Легенды нашего края. Живая вода

Анатолий Агарков, 2023

Южный Урал… Граница Европы и Азии. Рубеж культур Востока и Запада. Заповедный край природных аномалий. Чтобы объяснить непонятное, чего только люди не выдумывают:– в пещере Титичных гор, где по слухам скрыт пугачевский клад, существует провал во времени;– на дне озера Круглое есть калитка на Тот Свет;– Живая Вода Оленичева способствует реинкарнации;– после купания в озере Горьком снятся фантастические сны;– над озером Чекарево однажды зависла летающая тарелка…Как вам такая версия преступления – домовой зарубил свою хозяйку из ревности?Читайте, скучно не будет…

И далёкая безбрежность

Стала близкой и родной.

Нерастраченная нежность

Разлилась живой водой..

/Marsche/

1

Любовь и голуби — это понятно.

Любовь и оборотни — загадка природы.

Расскажу такую историю….

Давно это было. После двух разводов и похорон мамы жил один в большом отчем доме. Мечтал о женщине, в которой готов был раствориться и до скончания дней своих обожать. Работал таксистом на своей машине. Очерчен был жизненный круг: работа-телевизор-сон. Это в будние дни. По субботам — генеральная уборка машине и дому, баня, бутылочка водки, телевизор и сон. В воскресенье отлеживался. Сад с огородом запустил — вокруг усадьбы лопухи в пояс.

Как-то мою машину бабьим летом, слышу — песик мой, который без привязи жил в конуре, кого-то ругает в лопухах на своем собачьем языке. Пошел, посмотреть — вижу, ежик свернулся клубком. Сколько их в блин раскатанных на асфальте пятнами! Жалко стало — отвезу бедолагу в лес. И отвез, рубля не спросив.

Отпустил, присел на пенек — в лесу красотища от серебряных нитей паутинок, пахнет прелью, ягодами и грибами. Ежик тоже принюхался, а потом шмыг под корягу. Вытаскивает в зубах малюсенького котеночка — ну, наверное, вчера только глазки открыл. Но добычею быть не хочет — как хватит ежа когтистою лапой по носу, тот и в сторону отскочил. Потом закружил-закружил, норовя захватить врасплох, но навстречу ему всегда когтистая лапка и спинка дугой.

А я сижу, не шевелясь, боюсь маму-кошку спугнуть — должна же она быть, не может такая кроха одна в лесу жить. Не дождался — взял котенка за пазуху и домой увез. Он и есть самостоятельно еще не мог — все искал в белых тряпочках молочную железу. Я ткнул его мордочкой в блюдце с молоком — он облизался, и дело пошло.

Умудренные ищут признаки половой принадлежности у котят под хвостом, а я смотрю по глазам — если наглые, то котик, если милые и красивые, то кошечка. У найденыша глазки были голубые, красивые, скромные, стыдливые — ну, просто девочка. Я назвал ее Маркизой.

Ночевать она уходила в подпол — не дело.

В углу у входа стояла картонная коробка с пылесосом. Сверху положил на нее круглый коврик из оленей шкуры — вот, Маркиза, твое царское ложе. Положил, погладил — сходу поняла. Как она с него слазила, ни разу не видел, но как залазила — и видел, и слышал.

Как-то субботним вечером, уговорив бутылочку, готовился отойти ко сну. Смотрю, Маркиза, свернувшись клубочком, на меня с печалью поглядывает — скучает, должно быть, о маме, о братьях и сестрах своих. Я тоже — пойдем скучать вместе. Взял ее на диван — погладил шерстку, животик пощекотал. Она под мышкой у меня мурлыкает — сон навевает.

И он не заставил себя ждать — красивый, красочный и загадочный.

Иду я полем, ромашками вышитым; облака, небо, горизонт — все в своих красках. Смотрю, девочка сидит одна — отроду ей годик или два, едва лопочет, ручки к цветочкам тянет. Я понимаю, что это сон, поэтому не удивился — сел рядом, ромашек нарвал, а потом сплел из него венок. Вобщем, все здорово было….

