскажу. Она и призналась, что это ты. Но просила, чтобы я не лез.

— А ты не послушался, — заметила Рита, но без осуждения.

— Ну я хотел для начала посмотреть, что там за шваль лезет к моей сестре, — хмыкнул Марк. — А потом ты меня выбесила своей наглостью.

— И ты решил, что шваль надо выгнать из элитной гимназии пинком под зад. Туда, где ей место, так?

Марк помолчал.

— Вообще-то это не я решил, — признался он. — Я пошел к отцу. Я тогда только на первом курсе учился, со мной бы директор даже разговаривать не стал. А отец надавил там на всех и сделал так, как сделал. Он вообще довольно властный человек… был.

Повисла неловкая пауза.

— Кофе будешь? — Марк кивнул на вывеску кофейни, до которой они почти дошли.

— Ванильный раф.

— Сейчас принесу.

Марк легко поднялся со скамейки и зашагал к яркой вывеске на углу дома. Рита проводила его задумчивым взглядом.

Странный вышел разговор.

Но тем не менее, Рите стало легче. Совсем немного, но легче.