Тебе будет страшно

Анастасия Мальцева, 2023

Хочешь, чтобы на твоих яичках зашевелились волоски от страха?Как насчёт истории про странный звук в доме у моря? Спорим, ты не догадаешься, кто его издаёт?А что там про весёлый парад в Испании, который обернётся фиг-пойми чем?Ладно, хватит томить! Открывай сборник из шести жутких рассказов, которые ты ещё долго не сможешь выкинуть из головы.

Путь в…

По обочинам просёлочной дороги тянулись пожухлые от засухи поля. Яркое июльское солнце висело на полпути к горизонту и слепило даже через тёмные стёкла очков. Саша в сотый раз отрегулировала солнцезащитный козырёк и недовольно поморщилась от вездесущих лучей.

Впереди вихляла утрамбованная чужими колёсами дорога, отсутствие колеи на которой скромно вещало о её непопулярности. Казалось, раньше по ней много ездили, но теперь медленно, но уверенно, обкатанную землю заполоняли вездесущие ростки.

«Хей-хей», — хрюкнул телефон, и Саша бросила взгляд на загоревшийся экран. Давно пора было сменить это оповещение, но здравые мысли всплывали только по приходу очередного смс, после чего благополучно забывались.

Опять мама. «Да сколько можно?» Это уже десятое сообщение за последние пять часов дороги. Плюс четыре звонка, несмотря на то, что старушка потеряла слух два года назад. Конечно, ни на одно смс Саша так и не ответила, но им обеим были известны причины столь сурового молчания.

Новая попытка связаться тоже осталась без внимания, и Саша опять уставилась на однообразную дорогу, битый час сующую под нос свои пресные колосья.

Магнитола орала голосом Бона Скотта, разбавляя заунывность монотонного пути. Захотелось покурить. Женька всегда ругался, когда Саша дымила в салоне с закрытыми окнами. Но открыть окно в такую жару означало муки и страдания. Она пробовала. Раскалённый воздух резко ударил в нос и облизал кожу, и Саша мигом подняла стекло, чтобы не потерять сознание. К тому же, теперь Женьки не было. Ворох его недовольств и ультиматумов превысил лимит, и последней каплей стало его нежелание давать Саше ввязываться в эту авантюру. Так что теперь можно было смело прокуривать салон, руки, волосы, всю округу. Конечно, работодателям это не понравится… Они строго указывали на отсутствие вредных привычек у кандидата. Саша растерянно повертела сигарету в руках и засунула её обратно в полупустую пачку.

«Да ладно, месяцок можно и без курева…»

Под колёсами с немым хрустом исчезали кузнечики, пока целые толпища стрекотали по ним панихиду, прячась во всё больше походивших на солому травинках. Саша зевнула, сладко, протяжно. Она ехала почти сутки, хотела успеть к назначенному сроку.

Впереди было ещё километров сорок, и Саша надеялась преодолеть их быстрее, чем её окончательно сморит. Она потянулась на заднее сидение, где покоился трёхлитровый термос с кофе. Ей пришлось изрядно его поубавить, чтобы держать себя в форме.

— Да иди сюда, — пробормотала она, стараясь выцепить ускользающий агрегат.

Наконец ей это удалось. Немного помешкав, Саша решила, что не стоит пытаться наливать кофе на ходу. Она притормозила и откупорила термос. «Могла бы и раньше остановиться…» Кофе всё ещё был горячим. Всё же хорошие Женька дарил подарки. Всегда очень практичные и качественные. Саше хотелось цветов и безделушек, а вот он считал это лишней тратой денег. Так что каждый праздник его теперь уже бывшая девушка довольствовалась кофемолками, компасами, ножеточками, термосами и даже супер современными швабрами. Теперь, когда их роман неумолимо отправлялся в анналы истории, Саша понимала, что уж лучше так, чем ворох милых сердцу безделиц, напоминающих об утраченной любви.

