Герцог не снимает перчаток. Часть 1

Анастасия Денисовна Царук

Чтобы спасти семью от разорения, юный маркиз Этьен Делакруа соглашается помочь странноватому герцогу с тёмным прошлым. Первое же поручение приводит его в королевский двор. Маркиза ждут балы и дуэли, крепкая дружба и настоящая любовь, потусторонние сущности и обыкновенные человеческие интриги. Удастся ли Этьену выйти победителем из этой игры и сохранить своё «я»?

Глава 2. Призраки в карнавальных масках

1

— Господин, вот маска, примерьте.

За всеми этими приготовлениями Этьен успел позабыть, что будет участвовать в церемонии Танца масок, или Танца со шпагами. Слуга протягивал золотистую маску, закрывавшую пол-лица. Маркиз со вздохом надел и посмотрел в зеркало.

Густые чёрные волосы не желали завиваться, несмотря на все усилия куафера. Маска была великовата для Этьена и держалась на честном слове, но времени искать новую уже не было. Фамильные кольца чересчур стискивали пальцы, а ведь полагалось ещё и надеть лайковые перчатки!

Этьен снова вздохнул, покоряясь слугам, подающим те самые перчатки (кто вообще придумал носить перчатки летом?) и тут услышал ответный шелестящий вздох. В зеркале отразилась юная сестра герцога, Микаэлла Рандарк.

— Я не слышал, как вы вошли.

Она слегка улыбнулась.

— Вы Солнце? — должно быть, она подразумевала маску. — А я буду Облаком… смотрите!

Она вбежала в комнату, закружилась, показывая белое платье дебютантки, скромное, но со вкусом. Звонкий смех огласил помещение. Странно, Адриан Рандарк — серьёзный и таинственный человек, а его сестра — такая весёлая задорная девушка…

— Давайте поторопимся, — Этьен взял даму за руку в перчатке. — Мы рискуем опоздать.

2

К тому времени, когда карета с гербом маркиза подкатила к особняку, на землю спустилась звёздная ночь. Жаркая июньская ночь с её пьянящими цветочными ароматами, со стрекотанием сверчков и неизменной романтикой. Где-то вдалеке шумел фонтан.

Этьен вылез из кареты, помог выбраться Микаэлле и замер от восхищения. Около входа в сад, примыкающий к поместью, стояли десятки, если не сотни блестящих, дорогих карет. Юноша узнал некоторые гербы: башню Беллов, солнце самого короля, якорь Дюранов, родственников королевы, в каждом поколении которых рождался отличный адмирал.

За воротами раскинулся сад, плавно перетекающий в лабиринт из кустов — модную новинку садового искусства. Прямо посередине возвышался особняк — величественное здание с огромными ажурными окнами, витражами, лепниной и барельефами. Роскошное парадное крыльцо охранялось двумя солдатами личной гвардии герцога Алонсо.

— Ну, идёмте же! — шепнула Мика, и они прошли в огромные двойные двери.

Спустя несколько утомительных минут, в течение которых швейцар с непроницаемым лицом листал список приглашённых, пару впустили и объявили о них:

— Маркиз Этьен Делакруа и герцогиня Микаэлла Рандарк!

Когда Этьен вошёл, у него захватило дух от увиденного. Бальный зал особняка Алонсо Белла превзошёл все ожидания. Потолок терялся в легчайшей необъяснимой дымке, которую, вероятно, создавало пламя тысяч свечей в огромных люстрах. Все окна были распахнуты настежь, чтобы впустить в довольно-таки душную залу свежий воздух и цветочные ароматы. Впрочем, помогало это мало: довольно скоро у юноши заболела голова от перемешивающихся, стойких запахов мастики для пола, кожи ботинок, свечного воска и, конечно, приторно-сладкого, удушающего аромата пудры. Причиной боли мог стать и нескончаемый шум: звон посуды, треньканье настраиваемых инструментов и гвалт, который создавали сами гости. До начала танцев оставалось ещё много времени, и кавалеры с дамами неспешно прогуливались, беседуя или угощаясь закусками у длинного стола, тянущегося вдоль всех окон. В дальнем конце залы помещалась королевская ложа, к которой с двух сторон вели лестницы. Там, наверху, сидели король, королева и прочие члены венценосной семьи.

