Режим Тишины. Маятник

Анастасия Павловна Соколовская (2021)

Что вы станете делать, когда мир окажется на краю пропасти? Как поступите, если шанс на выживание будет отнят, а жизнь превратится в Ад? Закройте глаза и представьте себе этот миг. Представили? А теперь я расскажу вам правду. Я — Софья Салемская. Бывший боец с позывным «Ведьма». Бывший ученый, который узнал слишком много, и понял это слишком поздно. Я отдаю вам в руки свой дневник, и молюсь о том, чтобы он помог, когда все начнется.

Глава

2.

Не

беги

«Одно и то же в нас живое и мертвое,

бодрствующее и спящее, молодое и старое.

Ведь это, изменившись, есть то, и обратно —

то, изменившись, есть это.»

Гераклит

— Прошу встать, суд идет!

Худенькая секретарь выкрикнула эти заученные, казенные слова хрипло и устало, не глядя на собравшихся в зале. Они не заполняли его пустоту. Да, особо и не старались. Прокурор в черном кителе, с практически седой головой и стылыми, рыбьими глазами. Он и сам похож на акулу, этот мужчина, раз за разом присутствующий на судебных заседаниях, где разбирали дела о нарушении режима государственной тайны. Возможно, он даже получал от этого удовольствие — смотреть в глаза загнанному в угол человеку, посягнувшему на знание, которое не должно выходить за рамки секретности, медленно и лениво цедить слова и требовать максимального наказания.

Адвокат, словно специально кем-то выбранный на эту еженедельно исполняемую роль, напротив, румян и улыбчив. Щелочки весело сощуренных глаз, темная щетина, пробивающаяся наружу, невзирая на ежедневную скоблежку бритвой, галстук, удавкой обхватывающий мощную шею. Мягкий голос, заставляющий аудиторию барахтаться в медовой сладости все то время, пока он говорил. И это время казалось секретарю самым омерзительным, что могло быть на судебном процессе.

Они не менялись никогда, ни строгий, седовласый, подтянутый судья, ни акула-прокурор, ни медово-приторный адвокат. Как не изменялись стены зала Суда, обитые поверх голубой краски деревянными панелями. Здесь было место только одному изменению — человеку на скамье подсудимых.

— Владименко Алексей Борисович, две тысячи сто семидесятого года рождения. Окончил Академию «Сохранения здоровья» в вассальном государстве номер пятнадцать. Работал врачом-терапевтом в клинике имени «Святителя Спиридона» при храме «Христа Спасителя». Уволен по собственному желанию четыре года назад. До настоящего времени место работы — подстанция номер восемь СМП «Спас». Обвиняется в краже и вывозе за пределы города документов особой государственной важности. Согласно статьям 102, 103, 107 Уголовного кодекса Российской Империи и Вассальных государств, я требую максимальную меру наказания — казнь через инъекцию препарата БР-150…

Секретарь видит глаза подсудимых каждый день. Она помнит наизусть каждый взгляд, каждую слезу, падающую на судорожно сжатые ладони, каждый крик «Не надо!», прозвучавший в этих стенах. Иногда они замирают, словно мыши перед треугольной мордой питона, иногда падают на колени и пытаются молить о пощаде, целуя подол судейской мантии. И тогда фигуры в черных масках, стоящие с автоматами наперевес по обе стороны от скамьи, срываются с места и наводят порядок в зале.

Она видела и слышала многое, эта худощавая и неприметная помощница судьи. Но еще никогда за годы работы не приходилось ей видеть спокойствия, что сейчас излучал человек, обрекаемый Законом и Властью на смерть. В этом бледном лице, казавшемся слепленным из снега, в темных глазах, в губах, сжатых в тонкую ниточку, в крепких ладонях, безвольно лежащих на столе — в нем она видела отрешенность. Он был не здесь. Ему было плевать.

— Подсудимый, встать! Вам слово…

Мужчина поднялся со скамьи легко, словно навстречу любимой девушке. Черные, с золотыми искрами, зрачки обежали всех присутствующих в зале и остановились, почему-то, на самой неприметной фигуре, в белой блузке и темно-синей юбке, сидящей в углу. Секретарю показалось, что он обратился именно к ней и по спине, невзирая на жару в зале, пробежала волна липкого холода.