В закупоренной консервной банке, которую мало кто из Сашиных друзей считал за машину, было вполне уютно, несмотря на пекло снаружи. Кондиционер охлаждал воздух, ноги, и шею. Владелица сего интересного устройства по-всякому старалась перенаправить потоки так, чтобы её не продуло, но, казалось, что вся система была разработана тайными спецслужбами, реализующими задачу по сокращению населения Земли. Отчаявшись со всем разобраться, Саша смирилась с возможностью заболеть. «Куда хуже свариться заживо».

Подзаправившись, она тронулась в путь. И опять колосья, солнце и унылая просёлочная дорога.

Километров через двадцать пейзаж стал постепенно меняться. Сначала то тут, то там выскакивали одинокие кусты и деревья, предвещавшие лесополосу. Вскоре Саша въехала в купол, сплетённый высокими деревьями, обхватившимися ветвями, будто бы в страхе упасть. Несмотря на жаркий июль, здесь висел прохладный сумрак. Но Саше это было невдомёк, и она продолжала ехать с верным кондиционером.

С неумолимой частотой о лобовое стекло бились охочие до крови слепни, и Саша то и дело включала дворники, чтобы избавиться от следов их последних мгновений. Пятна размазывались мерзкой жижей и закрывали обзор. Дворники не справлялись, не помогала даже активно впрыскиваемая жидкость. Пришлось остановиться. Саша взяла из бардачка свою верную тряпку и, пару раз нажав на кнопку подачи жидкости для стёкол, вышла наружу. Она поёжилась от обдавшей её сырой прохлады. Заметив добычу, слепни мигом набросились на пришелицу и бесцеремонно начали пить её кровь.

Орудуя тряпкой по стеклу, Саша судорожно отмахивалась от противных насекомых, больно прокусывавших её нежную кожу. Решив, что потрудилась вполне сносно, она юркнула обратно в машину, где с ужасом обнаружила парочку залетевших засланцев. Они противно жужжали и бились о стёкла, как маленькие колотушки. Почуяв появление хозяйки владений, они мигом метнулись в её сторону, где и нашли свою смерть. Саша передёрнула плечами и сбросила крохотные тушки в пепельницу.

Новый пейзаж за окном вскоре тоже надоел. Корявые деревья в лишайниках, лопухи и толпы слепней. Вот бы снова поля…

Скорость пришлось сбросить, дорога была неровной, и повсюду торчали изломанные корни сосен и елей, разбавленных дубами и орешником. Постепенно лес обмельчал, всё реже встречались суровые великаны, сменяясь редкими сухими берёзами и завядшим багульником.

Дорога почти сливалась с обочиной и вскоре норовила исчезнуть вовсе. Пожухлые вьюны наматывались на колёса, вцеплялись и будто тянули назад. «Не ходи… не ходи…» Но Сашиной таратайке всё было нипочём, она обрывала их путы и продолжала свой путь.

Дорога пошла вверх, и равнины охотно закрутились в холмы, провожавшие взглядом фырчащую машину.

Через несколько минут езды дорогу преградил забор. Старый покорёженный забор, местами изъеденный ржавчиной до дыр. На незапертой калитке висела табличка: «Оставьте машину на стоянке». Стрелка указывала направо. Саша вышла из машины. Несмотря на открытое пространство, здесь было не на много теплее, чем в лесу. Она с напором отодвинула калитку, посмотрела туда, куда указывала стрелка, и увидела новую табличку: «Стоянка». От стоянки было одно название — просто поросшая сухостоем площадка, обнесённая деревянными кольями. На ней была только одна машина, и, казалось, стояла она там со времён Царя Гороха. Ветхая «Волга» старой модели, пыльная и тоже облюбованная ржой.

— Цивилизация… — протянула Саша и обречённо вернулась за руль.

