Лесная избушка Анатолия Онегова

Анатолий Грешневиков, 2023

Соприкосновение с природой, полное слияние с ней в избушке на берегу затерянного в лесах озера, достижение взаимопонимания со зверями и птицами, обитающими вокруг, опыт мирного добрососедского существования с медведями – такой предстала перед нами жизнь человека в естественной среде в произведениях А.С. Онегова (Агальцова) (1934–2021), известного русского писателя-натуралиста, создавшего новый жанр в природоведческой литературе, в котором органично соединились естествознание, психологизм, управление разумом и этической составляющей. Он отыскивал общую меру между человеческой природой и обществом, предлагал отказаться от покорения природы, возрождать малые деревни с семейными фермами. В этой книге собраны новеллы о непростой таежной жизни Анатолия Онегова в прионежской тайге, написанные его преданным учеником, Анатолием Николаевичем Грешневиковым, писателем, политиком и депутатом Государственной думы ФС РФ I–VII созывов; приводится обширная переписка с Онеговым, его байки о таёжных приключениях, его диалоги с известными русскими советскими писателями – Виктором Астафьевым, Владимиром Личутиным и другими. В них созидается эпическое житие честного русского подвижника, полного забот и тревог о судьбе суровой северной русской природы, бесконечного русского леса и его хозяина – Медведя, ставшего для всего мира образом неукротимой силы русского народа. Анатолий Онегов – автор и ведущий популярной всесоюзной радиопередачи «Школа юннатов». Книга предназначена для читателей всех возрастов, кто любит русскую природу и Великую Россию.

Становление писателя

Среди писателей существовало правило: для того, чтобы вступить в Союз писателей СССР, необходимо предоставить две книги. По первой книге могли принять в качестве исключения лишь таких, как сибиряк Валентин Распутин, высочайший талант которого признало сразу всё литературное сообщество.

Требование иметь в руках изданные книги объяснялось тем, что многие молодые авторы, публикуясь в журналах и газетах, называли себя писателями. Чтобы остановить самозванцев, им разъясняли: писатель начинается не со слов «Я писатель», а когда у тебя издана книга.

Однако путь к изданию у авторов всегда был архитрудным. Нужно было пройти круги ада. Одним из условий и трамплинов в новую профессию являлось участие молодых авторов в семинарах под руководством маститых писателей. Того же Валентина Распутина опекал и продвигал классик современности, автор знаменитого романа «Память» Владимир Чивилихин.

Прежде чем издать свою первую книгу «Не оскудеет земля русская», мне пришлось семь лет ездить из поселка Борисоглебский в город Ярославль на литературные семинары, которые проводились под эгидой местного отделения Союза писателей СССР. Сами по себе семинары были интересными и полезными. Каждый молодой автор представлял на них свои рассказы, повести, стихи и подвергался конструктивному разбору-критике со стороны не только состоявшихся писателей, но и коллег по перу. Такие мероприятия помогали и анализу собственных ошибок, и творческому росту.

Беда семинаров заключалась в другом — молодой автор хоть и получал рекомендацию на издание своей первой книги прозы или поэзии, но безнадежно ждал очереди годами. Похвалить — похвалили, одобрить — одобрили и даже не раз предлагали выпустить книгу Наталье Михайловой из города Переславля-Залесского, Александра Некрасова из Большого Села, Владимира Гречухина из города Мышкина, Константина Васильева из поселка Борисоглебский, но их ожидание растянулось аж на десяток лет. Столько же времени потратил и я в мучениях и напрасных ожиданиях. Пока известный писатель, лауреат Ленинской премии Иван Афанасьевич Васильев не написал к моей книге «Жар русской печи» похвальное, трогательное предисловие. Как только я получил от него поддержку, то есть поддержку свыше, так Верхне-Волжское издательство взяло под козырек и тотчас выпустило мои очерки в свет.

Однако пока в Ярославле моя книга готовилась к печати, в Москве, в издательстве «Советская Россия», сотрудники оказались более расторопными и с опережением издали другой сборник моих очерков «Не оскудеет земля русская». Предисловие к ней написал писатель-натуралист Анатолий Сергеевич Онегов. Именно с выходом этой книги и начался мой путь в большую литературу.

Именно Анатолий Онегов первым поверил в мои творческие силы, вдохновил на борьбу и всячески помогал публиковаться. Задолго до выхода у меня полноценной книги он включил мой очерк «Остров» в экологический сборник всесоюзного масштаба «Мы и наша земля». Вышел этот социально значимый коллективный труд в издательстве «Молодая гвардия» в 1986 году. Составителями были писатели Анатолий Онегов и Эрнст Сафонов. Когда его увидели региональные и столичные писатели, то отношение ко мне резко изменилось в лучшую сторону. Пробившееся уважение зиждилось не только на признании таланта, но и на испуге, на понимании, что у молодого автора появился влиятельный заступник.