— Я слышал о Салемской еще в Академии, ваша честь. Легендарная женщина, чьи исследования спасли миллионы жизней. О ней говорят, ее интервью дают смотреть студентам, о ее экспериментальных препаратах во времена эпидемии написано множество статей. Да что там статей, мемуары Софьи Салемской, — он замер, откашлялся, пряча улыбку и продолжил, уже более спокойно, — вернее, их официальная часть, рекомендованы к прочтению во всех медицинских ВУЗ-ах мира!

Адвокат одобрительно усмехнулся, глядя в никуда. Подзащитный знал свою роль и без него, в чем юристу уже удалось убедиться несколькими часами ранее, в камере предварительного заключения. Владименко был спокоен, уверен в себе и нисколько не боялся предстоящего. Однако, кое-что все же волновало мужчину — слова Алексея Борисовича о том, что за правду, которую он узнал, смерть — не наказание, и он готов к ней. Непорядок, однако. Лишение премии в этом месяце адвокату было совершенно не нужно, а именно к этому и приведет подобный настрой бывшего фельдшера.

— И вы, как истинный фанат легенды, решили сохранить у себя, кхм… Неофициальную версию знаменитых мемуаров? Тогда зачем решили вывезти документ за пределы города? Знали ведь, что это противоречит Закону?

— Я догадывался о незаконности своих действий, ваша честь. Однако, увезти дневник решил, потому что Володька, — он вновь осекся и поправил себя, — простите, Владимир Вишняковский, мой коллега и напарник по бригаде «Спас», мог по молодости своей совершить ошибку, в десятки раз более опасную, нежели мой проступок. Молодежь в наше время слишком привязана к информации, которую получает, и, увы, не привыкла держать ее в себе.

Судья устало кивнул, принимая ответ. Заседание продолжалось, резкий голос прокурора сменялся приторной патокой адвокатских речей и все эти звуки, превращаясь в пыль, осыпались сверху на спины и плечи сидящих потоком терминов, статей и оправданий. Никому не нужных, никому не интересных слов, про которые вскоре забудут. Владименко молчит. Он знает, что его не оправдают и не надеется на чудо. Тех, кто зашел за грань, не щадят. Только вот он, почему-то, нисколько не боится своего последнего шага в Бездну.

Руки, наполовину скрытые белыми манжетами мантии, вновь закопались в бумаги, лежащие перед ним. Светлое пятно на темном дереве трибуны. Запах старой бумаги и книжной пыли. Выцветшие буквы, ровными рядами на светло-голубых клетках. Аккуратные и строгие, как солдатики. Дневник, за которым охотились вот уже не первое десятилетие. Знаменитая тетрадь, непозволительно близко лежащая рядом с ним. Судья поднял голову и встретился взглядом со внимательными глазами человека, стоящего у входа в зал. И тот, чуть помедлив, отрицательно покачал головой, пристально глядя на то, к чему прикоснулись мозолистые пальцы хранителя Закона. И, покорный этому короткому жесту, Закон отступил прочь следом за судьей, ломая себе пальцы и сворачивая шею, дабы не глядеть больше на лежащее перед ним чудо.

— Прошу встать. Суд удаляется для принятия решения!

Судья вышел за дверь, осторожно прижимая к груди папку с заветным дневником. Из стоящего в углу кресла, так им любимого, навстречу поднялась фигура в черной сутане. Лицо, спрятанное под темной тканью, в полумраке походило на гротескную маску. Лишь глаза, острые и пронзительные, позволяли поверить в то, что перед ним — не робот.

— Дневник, ваша честь. Где он?

— У меня в руках, отец Себастиан. Я не читал его, клянусь…

— Я знаю, ваша честь. Вы все сделали правильно. Как и всегда, впрочем.

Тишина способна заполонять пустоту лучше любого звука. Звенящая, хрупкая и многоликая, отражающая красное и черное в одной цветовой гамме. Черный шелест, звон красных капель. Тишина впитает их чуть позже, когда кабинет опустеет окончательно. Сейчас она просто кружит два цвета рядом, смешивая и вновь дробя. Красное и черное. Палач и судья. Приговор и эшафот.