У задней стены, под ложей, столпились музыканты. Скрипки, клавесин и мандолины… Раньше семейство Делакруа никогда не приглашали на балы такого уровня, и теперь Этьен жадно впитывал всю увиденную красоту, блеск и шик придворного мира, далёкого от простой деревенской жизни. Он вспомнил, как единственный раз посетил бал — или это были всего лишь танцы? — в детстве. Тогда его, как и прочих малышей, взятых родителями на торжество, интересовали лишь сладости: тарталетки, суфле, засахаренный миндаль, мороженое, клубничное желе и какие-то особенно вкусные печеньица с сахаром и корицей, названия которых он не запомнил. Все взрослые, кружащиеся парами, казались ему самодовольными и странными до глупости, а один из гостей даже ударил его приятеля, ребёнка-подавальщика. Якобы тот слишком медленно принёс вино. Утешая товарища, маленький Этьен дал себе зарок никогда не бить тех, кто слабее и беззащитнее: детей, слуг, дам и доживающих свой век стариков.

Но сейчас Этьена больше всего поразили некто в масках и длинных плащах, парящие по залу или вовсе под потолком.

— Ч-что это? — заикаясь, спросил он у Мики.

— О, не волнуйтесь, это всего лишь маскераны.

— Кто?

— Маскераны. Сверхъестественные создания, которые прислуживают во дворце и в богатых домах. Я знавала одну даму, чьей камеристкой была маскеранка. — Мика поправила причёску и деликатно отвернулась, давая ошарашенному Этьену возможность прийти в себя. Маркиз пригляделся к существам. Плащи из чёрного, сиреневого и синего бархата, несомненно, были реальны, как и золотистые, розовые, белые маски. Но ни ног, ни рук существ не было видно.

— Как они появились? — с любопытством спросил Этьен у Мики.

— Вы помните землетрясение 1734 года? — она повернулась. — Своды дворца обвалились, задавив уйму народа. Погибло столько слуг… Все пребывали в расстроенных чувствах. А потом, в один день, все слуги вернулись в виде призраков. Они невидимы и безмолвны, поэтому, чтобы исполнить свои обязанности, облачаются в маски и домино. Съентифики не могут дать этому феномену никакого объяснения, — заключила Мика и завертела головой в поисках чего-то… или кого-то.

— И им можно приказывать? Призракам? — подивился Этьен.

— Да, можно. — Мика выбрала наконец свою жертву и подозвала облюбованного маскерана жестом. — Смотрите, это девушка по имени Розалин — на плаще нашивка.

Перед Этьеном колыхались в воздухе скреплённый застёжкой тёмно-синий плащ, довольно изящная золотая маска, пара белых перчаток и миленькая шляпка. Пальцы перчаток сжали плащ, полы колыхнулись — маскеранка, похоже, сделала реверанс.

— Если на балу не хватает дам или кавалеров, маскераны и тут приходят на помощь, — сообщила Мика.

Розалин тем временем как бы подпрыгнула и облетела вокруг Этьена, обдав его слабым ароматом старинной ткани. Маска блеснула в свете множества свеч, и на миг юноше показалось, что маскеранка улыбнулась, хотя это, конечно же, было невозможно.

— Ты ей понравился.

Розалин снова мягко обняла его плащом.

— Розалин, принесите, пожалуйста, груши в белом шоколаде, — попросила Мика.

— Они могут быть опасны? — поинтересовался Этьен, провожая маскеранку взглядом.

— Если перестанут подчиняться. Но это невозможно, маскераны очень привязаны к королевской семье. Чтобы поставить их себе на службу, нужно доказать, что в тебе течёт королевская кровь. Они могут наводить морок, погружая людей в смутные иллюзии и лишая их сил, так что, наверное, да, опасны. О, вот и груши! Благодарю. — Мика взяла фрукт за хвостик и аккуратно откусила половинку. — Вы, видимо, не понимаете, с чего начать?

— Глаза разбегаются, — признался Этьен. — Я никого из этих людей не знаю.

Мика села на канапе, закрывшись веером и увлекая Этьена за собой.