Повторяться этот сон стал каждый раз после бани, водки, и когда Маркиза мурлычет под мышкой. Растет кошечка моя не по дням, а по часам, и девочка из сна вместе с ней. К концу зимы Маркиза уже в кошечку симпатичную сформировалась. И чаровница на ромашковом поле в очень красивую девушку. Мы гуляли, общались, я рассказывал ей за жизнь, она пела и смеялась. Было здорово!

Все закончилось 7-го марта. Возвращаясь из бани, встретил бывшую подругу моей бывшей жены. Бла-бла-бла, поздравил с наступающим бабешкиным праздником, пригласил домой, угостил коньяком и согрешил. Утром она домой попросилась. Я за руль садиться не стал: хмель еще гулял, а предложил ее проводить. Подавая пальто, видел Маркизу, свернувшуюся клубком на своем царском ложе. Хвостиком мордочку прикрыла — дуется, должно быть, что ночь провел так бездарно и без нее.

Вернулся — нет Маркизы. К вечеру обеспокоенный полез искать — и в подполе все облазил, в доме все проверил углы, все постели перевернул. Мистика! — из дома ей хода нет, только лишь через двери и в облике человеческом. Отчаявшись искать и ждать, сходил однажды на опушку к той коряге, где она прежде жила. Нет следов.

С тех пор немало воды утекло — много было дум передумано. И представляется такая картина: Маркиза — это не кошечка совсем, а превращенная девушка, которую мне судьба подарила, а я бездарно профукал. Должно быть, любила, если из ревности ушла от меня.

Скажите, шизофрения? — да пусть! лишь бы не коммунизм.

А с Вами такое случалось?

М-да…

А вот еще рассказ-пересказ деда моего Егора Ивановича Апалькова.

Он работал конюхом в колхозе. Когда война началась, забрали его в трудовую армию, вместе с конем и телегой отправили в Магнитку. Они там уголь к печам возили, шлак на отвалы, руду и болванки отлитые. Жили в казармах при заводе, но красноармейской формы не давали — в робах ходили без погон и званий.

Воронок у него — рысак-полукровка орловской породы, статями просто загляденье. Если в двуколку запрячь, рысью идет любо-дорого посмотреть. Под седлом да нагайкой ожечь такой галоп выдавал, что дед с ним все призы брал на районных сабантуях. Чудо конь!

Егор Иванович год добросовестно отработал прежде, чем отпуск получил на три дня домой. Спозаранок заседлал Воронка и напрямки погнал, держа курс по солнцу — такой уговор с начальником был. Прямиком-то короче, а дорогами 200 верст. Как раз за день добрался, пустив жеребца в рысь.

Гостинцы-подарки привез разлюбезной своей Дарье Логовне и девкам — у него три дочери. Две ночи и полный день гостил. Дел переделал по хозяйству, сколько успел. Сети поставил, побутил — принес полтора ведра карасей. Все приварок к столу.

А уж налюбились они с Дарьей Логовной на год вперед, а может, до конца войны — как карта ляжет.

Спозаранок третьего дня отправился в обратный путь. Правил все также напрямки, хотя небо и горизонт застилал мелкий нудный дождь. День прошел, темнеть начало — не видно Магнитки. В ясную-то пору далеко чернит небо дым его труб, а теперь не видать.

Ошибочка вышла, и как бы деду за нее фронтом не поплатиться, а может, расстрелом — в те времена строгость была.

Опустил он поводья — пусть будет, что будет, и вывез Воронок его на заимку.

Света нет в окнах, но видно, что не заброшена. Постучал кнутовищем по крыше ворот — окно затеплилось. Выходит молодка лет тридцати.

— Чего тебе?

— Путь на Магнитку укажи.

— А откуда путь держишь?

— Мимо Пласта ехал.

— И-и-и! Проскочил ты Магнитку. Ну, давай заходи — отдохнешь, обогреешься, утром поедешь.

— Успею к началу рабочего дня?

— Да тут час езды. Коня в стайку поставь.

Расседлал Воронка, сена задал. Вошел в избу.

— Что же скотины нет у тебя? — птица одна.

— Скотину забрали на нужды армии — все для фронта, все для победы.… А птица сама плодится и кормится.

Хозяйка на стол собирает, а сама взглядом так и ластится.

— Муж-то на фронте?

— Убили под Псковом, еще в первые месяцы войны.

— Одна живешь?

— Детей не завели. Ты, мужик, ешь, выпей бражки с устатку да не поскупись на ласку для молодой вдовы.

