Лето приключений. Настоящий друг не позволит тебе совершать глупости в одиночку

Анатолий Агарков

Мальчишки любят играть в индейцев. Мальчишки любят играть в пиратов. Еще мальчишки любят приключения, которые с ними случаются в лесу и поле, на болоте и озере, в заброшенной церкви. Но больше всего на свете мальчишки любят искать клады… И ведь находят…

3

Лето, каникулы — надо чем-то себя занять. Тут как раз Вовка Евдокимов «Илиаду» Гомера прочёл. Не в оригинале, конечно, но загорелся весь — ходит перед нами гоголем, плечами поводит, себя возвеличивает:

— Аякс могучий….

Мальчишки завидуют, себе роли требуют.

— Пожалста, — говорит древнегреческий герой с улицы Набережной. — Ты будешь Ахиллом, а ты Гектором.

Им бы, дуракам (Витьке с Нуждасиком), первоисточник почитать, так не рвались бы в потенциальные покойники. Для себя решил — будут сильно завлекать, обзовусь Одиссеем. Этот хоть жив остался, как не трепала его судьба. Но мне роль не предлагали — в зрителях оставили. Мальчишки мечами деревянными обзавелись, щитами круглыми — день сражаются, другой. Всё одно и то же — ни ума, ни фантазии. Скукотища.

Поднимаюсь решительно:

— Завтра после табуна жду вас за первым холмом по дороге к лесу.

И ушёл, оставив за спиной недоумение и таинственность. По дороге домой зашёл к уличному приятелю Гошке Балуеву. Рассказал свою задумку, потому что знал — этот паренёк во всём меня поддержит, всегда на моей стороне.

На следующий день, управившись с повседневными домашними обязанностями, занялся приготовлением к намеченной встрече. Подыскал длинную и ровную палку, привязал на конец самый большой гвоздь, который нашёл в отцовом плотницком хозяйстве. Получилось грозное, если не сказать смертельное, оружие. Подпоясался ремнём и сунул за него маленький топорик. Ещё картошки в сетку набрал. По дороге за «гору» собирал деревяшки для костра.

Гошка следом приковылял. Хромой он от рождения, но пацан что надо — порядочный и с головой дружит. Затею мою творчески развил — притащил тесёмочки цветные и перья индюка. А ещё краски акварельные спёр у младшего брата. Размалевали мы узорами фейсы свои, как могли, пострашней, бестолковки перьями украсили, костёр запалили, картошку печём.

Валят друзья мои новые. Мы с Гошкой встрепенулись — оружие наизготовку. Я топорик-томагавк сжимаю, Балуйчик копьё наперевес.

— Стойте, бледнолицие койоты! — говорю. — Как смеете топтать прерии команчей — сынов Великого Маниту?

Я им на полном серьезе внушаю, что дальше нельзя, а Евдокимчику всюду театр блазнится:

— Как здорово! Как интересно! Ну, вы даёте!

И лезет напролом. Долезся — Гошка ему тупым концом копья задвинул в пах, толкнул ногой, зажавшегося, на землю, ржавый гвоздь в лоб нацелил:

— Ты что, койот трусливый, о двух скальпах на башке?

Вовка обиделся, а мальчишки попятились. Отступили. Устроили стоянку неподалёку. Только какой там бивак — у них и спичек с собой не было. Сидят, совещаются, нам кулаками грозят. Собаки бледнолицие! Потом нашли какие-то дубинки, пошли на приступ. Гошка копьём орудует, я к томагавку головню в левую руку добавил — отбились, а Евдокимчика, самого настырного, в плен забрали. Связали ремнями, у костра бросили — и принялись плясать ритуальные танцы кровожадных команчей.

— И-го-го! — вопим. — И-ги-ги! Хи! Хи! Хи!

Потом пытать его стали. Орёт Вовчик на всю округу, а мы ему вторим.

Витька Серый издалека:

— Отпустите, а то за Юркой сбегаю.

Ну, не дурак ли? Ни грамма фантазии. Вовку мы развязали не потому, что испугались — картошка испеклась. Сидим втроём, уплетаем, а тем грозим:

— У-у, шакалы! Только суньтесь.

Наелись, а картошка осталась. Куда девать? Ладно, подходите, жрите — команчи народ добрый. Примирились, сидим одной гурьбой. На небе закат догорает, в костре угли перемигиваются. Тут я и поведал свою мечту — хочу, мол, в чащобе шалаш поставить и из дому удрать, потому как жить там нет больше моей мочи. Все вдруг сразу оказались обиженными домочадцами, у всех нашлась причина покинуть родной чертог и перебраться в лес.

А темнота уже подкатывала со всех сторон. Где-то на болоте протяжно завыла выпь. Ночная ласточка, а может, летучая мышь пискнула над головой. Жутко стало, и мы засобирались домой.