Школа лукоморцев

Анастасия Дёмина (2024)

Однажды шестиклассник Костя поддался на шантаж товарищей и начал воровать, пользуясь своим необычным умением видеть и притягивать ценные вещи. Когда его поймали, мальчик узнал, что он — кощей, один из лукоморцев, людей, обладающих способностями героев сказок и былин. Чтобы научить подростков контролировать дар и не применять его во зло, была создана особая закрытая школа. В Тридевятом лицее Косте выпадает шанс узнать о судьбе родителей, и он вместе с новыми друзьями отправляется на поиски легендарного хранилища волшебных артефактов, не подозревая, что за ними пристально наблюдают силы, у которых свои зловещие планы.

Глава 3

Кощей

Костя моргнул. Как он его назвал?!

— Судя по твоему лицу, — ещё шире заулыбался мужчина, — ты понятия не имеешь, о чём я говорю, верно?

Костя так растерялся, что ненадолго забыл обо всех своих горестях.

— Кощей?.. — осторожно переспросил он, чувствуя какой-то подвох, но совершенно не представляя, зачем этот мужчина так странно над ним подшучивал. — Который бессмертный?

Незнакомец доброжелательно хохотнул и, не переставая улыбаться, покачал головой:

— Боюсь, на это тебе рассчитывать не стоит. Насколько я знаю, вы даже статистически живёте столько же, сколько и все остальные.

«Это он о ком — «вы»? А «остальные» тогда кто?» — окончательно перестал что-либо понимать Костя.

Мужчина примиряюще поднял руки.

— Давай по порядку, а то я вижу, что у тебя в глазах сплошные знаки вопроса. Значит, так… С чего бы начать?.. — протянул он и задумчиво повёл взглядом по сторонам. Но в комнате отдыха не было ничего стоящего внимания, и в итоге мужчина снова посмотрел в глаза Кости. — Может, для начала представишься?

Он снова невольно вжал голову в плечи, но какой сейчас был резон упираться?

— Костя Белов.

— Будем знакомы, Костя Белов, — кивнул мужчина. — Я Василий Анатольевич Портняков, но, к чему церемонии, можешь звать меня просто «Василий». А теперь, раз основные формальности улажены, перейдём к главному.

Он снова наклонился вперёд и слегка сощурился.

— Так вот, мой дорогой Костя, ты — кощей.

Костя ждал продолжения, но мужчина — Василий — лишь молча на него смотрел. В конце концов он не выдержал:

— И… что это значит?

Василий поджал губы, тряхнул головой и вздохнул:

— Всегда на этом месте торможу. Ну не умею я толково объяснять… Ладно, — встряхнувшись, деловито сказал он, — скажи, ты об Иване-царевиче слышал?

Костя осторожно кивнул.

— А о Змее Горыныче? Илье Муромце? Царевне-лягушке? Коте Учёном?

С каждым новым вопросом в душе Кости разгоралось, может, и не раздражение — не в его положении было испытывать такие яркие эмоции, — но лёгкое негодование. Этот Василий что, считал его полным неучем? Что он книгу ни разу в руки не брал?

— Я читал сказки и былины, — не выдержал он, обрывая незнакомца на полуслове.

Но тот, вместо того чтобы рассердиться, опять улыбнулся.

— И отлично, раз читал. Тогда скажи мне: ты никогда не задумывался, откуда они взялись?

— Ну… — Костя напряг память, выуживая из неё слово, услышанное на уроке. — Это всё этот… фольклор.

Василий поморщился.

— Нет, я в смысле, что лежит в основе сказок, былин, басен?

— Ну… — снова протянул Костя, чувствуя себя как на устном опросе, к которому он не готовился. — Уроки?.. Через них дети учатся тому, что такое хорошо и что такое плохо, что надо быть добрым и не ходить одним в лес…

— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся Василий. — Но почему именно эти герои? Откуда они взялись?

Костя пожал плечами.

— Придумал кто-то.

— Придумал, — со смешком повторил Василий. — Сотни лет назад кто-то придумал, будто в чаще леса стоит избушка на курьих ножках, в которой живёт Баба-Яга, костяная нога, на досуге питающаяся добрыми молодцами? И каким-то чудом этот образ разошёлся по всей стране в неизменном виде, и это при условии, что тогда не то что интернета не было, читать-писать мало кто умел? И так с множеством других басен и сказок? Нет, конечно, учёные, в этих делах разбирающиеся, скажут тебе, что в разных регионах сюжеты различались, но герои и то, что делало их уникальными и запоминающимися, оставались неизменными. Как такое может быть?