Она с тяжестью на сердце водрузила свою колымагу на «стоянку» и последовала по чуть заметной тропике. «А может, доехать?» Несмотря на жгучее желание нарушить инструкции, Саша продолжила путь без машины — не стоило злить хозяев. Когда её взяли на эту работу, ей выдали чёткие указания, неподчинение которым грозило моментальным увольнением без каких-либо компенсаций. «Не помру», — заключила она, волоча за собой тяжёлый чемодан на колёсиках, которые вечно путались в вездесущей траве.

Идти пришлось долго, Саша даже подумала, что напутала с адресом. Но нет, калитка, стоянка, — всё, как и предупреждали.

Когда на горизонте замаячила изгородь, она с трудом поверила своим глазам. Это было высокое сооружение, полностью оплетённое ярко-зелёным плющом. Лишь с очень близкого расстояния можно было заметить редкие проплешины, сквозь которые проглядывал тёмный металл. Поверх изгороди виднелись макушки высоких деревьев, а за арочными воротами намечалась дорожка, вымощенная красным кирпичом.

— Неужели… — устало выдавила Саша.

Она уже и не знала, радоваться ли окончанию пути, или бежать обратно. Несмотря на роскошь и яркие краски, от этого оазиса веяло холодом. Всё было будто нарисовано искусным художником, вложившим в картину тьму своей души.

Саша немного потопталась у входа и сделала шаг вперёд. Ногу задержала торчавшая из-под земли коряга, и она неловко оступилась, но удержалась от падения.

Ворота были не заперты, и Саша свободно зашла на территорию живописных владений. Кирпичная дорога была обрамлена величественными тисами, как по команде выстроившимися стройной аллеей. За ними шли ряды однообразных стволов, и при ходьбе просветы между ними то появлялись, то исчезали, создавая впечатление, будто за идущим кто-то неустанно следит.

Колёса чемодана нервно постукивали по кирпичной кладке и подпрыгивали на крохотных уступах. Было тихо, подозрительно тихо. Кроме стука колёс и шума шагов не было слышно ничего. От этого Саше казалось, что её появление слишком помпезно, не соответствует простой няньке.

Каждое лето в течение трёх лет своей учёбы в институте она работала вожатой в различных лагерях. Ей нравилось возиться с детьми и подростками и чувствовать себя «вожаком стаи». Но, подбирая пристанище на нынешнее лето, она натолкнулась на заманчивое предложение понянчиться с дочерью состоятельной пары, обещавшей достойную оплату. Даже более чем. Таких денег Саша не заработала бы и за десять полных смен в лагере. А тут только месяц. Месяц у моря под тёплым южным солнцем в шикарном особняке, очертания которого уже вырисовывались в конце аллеи.

Чем ближе был особняк, тем крохотнее чувствовала себя Саша. Шаги, мелкие, неуверенные, неумолимо приближали её к будущему пристанищу. Здесь ей предстояло привести ближайшие тридцать дней.

— Успокойся, — одёрнула она себя от тревожных ощущений.

В конце концов, она цивилизованный городской житель двадцать первого века, а не средневековая бабка-повитуха, чтобы верить каким-то там предчувствиям.

«Это просто обычное волнение перед новой работой. И всё».

Вечернее солнце сиротливо пряталось за тучами, боясь показаться слишком невзрачным на фоне величественного здания. Белые ровные стены, словно отутюженный хлопок, вздымались на три этажа и прятались под синевой покатой крышей, окутывающей мансарду. Эта громадина казалась величиной со среднестатистическую семиэтажку. Высота потолков была раза в два больше обычной, и Саша невольно подумала: «Зачем семье из трёх человек такие хоромы?»

Но куда больше её волновало другое. Огромные окна, по шесть на каждом этаже и три на мансарде, — все, все до единого были закрыты ставнями.

«Надеюсь, они не скажут, что у их дочери редкая непереносимость яркого света…»

Саша поёжилась. Дом казался пустым, хотя в нём должен был жить десятилетний ребёнок. Ни велосипеда, ни мячей, ни кукол, разбросанных по двору, — ничего. Будто здесь давно никто не жил. И уж тем более дети. Такими дома выглядят на предпродажных фотографиях, если агент не постарался навести марафет и создать иллюзию уюта. Просто пол, стены и потолок, в которых нет жизни.