— Я могла бы для начала рассказать вам всё, что знаю, о дворянах, которые здесь собрались, — предложила она и, заметив его удивлённый взгляд, добавила, пожимая плечами:

— Годы затворничества в деревне с тоскующим братом способствуют тяге к чтению геральдических справочников, — она улыбнулась, но как-то грустно. — И потом, не забывайте, что детство я провела при дворе.

Этьен улыбнулся в ответ и незаметно коснулся её руки, чтобы показать: всё ещё будет хорошо. Такая хорошенькая и нежная девушка, как Микаэлла Рандарк, ещё будет блистать на балах! Мысленно Этьен поклялся себе в этом, а вслух сказал:

— Я весь внимание.

— Вы знаете, кто считается хозяевами бала? Король и королева — самые высокопоставленные фигуры на этом балу — поглядите, они сидеть во-о-он там, подальше от простых смертных, — она махнула рукой в сторону ложи и усмехнулась. — Но всё же, задавать тон будут принцесса Беатриса, единственная наследница престола, сестра короля, и её муж Алонсо Белл. Он фельдмаршал.

— Какой же у него титул? — Этьену было важно это узнать, чтобы ненароком не обозвать высочество светлостью и наоборот. А то мало ли… — Я имею в виду, раз он муж принцессы, то, наверное…

— Формально он принц-консорт, но принц из него такой же, как из Адриана. Все называют его «герцог», — тут Мика понизила голос. — Говорят, Белл влюбился в принцессу и потребовал её руки после победы в битве с кочевниками-ромалисками. Король, скрепя сердце, выдал за него Беатрису, но только потому, что ему нужны шпаги и деньги Беллов. А ещё их семейство любят в народе, и многие втайне хотели бы видеть на троне Алонсо, на которого к тому же молится вся армия. Помяните моё слово, Беллы удержатся при любой власти… О, вот мы и смогли увидеть принцессу!

Этьен проследил за взглядом Мики, направленным вверх, и тоже поднял голову. На перила королевской ложи опиралась молодая рыжеволосая женщина в мантилье и фисташковом платье с открытыми плечами. К ней подошёл высокий дворянин в идеальном тёмно-синем наряде и с небрежно отброшенной назад чёрной гривой. Он обнял Беатрису и что-то сказал ей на ухо.

— О чём я говорила? Ах да, Беллы удержатся при любой власти… Южане по происхождению, они стремятся сочетаться браком с жителями северной части страны или даже с иностранцами. Говорят, от юга Беллы взяли смелость, грациозность и огонь, а от севера — стойкость, честность и верность традициям. И всё же у них горячая кровь — через каждое поколение рождается мятежник. Вы знали, что до женитьбы Алонсо на Беатрисе Беллы фактически пребывали в опале из-за старого Энрике Белла, поддержавшего Бланчарда? — скороговоркой болтала Мика. — Они храбрые, но опасные люди, открыто заявляют о себе и своём мнении, и никого не боятся.

Этьен понаблюдал немного за изящными движениями Белла, за тем, как он держит бокал, за тем, как он небрежно встряхивает головой. Да, пожалуй, он будет хорошим королём, если власть вдруг перейдёт к Беатрисе. Смелый, красивый, фельдмаршал и любимец народа. Не стоит делать такого своим врагом.

Герольд объявил ещё одну пару:

— Барон Николас Картье и баронесса Ленора Картье!

Лишь взглянув на вошедших, Этьен мог бы сказать, что, скорее всего, между супругами существуют явные разногласия, и брак их едва ли был по любви. Они не смотрели друг на друга, жена демонстративно закрывалась веером. Барон, сероглазый и темноволосый, с мощной челюстью, надменным выражением лица и плотно сжатыми губами, в своём чёрно-белом костюме отчего-то напоминал старого вышколенного дворецкого в богатом доме. Казалось, его не интересует ни одна персона, кроме его самого — даже его жена. Баронессу Этьен не успел разглядеть хорошенько, она сразу ушла в дальний конец зала.

— Он — командир дворцовой гвардии, охраняющей Их Величеств, — негромко объясняла Мика, — она руководит фрейлинами и придворными дамами королевы. У Леноры Картье есть брат и сестра — Жак и Иоланда. Жак стоит вон там, а Иоланда сегодня не придёт, она ещё не вернулась из путешествия.