Костя, ошарашенно смотревший на Василия широко открытыми глазами, смог лишь что-то невнятно промычать. Он никогда над этим не задумывался, хотя вопрос действительно оказался интересным. Вот только он предпочёл бы над ним поразмыслить в спокойной обстановке, а не сидя в служебном помещении торгового зала напротив мужчины, поймавшего его на воровстве.

— А дело всё в том, — не дожидаясь его реакции, продолжил Василий, — что все эти герои существовали на самом деле! И не просто существовали, а совершали подвиги, как богатыри, или обдирали путников, как Соловей-разбойник. В общем, жили по мере своих сил и способностей, просто эти способности серьёзно отличали их от обычных людей. Вот люди о них друг другу и рассказывали, сплетничая за стиркой у реки или травя байки у костра на охоте. Так образы и закрепились, прирастая выдуманными «для красного словца» деталями и целыми сюжетными ответвлениями. Понимаешь, к чему я клоню?

Василий выжидательно посмотрел на Костю. Он пару секунд молчал, но затем всё же неуверенно произнёс:

— Что герои сказок когда-то существовали на самом деле…

— Нет. Что герои сказок — это не более чем собирательный образ определённых удивительных, а порой откровенно волшебных качеств, присущих некоторым людям от рождения. Это как с загадкой про курицу и яйцо: мы на самом деле не знаем точно, что было первым — Змей Горыныч, как персонаж басни, по образу которого потом стали называть людей с этой способностью, или реальные люди, послужившие ему прототипом. Что мы знаем точно, так это что на территории нашей страны и некоторого ближнего зарубежья на протяжении нескольких столетий рождались и продолжают рождаться люди, способные управлять огнём и превращаться в подобие дракона. Количество голов, кстати, у них разнится, — добавил Василий, усмехнувшись. — И так со многими другими героями того, что ты назвал «фольклором».

— Люди… способные превращаться… в подобие дракона… — умирающим голосом пробормотал Костя.

— Ага, — с улыбкой кивнул мужчина.

Если до этого Костя боялся последствий из-за воровства, то теперь ему стало страшно совсем по другой причине.

«Он псих! — забилось в голове. — Сумасшедший! У него не все дома, а я с ним наедине, и ко мне никто не придёт на помощь, потому что дверь заперта!»

— Стоп! — легонько хлопнул по столу Василий, но Косте хватило и этого, чтобы подскочить. — Я знаю, о чём ты думаешь, и всё совсем не так. — Не найдя понимания, он протяжно вздохнул, поднял глаза к потолку и пробормотал: — Не люблю эту часть…

Мужчина крепко зажмурился и прижал ладони к столешнице, растопырив пальцы. Сделал глубокий вдох и резко открыл глаза.

Костя чуть не задохнулся: белки глаз незнакомца стали чёрными, а посреди них светилась внутренним огнём жёлто-оранжевая радужка. Моргнув, он заметил и другие изменения — брови Василия стали гуще, вдоль подбородка, ещё недавно гладко выбритого, полезла тёмно-серая щетина.

Услышав шорох, Костя опустил взгляд на руки Василия. Костяшки набухли, из-за чего пальцы слегка поджались, как крюки, и теперь заканчивались длинными, не меньше трёх сантиметров, тёмно-коричневыми когтями!

Костя с придушенным криком вскочил, с грохотом повалив на пол стул, и отпрянул к стене.

— В-в-вы оборотень?! — с трудом выговорил он. Сердце больно билось о рёбра, ноги умоляли броситься наутёк, но в то же время какой-то древний инстинкт удерживал его на месте, не позволяя отвести взгляд от хищника напротив.

— Се-рый-волк, — отчеканил Василий, закатывая глаза. — Ну что за дети пошли! Насмотрелись и начитались этих западных страшилок, и теперь чуть что — сразу орать «Оборотень!».

Даже его голос зазвучал по-новому — раскатистым, как рычание, басом и слегка шепеляво. По всей видимости, — как отметил, леденея от ужаса, Костя, — из-за удлинившихся клыков!