Дневник Сонькиных измышлений. Часть вторая

(приписка ниже: «Позволь мне увидеть твое лицо в каждом лице. Позволь мне почувствовать твоё теплое присутствие в моем собственном присутствии. Поддержи меня, когда я оступлюсь.» Дж. Фостер)

Первый день новой жизни

Безумный день. Такое чувство, что меня тщательно прожевали, выплюнули и сплясали гопака на том, что осталось. И вот лежит Сонька в кроватке под теплым одеялом, наслаждается запахами смолы и мха от стен избы, и жалуется на жизнь в письменном виде. Это не шизофрения у меня разыгралась, это я наконец-то с Леголасовым братством познакомилась. Да-да, ребята на крутых тачках — это они и есть! И вот, благодаря им я теперь живая, сытая и непогрызенная. Да еще и жить мне предстоит в настоящей русской избушке. Отпад!

А круто у них тут. Дорого, богато. Целый посёлок себе отгрохали, электричество протянули, воду откуда-то взяли, даже курятник и свинарник завели. Волшебники, да и только! Но все по порядку, однако.

Пока в тачке ехали, мужик, который за рулем был, проявил чудеса эрудиции, назвав меня по имени-отчеству. И даже царское дозволение дал, мол, спрашивай, холоп, расскажу тебе, щось у нас на Руси делается. Я и давай ему по мозгу прыгать вдоль и поперек, фортеля акробатические выписывая: что, мол, тут творится, откуда все взялось и почему трава зеленая?

В итоге активных действий сексуального характера с содержимым черепной коробки окружающих удалось выяснить, что…

Пункт первый: Эта группировка и вся её деятельность была продумана задолго до того, как началась эта вот Кама-Сутра с зомби и вирусами. Вроде как, на случай как раз таких вот событий. Типа, «вдруг война, а мы без тапочек». Логично, в целом.

Пункт второй: Состоят в ней, в основном, военные, спецназ, полиция и прочие героические личности. Есть, вроде, и гражданские, но из них тоже быстренько делают что-то боевое и грозное. А что, народу мало, зомби много, драться некому. И вообще, тут у них каждый и швец, и жнец и на дуде игрец. Бездельников нет. Оно и правильно, не в этой ситуации раздолбайничать!

Пункт третий: По сути то, что я — молодец и не скормила себя никаким задохликам на улице, по большей части, не моя заслуга. Эти гении стратегического назначения выбрали меня и еще нескольких ребят в качестве эксперимента на естественный отбор. Типа, сперва они наши изначальные показатели навыков и возможностей проверили, узнали, кто мы такие и чем раньше занимались. Потом то, как эти показатели наложатся на выживаемость, пронаблюдали. Ну и конечный итог: ловкость, внимательность, логика и то, как мы все это будем «в поле» применять. Я оную проверку прошла. Крыска белая, лабораторная, Сонькой кличут. Животное опасно, не кормить, не гладить. Глисты, блохи и дурной характер прилагаются.

Ребятишки эти, аки пауки, наплели вокруг здоровенную паутину и весело дергают за ниточки, когда им что-то надо. Глава их, товарищ Первый, он же «мужчина за рулем» — человек обстоятельный, суровый и представительный. На вопросы отвечал тщательно и подробно. В итоге, усыпил меня похлеще валерьянки. Но кое-что все же стало понятным. Например, на кой черт им всем ошейники. Там, оказывается, система терморегуляции встроена. Если показатели температуры дают понять, что носитель заражен — в этом случае происходит снижение температуры до пятнадцати градусов, затем резкий скачок до двадцати пяти, а потом снова падение, — закрепленный на ошейнике патрон взрывается. И все, и хана котенку, больше не мяукнет.

До кучи, познакомил меня главнюк с теми, кто позади сидел и нагло подслушивал. Девчонка, под балаклавой спрятанная, оказалась Гюрзой, (Гюрза-Гюрза, я так люблю твои глазаааа…), а парнишка с веселым прищуром, который все это время внимательно меня изучал, носит прозвище, с которым я не ошиблась вот совсем. Смайл. Голос хрипловатый, слегка картавый и пропитанный внутренней улыбкой, повадки бывалого Казановы, чувство юмора заставило поаплодировать и про себя и вслух. Люблю таких. И сами нос не вешают, и другим не дают. Вне зависимости от их желаний, ага.

А пока суть да дело, приехали мы на заброшенную стоянку за городом. Резервуары нараспашку, шланги оторваны, топлива нет от слова совсем, вывеска на земле валяется, и трупы кругом. Прекрасная инсталляция, однако!