Возникло дикое желание перекреститься. Мама вечно кланялась перед каждым новым порогом и бормотала какие-то молитвы, должные охранить её от любого зла. Со слухом ей это, правда, не помогло. Хотя как знать, возможно, было благом, что она не слышала всего, что кричала ей родная дочь при последней встрече.

Саша сглотнула и нерешительно поднялась по белоснежной лестнице, ведущей к высокой тяжёлой двери. Толстые колонны по бокам создавали антураж музея, в котором место есть только для экспонатов.

— Вы опоздали.

Саша отпрянула от испуга и чуть не упала с лестницы. В дверном проёме стояла пожилая женщина, высокая и будто высушенная на солнце. Её в пору было вешать на нитку с лисичками, свинушками и груздями про запас до лютой зимы.

— Вы должны были быть два часа назад.

— Извините.

— Впредь строго соблюдайте все предписания.

«Вот грымза».

Голос домоправительницы Саше сразу не понравился, ещё когда они говорили по телефону. Но предложение было слишком заманчивым, так что тридцать дней бок о бок со столь неприятной дамой должен был окупиться сполна.

— Ваша комната находится в мансарде.

Саша следовала за женщиной и по пути оглядывала убранство дома. Огромные потолки убегали ввысь, создавая ощущение, что тебя уменьшили и вот-вот раздавят. Здесь было так же прохладно, как и снаружи, так же тихо, так же неуютно. Сразу же за дверью открывалась просторная зала радиальной формы, по центру которой расползалась огромная лестница, расширяющаяся к низу, а наверху уходящая в разные стороны. Посередине стелилась красная дорожка, пришпоренная золотистыми ковродержателями, не дававшими ей покинуть своё место.

Это точно не было похоже на дом. По крайней мере, Саша в таких домах никогда не бывала. В усадьбах каких-то вельмож прошлого, за посещение которых платила свои кровные или махала перед носом охранника студенческим — да. Но в домах… кто-то тут слишком старался возродить исторические интерьеры.

— А где девочка? — поинтересовалась Саша.

Она любила детей, и ей не терпелось поскорее познакомиться со своей подопечной.

— Анна в саду. Вы сможете с ней познакомиться, когда мы разложим вещи.

— Мы?

— Мы.

«Меня позвали следить за ребёнком и думают, что я не в состоянии распаковать свой собственный чемодан?»

Со второго этажа на третий вела менее вычурная лестница, а с третьего на мансарду нужно было подниматься по узким деревянным ступеням.

— А почему все окна закрыты?

Изнутри они были занавешены плотными шторами, тёмно-бордовыми, как запёкшаяся кровь.

— Если их открывать, будут сквозняки.

— А стван—

— Ставни защищают от солнечных лучей. Здесь нет кондиционеров, если их открыть, тут будет сущий ад.

— Ну а шторы?

Женщина остановилась и сурово посмотрела на слишком любопытную Сашу.

— А вам захочется смотреть на окна, за которыми видны только ставни?

— Но можно оставить только шторы…

— Александра, Вы меня слышите?

Саша почувствовала себя умственно отсталой. Наверное, именно таким тоном с ними и разговаривают.

— Без ставен окна, а с ними и весь дом, нагреваются.

— Угу.

— Если у вас есть вопросы по существу, я всегда на них отвечу. Для других у меня слишком мало времени.

— Угу.

— Вот ваша комната.

Женщина открыла белую дверь, за которой находилась скромная, по сравнению с остальным домом, комната. Окно в ней так же было занавешено, и свет шёл от потолочной люстры и настенных канделябров. Вдоль правой стены скромно притаилась узкая кровать, аккуратно застеленная серо-голубым покрывалом. Слева возвышался шкаф, комод и умывальник. Пол прятался под тусклым ковром в тон шторам.