Ну, как тут откажешь? Только не потянул Егор Иванович на запросы вдовы — усталость, дорога да Дарья Логовна взяли все силы без остатка. Только и хватило на один раз.

Напрасно хозяйка «петушок» теребит, вздыхает и вопрошает:

— Ну, что же ты? Аль не глянусь?

— Давай наутро оставим ласки. Ты только разбуди меня пораньше.

И уснул. Но сквозь дрему чувствует — встала хозяйка, кожушок с сапогами одела и на двор. Может, до ветру? Но нет ее и нет. Встревожился дед — сон пропал: вдруг жеребца украдет. Пиджак накинул, ноги в сапоги и вышел на двор из избы. Хозяйки нет на дворе. Но слышит дед в стайке топот конский и ржание тихое, будто ласкающе-благодарное. Он туда. Дверь приоткрыл, пригляделся и различил — играется Воронок с какой-то кобылкой каурой.

Откуда взялась? Должно быть, врала про скотину хозяйка — спрятала где-то кобылку, а сейчас покрыть ее хочет: благо жеребец подвернулся.

Но где же сама-то? Вон кожушок на яслях висит. Пригляделся — мать честная! — у кобылки на задних ногах сапоги!

Не сорвался дед в страхе, сломя голову, с этой заимки, а вернулся в избу сон досыпать.

Спозаранок разбудила его хозяйка — у нее уже хлеб в печи дошел. Дала в дорогу каравай. А глаза счастьем сияют, истома в каждом ее движении! Не вспомнили ни она и ни он, о том, что на утро вчера загадывали.

Указала молодайка дорогу к Магнитке, и Воронок весело затрусил.

Хотите, верьте, хотите, нет, но случай такой рассказал мне дед. Как объяснить его? Кто-то скажет — чертовщина какая-то. Кто-нибудь ухмыльнется — поблазнилось, мол. А я так кумекаю — бабе очень любви хотелось, и раз от мужика не получилось, обернулась она кобылкой и стала под жеребца. Вот что голод любви с бабами делает!

И еще одна история от моей бабушки Апальковой Дарьи Логовны.

Шла Великая Отечественная война. Страна напрягала все свои силы. Гибли на фронтах мужики. Голодно было в тылу. Уже во вторую зиму живности почти не осталось в селе. Съели собак, съели кошек. Постреляли голубей и галок на церкви, где хранилось семенное зерно. Крыс не стало — разве такое было когда?

Дарья Логовна с другими бабешками трудилась на подработке зерна. И всегда приносила домой две горсти, спрятанные запазухой, чтобы истолчив его в ступе, заправить жидкий супец. Вот так и выживали — скудным запасом, воровством да чем Бог пошлет — сама Дарья Логовна и дочки ее: Аннушка, Марьюшка да Оленька. Муж в трудовую армию призван — слава Богу, что не на фронт.

Приходит как-то Блаженная Фенечка.

— Как живешь, Дарья Логовна?

— Твоими молитвами. А ты как? Нигде не работаешь, никто не подаст сейчас…. Смотрю, даже печку не топишь — как не замерзнешь?

Это была насмешка.

До колхозов еще была Фенечка замужней женой — хозяйство было, сына растили. А как погиб парнишка, тронулась она умом — хозяйство с мужем бросила и пошла в церковь грехи замаливать. Поп ей даже закуток дал в своем большом доме. А как дом отобрали под школу, поп с попадьей в закуток перебрались — Фенечка под крыльцом приютилась, как собака дворовая. Церковь закрыли — пропали поп с попадьей, а Блажная все под крылечком живет. Жила подаянием, молилась усердно, от работы нос воротила.

Война настала. Многих людей не стало — кого на фронте убило, кто в тылу помер от натуги и голода. Фенечка все живая под бывшим поповским крыльцом.

Вот в гости нагрянула.

— Ступай себе с Богом, — выпроваживает гостью Дарья Логовна. — Нечего мне тебе подать.

— Не просить я пришла, а помочь — чай невмочь тебе кормить четыре-то рта двумя руками.

— Чем ты можешь помочь?

— Научу, как пропитание добывать.

— Воровать что ли? Сейчас строго с этим.

