Гоша

Анастасия Сергеевна Барабошкина, 2022

Фантастическая повесть о мире будущего, в котором есть место реинкарнации и поиску себя через прошлые жизни. Главный герой, Гоша, пытается понять, кем он является на самом деле – убийцей из прошлой жизни или обычным инженером из настоящего. Переплетение судеб, технологий и новых реалий порождает поразительные испытания и проверки на прочность главного героя.

Глава 1.2

Они сидели на добротно сделанной деревянной веранде и пили чай.

— Помню, как вы тут маленькими еще носились, а сейчас смотри, как оперились. — Мать улыбчиво перевела взгляд с Лехи на Гошу.

— Ну мам, хватит тебе. — Леха звучно отхлебнул чай и поморщился от его горячности.

За столом сидели они впятером: отец с матерью, Гоша и Леха с женой, Леной. Лена в основном молчала, слушая и заедая свои мысли ужином.

— Раньше вообще как-то спокойнее было, в вашем детстве. — Продолжила мать.

— Сейчас все с ума сошли из-за этого Рибуса! Я уж не знаю, как им в голову пришла светлая мысль это открытие переводить в аппарат массового производства, но мысль это явно не здравая. — Подал голос отец, Михаил Юрьевич.

— Почему? Это детище прогресса многих сделает счастливыми, потому что оно играет на желании знать прошлое. Это же, по сути, взгляд сквозь смерть и ответ на то, а что там, после. — Гоша замолчал, увидев выражение лиц присутствующих за столом.

— А чем оно счастливыми сделает, Гош? Откуда я знаю, что то, что оно мне выдает как результат — правда? Как эта игрушка в реальности работает? Ну и даже если результат совпадает с «реальностью», я же не знаю, готов ли я буду к этой реальности. Далеко не все люди были хорошими семьянинами.

— И потом, нам утверждают, что мы в прошлой жизни были обязательно тоже людьми. А что было раньше? Кем мы были? Ведь если кем-то иным, животным, например, так это остановит все производство, весь мир взбрыкнет, врезавшись в собственные догмы. — Мать, пока говорила, смотрела куда-то за лица присутствующих, в зеленые очертания деревьев за окном и в вечереющее лето.

— Так уже взбрыкнулся. — Отец хмыкнул.

— Согласен. Сможешь ли ты принять нового себя? — Подхватил Леша. — А про сумасшествие, — маразм, мне кажется, и без этого крепчает. После Персонализации социальных сетей блогеры эти на тебя из всех щелей лезут.

— Это когда весомее лайка стало твое прикосновение к чужому смартфону, — вставила Ленка на всякий случай, хотя знала, что родители мужа, скорее всего, в курсе.

— Ну да. Вот недавно такой случай был, я шел по улице, по скверу у моего дома, после работы. И тут ко мне подбегает девчонка, на вид лет 15. Протягивает мне свой телефон и говорит, ты, мол, посмотри видео, как я танцую, а заодно и пальцем отметь. Я уже потянулся отпечаток ей на наклейке поставить, а потом думаю, дай спрошу, что мне за это будет. Она телефон с этой наклейкой несчастной крутит, а сама улыбается так ехидно. И как выдаст, что ради дела жизни ей ничего не жалко, и как руку мою схватила. Ну и начала на различное намекать. Лицо детское, еще наивное, а из него вещается вещь. И сама размалевана как проститутка.

— Я за свою жизнь пока так и не увидел живой проститутки, — вставил Гоша.

Лена испытующе посмотрела на Леху:

— Да я, собственно, тоже.

— Ой, да ладно, не видели! Оглядитесь вокруг — она постоянно рядом с вами, глобальная проституция под ваши вкусы — реклама, а политика и того хлеще ублажает — Михаил Юрьевич порывался продолжить монолог просвещения, но его прервали:

— Отец! Ты не забывай, что твой сын работает рекламщиком, а то так договоришься. — материнские инстинкты Светланы Петровны работали безотказно. — Леш, ты его не слушай, заговорился он немного, отец твой — под столом Светлана Петровна для большей убедительности слегка пнула ногой Михаила Юрьевича второй раз. Дети и так редко приезжают, а после таких заявлений и вовсе покинут ее с мужем. Одним тоже не так страшно, как было бы ей без Михаила, не прощай она его 30 лет к ряду. Но дети. Без них теряется смысл, и ты начинаешь задумываться и сожалеть о том, как распоряжалась своей жизнью. А ей вовсе не хотелось заниматься самоанализом в разгар лета.

Гоша аккуратно пил горячий чай и смотрел на родителей. Хорошо, что он не смог найти себе пары. Ведь это такие последующие сложности. А еще и дети. Без них смысл жизни обретает другой вектор — так ты сам собой дирижируешь, без оглядки на чьи-то иные прихоти. Ведь дети капризны. И неблагодарны. Живут по принципу «Вассал моего вассала — не мой вассал», где вассал вассала — родитель, который дает чаду жизнь, а мой вассал — сама жизнь. Гоша улыбнулся — а не зря в школе учился, раз эту фразу помнит.

— Ты чего улыбаешься, Гош? — Светлана Петровна встала, чтобы поставить еще воды для чая, и оглянулась на сына.

— Задумался, ничего серьезного.