Саша молча вошла, будто с опаской озираясь по сторонам. Комната как комната. Слишком свободная и нежилая. Но так лучше. Лучше, чем сюрпризы предшественников. Как-то Саша отправилась с друзьями в Волгоград. Они сняли небольшую квартиру, которую хозяин сдавал всем желающим остановиться на денёк другой. Под диваном, на котором она спала с тогда ещё своим Женькой, обнаружился использованный контрацептив, наполненный семенной жидкость бывшего постояльца и завязанный узлом для сохранности ценного содержимого. Не то чтобы Саша была уж слишком брезгливой, но такие подарочки предпочла бы не получать.

Женщина бесцеремонно взяла чемодан и водрузила его на кровать.

— Я сама, — запротестовала Саша.

— Александра, — та смерила её взглядом и больше ничего не сказала.

Саша тоже решила не продолжать этот спор и повиновалась суровой домоправительнице.

«Хорошо, хоть всё чистое положила… и стринги дома оставила…»

Женщина выкладывала стопки одежды на кровать. Затем добралась до косметички, тоже положила её ко всем вещам, после чего попросила Сашу, отнести стопку футболок в шкаф.

Она взяла свои футболки, которые какая-то чужая женщина вынула из её собственного чемодана и сказала ей разместить в шкафу. Даже младшему отряду позволяли это делать самостоятельно…

Пока гостья выполняла поручение, послышался скрип молнии, тихая возня и снова молния.

Когда Саша обернулась, домоправительница уже протягивала ей новую стопку одежды.

— Фото, видео техника есть?

— Нет, как и договаривались.

— Камера в телефоне?

— Нет. У меня дешёвый кнопочный.

Саша вынула его из кармана и дала домоправительнице удостовериться в её кристальной честности.

— Можете принять душ, если желаете. Следующая дверь по коридору. Полотенца найдёте там же, — сказала она, когда всё было распаковано и урегулировано. — Потом спускайтесь на первый этаж и идите направо. Я буду вас ожидать.

— Хорошо, спасибо. Я помоюсь и приду.

Домоправительница удалилась и прикрыла за собой дверь. Саша затаила дыхание, слушая, как затихает звук её шагов.

«До чего же странная баба. И жуткая…»

— Как там её зовут?

Она полезла в телефон, чтобы найти имя, вертевшееся на языке.

— Елизавета Романовна… ох ты ж блин, Елизавета Романовна… что ж ты злая-то как собака?..

Аккумулятор был почти разряжен, одна сиротливая палочка, оповещающая о необходимости срочной подзарядки. Саша огляделась по сторонам в поисках розетки. Заглянула за комод, под кровать, облазила все стены, но ни одной нигде не было.

— Супер…

Она обречённо потащилась в ванную комнату. Ей и правда следовало помыться и смыть с себя дорожную грязь.

Комната была небольшая, отделанная матовым кафелем. Над чугунной ванной висела матерчатая занавеска, рядом возвышался унитаз, напротив которого располагалась раковина со шкафчиками над и под ней. Саша заглянула в нижний отдел в поисках полотенец. Они лежали аккуратной стопкой. Лицевое, для ног — то, что побольше, и самое большое — для тела.

— Вот это, я понимаю, сервис, — довольно кивнула она и стала разоблачаться.

Вода из медного душа вырвалась с натужным фырчанием. Сначала резкими отрывистыми порывами вперемешку с застоявшимся воздухом, потом уверенными струями, смывающими грязь, пот и усталость.

Петь вопреки своему обычаю Саша не стала. И не только потому, что была в чужом доме, но и потому что душе её было не до песен. Хотелось просто отдохнуть, поспать, а ещё лучше уехать обратно домой. Вода мало помогала взбодриться, и несмотря на то, что Саша намылилась целых три раза, ощущение грязи на коже, казалось, стало ещё более отчётливым.

«А я закрыла дверь?..»