Зато машинки, которые нас там ждали, порадовали от души. Два военных грузовика старого образца, эти я даже видела в музее автотехники в детстве. А вот еще два дива удивили до крайности… Кажется, называются они"Тайфун". Что-то относительно современное, вроде бы. Не сильна Софья Петровна в этой области жизни, увы. То ли потому что не очень умная, то ли потому что девочка. Это не синонимы, нет? Ладно, будем считать, что я"узкий специалист". Очень узкий, хрен протиснешься в ограниченность моей сферы знаний своим большим и толстым богатым кругозором.

Мне тем временем рассказали, что вот это все — заслуга их оперативного штаба. С топливом, правда, накладки, но вопрос якобы уже решается. Ну, насколько это возможно в данных условиях жизни. Как решается — не сказали. Не мое, видать, Сонячье дело.

А еще мне вертолет показали. Интересная машинка. Возникла из ниоткуда и летала над нами, территорию инспектировала, когда мы всем табором в чисто поле свернули. Тоже их детище. Здоровенный, камуфлированный, даже оружие, вроде, какое-то имеется. Краса-а-авец!

Трупов у поста ГАИ на выезде — тьма. Лежат друг на друге, где-то по дороге разбросаны, где-то явно отодвинуты в сторону, вместе с брошенным там же транспортом. Тоже жара была, судя по всему. Про это я особо не спрашиваю, чую, не стоит пока. Захотят — поделятся сокровенным. Однако, мне по секрету рассказали, что вся эта красота с зомбями и вирусами — тоже большой и страшный заговор.

Экспериментировали как-то ученые, сверхлюдей мастерили, с генетикой и мутагенами игрались. Ну и допробовались до неконтролируемых мутаций человека в тварь хищную, неразумную, кусачую донельзя. А в другом углу ринга, другие ученые с вирусами баловались, оружие создавали. И что-то у них не так пошло, вирус тоже перестал слушаться, вылез из лаборатории и пошел бардак творить и людей заражать. Вот и не поделили песочницу. Вернее, ученые не поделили. Вирус с экспериментом сверхчеловека вполне себе ужились. И вот теперь мы все имеем то, что имеет нас.

Первый день новой жизни. Продолжение

В итоге, окончательно вымотанная жизнью, полной лишений и выгоняний, я-таки уснула, не отходя от кассы. А чего? Машинка наша идет мерно и ровно, окружившие её грузовики, явно чем-то полезным груженые доверху, тоже плывут, аки лебеди посуху. Да и крысолов наш Гамельнский тоже присоседился сбоку, едет, боками красными на солнышке сверкаючи. Прекрасная атмосфера для сна, я вам скажу.

А проснуться моя царственная особа соизволила, когда мы остановились перед крайне странным сооружением. С виду стена, но весьма креативно сконструированная. Чего там только не было — кирпичи, бетон, железки какие-то, даже шлакоблоки обнаружила. Бардак, да и только. Но выглядит надежно. Надеюсь, это так и есть. А то придет какой особенно оперативный"браток", головой в стенку хряпнется — а яичко упадет и разобьется. Что-то меня на сказки потянуло. Не иначе избушка влияние оказывает!

Ворота в их поселении выглядят более внушительно — массивные, железные. Медленные, как мои мозги спросонья.

Пока оные ворота открывались — мне успели зачитать мои права, обязанности, рассказать тонну ужастиков, и до кучи, полностью разоружить. Видимо, боятся, что я двумя столовыми ножиками и бейсбольной битой с гвоздями, их танк на запчасти разберу.

Нет, я не оговорилась. Танк. Здоровенный, черт. Они его в землю напротив ворот закопали, дулом в оные ворота направив. Перфоманс, конечно, но со смыслом. Гонять на такой дуре — топлива не напасешься, а вот взрывами и грохотом население нервировать — это они запросто. Не зря же столько всего с военных складов прихватизировали. В целом, стратегия интересная, но не когда ты сидишь на переднем сиденье машины, в лобовое стекло которой это самое дуло направлено. Ощущения фантастические!