— Воровать — это домой нести, а мы поедим и улетим. Много ли надо таким перепелкам?

Она с ласкою посмотрела на три девчоночьи головы, торчащие из-под занавески с печи.

— Ступай — не заманивай, а то ухватом отхожу.

— Дура ты, Дарья Логовна — девчонок бы пожалела, — сказала Фенечка от порога и подалась восвояси.

На другой день все как обычно — работают бабы, шутят, ругаются. Дарья Логовна уловила минутку безвнимания и сыпанула две горсти за пазуху. Теперь только бы не попасться!

Откуда-то из-под купола слетела сизокрылая голубка — глазки сияют. Клюнет зернышко да на Дарью Логовну посматривает — вот, мол, я какая!

Замерли бабы на местах — вот бы поймать такую в суп.

— Дарья Логовна, что же ты? Ведь рядом — руку только протяни и слови.

А у той сердце зашлось внезапной тоской — что-то родное блазнится ей в носике-клювике, гордой посадке головы, а главное в глазках — такие задорные, такие смешливые….

Ведро прилетело, брошенное чьей-то рукой — голубка взлетела. Посудачили бабы и за работу.

Домой вернулась потемну — девки старшие в слезах.

— Олька пропала!

— Где? Когда? Как?

— Она нас к Фенечке звала, но мы не пошли. Она ушла, и нет ее.

— Так что же вы?! За косу бы оттаскали и дома заперли.

Дарья опять одевается и наметом к поповскому дому.

На крыльцо заскочила — и ну топать, и ну прыгать.

— Вылазь, тварь блажная, а то придавлю!

Выползла Фенечка.

— Куда Ольку дела?

— Что, не вернулась? Вот скаженная! Да ты не расстраивайся — налетается и вернется.

— Ах, ты… — много нехороших слов наговорила Дарья Логовна в сердцах. Ругаться она мастак, драться вот не умела. Ушла, не тронула Фенечку.

А Оленька не вернулась — может, назад не смогла перекинуться, может, понравилось быть крылатой. Как судьба ее птичья сложилась? — то мне неведомо.

Только рассказывала Дарья Логовна — в дождь или вьюгу слышит она каждый раз легкий стук голубиного клюва в стекло окна. И голос Олин:

— Матушка, пусти обогреться — холодно мне.

Вот такая легенда в нашей семье…

Много с тех пор лет прошло, много воды утекло — стал я седым пенсионером. Жить переехал поближе к работе. А уходил на пенсию из санатория «Урал». Но жилье не менял, а снимал квартиру в медгородке села Хомутинино.

На пенсии делать нечего — пиши себе да пиши. И я писал — о селе, о людях, о целебных озерах нашего края. Даже сайт в интернете открыл: Пятиозерье.рф называется — простенько, но со вкусом.

Ну а в свете заявленной темы, теперь про целое озеро оборотней.

Я про Оленичево говорю — стало оно мне казаться пристанищем их. И легенда про казаков, давшим ему название, уже складывается иначе.

Вот приехали они сюда, спугнули оленя и выстрелом ранили. Бросился он в озеро. Оно небольшое, они верхами — куда бы ему от них деваться? Да нет же, удаль молодецкая взыграла! Забил один меткий стрелок жакан в ствол ружья да жахнул, прицелившись тщательно — так и снес полголовы оленю вместе с рогами. Утоп родимый….

Старшие побранили молодца-удальца — где, мол, добычу теперь искать? — да собрались восвояси. Вдруг смотрят — на том берегу олень появился. Встряхнулся от воды, вытянулся в дугу — только его и видели. Подумали они тогда, что озеро вельми лечебное и раны все исцеляет — дали ему название Оленичево.

А дело было совсем не так.

Олень-то действительно ко дну ушел и Богу душу отдал. Только немного спустя появился на белый свет… нет, не царевна неписанной красоты, а все тот же благородный олень — с рогами и не подстреленный.

Как такое явление объяснить?

Мне представляется, так дело было. Поскольку Оленичево тоже входит в зону выхода на поверхность Животворящей Силы, то в глубинах озера произошла реинкарнация, о которой так много судачат кришнаиты. Только душа оленя не в другую тварь переселилась, а возродилась в своей плоти с помощью чудес этого озера.

Вполне может быть.