Василий посмотрел на него своими чудовищными — волчьими? — глазами и снова зажмурился. Новый глубокий вдох, и когда мужчина опять открыл глаза, они снова стали серыми, человеческими. Костин взгляд торопливо заскользил по его лицу — брови перестали напоминать волосатых гусениц, щетина на подбородке пропала — и опустился к рукам, снова расслабленно прижатым к столу, с обычными мужскими пальцами, заканчивающимися плоскими ногтями. Случившееся невозможно было объяснить цветными линзами и гримом — перемена произошла практически мгновенно!

Костя сощурился. Ему это кажется или на белом пластике столешницы остались едва различимые царапины?..

— Я серый-волк, — повторил Василий, и Костя торопливо перевёл взгляд на его лицо. — Пишется с маленькой буквы и через дефис, если определение из двух слов и более, чтобы отличать лукоморца от героев сказок^[1].

— Л-лукоморца? — переспросил Костя.

Конечно, страх никуда не делся, хотя сердце и перестало грохотать в ушах набатом, но на него начало наслаиваться любопытство и что-то, не поддающееся описанию. Похожее на то удивительное ощущение, когда ты погружаешься с головой в увлекательную книгу, забывая о времени и окружающем мире, радуешься и грустишь вместе с героями и в глубине души желаешь оказаться даже не на их месте, а присоединиться к ним в захватывающих приключениях… Невыразимая и хранимая глубоко в сердце мечта о волшебстве и… сказке.

Лишь из-за этого ощущения и витающего в воздухе предчувствия чего-то необыкновенного Костя, повиновавшись жесту Василия, поднял стул, сел и вопросительно посмотрел на мужчину.

— Долгое время наши люди не имели какого-то конкретного названия, — пустился в объяснения Василий. — «Сказочники» и «былинники» не прижились, да и вносили изрядную путаницу. Но затем случился Александр Сергеевич.

— Пушкин? — предположил Костя.

— Он самый, — одобрительно улыбнулся мужчина. — Его «лукоморцы» мигом ушли в народ, и с тех пор такие, как мы с тобой, называют себя именно так.

— Как вы… и я?

— Как ты и я. Кстати, раз уж мы заговорили о Пушкине. Ну-ка, напомни мне, как там дальше: «В темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит; там ступа с Бабою-Ягой идёт, бредёт сама собой…»

— Там царь Кощей над златом чахнет… — на автомате продолжил Костя и обомлел.

В голове зашумело. Нет, он не мог быть…

— Нет, я не… Этого не может быть… — забормотал он, отчаянно замотав головой.

На лице Василия появилось жалостливое выражение, но голос прозвучал твёрдо и сухо, таким разговаривают воспитатели, объясняя, за что наказывают провинившегося ребёнка:

— Деньги и драгоценности для тебя светятся золотом, чем они ценнее — тем сияние ярче. И ты можешь притягивать их к себе, правда, лишь на небольшом расстоянии.

Костя почувствовал, как кровь отлила от лица.

— Как… откуда…

— Потому что ты кощей. — Последнее слово Василий выделил интонацией. — Ты не первый и не последний с такими способностями, они хорошо задокументированы, хотя, конечно, доступ к этим данным строго ограничен самими лукоморцами. — Он задумчиво нахмурился. — Тебе что, родители совсем ничего не рассказывали? Или они из полулукоморцев?

— Это ещё кто? — спросил Костя, намеренно пропустив вопрос про родителей.

— Так в шутку зовут тех, в ком способности лукоморцев не проявились, хотя их родители или более дальние предки были лукоморцами. Наш дар передаётся по наследству, но порой может уснуть на поколение, а то и несколько. Твои, что ль, из таких?

Костя отвёл глаза и тихо признался:

— У меня нет родителей. Только бабушка, но она тоже…

Он хотел сказать, что она тоже ничего не знает, но на ум пришёл тот давний случай в супермаркете. Бабушке было известно о его даре, возможно, она знала и о лукоморцах, даже если сама к ним не относилась — по крайней мере, Костя никогда не замечал за ней каких-то необычных способностей.

Воодушевлённый этим озарением, он быстро перевёл взгляд назад на Василия:

— Мой папа! Бабушка, когда я впервые увидел свечение, сказала, что я весь в него! Она тогда так разозлилась, я думал, она меня убьёт! — зачастил Костя. — Сказала мне навсегда об этом забыть, но я не думал… Получается…

Василий кивнул:

— Так ты не знал своего папу? Что ж, к сожалению, для кощеев это не редкость.