За танком у них еще один забор. Сеточка с колючкой по периметру. Там же КПП и еще одно здание, типа проходной, где врач дежурит и всех вокруг осматривает на предмет укусов, блох и венерических заболеваний. А около здания оного с десяток ребят с автоматами. Стоят, нас вовсю выцеливают с видом устрашающим. Закамуфлированы от макушки до пяток, одни глаза торчат. Правильно, бей своих, чтоб чужие боялись! А, главное, действенно. Надеюсь, здесь выдают памперсы…

Пока боялась, в машине начались бурления и вылезания. Сперва Глава, затем Гюрза повыпрыгивали наружу и пошли вперед крайне странным способом — растопырив в стороны руки и ноги. У меня отвисла челюсть. Это еще что за ритуал такой?

С заднего сиденья негромко рассмеялись и на плечо легла тяжелая рука:

— Забавно, да? Знаешь, зачем?

— Не-а, — я покосилась на внезапного собеседника, — Они, типа, опасные сейчас?

— Вроде того… Нас могли ранить во время рейда. А раненые с вероятностью сто процентов мутируют. Поэтому, пока не проверят, мы под подозрением, — пояснил Смайл и легонько подтолкнул меня в спину, — Ладно, вылезай, наша очередь!

И мы пошли. Гуськом. Растопырив руки. Под прицелом. В полной тишине. Авангард в степени плюс бесконечность!

Внутри здания проходной нас дружненько разделили на мальчиков и остальных и, скомандовав"Вампиры — направо, ведьмы — налево", отправили осматриваться. Пока шла до кабинета, все пыталась припомнить, где слышала эту фразу. Кажется, одна из писательниц, любимого когда-то мною жанра фэнтези, употребила этот опус от лица главного героя книги.

И тут я попала по полной. Гюрза, вошедшая в кабинет передо мной, начала раздеваться! Вот прямо полностью, вместе с бельем! В итоге я начала переживать, что меня расстреляют, приняв за"братка" — звуки из меня полезли прямо пропорциональные их голосовым связкам. Правда, цвет неподходящий — нежный румянец им, однако, несвойственен. А девчонке моя реакция явно польстила. Я всегда была эмоциональной по отношению к прекрасному. Вот и тут не удержалась от восхищенного взгляда и больших пальцев на обеих руках, поднятых вверх. А кто бы удержался при виде такой жо… женщины!

А потом милейшая докторша со взглядом маньяка и улыбкой Джоконды, ведущая прием в этих стенах, раздела и меня. И где ее шаловливые пальчики только не побывали, в поисках возможных укусов! Даже в ухе зачем-то поковырялась. Надо уточнить, зомби-насекомые тоже бывают?

От нее мне удалось узнать и то, что вирус, прямо как в фильмах, передается не только от укуса, но и через любое другое ранение нанесенное «УМО», то есть, условно мертвой особью. Хоть царапина, хоть слюна, попавшая в открытую рану. И все, можешь заворачиваться в простыню, и тихо, не создавая лишней паники, ползти к ближайшему кладбищу. Вот такая вот жесть!

Завершение первого дня новой жизни

После обнюхивания, ощупывания и прочих попыток найти во мне причину всех бед человечества, мне порекомендовали зайти через пару часов для сдачи анализов и сбора анамнеза, и указали на дверь… В душевую с горячей водой! А еще мыльцем, полотенцем и чистой одеждой, взамен моей"парадно-выходной", пропитанной ароматами яркого внутреннего мира моего первого знакомца с лестницы. Щ — щастье! Жаль только любимый дождевичок, обнаруженный мною в той же квартире, что и зомби-голова в холодильнике, и тщательно обтертый об очередного убитого на вылазке «братка», куда-то пропал. Полезная вещь, в хозяйстве пригодился бы однозначно.

На выходе с КПП нашла обещанного мне докторицей, с одноименным позывным «Док», проводника. Сперва не признала — высокий, подтянутый, с аристократической внешностью, будто выточенной талантливым скульптором. Даже растерялась — это еще что за образчик девичьих фантазий? А потом прынц у стены глазки поднял — светло-карие, почти желтые, насмешливо прищуренные, и тут до меня дошло. Смайл! Так во-от ты какой, северный олень!

Юноша оказался весьма общительным, позитивным, в меру ехидным и, главное, очень эрудированным. Как выяснилось, он не только должен был показать мне лагерь, но и стал моим куратором, командиром и царем-батюшкой в одном лице. Слава богу, хоть не матерью родной. Даже представить такое страшно!

А потом началась череда знакомств. Сперва с грозным дядечкой в медотсеке, который назвался Мясником и это было очень страшно. Не успела я войти в кабинет, как из полумрака длинного узкого помещения, кто-то гаркнул:

— Р-равняйсь! Смир-рна! Рядовой, шаг вперед!