Или вот про Чокориху баяли, что она мертвого воскресит. А ведь так и было — привозили к ней тайком люди умирающих или уже мертвых родственников. Бабка их на Оленичево отсылала — мол, утопите там тело и ждите, пока живым не появится. Только, говорила, никому не разглашайте, а то в одночасье помрет ваш воскрешенный. И молчали люди, возвращая родственников с того света.

Знать бы заранее, может, и я не растерял бы по жизни дорогих мне людей!

Но можно ли верить этому чуду?

Надо проверить — задался я целью.

Поймать кошку и утопить — первое, что пришло на ум.

Но если не получится фокус, стану я живодером.

Дохлую найти да утопить?

Проще самому утопиться! Страшно, однако.

Мысль разгадать тайну Оленичева стала терзать меня ночью и днем.

М-дя. Тихое озеро возле скромного села оказалось полным загадок и тайн.

С головой уйдя в эти мысли, я часами сидел на пеньке у берега или гулял вокруг озера, не обращая внимания на время.

Вдруг на моих глазах из глубин со дна всплыл воздушный пузырь и не сразу лопнул. Полусферой он перламутром светился на солнце и что-то напоминал. Еще одна тайна Оленичево? Действительно, озеро полное загадочных явлений….

Но не для меня! Я все разгадаю, все сумею объяснить.

Откуда взялся пузырь? Это газ от разлагающихся на дне органических водорослей.

Почему он лопнул не сразу? Вязкость воды очень высокая.

Почему? Должно быть, растут маслянистые культуры на дне, в воде или на берегу.

Все очень просто!

Что еще покажет мне озеро, способное к реинкарнации?

Мне нравилось наблюдать за ним и разгадывать его загадки. И мне действительно хотелось окунуться в его глубины, чтобы вынырнуть оттуда пышущим здоровьем и жизненной силой, которые теперь подносились изрядно.

Но черт побери! Не надо делать поспешных выводов, а тем паче шагов.

Спокойствие, только спокойствие… и разумные выводы на основании логического мышления.

Озеро и его тайны требовали тщательного наблюдения. С прежним желанием тщательно обследовать его дно на предмет присутствия множества скелетов и костей стоило повременить — как бы чего….

Вот ведь дьявольщина!

Я в сердцах пнул трухлявый ни в чем неповинный пенек.

Черт бы все это побрал!

Все выглядело так, что тайна Оленичево выглядела не заманчивой, а зловещей. Первоначальное впечатление о нем изменилось. Не зря его берега заросли красноталом и камышом, затрудняя доступ к воде. Не зря здесь не бывает купальщиков — люди, местные и туристы, инстинктивно обходят его стороной.

Сомнительная репутация! Озеро перевоплощений или кладбище изношенных тел?

С чувством огромного облегчения отправился домой. На сегодня хватит открытий! — следовало переварить все увиденное. Лежа на диване поломать голову и изобрести предлог для новой экскурсии (экспедиции) на берег таинственного озера.

Сердце учащенно забилось при мысли о неких неизвестных возможностях, касавшихся природного чуда Оленичево. Я мог бы купить озеро и прилегающие земли в кредит, построить жилой и лечебный корпус и ограду вокруг озера… даже нанять охрану, чтобы не допустить посторонних. А потом объявить всему миру, что здесь излечивают безнадежно больных. И грести деньги лопатой!

Попил чайку, прилег на диван, сузил глаза, устремив взгляд в пространство, прикидывая кое-что в уме. Так всегда рождались великолепные идеи.

Квартира у меня однокомнатная с видом на озеро Оленичево под боком у озера Горькое — так что вдохновения размышлениям влетали прямо в окно.

Ейбо, здесь любопытно жить, и с каждым днем становится все любопытнее!

Я с удовольствием размышлял о выгодах и преимуществах, которые получу от приватизации удивительного озера. Такие возможности малой ценой!

Чтобы не просить в банке заем, мне надо как Незнайке на Луне организовать акционерное общество… скажем ОАО «Магия перевоплощения» или ЗАО «Вечная жизнь». И нажить капитал на продаже акций.

Впрочем, акции погодят. Я поехал в Увелку к старому школьному приятелю и все рассказал ему. Потом спросил:

— Как думаешь, похож на идиота я?