— В смысле? — нахмурился Костя.

Василий развёл руками.

— Александр Сергеевич не зря писал про вас: «над златом чахнут». Вас, скажем так… — Он слегка помялся. — Тянет к злату, даже если оно чужое, и я, конечно же, имею в виду не только само золото.

В душе Кости всколыхнулся инстинктивный протест:

— Я не…

Он осёкся. Он не — что? Никогда не брал чужое? Не воровал деньги, светившиеся для него золотом и сами прыгавшие ему в руки?

Василий понимающе кивнул.

— Кощеи — лукоморцы редкие и одни из самых скрытных. Они по большей части предпочитают держаться от других лукоморцев подальше, чтобы не… — Он снова замялся, и Костя совсем упал духом. — Чтобы хранить свои нехорошие дела в тайне.

Костя хотел спросить: неужели все кощеи были ворами, неужели эта сила не оставляла им выбора, и у него тоже его не было, только чахнуть над златом — чужим златом! — как писал Пушкин?

Но Василий не дал ему такой возможности, задав свой вопрос:

— Так, говоришь, ты живёшь с одной бабушкой?

Костя кивнул, и мужчина задумчиво замычал, потирая ладонью рот.

— И она страшно разозлилась, когда ты сказал ей, что видишь свечение? И приказала об этом забыть… Что ж, раз она знает о твоих силах, что они собой представляют и от кого ты их унаследовал, это упростит мои объяснения. Вряд ли она будет сильно возражать твоему отъезду после того, что ты тут вытворил.

— Отъезду? — не понял Костя.

Василий, опустив от лица руку, серьёзно на него воззрился.

— А ты думал, я просто отведу тебя домой и мы все сделаем вид, что ничего этого не было?

Костя поморщился и пристыженно потупился.

— Нет, я просто… Но куда…

— В школу для юных лукоморцев.

Услышав это, Костя, позабыв о муках совести, резко вскинул голову и вытаращился на мужчину.

— Ш-школу?

— Закрытый лицей, — уточнил Василий, — где все лукоморцы: и ученики, и учителя. Там о тебе позаботятся и научат уму-разуму вместе с другими ребятами вроде тебя, — сурово добавил он, но затем его голос подобрел: — Не боись, это не тюрьма и даже не исправительное учреждение, а действительно школа, просто заточенная под работу с детьми, обладающими необычными способностями. Среди лукоморцев она считается, как это принято сейчас говорить, элитным заведением. Многие родители отправляют туда своих детей, потому что сами её заканчивали и прекрасно знают, что там не только дадут отличное образование, но и помогут развить и взять под контроль свои силы.

«Здорово, — подумалось Косте, — мало мне было богатеньких сыночков в обычной школе, теперь меня будут задирать они же, но с необычными способностями. Вроде превращения в дракона».

— А нельзя?.. — начал он, но прикусил язык, когда Василий пригвоздил его к месту непререкаемым взглядом.

— Мне кажется, ты сделал достаточно, чтобы осознавать необходимость этого отъезда, — тихо, но с отчётливо различимой раскатистой ноткой отрезал мужчина.

Костя сглотнул и снова ссутулился. Повисла тяжёлая пауза, во время которой он не знал, что и думать. Слишком много было сказано, слишком много недосказано, а ещё больше было откровений, перевернувших всё его представление о мире с ног на голову.

— Как вы меня нашли? — решился спросить он, взглянул исподлобья на Василия.

Тот усмехнулся и постучал себя указательным пальцем по носу.

— Серый-волк, помнишь? По нюху.

Костя недоумённо нахмурился.

— По моему запаху?..

— Не буквально по твоему личному, — мотнул головой Василий. — У меня очень острый нюх, даже для серого-волка. Я могу почувствовать применение лукоморцем его сил.

У Кости едва глаза на лоб не полезли.

— У наших сил есть запах?!