Этьен поискал глазами всех известных ему теперь людей. Николас Картье пил вино и что-то обсуждал с герцогом Беллом. Ленора отошла в противоположный конец зала и приветствовала знакомых дам и девиц. Жак де Руше устремился к стайке молоденьких, не особо знатных девушек, и весело им о чём-то рассказывал. Простоватая, не дворянская внешность виконта — лицо сердечком, беспорядочные светлые волосы, веснушки и ясные голубые глаза — ничуть не умаляла его обаяния.

— Иоланда — сильная и независимая девушка, — прозвенел над ухом голосок Микаэллы. — Отец умер, успев выдать замуж только Ленору, а Жак, во-первых, младше их обеих, во-вторых, очень любит сестёр, а в-третьих, отличается лёгким нравом и поддаётся внушению. Иоланда не заставляет его жениться, а он не требует от неё выходить замуж.

— Не могли бы вы представить меня им? — попросил Этьен.

— Охотно, — отозвалась Мика. — Я была дружна с Иоландой в детстве… когда жила во дворце. Жаль, что её сегодня нет.

Жак де Руше небрежно пожал Этьену руку, и, кажется, они обменялись парой любезностей. Ленора поприветствовала Этьена ещё сдержаннее. Баронесса напомнила ему о сладких и холодных шариках пломбира, который он ненавидел с детства. Пышное кремовое платье, всё в приторных рюшах и оборках, да ещё и с огромной юбкой, длиннющие перчатки, высокая причёска из белокурых кудрей — интересно, это парик или нет? Выражение же её лица было абсолютно непроницаемым, как и у мужа: равнодушный взгляд и плотно сжатые губы. Она подала руку ладонью вниз, и Этьену пришлось чуть коснуться губами гладкой надушенной кожи. Больше всего на свете ему хотелось никогда больше не встречать эту даму, от которой за милю веяло высокомерием и властолюбием.

3

Раймон Делакруа никогда не хотел быть пиратом. Однажды ему просто не оставили выбора.

Говорят, свобода — сладкое слово. Для Раймона свобода навсегда обрела вкус соли на губах. Только почувствовав его, юноша понял: он вырвался из родительского дома.

На торговых кораблях особенно ценились молодые небогатые дворяне — выпускники лицеев. Обычно они поступали на военные суда, грезили о победах и кровавой славе. Раймон ни о чём таком не задумывался. Просто, гуляя по причалу, заметил богатый торговый корабль, поднялся на палубу и попросился в команду. Его приняли с распростёртыми объятиями.

Следующие несколько месяцев были самыми счастливыми в его жизни. Управившись с дневной работой, Раймон выходил на палубу посмотреть на звёзды. Ветер холодил ему щёки, вокруг было только бескрайнее море. Юноша вдыхал полной грудью запах гниющих водорослей, соли и просмоленных канатов. В эти краткие часы они оставались наедине: Раймон, море и звёзды. А потом наступал час отбоя.

Но сегодня случилось страшное.

Всё началось с маленького кораблика на горизонте. Поначалу его никто и не заметил. Стояла жара — курс их уже давно лежал на юго-восток — и полный штиль. В идеальную ровную водную гладь можно было смотреться, как в зеркало. Матросы понятия не имели, чем себя занять. Уже несколько дней на корабле царила расслабленная атмосфера. Первое время Раймон наравне со всеми чинил и драил судно, потом всё чаще стал пропадать с капитаном. Под его руководством молодой человек постигал навигацию и географию. Сегодня они решили сделать передышку и вышли на палубу, подышать. Раймон-то и заметил пиратов первым.

— Смотрите! — закричал он. — Там, на горизонте!

А корабль всё приближался, и все теперь могли разглядеть его чёрный флаг. Матросы разом очнулись от летней истомы и в ужасе заметались по палубе. Долгое безделье давало о себе знать.

Пиратский корабль подбирался всё ближе и ближе. Вот уже видны острия мачт, да и сами мачты, корма, высокие борта… Ещё чуть-чуть, и можно будет разглядеть фигуру на носу. Раймон схватил трубу и увидел пирата, заряжавшего мушкет. Юноша сплюнул и в бешенстве крикнул:

— Почему мы не стреляем?!

Ответить ему никто не успел. Корабль тряхнуло, и Раймон упал, больно ударившись о палубу. Его оглушило, как во время грозы. Послышалось ещё несколько выстрелов.