Икнув, я осторожно шагнула вперед и увидела сидящего за столом мужчину, когда-то явно пропущенного через мясорубку и кое-как сшитого в итоге. Как в итоге выяснилось, это местный хирург. Был когда-то прапорщиком, ушел в отставку, но привычки не забыл.

Дядька этот нацепил на меня ошейник, порычал еще немного, для проформы, и выгнал за дверь.

Потом, не успев толком отойти от шока, я встретилась с уже знакомой, симпатичной докторшей. Она, вопреки моим опасениям, ничего в меня и на меня вешать и засовывать не стала, зато закатила допрос с пристрастием на добрый час, кто я, откуда, зачем и почему. Язык и мозг сплелись в страстном объятии и вышли из чата. Рассказывать о том, сколько всего во мне прячется, нужно пару дней, а не часов. Но кого это волнует?

Затем я узнала, что такое"глас из Преисподней"в исполнении местного Великана. Это завхоз тутошний. Сам мелкий, не выше полутора метров, глаза навыкате и орет, как сирена пароходная. Смайла, заиньку, выбесил на раз-два, а этот явно не из нервных. Вот где талант-то закопан был. Мне бы его на втором курсе, когда анатомию сдать не могла по причине глухоты нашего препода…

А, да, забыла пояснить. Сонька у нас не кабачок с грядки, Сонька врач-рефлексотерапевт. О, как! Когда поступала в медицинский, вообще хирургом стать хотела. А уже там, на втором курсе, под чаек с печеньками, куратор нашей группы поведала о трудностях женщин в профессии хирурга. Я не герой и никогда им не была. Поэтому, просто отступилась от идеи локального феминизма в медицине и когда пришло время, выбрала кафедру, где врача учат узнавать тело человека с совершенно особенной стороны. Слышать его рефлексы и понимать привычки. И ни разу не пожалела о своем выборе.

Знакомство с поварихой, носящей позывной «Карга» я запомнила отдельно. В столовую, где эта знаменательная личность заправляет, меня натурально донесли. На спине. Сонька — рюкзачок! Что примечательно, Наставник, чудо в перьях, даже не запыхался. Сразу видно — тренированный, чертяка,

А потом я попала в рай. Картошечка, макароны, гречка, два типа мяса, овощи, пирожки, компоты… После бичпакетов, тушенки и шоколадных батончиков эта картина довела изголодавшийся организм до слез умиления.

Смайл, пока я истекала слюной и бегала кругами, вовсю кадрил девчонок на раздаче. Кто бы сомневался! Я уже настроилась на внеплановый ликбез"как охмурить барышню без смс и регистрации, за пять минут", когда на пороге кухни возникло ЭТО! Кхм… Женщин-орков видели? Нет? А я теперь — вполне себе да. Массивная фигура, крепкие руки, грозный голос, но, при этом, миловидное лицо с ясными глазами. Сочетание просто убойное, что ни говори!

Наставника от пункта раздачи как ветром сдуло. Даже глаз от стола потом не поднимал. И тарелку свою опустошал до того быстро, что я только диву давалась, изо всех сил пытаясь за ним успеть. Вот что значит, убедительные аргументы. Надо запомнить!

А когда значительно округлившаяся и потяжелевшая, я, наконец, выкатилась из-за стола, меня привели в крайнюю точку путешествия. Настоящую, деревянную избу. Я глазам не поверила, даже не удержалась и прижалась щекой к бревнам, вдыхая запах мха и свежей древесины. И в этом чуде мне предстоит жить?

Смайл, показав и объяснив мне, что «зя», а что «низя», пригрозил завтра поднять ни свет ни заря, объявил, что уходит в наряд, пообещал прийти утром, пьяным и с бабами, и усвистал в закат. А я, наконец, легла на мягкое и решила продолжить дневник. Честно говоря, сама не знаю, для кого его пишу. Но отчего-то мне кажется, что это важно.

Ну, вроде, на сегодня все описала. Пора на боковую. Только вот подарок Наставника, потускневшую от времени, бензиновую зажигалку «Zippo» с выгравированной на боку ехидной кошачьей мордочкой, выпускать из рук совсем не хочется. Спокойно с ней как-то, что ли. Ладно, не думаю, что подожгу что-то во сне…