В будущем этот «испуг» крепко срабатывал и помогал мне двигаться вперед, минуя необоснованные барьеры чиновников от литературы. Как только в поддержку моих рассказов и очерков выступали такие маститые и популярные тогда писатели, как Иван Васильев, Сергей Залыгин, Василий Белов, так сразу передо мной открывались двери для публикаций в ведущих журналах страны — «Новый мир», «Наш современник», «Север», «Ладога», «Сельская новь». Но это будет потом, после того, как Анатолий Онегов выстроит небольшой, но прочный мосток в литературу.

Молодогвардейский сборник «Мы и наша земля» объединил вокруг себя многочисленный отряд молодых писателей, взявших на себя миссию бороться за сбережение и приумножение природных богатств. Все они жили и работали в разных уголках нашей громадной страны. Собрать их в единую команду, провести образовательный семинар и дать задание написать художественно-публицистические произведения на заданную тему было поручено чиновниками ЦК ВЛКСМ Анатолию Онегову и Эрнсту Сафонову. Редактором сборника назначили Петра Алешкина.

Мечта попасть на семинар в Москве, по результатам работы которого выходил важный сборник, завладела мною полностью. Я спал и видел, что найду там единомышленников, завяжу нужные литературные связи и главное — как открою книгу и увижу на её страницах свой опубликованный очерк. И когда семинар переносился с одной даты на другую, на меня находила хандра, пропадала уверенность, что семинар вообще состоится. Мне почему-то верилось, вернее, веру вселял Онегов, что московский семинар, в отличие от областного, будет результативным, многострадальный очерк, не раз одобренный к публикации, наконец-то дойдет до массового читателя.

Ожидание длилось месяцами.

Старания, забота, пробивные способности Анатолия Онегова оказались не напрасными. Из ЦК ВЛКСМ на моё имя пришло приглашение на семинар… Первым, кто его видел, прочитал, и побелел лицом от испуга, был редактор районной газеты, которого часто после моих критических статей и обширных очерков вызывали на ковер в райком партии. Вряд ли я тогда мог назвать ещё одного подобного писателя, как Анатолий Онегов, кто бы так бескорыстно и настойчиво добивался формирования семинара из тех начинающих писателей, живущих за пределами Москвы, кто делами и поступками доказал верность Отечеству, кто разделял его экологическое мировоззрение и взгляды на задачу природоохранного сборника.

На семинаре я встретил и подружился с его учениками и единомышленниками, среди которых — Георгий Корольков, Андрей Коновко, Николай Старченко.

Неожиданным открытием и огорчением для меня стало на семинаре негласное противостояние двух составителей — Онегова и Сафонова. Борьба развернулась не только за расширение или сужение темы борьбы за природу, что можно было понять, нужно ли, к примеру, бить тревогу в защиту Волги или Байкала, но, увы, даже за количество страниц, влияющих на гонорар. Если Онегов предлагал будоражить общественное мнение, поднимать народ на защиту гибнущего под топором русского леса, против бесконтрольной химизации полей, отравляющих и почву, и прибрежные реки, то Сафонов успокоительно настраивал молодых авторов на рассказы о том, как живописна наша природа и умилительны домашние питомцы — собачки да кошки. Одного беспокоил равнодушный рационализм по отношению к земле, другого не интересовало даже то, что станет с нашей природой, если исчезнут птицы и звери. А третий, редактор Петр Алешкин, — беспощадно кромсал, будто не пером, а скальпелем, тексты каждого незнакомого ему или неугодного автора, чтобы гонорар побольше достался тем, к кому у него имелось расположение. Мой очерк попал под сокращение.

Онегов резко отличался от всех членов команды, ответственных за сборник. Те рассказы, очерки, новеллы, что вошли в сборник и пробуждали в человеке и добрые чувства к природе, и ответственность за её обитателей, состоялись благодаря Онегову. Их отметил особым вниманием и сам читатель.

Я не раз благодарил судьбу, что всегда выбирал в борьбе сторону Анатолия Онегова.

Но так сложилась судьба, что на моём жизненном и писательском пути не раз встречались и Эрнст Сафонов, и Петр Алешкин. Когда Сафонов был редактором популярной писательской газеты «Литературная Россия», а я народным депутатом РСФСР и заходил к нему в кабинет, возлагал на стол очерки с пожеланием не сокращать, то он их с радостью печатал целыми полосами. Не знаю, что тогда играло важную роль — или мой высокий статус, или острота и значимость материала. А редактор Петр Алешкин с течением времени, по каверзам судьбы, приходил ко мне оформляться общественным помощником по работе в Государственной Думе России. И уже мне приходилось давать ему задание активно развивать в стране патриотическое и экологическое воспитание подрастающего поколения.