Пираты открыли огонь первыми.

— С такого расстояния? Немыслимо! — кашлянул кто-то рядом.

Корабль продолжал сотрясаться. Гребцы старались изо всех сил, но пираты подходили всё ближе. От них не уйти. Кое-кто плюнул, бросил вёсла и принялся заряжать пистолеты. Вдруг что-то свистнуло, и мушкетная пуля пиратов убила рулевого. Первая смерть на глазах Раймона…

Его вновь бросило на палубу. Вокруг топотала и суетилась команда, снова и снова разрывались ядра. Раймон поднялся и стал прорываться к полуюту, на ходу вытаскивая из ножен шпагу. Пираты же, подойдя как можно ближе, бросали канаты с якорями-кошками. Раймон уже мог различить их искажённые лица. Предвкушают добычу, гады!

Раздался оглушительный свист и улюлюканье. Сгоравшие от нетерпения пираты хватались за канаты и перелетали на палубу. Секунду спустя начался ближний бой.

4

Когда Этьен и Мика вернулись на своё место, музыканты заиграли прелюдию ко второму танцу. Пары стали подниматься, потягиваясь и выходя на середину.

— Вы… вы позволите мне… танцевать с вами? — неуверенно спросил Этьен.

Мика состроила умное лицо. Кажется, она хотела что-то возразить, но Этьен уже слышал последние ноты увертюры. Сейчас или никогда!

— Пойдёмте! — Этьен, осмелев, вскочил, мягко вывел её на середину зала.

— Я… я не очень хорошо умею, — слабо запротестовала она, но глаза, улыбка, руки, уже лёгшие на его тело, говорили обратное.

Едва они начали кружиться, как весь огромный и блестящий бальный зал исчез, отстранился, удалился, потемнел, перестал для них что-либо значить. Юноша будто взлетел в небо. Казалось, ещё один оборот, только один, и он взлетит по-настоящему. Сердце стучало быстро-быстро, дыхание перехватывало, ладони вспотели, и вот тут-то он оценил по достоинству моду на перчатки. Краем глаза маркиз рассматривал другие пары. Алонсо Белл кружил свою принцессу, Ленора Картье танцевала с каким-то темноволосым молодым человеком, явно не мужем и не братом.

Мика сбилась с шага, вцепилась в Этьена, грубо выдёргивая его из облаков. Он восстановил равновесие, улыбнулся ей, взглядом указал на расчерченный мелом пол.

— Смотрите.

Раз. Два. Три. Этьен касался узоров носком ботинка, объясняя партнёрше шаги. Они снова закружились. Микаэлла танцевала с увлечением, как будто целыми днями напролёт только этим и занималась (кто знает — может так оно и было?), и даже перестала считать шаги. Этьен заглянул в её глаза, синие-синие, с застывшим в них блеском тысячи звёзд. Она явно была счастлива, и он был счастлив танцевать в эту минуту здесь, с ней. Его руки чувствовали тепло её тела, и по лицу его, отвечая на её весёлость, расползлась улыбка.

Танец заканчивался. Дамы и кавалеры, докрутив последний оборот, шаркнули туфлями и остановились, сплетая пальцы. Музыканты доиграли последнюю ноту. Мика сделала реверанс, закрылась веером и они, касаясь кончиками пальцев рук друга друга и не глядя в глаза, прошли к канапе. Несколько минут они сидели молча, розовые от смущения. Потом виконт де Руше опрокинул салатницу, и всё вернулось на круги своя. Мика засмеялась под звон хрусталя и потрясла головой. Пожалуй, он мог бы вечно любоваться этой улыбкой, этими глазами, этими растрёпанными волосами. Леди Микаэлла была невероятно красива. Его вдруг начало снедать жгучее любопытство, он хотел знать о ней всё: в котором часу она просыпается; смеётся ли она, когда солнечный зайчик приземляется на её подушку; что она любит пить на завтрак — какао или чай. Он хотел знать, как зовут её любимую лошадь, и как долго вечером она ворочается в постели, пытаясь уснуть.

— Вы сегодня сказочно прекрасны, — шепнул он.

Её лицо залил лёгкий румянец, глаза заблестели, она смущённо улыбнулась. В животе у Этьена скрутило, от волнения и духоты тяжело дышалось.

