Мораль и свобода

Анатолий Васильевич Луначарский

Обычно смешно бывает слушать, как мне на-днях это довелось, от более или менее откровенных и высоко-квалифицированных представителей старого мира суждение о моральных перспективах коммунизма. Одно такое весьма уважаемое лицо недавно говорило со мною, что называется, по-душам и выражало крайнее опасение относительно половой морали человечества.

— Все сдержки, — говорил мне достоуважаемый джентльмен, — падают, брак становится до крайности растяжимым, провозглашается смердяковский принцип «все дозволено». Что может произойти из этого при коренной половой порочности человека? Явное вырождение, ибо те мудрые установления, которыми человечество во все времена обставляло брак, представляли собою, так сказать, биологическую самозащиту, которой род охранял себя от беспорядочного полового сожития, грозящего самому его существованию.

И с видом настоящего оракула достопочтенный джентльмен прибавил следующий афоризм:

— Семейный уклад Востока, евреев, цивилизованных народов Европы и Америки суть первоначальнейшие зачатки разумной евгенетики.

Об этой разумной евгенетике говорят люди, которые считали и теперь считают возможным признать за нормальное общество тот ад, в котором мы жили и из которого еще не выкарабкались. Это они, создавшие море нищеты и болезней, колоссальную детскую смертность, они, семью превратившие сначала в разные формы мучительного рабства женщины от чадры до кухонно-пеленочного плена, они, в привилегированных классах превратившие семью в откровенную сделку, вплоть до брака по об'явлениям, по соображениям фирм (и династий), они, окружившие эту семейную твердыню целым морем проституции, они, проклинаемые миллионами матерей-девушек и часто матерей-девушек-детоубийц, разглагольствуют теперь об опасности коммунистического аморализма!

Но, конечно, при построении того, что часто называют коммунистической моралью, надо быть очень осторожным. Одним из «стражей», порою одной из опасностей, грозящей коммунизму на пути его, является государственная регламентация жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.