— Случилось что? Ты скажи, мы с матерью не всесильные, но, может, как-нибудь и поможем. — На него посмотрел и отец после взгляда матери в спину Михаила Юрьевича.

— Да ничего, устал просто немного.

— Правда что, зря я чайник поставила. Давайте поскорее спать ложиться, одиннадцать уже, наверное.

— Не суетись, успеем, — отец откинулся на спинку стула.

— Я сейчас приду. — Леха встал из-за стола, пошел в сени, надел куртку и со скрипом двери вышел на улицу.

— Дверь прикрой — дует. — Крикнул Михаил Юрьевич. Но Леша уже скрылся за пределами крыльца.

— Я закрою. — Гоша тоже встал, накинул куртку, вышел в звонкую прохладу вечера и прикрыл дверь. Пахло травами, тянуло запахом ужина и тепла из дома, при этом сердце щемило от догорающего за березами заката. Гоша пошел по участку, чтобы найти Леху. Леха стоял за домом в сумерках и курил.

— Так и не скажем отцу. Почти десять лет молчим. — Сказал Гоша и тоже закурил.

— Ну а что ему от этой информации? Лучше точно не станет. Сколько его помню, он не пьет и не курит, а мы не оправдали его. И выпиваем, и курим, да и вообще, непутевые какие-то мы с тобой, Гош. Отец прав, я какой-то проституцией занимаюсь, придумываю рекламу корма с говорящими кошками, ролики про йогурты, от вкуса которых мужики с ума сходят и семьи сплачиваются. Бесполезно это, просто одни снимают и отмывают для других, все между собой, уже даже люди на этот бред не ведутся. Глупых, конечно, всегда хватает, но и для их тупости предел есть. Предел, наверное, везде есть, надеюсь, что и мы ногами в землю хоть упремся под конец жизни. — Леха посмотрел на верхушки берез и затянулся.

— Леш, а Лена? У тебя она есть, помогает тебе, приносит для тебя смысл в это все.

— Кстати, а где она?

— В доме осталась. Наверное, помогает родителям со стола убрать.

Леша достал вторую сигарету. Гоша сделал последние тяги и остановился с бычком в руках, в раздумии, куда его бросить.

— Постой со мной немного еще. Постоять вот так хочется, на воздухе, в темени. На. — Леха протянул Гоше сигарету.

— Спасибо, — Гоша закурил.

— Устал я, Гош, очень устал. Куда я иду? Все бегаю, верчусь, пытаюсь придумать новые цели и оправдания, нервы трачу на друзей, лишь бы они были, как у всех. Жену завел, купил, Гош, я ее купил!

— Да ну, не загибай. Ленка тебя любит.

— После шести лет жизни хочешь — не хочешь, полюбишь, надо же как-то мозгу оправдание придумать, почему ты резко свою судьбу начал с каким-то чужим человеком делить. А тут вроде как чувства. Ну и привыкаешь. Человек начинает нравиться тем, что ты его уже привычки знаешь, обычаи, он собственностью твоей вроде даже становится. А кому собственность не нравится? Всем нравится что-то иметь.

— Главное, чтобы ты имел, а не тебя. — Добавил Гоша. Хотя хотел он сказать совсем иное, про то, как еще с эпохи классицизма, Джона Локка, частная собственность становилась обязательной составляющей полнокровной личности. Но Гоша этого не сказал. Эти слова все равно уплыли бы в сумерки, не принятыми и тихими.

— Да-а-а-а-а… — Выдохнул Леха и посмотрел себе под ноги. — Как твоя писанина? Точнее, сценарий. Пишешь?

— Не много написал — времени не было. На этой неделе, как и ожидалось, завал был, заказчик на объекте воду мутил. Ничего нового. Вот приедем домой когда, в Москву, в воскресенье — лягу, настроюсь и напишу побольше.

— Вот смотрю я на тебя и думаю — хорошо, что хоть ты из нас творческий. Мне не хватает этого простора разума, я, вроде, тоже творческую профессию выбрал, а таких идей не генерирую. Каким бы странным твой замысел ни был, ты все равно молодец. — Леха толкнул плечом Гошу и улыбнулся. Гоша тоже улыбнулся:

— Ага, стараюсь.

На втором этаже дома зажглись огни ламп. На соседней улице кто-то топил баню, и дым из ее трубы смешивался с туманом, окрашивая округу своим запахом. Тявкнул соседский пес. Закат ушел за овраг, и серые облака с высоты купола неба скатились к горизонту, обнажая звезды. Если бы не фонари, их было бы видно лучше. Гоша стоял, задрав голову, позабыв и про сигарету, и про Леху, и про другие свои невзгоды.

Дорожка, ведущая к дому, зашуршала гравием. К двум фигурам в темноте шла Лена, кутаясь в свитер Светланы Петровны.

— Вы куда пропали? Родители ваши уже волнуются. Пошли в тепло, потом покурите еще.

— Да мы уже закончили, так-то. — При этой фразе Лехи Гоша опустил голову и заметил, что в руке у Лехи уже нет сигареты, а бычки лежат затушенными у его ног. — Пойдем?

— Да. — Гоша нагнулся, подобрал окурки Лехи, добавил их в кулак к своим, замахнулся и бросил их через забор на соседский участок. Соседская собака отрывисто загавкала. Трое пошли в дом.