— Не совсем. — Мужчина поморщился. — Это невозможно объяснить не-серому-волку. Да я и сам до конца не понимаю, как это работает, не то чтобы кто-то писал про нас научные труды. — Он снова усмехнулся. — Знаешь такое слово — «чутьё»? У меня чутьё развито на использование лукоморцами их сил. Может, мы выделяем при этом какие-то особые флюиды, кто знает? — пожал он плечами. — Но главное, я отточил своё чутьё до такой степени, что могу с определённой уверенностью назвать, так сказать, вид этого лукоморца. Богатырь он или, например, леший. Главное, чтоб я с ними в прошлом хоть раз встречался. Лукоморцев очень мало, по разным прикидкам, около одной сотой процента от населения России и некоторых соседних стран. Я бы сказал «бывшего СССР», но это будет не совсем верно… — Он замотал головой. — Но об этом тебе в лицее подробнее расскажут. Суть в том, что, так как нас очень мало и большинство лукоморцев живут самой обыкновенной жизнью, в которой этим силам особо и места нет, для таких, как я, столь явное и повторяемое применение способности — это как зажечь во тьме мигающую лампочку. Меня тянуло к этому торговому центру с той самой секунды, как я въехал в город.

— А вы не отсюда?

— Не, — улыбнулся Василий. — Я сотрудничаю с лицеем, ищу по всей стране таких, как ты. Ребят, применяющих свои способности на публике, что может выйти боком не только им, но и вообще всем лукоморцам. А потом либо предупреждаю родителей, чтобы надрали уши распоясавшемуся дитятко, либо отвожу его в лицей. В твоём случае я на выходных пришёл сюда в первый раз: определил, где именно ты применял свои силы и что ты — кощей, заодно убедился, что это происходило уже не раз и не два. Дальше было дело техники: пару дней пошатался по второму этажу, пока ты с друзьями снова не пришёл…

— Они мне не друзья, — перебил Костя. Он был не в том положении, чтобы грубить, но ему было очень важно это сказать.

Василий моргнул, помолчал несколько секунд, затем кивнул и продолжил:

— Убедившись, что это именно ты, я отправился к службе безопасности торгового центра, показал им своё удостоверение сотрудника полиции по делам несовершеннолетних, — подмигнул он. — Рассказал о ловком карманнике и пообещал, что сам с ним разберусь, им ничего и делать не придётся. Люди, мой дорогой Костя, — существа ужасно ленивые, не все, конечно, но как правило. Поэтому местное начальство с радостью ухватилось за моё предложение. И вот мы здесь, — подытожил он, немного театрально раскинув руки в стороны.

Его взгляд упал на наручные часы — обычные механические с металлическим ремешком. Костя уже и забыл, когда в последний раз видел такие у взрослых, сейчас все либо носили дорогие модели, либо «умные», подключённые к телефону.

— Так, время поджимает, а нам желательно к утру до лицея добраться, — деловито заявил Василий, поднимаясь из-за стола.

Костя растерянно наблюдал за ним, парализованный странным ощущением, будто он покинул своё тело и превратился в стороннего наблюдателя, неспособного как-то повлиять на происходящее с ним.

— Я сейчас, только с охранником быстренько переговорю, — сказал, поворачиваясь к двери, Василий. Щёлкнув замком, он открыл дверь, но на пороге замер и, обернувшись, с очень серьёзным, не терпящим возражений и шуток видом постучал себя по носу. — И не вздумай бежать, потому что теперь я накрепко запомнил твой личный запах и найду тебя даже под землёй и за морем.

Костя и не собирался. Для таких планов требовалась работающая голова, а его сейчас напоминала колокол, бестолково звенящий от любой попытки найти хотя бы одну мало-мальски стоящую мысль. Но долго мучиться этим состоянием ему не пришлось, Василий быстро вернулся и призывно махнул.

Где-то в глубине души Кости, должно быть, отвечающей за упрямство и строптивость, вспыхнуло желание остаться на месте, но оно быстро погасло. Потому что какой в этом был смысл? Бежать некуда, да даже если каким-то чудом и удастся ускользнуть от Василия… Он был вором, и теперь об этом знали не только Антон со своей свитой, но и охрана торгового центра. Пока ещё оставался шанс, что этим всё и ограничится, во всяком случае, широкой огласки удастся избежать, и тогда у бабушки, возможно, не будет из-за него неприятностей.

К тому же стоило признать, что от идеи учиться в особой школе для лукоморцев — пусть всё ещё с трудом верилось, что он имел какое-то отношение к известному герою детских сказок, — пульс Кости слегка учащался от волнения и предвкушения. Самую чуточку.

Примечания

1

Здесь и далее: по задумке автора, названия всех остальных лукоморцев в книге также написаны с маленькой буквы и через дефис, чтобы не возникала путаница с героями сказок.