Засомневавшись, она осторожно выглянула из-за шторки в надежде, что за ней нет притаившегося маньяка с ножом, на досуге промышляющего таксидермией. И убийствами.

Убедившись, что она одна, несмотря на стойкое ощущение чьего-то присутствия, Саша выбралась из ванной и закуталась в махровое полотенце. Его явно зачем-то накрахмалили, отчего оно стало жестким и колючим.

— Блин…

Саша поняла, что не взяла с собой чистую одежду. Понадеявшись, что под дверью её никто караулить не станет, выскользнула из ванной, затянутая полотенцем, и скрылась в своей комнате. Там она наспех натянула чистое бельё, футболку, легкие бермуды и, как обычно, решила посмотреть на себя со стороны перед выходом в свет.

Здесь её ждал новый сюрприз.

«Няням розетки и зеркала не полагаются?.. Что за дикость?»

Она вернулась в ванную комнату в надежде, что недоглядела зеркало там. Но нет, там им тоже не пахло.

Не пахло… странно, здесь будто вообще не было запахов. Обычно каждый дом пахнет по-своему: у кошатников всё пропитано едким запахом мочи, если их питомцы не приучены к лотку; у пожилых людей витает характерный запах древности, будто их тлеющие тела оставляют следы разложения в каждом углу жилища; у Сашиного брата всегда пахло выпечкой, над которой колдовала его жена; а у самой Саши квартира пропиталась лекарствами матери, елея и ладана, не оставившими места её собственному аромату. Здесь же не было никаких запахов, по которым можно было угадать приметы хозяев.

Подсушив волосы полотенцем, Саша полезла в косметичку за тушью и зеркальцем. Тушь нашлась сразу, а вот зеркальце никак не хотело быть обнаруженным.

— Да что такое?..

Тут Саша вспомнила звук молнии и возню, когда сушёная мадам копалась в её вещах.

— Ах ты ж карга старая!

Саша понятия не имела, зачем домоправительнице могло понадобиться самое обычное зеркальце, но что его пропажа была её рук дела, сомнений не оставалось.

«Розетки… зеркала… что за фигня, вообще, здесь происходит?..» — думала Саша по пути на первый этаж. Её волосы, ещё влажные и липки, свисали тёмными сосульками и неприятно холодили шею. В пустоте холла торопливые шаги оказались единственным звуком. На огромной лестнице они затерялись в красной дорожке и вновь дали о себе знать, когда подошва лёгких кед ступила на мраморный пол прихожей залы.

Как и было велено, Саша повернула направо и оказалась в гостиной. В центре расположилась цветастая композиция из обтянутых расшитым шёлком дивана и кресел. Между ними гостеприимно ютился кофейный столик, убранный чайным сервизом на белом фарфоровом подносе. Тут же ожидали всевозможные угощения микроскопических размеров, придуманные специально для того, чтобы удобно быть съеденными во время беседы.

Одно из кресел было занято домоправительницей, встретившей Сашу холодным взглядом.

— Присаживайтесь

— Спасибо…

Саша осторожно опустилась на диван. Он казался слишком чистым и дорогим, чтобы на нём можно было размещаться тем местом, на котором обычно сидят. Странное волнение заставило позабыть о зеркальце, которое Саша хотела истребовать, и она послушно принялась ждать дальнейших указаний.

— Угощайтесь.

— Спасибо, — снова повторила она и, как по команде, протянула руки к блюдцу.

Елизавета Романовна молча разлила чай и только после этого заговорила.

— Вот полный список ваших обязанностей.

Саша перевела взгляд на лист, испещрённый рукописным текстом.

— Мы их все обсуждали.

Она кивнула.

— Вы обязаны строго соблюдать всё, что здесь написано.

«Иначе пинок под зад и никакой компенсации — да, да, да».

— Анна скоро вернётся с прогулки, чтобы отправиться в церковь. Первый раз я схожу с вами, покажу дорогу.

— Угу.

