Сбежать от шейха

Анастасия Шерр, 2023

Кто-то зажимает мне рот, приставляет к горлу нож. Скользит лезвием по шее, и я узнаю его. Мужчину, который меня удерживает. Его запах, прикосновения, холод лезвия в его руках… Да, это Он. Пришёл за тем, что принадлежит ему.

ГЛАВА 7

— Ира? Ты не съела до сих пор ничего, может супчику тебе сварить? — Тётя Глаша, как обычно, беспокоится обо мне, не находит себе места.

Дима задумчиво рассматривает цветы, присланные Халимом. А я покручиваю в руках браслет и тупо взираю на книгу.

— Если её продать, хватит денег на новое жильё. Где-нибудь, где он не найдёт, — вру сама себе, потому что знаю — Халим найдет. Он не может не найти.

— А вот не надо нам их золота! — возмущённо перечит тётя Глаша. — Без него нам лучше было! Отправим назад. Пусть не думает, что всё и всех можно купить! Поганец, чтоб ему! — тётя Глаша сдерживается от мата, а у меня в голове только он и звучит.

Какой же я наивной была, полагая, что всё прекратится с моим побегом. У арабского шейха руки подлиннее будут, чем у того же Димы с его фондом. Намного.

— Нет. Мы её продадим и деньги отдадим в твой фонд, — смотрю безумно Диме в глаза, а тот медленно переводит взгляд с меня на тётю Глашу. Мол, уйми эту сумасшедшую.

— А я говорю, не нужно нам его золото. Пусть хоть со всего мира соберет и им подотрётся! Вот так вот! — мою тётушку просто так не усмирить. Да и я, в принципе, с ней согласна. Не нужно мне от него ничего. Хотела бы ходить в этом браслете, как сука в ошейнике — не сбежала бы. Осталась бы там. Только мне свобода роднее. Без неё и золото всего мира не в радость. Тут тётя Глаша права. Не нужно нам ничего.

— Я о том же. Дима, ты заберёшь книгу и браслет. Продай и пусти на благое дело. Возможно, это золото кого-нибудь спасёт.

— Мой фонд обойдётся без подарков от насильников, — в грубой форме выражается Дима и отчего-то бросает взгляд на мой пока ещё незаметный живот. — А может он и не насильник вовсе, а, Ир? — поднимает глаза выше, смотрит мне в лицо.

А я чувствую, как вспыхивают мои щеки.

— Он меня похитил. И удерживал силой. И да, мне пришлось пережить там многое. Но я хотела вернуться домой. Ты не зря старался. Прости, если разочаровала.

Дима склоняет голову, закрывает глаза, нервно сжимает пальцы рук в кулаки. Я понимаю, о чём он. И он меня тоже понимает.

— Извини, я… — начинает он, но я мотаю головой, душа рыдания, рождающиеся в груди.

— Всё в порядке, Дим. Я знаю, что мало похожу на жертву. Скорее на жертву с небезызвестным синдромом. Может так оно и есть. Вы извините, я пойду посплю. Что-то силы резко закончились. Извините меня, — поднимаюсь, иду мимо остолбеневшей тёти Глаши, что всё это время стояла молча и смотрела то на меня, то на Диму.

Мне срочно нужно поплакать, и плевать если кто-то услышит. Слишком много во мне непролитых слёз.

Уткнувшись в подушку, долго вою, выплёскивая из себя все эти страшные эмоции. Больше нет сил таскать всё в себе. И психологи с их пустой болтовнёй мне не помогают. Может это я их не понимаю? Может я какая-то неправильная. Вместо того, чтобы ненавидеть своего похитителя, я в него влюбилась. Вместо того, чтобы ненавидеть его ребёнка, я уже жду его рождения. Я вообще неправильная, что ж теперь.

Слова Димы меня почему-то ранили. Да, он говорил правду. И эта правда больно ударила по самолюбию. Мне всё ещё хочется казаться сильной, а я вместо этого выгляжу несчастной и недолюбленной.

Когда он входит после короткого стука, я уже выплакала все слёзы и смотрю в потолок. Дима садится рядом на стул, тяжело вздыхает.

— Хреново вышло, Ир.

— Да уж.

— Прости меня, малышка, — его «малышка» заставляет меня вздрогнуть. Потому что тут же слышу: «Моя маленькая узница. Моя Райхана». — Я не хотел тебя обидеть. Меня самого потрясла эта ситуация. Я понятия не имел, что он тебя найдёт.

— Да. Я тоже, — наверное, всё-таки вру. Я знала, что Халим меня найдёт. Просто вышвыривала эту мысль из головы. Наивная дура, вот кто я. Подставила не только себя. Под удар могут попасть и тётя Глаша, и Дима со всем его фондом.

— Прости меня за мои слова. Я не хотел обидеть тебя. Я понятия не имею, что переживают женщины, которых похищают. И я не вправе тебя судить.

— Всё нормально, Дим. Не извиняйся. Ты был прав, когда сказал, что возможно он и не такой уж насильник… Я тоже иногда в этом сомневаюсь. И ещё кое-что… Я спала с ним добровольно. Я танцевала для него танец живота, целовала его и занималась с ним оральным сексом. И всё это я делала по собственному желанию.

Лицо Димы каменеет. Ещё бы. Такое признание. Но мне не стыдно. А он слишком хороший, чтобы оставаться в неведении. Пусть сейчас уйдёт и больше не приходит. Тётю Глашу я смогу защитить. А вот Диму — вряд ли. В том, что шейх Халим эль Хамад скоро нагрянет сомнений уже нет.

— Кхм… — Дима откашливается, отводит взгляд. — Мне эта информация ни к чему, Ира. Я знаю, что ты была в плену, а чем тебя там принуждали заниматься на добровольных началах не моё дело. Знаешь, я девчонок разных оттуда вытаскивал. Некоторые были из борделей. Я таких ужасов наслушался, что ты уже меня ничем не удивишь и не испугаешь. Ир, я же не просто так таскаюсь за тобой. Ты мне понравилась очень. Я понимаю, что сейчас говорить с тобой об этом неправильно, но… Не отталкивай меня от себя. Я знаю, что нужен тебе. И бояться за меня тоже не надо. Я не маленький мальчик, постоять за себя в состоянии.

Вот этого я и боюсь. Их противостояния. Потому что Дима, каким бы сильным не был — не выстоит. Он просто не понимает с человеком какой силы и власти может схлестнуться. А я знаю.

Халим опасен. Для нас всех. Но больше всего я боюсь за Диму. Он прав, я хочу его оттолкнуть, но не получается. Слишком упёртый, слишком уверенный в себе. Халим таких не любит. Он крошит таких людей в пыль.

— Дим, спасибо, что пришёл и за поздравления тоже. Но тебе уже пора. Прошу, уходи. Между нами ничего не может быть. Я люблю другого. И каким бы он ни был, это не изменится.