— Нет, — он насмешливо покачал головой.

— Да, — согласился я. — Тут что-то другое. Может, шизофрения? Надо провериться у психиатра. Пока ничего определенного сказать нельзя.

Приятель мой почесал затылок.

— Всякой чертовщины на Земле полным-полно, и такое может быть.

— Ты думаешь? — с надеждой спросил я.

— Руку даю на отсечение. Прячется в этом озере Неведомая Сила. Или, — добавил он, помолчав, — паранормальное явление.

— Ну да, — согласился, — такое возможно.

— Обычно в таких случаях поиск заканчивается открытием или смертью искателя.

— Прикалываешься?

— С тобой ничего не случится! — ликуя, провозгласил приятель. — Потому что ты на грани открытия. Сейчас подскажу, как это сделать.

Я откинулся на спинку стула.

— Рассказывай.

— Вчера ночью кошка моя сдохла в гараже. Ты берешь ее, топишь в озере — она оживает, ты привозишь ее ко мне.

— Кто тебе рассказал — не Марк Твен?

— Не понял.

— «Приключения Тома Сойера» книжка та называется.

Приятель вздохнул:

— Ну не хочешь — твое дело.

— Отчего же, пакуй свою мурку.

— Зачем?

— Что я тебе, в руках ее повезу? — развел руками.

— А, понял — сейчас принесу.

Притащил дохлую кошку в мешке.

— Тебе Нобелевскую премию, мне Мурку живую обратно — она понятливая.

— А может, откроем свое предприятие и будем за деньги людей оживлять?

— Можем, старик…. Ты сначала на кошке проверь. Что тебе еще известно о том озере?

— Лежит на отшибе, кругом лес да кусты — недорого будет в аренду взять. Мне кажется — вопрос нескольких тысяч. И черпай «мани» совковой лопатой.

— Заманчиво, — кивнул приятель. — Я согласен. Привезешь мне кошку живой, деньги найдем. Аренду оформим, а может, выкупим под строительство. Сейчас в Хомутинино землей торгуют — я слышал.

— Знаю. Умею читать.

— Главное — все сохранить в тайне.

— Рассказал только тебе.

— Ну, конечно! — раздраженно воскликнул приятель. — Всегда найдется дурак, которому повезет просто так. Уж будь уверен.

— Это точно. Надо спешить.

— Давай поезжай, возвращайся с кошкой, и сразу начнем.

Я и приятель, оба мы были заинтригованы. Если с кошкой удастся эксперимент, то мы станем обладателями великой тайны природы. Потом еще один эксперимент с умершим человеком. Если все будет, как надо — надо выкупать или брать в аренду Оленичево и ставить на нем маничерпалку. Это я образно.

Прощаясь, приятель предупредил:

— Я тебя за язык не тянул, но раз рассказал, и это хреновина там есть, то я в доле. И ты, кстати, тоже. Так что держи язык за зубами.

Я расставил ловушку на тайны озера Оленичево, как мне казалось, с детской непосредственностью и был очень собой доволен. Классическая мышеловка, спору нет, зато надежно. И еще была одна задумка, на которую очень рассчитывал. Я привязал суровую нитку дохлой кошке за ногу прежде, чем утопить. Для эксперимента оделся солидней, несмотря на лето — под штормовку теплый зимний жилет. Взял с собой бутербродов — сколько придется ждать, не знал. Сутки, по крайней мере.

Ничего не выйдет — ворчал пессимист моей души.

Еще как выйдет — возражал оптимист.

Груба наживка — озеро не клюнет на нее.

Почему же? Кошка — самое то: реинкарнируется да как рванет из воды, как заорет.

Надо спрятаться — подсказывала осторожность.

Наоборот — это охотничий азарт — надо звать «кис-кис», а то уже ни хрена не видно.

Темнота действительно скрадывала очертания местности. Но вода достаточно проглядывалась по поверхности, чтобы уловить взглядом движение. Надо увидеть ожившую кошку до того, как она увидит меня. За спиной у меня стена кустов — достаточно темный фон. И штормовка под цвет прошлогоднего камыша.

Ночь потихонечку шла и шла. На небе созвездия менялись местами. Ничего не происходило на земле — кончик суровой нитки узелком на моем пальце.