— Я вас оставлю. Пейте чай. Ужин будет после возвращения из церкви.

— Хорошо, спасибо. Всё очень вкусно.

Домоправительница никак не отреагировала на комплимент и покинула комнату.

«Надеюсь, здесь не все такие…»

Несмотря на высказанную похвалу повару, назвать угощения шедеврами кулинарного искусства можно было едва ли. Выглядело всё крайне аппетитно и красиво, но на вкус было одинаково пресным, будто один и тот же кусок пенопласта покрасили разными цветами и назвали пирожными.

Доев начатые кусочки, Саша закончила трапезу и к остальным не притронулась. Чай был жидкой вариацией этих пирожных — такой же безвкусный, несмотря на пару дополнительных ложек сахара, отправленных Сашей в чашку.

Покончив с едой, она стала озираться по сторонам. Всё те же плотные шторы, только эти из белого атласа, расшитого цветами, как диваны. Стены пестрели всевозможными молдингами и барельефом, пол скрывался под искусным ковром, а с потолка таращилась огромная люстра, горевшая двадцатью яркими лампочками, переглядывающимися с настенными бра.

Саша встала, чтобы обойти комнату кругом. Она направилась к дальней стене, из которой вырастал аляпистый камин. Ей было интересно его устройство, но от изучения предмета её оторвал уже поднадоевший голос.

— Александра, вас ждут.

С этими словами домоправительница вышла из комнаты, и Саша, как послушная собачка, последовала за ней. Та повела её под лестничное крыло, под которым находилась дверь в ещё одну комнату. Здесь свет был не таким ярким, и сам интерьер не светился от вездесущей белизны. Затянутая в шёлковые обои болотного цвета комната представляла собой контрастную вариацию гостиной, посередине которой так же красовалась диванная композиция, на этот раз оккупированная хозяевами дома.

— Здравствуйте, — поздоровалась Саша с порога.

На лицах всей троицы расползлись широкие улыбки. Было очевидно, что они рады видеть Сашу, но всё же её охватило уже знакомое чувство, появившееся при виде ярко-зелёной изгороди. Они были похожи на образы со старых фотографий, некогда помутневших от времени, но вновь возродившихся в руках бывалого умельца.

Платье на девочке, будто выкроенное из обоев, сливалось с обивкой дивана, и казалось, что у неё есть только голова, укрытая копной рыжих волос. Её огромные водянистые глаза таращились на новую няньку и будто бы кричали «дайте мне с ней поиграть!». Поиграть, как с только что подаренной куклой, которая до поры до времени станет любимой, пока не истрепется и не потеряет блеск новизны.

— Меня зовут Саша, — она пробежалась взглядом по всем членам семьи, чтобы никого не оставить без внимания, те тоже поздоровались, и она обратилась к своей подопечной: — Ты, должно быть, Аня?

— Анна, — поправила её девочка, не снимая крокодильей улыбки, больше похожей на оскал.

— Анна, — повторила Саша.

Всё внутри съёжилось. Она не любила детей, которые забывали, что они дети. «Хорошо, что не по имени отчеству…»

Над тёмной прохладой комнаты повисла тяжёлая пауза. Саша сцепила ладони и опустила взгляд в пол. Она всё ещё стояла у входа и чувствовала его манящую открытость. Комната будто выталкивала её, здесь не хотелось находиться, но в то же время что-то затягивало внутрь, как противные паутинки, которые хочется непременно сбросить, отряхнуться от них.

— Присядьте, — повелела домоправительница.

Саша повиновалась. Кресло показалось ледяным, и по коже пробежали мурашки. Несмотря на прохладу, в комнате было душно и почти что нечем дышать. Три пары мутных глаз продолжали неотрывно смотреть на новую работницу.

— У вас очень красивый дом, — сказала Саша хозяйке.

— Спасибо, — ответила та, и её рот стал ещё больше, хотя до этого казалось, что улыбаться шире физически невозможно.

Конец ознакомительного фрагмента.