Спустя время я по-другому, с большим почитанием и глубоким осмыслением, перечитываю те искренние слова Анатолия Онегова, которые были начертаны им на подаренном мне сборнике «Мы и наша земля»: «Толя, милый! Да здравствует жизнь без экологии домашних собачек. Твой А. Онегов».

Дело не в том, что он не считал важной заботу о домашних питомцах… Нет, у него дома жили и таксы, и спаниели, и с ними ему приходилось ходить как на охоту, так и на экскурсии в леса и луга. Просто он ставил перед собой более государственную задачу — взрастить поколение писателей, осознающих пагубность наступления человека на природу, давать читателю книги, где экологическая проблематика звучит остро и ответственно. Подобные уроки правды перенимал сам Онегов как у отечественных, так и зарубежных писателей-натуралистов. Не зря в сборнике «Мы и наша земля» он приводит в пример те книги, которые произвели на него глубокое впечатление, это «Оскальпированная земля» А. Леньковой, «Нам и внукам» Д. Арманда, «Прогресс и природа» К. Митрюшкина и Л. Шапошникова.

Для разъяснения своей непримиримой позиции в отношении «экологии домашних собачек» Онегов написал в том же сборнике: «Остаются две категории, которые в тестах защитников природы Запада определяются так: пессимисты и оптимисты. С пессимистами нам с вами уже всё ясно, а вот оптимизмом в указанных тестах обозначается, как я понимаю, именно та позиция, которую занимают люди, верящие в силу человеческого разума, отрицающие фатум экологического кризиса. К категории “оптимисты” я смело отношу и себя, и тех, реально мыслящих литераторов, с которыми встретился осенью 1983 года на творческом семинаре издательства “Молодая гвардия” и которым старался оказать посильную помощь в подготовке настоящего сборника. Да, мы не пессимисты, но и понятие “оптимист”, по-моему, не до конца раскрывает наши позиции гражданской ответственности за всё происходящее на Земле. Вот почему я назвал бы тех, кто озабочен судьбой людей, судьбой Земли, кто трезво и мужественно смотрит на всё происходящее и принимает ответственные решения, РЕАЛИСТАМИ».

На семинаре я не удержался и задал Онегову наивный, но клокочущий в душе и требующий ответа вопрос: «Почему государство так плохо заботится о том, чтобы растить и поддерживать писателей-патриотов, поднимающих голос в защиту природы, а наоборот, мешает их деятельности, тормозит творческий рост?» Ответ обескуражил своей честностью.

— Всему виной деньги за книги да страх чиновников, ведь защитники природы выступают против решения власти, — признался Анатолий Онегов. — Гонорар за книгу — три года сытой жизни. Потому писатель не пропустит впереди себя молодого автора, чтобы тот издался и перехватил его заработок. А чиновнику не нужен писатель, бьющий тревогу за гибельное состояние Волги или Байкала. Им комфортнее жить с теми, кто пишет на тему «экологии домашних собачек». Но мы с тобой не имеем право сдаваться. Пока мы боремся — будем побеждать, как сдадимся, уйдем в сторону, станем равнодушными, так потеряем землю.

Признание писателя-учителя оказалось для меня добрым уроком и напутствием на всю жизнь. Борьба за природу, за экологическое воспитание молодежи стала её смыслом. Насколько сложно расширять и укреплять ряды защитников природы я понял только после того, как познакомился с Анатолием Онеговым поближе и ощутил на себе его участие в моём творческом становлении. Не позови он меня на семинар, не добейся от чиновников моего участия в нём, не вышел бы мой очерк в сборнике «Мы и наша земля», а значит, усложнились бы дальнейшие мои шаги в большую литературу. Конечно, мне никто уже не мог помешать стать писателем, но с бездарными чиновниками сражаться в одиночку пришлось бы труднее.

Из некоторых писем Анатолия Онегова, которые он писал мне неустанно, яснее ясного — то был настоящий учитель, человек с большой русской душой, писатель, умеющий бороться за будущее Отечества.

Здравствуй, милый Толя!

Как же ты ругаешь меня за молчание! Не ругай! Я все думал, как тебе помочь. Прошлую весну предлагал — ты отказался, а теперь и возможности такой нет — бросил я «Школу юннатов» на 250 передаче. Но вот я о чём сейчас!

О чём я тебя попрошу. Перепечатай в 2-х экземплярах свой очерк «Остров». Если у тебя есть какой-то более полный вариант, то пришли именно его. Если есть ещё что-то на это похожее, то тоже пришли в 2-х экземплярах.

Дело в том, что с прошлой осени я веду при «Молодой гвардии» творческий семинар. Съезжаются сюда ребята со всей страны. И после каждого семинара рождаются сборники. После семинара «Ноябрь 1983 г.» будет сборник, посвященный теме «Земля — наш дом». Это как раз твоя тема. Я этот сборник буду составлять и комментировать. Так что срочно жду от тебя то, что просил выше.