Сомнения пошли на приступ.

Права была мама — ворчал пессимист — ветер со свистом в моей голове.

Оставь маму в покое — сдержанно предупредил оптимист.

Какого хрена ты здесь сидишь? — еще какой-то оппонент в душе.

Хочу засвидетельствовать реинкарнацию кошки.

И зачем это надо?

Любопытство. Хотя нет, лукавлю. Конечная цель моих изысканий — хочу поднять Бога на смех, ибо старение — это необязательный процесс человеческого существования.

Ну, что ты, конечно, нет! — еще какой-то комик души.

И такой в ней поднялся гвалт….

Кто-то кому-то кричал — заткнись!

Кто-то кому-то — тупица ты!

Сколько вас там, сомневающихся, скопилось в моей душе? — как мух на помойке.

И такая байда до утра….

В четыре сорок солнце встало. И я поднялся с пенька — походил, прихрамывая, чтобы размять ноги. Снова сел, сжевал бутерброды, которые рассчитывал растянуть на сутки. И решил посмотреть наживку. Медленно потянул дохлую кошку со дна озера за суровую нитку, но сопротивления не почувствовал — нитка выпросталась на берег одна.

Кошка пропала!

Ладно бы узелок был развязан или суровая нитка перекушена, но все на месте — и петля с ноги и узелок на ней. Затягивал туго — соскользнуть не должна. Мистика! если не сказать большего. Озеро выкидывает странные коленца.

Похоже, оно — специалист по иронии. Дохлую кошку смылило у меня, а живую не вернуло. Правда, смешно? Обхохочешься!

И долго собираешься тут торчать? — вывел из ступора меня скептик души.

Пришлось потихонечку уйти отсюда, вернуться домой и лечь спать. Но вместо сна погрузился в раздумья. Что же все-таки произошло этой ночью на озере Оленичево?

Теперь подумал, что возможно, это была не лучшая идея — привязать кошку за ногу, а самому кемарить на другом конце нитки. Надо было бдеть и наблюдать, а не сторожить опосредованно.

Очень не любил, когда в мою жизнь вторгалось нечто непредвиденное. Согласен на загадочное, которое следовало понять, но непредвиденное все обращало вспять — возвращало к началу поиска.

Впредь, если что-нибудь затевать, надо все капитально продумать!

К следующему визиту на Оленичево я подготовился — съездил в райцентр и купил в аптеки валерьянки. Я был уверен, что кошка реинкарнировала — на «кис-кис» не пойдет, а на капли пахучие может.

Между делом воображение захватили невероятные небылицы, большинство из которых были гротескной выдумкой. Но какая разница? Разве-не-было-здорово-если-бы…. Пусть это игра, но все интереснее, чем думать о прибылях за платное оживление покойников. Она помогала мне поддерживать иллюзии выдуманного мною мира. Жаль, что некому рассказать. Но есть компьютер и интернет….

Короче, валерьяна мне не понадобилась. Вместо ожившей кошки на берегу я встретил очень красивую девушку в просторной ночной сорочке до пят времен короля-солнца Людовика Четырнадцатого, которая легко и непринужденно пошла на контакт.

— Ты откуда здесь?

— Не знаю.

Я ущипнул себя — нет, не сплю. Мне самому было интересно — почему я ее не боюсь? Набрался мужества, чтобы спросить:

— Ты видение, приведение или живой человек?

Боялся, что все испорчу, но мне это нужно было знать. Это было ненормально.

Она взобралась на почти горизонтально склонившуюся березу, подставляя лучам солнца лицо и шею.

— Ты, наверное, думаешь, что я не настоящая, да? — спросила она.

— Немножечко да. Думаю, что ты из моих фантазий.

— Я здесь, чтобы отдыхать. В озере безопасно, но ужасно. Мне не нравится там.

— Ты русалка?

— Не знаю.

— Мне кажется, что я где-то видел тебя.

— Может, и видел, — она нахмурилась. — Давай больше не будем об этом.

— Да, конечно. Это не мое дело — где ты была и кем.

— Ты мне нравишься.

— А ты мне. Пойдешь ко мне в гости?

— Ты меня хочешь?

— Я одинок.