Вдруг двери снова с грохотом распахнулись. Послышалась возня и непристойные ругательства. У музыкантов хлопнула крышка клавесина, с визгом лопнула струна. Болтовня смолкла.

В тишине, нарушаемой только перешёптываниями, Этьен увидел следующее. Низкий человечек с грубым, смуглым лицом и каким-то нелепым хвостиком каштановых волосишек тащил за шиворот упирающегося молодого красавчика, с буйной светлой шевелюрой и выражением оскорблённого достоинства на лице.

— Граф Габриэль Нуарет, — пискнул герольд, прячась за дверью. — И маркиз Луиджи Фонтен.

— Дядя! — воскликнул обладатель белокурой гривы, уставясь на Алонсо. — Ты только посмотри, что он себе позволяет!

— Тише, Луиджи, — отозвался тот. Белл выглядел совершенно спокойным; он отклеился наконец от стены и с лёгким интересом наблюдал за происходящим.

— Молчать! — взвизгнул человечек с хвостиком. — Ваше Величество, я с абсолютной точностью утверждаю: этот человек шпионит для Ромалиса!

Король нахмурился.

— С чего вы взяли?

— А зачем он, в противном случае, стащил у меня секретные планы перемещения наших кораблей? — с победоносным видом Габриэль вытащил из-за пазухи листы бумаги и подал королю. Король углубился в чтение, и на несколько минут воцарилась тревожная тишина.

— А каким образом они оказались у вас? — вдруг подала голос высокая красивая женщина в шуршащем тёмном платье, стоявшая рядом с Алонсо Беллом. — Ведь вы не военный, не адмирал, в отличие от маркиза Фонтена. Вы комиссар. Начальник полиции, если угодно. Ваше дело — преступники, обвинения и суд. А не планы перемещения кораблей.

— Ну… я… эмм… ха-ха… — Нуарет отпустил возмущённого молодого человека. Воротник было уже не спасти: серый бархат с треском порвался. Комиссар спрятал руки за спину и попытался ретироваться. — Леди Фонтен…

— Фонтен-Белл, если позволите. Выйдя замуж за человека более низкого положения, женщина не лишается титула, полученного от отца.

— Вдовствующая маркиза Грациелла Фонтен — сестра герцога Белла, — едва слышно шепнула Мика Этьену.

— Я уверена, мой сын имеет объяснение своих действий, — махнула рукой Грациелла. Золотые браслеты зазвенели.

— Разумеется! — Луиджи прямо-таки пылал праведным гневом. — Мой дядя, как фельдмаршал, имеет доступ ко всем военным планам. Всего несколько минут назад он получил срочное донесение и решил освежить кое-что в памяти. Беспокоить танцующих герцог Белл не счёл нужным, поэтому послал за документами меня, — молодой человек ловко выдернул бумаги из рук комиссара и с изысканным поклоном передал Алонсо.

— Что за донесение? — закудахтали гости. — Неужели война? Скажите нам, не томите!

— Нет, — Белл сделал небрежный жест рукой, успокаивая толпу, но от Этьена не укрылось мрачное выражение его лица. — Пока ещё не война…

Король откашлялся, и все смолкли.

— Что ж… Думаю, будет справедливо лишить господина комиссара половины месячного жалования и передать эти деньги семье Фонтен. В виде компенсации за доставленные неудобства.

— Но, Ваше Величество! — возопил Габриэль. — Ведь я… ваш самый верный слуга… тружусь на благо королевства… уже пять лет…

— Вопрос закрыт, — король устало зевнул. — Проводите его. А вы, — он повернулся к гостям, — продолжайте веселиться!

— Ты не сможешь укрыться за спиной дядюшки! — с ненавистью бросил Габриэль в сторону Луиджи. — Я ещё до тебя доберусь!

— Выбирайте слова, сударь! — молодой Белл взорвался, но Алонсо удержал его за плечо.

— Вы напали не на того, Габриэль. Вы выбрали слишком крупную рыбу, — вдовствующая маркиза поправила накидку. — Вы ведь и подумать не могли, что маркиз Фонтен может оказаться родственником герцогу Беллу. Право, иногда отсутствие мозгов обходится очень дорого… В вашем случае буквально.