Это ещё очень необходимо, чтобы вызвать тебя на следующий семинар (конец октября — начало ноября — 5–6 дней). Следующий семинар будет на тему «Твоя Родина» (малая родина). Здесь тебе надо постараться и написать рассказ, очерк (что пожелаешь). И прислать его мне (чем скорее, тем лучше). Хорошо бы до лета!

Ну, а вызов на семинар мы тебе пришлем в октябре.

А ты думаешь, что я тебя забыл! Да? Толя, очень прошу: не падай духом ни при каких обстоятельствах! Пиши побольше. «Остров» и ещё что-то (что есть) жду срочно. Ребята на семинаре хорошие, молодые. Специальности разные. Так что сразу почувствуешь себя человеком. Ответь, как получишь моё письмо. Тут же.

Жму руку. Твой А. Онегов.

Пиши — обо всём!

9 февраля 1984 года.

Милый Толя, здравствуй!

Пишу на ходу — уезжаю из Москвы недели на 3.

Получил и письмо, и материалы. «Остров» я уже читал, а вот «Поленницу» читал впервые и получил большое удовольствие.

Есть ли ещё такие же кусочки о «просто людях»? Если есть, все шли мне. К осени будем составлять один сборник, на будущий год — второй! В сборник (и в этот, и в тот) дадим по подборочке твоих вещичек. Так и пиши — ищи во всём этом интерес для себя и для людей. И пой по-своему песню о «просто русской земле». И нос не вешай — всё всегда будет очень хорошо, если очень этого желать и очень стараться.

Что касается романа, то сейчас же прочесть не смогу — уезжаю. Буду в Москве в конце марта всего 10 дней — и снова уеду до конца апреля. Вот тут где-то меня можно изловить. Телефон домашний 162-06-53

А несколько своих «газетных» вещичек ещё срочно подошли!

Твой А. Онегов.

Пиши — не стесняйся. Чем могу — помогу!

Вот видишь — даже конверта под рукой не оказалось — выменял у своих сыновей какой-то мятый. Извини.

На обороте конверта написано рукой А. С. Онегова:

«Толя, есть ли у тебя ребята, пишущие природу, землю, людей? Каков их уровень?»

1984 год.

Здравствуй, милый Толя!

Получил я твоё письмо и, как понял, ты моего письма, что посылалось тебе из Карелии ещё в апреле и писалось от руки, не получал.

Придется повториться.

Делаешь ты всё правильно. Я тебе советовал в том письме собрать книгу рассказов-очерков о своих земляках, о тех, с твоей точки зрения, замечательных людях, о которых ты мне рассказывал. Это была бы удивительная книга.

Далее: все данные для того, чтобы вызвать тебя в октябре-ноябре на семинар в «Молодую гвардию», я передал Главной редакции, думаю, что там не откажут. Твой «Остров» включил в сборник молодогвардейский «Земля — наш дом».

В Москве буду только к 5–10 сентября. Так что до этого прочесть твоё произведение не смогу никак. Сюда посылать его рискованно, да и дел у меня здесь куча — всё время в бегах — я здесь не пишу и не читаю.

Пишу тебе коротенько, ибо нечаянно объявилась почта и уже уходит. Ну, вот пока и всё.

Мой адрес до 15 августа: 186174, Карелия, Пудожский район, п/о Усть-река, д. Пелусозеро. А. С. Агальцов (Онегов).

8 июня 1984 года.

Здравствуй, милый Толя!

Ты в списках, утвержденных ЦК ВЛКСМ. Семинар чуть задерживается — будет он в декабре. Но будет обязательно. И тебя хочу увидеть, и уговорить тебя на очень интересную работу хочу. Появишься в Москве — объявись по телефону…

1984 год.

Сегодня, то есть спустя почти сорок лет, мне нечего добавить к этим боевым, оптимистичным письмам Анатолия Онегова. Только слова благодарности, только восхищение подвижнической деятельностью великого писателя-натуралиста. Поверив в меня, осознав, что я, как и он, — добровольный и искренний защитник природы, он протянул мне крепкую руку помощи. Не на словах, а на деле доказал всем мечтающим реализовать себя — дорогу осилит идущий.

В трудные минуты он любил повторять: человек может победить даже самого себя.

Сборник «Мы и наша земля» актуален сегодня, как никогда. Его стоит изучать и перечитывать, чтобы понять, насколько хрупка экосистема планеты, насколько важен каждый защитник природы. А для меня важно ещё и то, что это пример, продемонстрированный Анатолием Онеговым, как следует работать с молодыми литераторами и как важно придать экологическому образованию и воспитанию государственную значимость.