— Мудрый совет тебе дам, — сказала она. — Общаться — пожалуйста. Но в плане межполовых отношений держись от меня подальше. Ничего хорошего они не принесут ни мне, ни тебе.

— О чем ты говоришь? Ты ведь даже не знаешь, чего я хочу.

— Может и знаю.

— Так знаешь или нет?

Она ничего не ответила, только глубоко вздохнула.

— Мне хотелось лишь нежность тебе отдать. Я вот чувствую, как душа переполняется ею. Всего лишь нежность — легкими прикосновениями. А что тебя беспокоит? Какие-нибудь предчувствия или что-нибудь в этом роде?

— Не понимаю, о чем ты говоришь? — сказала она, задумавшись о своем.

— А, по-моему, понимаешь. Ты должна понимать это, но не хочешь принять. Ведь не зря же ты появилась здесь. Идем ко мне. Обещаю — не пожалеешь.

— Я здесь, — говорила она с трудом: что-то внутри ее беспокоило. — Я здесь, чтобы слушать тебя. Мне приказали….

— Кто?

— Этого я не могу сказать.

Я оставил нюанс для работы ума.

— Солнце закатится, ты уйдешь? Я ревную тебя к тому, кто тебе в озере смеет приказывать. Я не готов с тобою расстаться. Я буду думать, что тебе без меня плохо.

— Приходи ночью, — сказала она, — когда на небе луна будет полной.

Сколько раз представлял себе эту встречу — я и что-то произведенное в недрах Оленичево. А вот встретил — рукой подать! — и ничего путного не могу сказать. Ее присутствие казалось венцом цепи логических событий, однако я никак не мог обнаружить какой-то определенной привязанности к реальности: погрузил в воду дохлую кошку, получил живую девушку. Почему это произошло? Не чувствовал в том никакого смысла. Какая-то мысль с трудом пробивалась где-то в уголке сознания. Во всем этом деле есть некая важная сторона, которой я пока не улавливаю.

Что-то было неправильно. Сигнал тревоги стал ощутимее. Я должен что-нибудь предпринять. Насколько я понимал, столь не совсем вероятное превращение не могло произойти просто так.

Мозг работал с отчаянной быстротой. Что для меня имеет значение?

Меня, как любого человека, можно побудить к действию, если задеть нужную струну. Чем меня можно тронуть? Сочувствием? Угрозой? Возможностью выгоды?

Ну, конечно же, прежде всего — красивой женщиной!

Кто-то, кого я не знаю, испытывает или изучает меня. Подсунул мне вместо ожидаемого самый действенный стимул!

— Ты совсем-совсем ничего не помнишь? — спросил я девушку. — Ну, хотя бы… как зовут или где живешь? Кто тобой повелевает?

— Этого я не должна говорить.

— Ага. Не должна или не помнишь? Ну ладно, пойдем со мной — я не могу тебя здесь оставить. Ты ведь сама сказала, что тебя сюда отправили слушать меня — но правильнее будет не слушать, а слушаться. Я ухожу и ты со мной. Все понятно? — исполняй.

Моя визави задумчиво качнула ногой.

— Ты считаешь, мне надо пойти с тобой?

— Я приказываю.

— Ты не можешь мне приказывать.

— Снова за рыбу деньги! Тебя для чего сюда послали?

— Ну, хорошо, — она поднялась и легко пробежала по стволу дерева до тверди и спрыгнула наземь. — Пошли к тебе. Но с закатом я должна вернуться сюда.

Там видно будет — подумал я.

Мы прошли лесом до тропинки к озеру Горькое, по которой я каждое утро бегал купаться. Прошли мимо окон никем незамеченные и очутились в моей квартире.

Ковер, застилавший пол прихожей привел в восторг мою гостью. А еще гобелен чудесной работы из разноцветных перьев в виде девушки-индианки, висевший над кухонным столом. Надолго остановил ее сервант с набором стеклянной посуды. Она внимательно осмотрела фотографию моих внучек и мою с маленькой еще тогда дочкой Настенькой на загривке — застекленные, они стояли на рабочем столе.

Шаг за шагом она обошла мою полуторку по периметру. Наконец, остановилась у застеленного дивана. Коснулась рукой стеганного хозяйкиного одеяла, присела, легла и обратила на меня взор — восхитительная девушка моих сновидений, но из плоти и крови.