5

На Раймона сразу же бросились трое. С этой минуты ничто не имело значения, кроме боя. Одного негодяя маркиз ткнул в бедро, другого — в согнутую руку. Не ожидавшие такого отпора пираты сменялись, юлили, заходили сзади, вынуждая Раймона вертеться волчком. Маркизу везло: до сих пор они ещё не наваливались всем скопом, а только втроём. Двое пиратов в своих простых, уже залитых чужой кровью рубашках скакали перед ним, дразнили, но… Где же третий?

Нет времени думать об этом, один из противников раскрылся! Раймон уколол в сгиб локтя. Развернулся, и тотчас с лязгом столкнулся с клинком другого пирата. Несколько секунд они играли в гляделки, сжав зубы и прерывисто дыша. Потом маркиз изловчился, напрягся и нанёс вложенный удар. Пират отскочил, зажимая рану, и тут Раймон услышал:

— Берегись!

Он пригнулся и развернулся посмотреть, кто кричал. Один из последних оставшихся в живых матросов с его корабля — Джон. Хороший был парень.

Над головой Раймона со свистом что-то пролетело, ветер растрепал волосы. Маркиз поднял взгляд — над ним раскачивался на канате пират. Шляпа Раймона свисала с кончика шпаги. По спине у юноши пробежал холодок.

Тут ему кто-то бросился под ноги, другой пират повис на руке, не давая ответить. Плохо дело. Раймон сцепил зубы, перебросил шпагу в левую руку, ткнул не глядя… перекувыркнулся, откатился. Пират, качавшийся на канате, перерезал верёвку, связывавшую пирамиду из бочонков пороха. Они покатились прямо под ноги Раймону. Маркиз не растерялся, а, вскочив на первый бочонок, стал быстро-быстро перебирать ногами. Для баланса он размахивал оружием. Пираты медленно окружали его, перешёптываясь. Они явно не знали, как подступиться.

— Шут какой-то, — глумливо фыркнул один из них.

— Попляши, барчук, попляши!

— Долго плясать он не сможет — ножки слабенькие, — заржал третий.

Раймон вспыхнул.

— Кому хочется проверить силу моих ног и рук, — выкрикнул он, — тот может выйти против меня один на один, как мужчина!

— Или что? — издевательски отозвались в толпе.

— Или я спалю тут всё! — взвизгнул Раймон и разбил окошко рубки шпагой. Стекло рассыпалось на мелкие кусочки. Быстро схватив один из осколков, он поймал луч солнца. Дерево на бочонке начало тлеть.

— Эй, эй! Ты что, хочешь взлететь на воздух вместе с нами? — заворчали пираты.

— Полегче, парень, — раздался чей-то уверенный и даже ласковый баритон. Раймон повернул стекляшку и перепрыгнул на спокойно стоящий бочонок, чтобы лучше разглядеть говорящего. Как бы он не бахвалился, ноги уже гудели.

По лестнице спускался статный человек в бархатных бриджах, алом камзоле и высоких чёрных ботфортах. Должно быть, капитан. Маркизу стало чуточку спокойнее. Всё-таки капитаном пиратов обычно становился более-менее образованный человек, нередко даже дворянин. Можно попробовать договориться.

— Спрячь стекло и поговорим, — предложил капитан.

Раймон покачал головой.

— Этот осколок — гарантия того, что или вы выполните мои условия, или я по крайней мере умру быстро и безболезненно.

Капитан обратился к своей команде и поднял палец.

— Воот! Учитесь, олухи, как надо разговаривать! — он сплюнул. — В кои-то веки занесло образованного человека, дворянина, а вы туда же… — он обернулся к Раймону и отвесил небольшой поклон. — Эй, кто научил тебя так фехтовать? Мои ребята не промах, но раньше я подобного не видел.

— Контрабандист Ренье с островов.

Пираты зашептались. Капитан присвистнул.

— А фамилия у этого Ренье была?

Раймон подумал. За всё время, что фаталлэнский учитель жил с ними, они никогда, даже из пьяного бреда, не слышали его фамилию.

— Он не называл себя иначе, кроме как «Господин Ренье»

Пираты зашептались ещё громче.

— Послушай, а не хочешь ли ты пойти к нам в команду?