Мысли из палаты №6

Анатолий Зарецкий

«Время лечит»… Какая чушь!.. От жизни лечит только смерть – моя смерть… А что потом, когда сам стану лишь чьим-то воспоминанием? Ведь уже сейчас рядом со мной не осталось никого, кто мог бы вдруг спросить: «Толик, а ты помнишь Людочку?». Я бы вздрогнул, как от ожога, и не ответил. Зачем?.. Вот только, что же все-таки потом, когда не будет меня?.. Похоже, останутся лишь эти строки, пока время не сотрет их за ненадобностью… Всё…

Мысли из палаты номер 6

Объявили отбой, но уснуть невозможно. Раздражал постоянный яркий свет в палате. В вечер после укола, похоже, было все равно. А вот теперь, когда действительно напряжен, как натянутая струна, не спалось. Впрочем, какая разница, если прямо со следующего дня предстоял двухнедельный сон.

Периодически в палату заходили санитары или медсестра — приходилось притворяться спящим. Однажды все-таки засекли.

— Не спится? — спросила медсестра, — Может, укольчик сделаем? — предложила она.

Отказался, сославшись на то, что она меня случайно разбудила, а так со сном все в порядке. А в палате стоял мощный храп. Напичканные таблетками и микстурой, пациенты психиатрического отделения крепко спали…

Рой мыслей, круживших в голове, не давал уснуть. Обрывки стихов сменялись яркими видениями эпизодов прошлой жизни, вызвавших создание того или иного стиха, всплывавшего в памяти. И периодически, как набат, в голове стучало: «Лю-ю-дочка!.. Лю-ю-дочка!..» Я мысленно звал любимую из небытия, разумом понимая, что все напрасно, но душой надеясь на чудо.

Ведь пришла же она на помощь в трудную минуту. Я ясно видел ее взволнованное лицо за этим зарешеченным окошком и слышал тревожный голос: «Проснись! Срочно проснись!» Такое не может присниться. Это было на самом деле, это не видение…

Потом вдруг охватило странное чувство, что кто-то таким вот необычным способом издевается надо мной. Вспомнил все прочитанное когда-то о препаратах, вызывающих галлюцинации, причем настолько реалистичные, что порой трудно отличить видения от действительности. А может, эти полковники подмешали что-то в микстуру, которую заставила выпить медсестра? Сама микстура безобидна, но с этими добавками стала для меня опасной. Они, очевидно, хотят узнать обо мне все, чтобы более успешно бороться со мной. Но я не должен выдать им главную тайну. Даже случайно. «Они ничего не узнают о моей любимой Людочке», — твердо решил я.

Приняв решение, и немного успокоившись, стал размышлять над причинами столь бурной активности этих двух полковников вокруг моей скромной персоны. Ведь никто не обращал на меня внимания, в какие бы инстанции ни обращался со своей просьбой об увольнении. И лишь когда жена обратилась в ЦК КПСС, появились те уроды. Сначала возник один полковник Кац со своей сумасшедшей собачкой. Он все же выведал один секрет — мою нелюбовь к телефонам. А потом появился другой полковник Кац — типичный провокатор, с кучей телефонов для оперативной связи с остальными мерзавцами. Он-то и упрятал меня сюда, когда я в честном поединке уничтожил его главный красный телефон.

А причина, скорее всего, одна — не может быть одновременно двух «Программ КПСС». Вот партократы и переполошились. Все просто. Дали задание особистам узнать, кто я такой. А те вытащили из архива мою «Программу…», сразу все поняли и доложили партократам. А из нее ясно вытекает, что их партийная программа липовая! Никакого коммунизма никому не построить — ни в отдельно взятой стране, ни во всем мире. Мне это было понятно даже в школе… Потому что невозможно каждому дураку дать все по его потребностям, ибо потребности дурака безграничны… А дураков у нас в стране, как, впрочем, и повсюду в мире — большинство.

И каждый норовит руководить, а не работать. Желающих работать, а особенно созидать, мало. Эти «шурики» работать не любят, даже из-под палки, а чтобы им работать по своим способностям, да еще добровольно — извините… Зато шурики всегда будут в первых рядах едоков. Попасть на первый черпак — их идеал на бытовом уровне. А поскольку ресурсы Земли не бесконечны, шурики быстро все сожрут… Это аксиома.

От этих выводов вдруг стало смешно до коликов. На мой смех в палату заглянул санитар. Притворился спящим. Внимательно осмотрев палату, санитар ушел.

А я снова смотрел на зарешеченное окошко и размышлял, размышлял, размышлял…

Шурики — основные разрушители мира. Они истощают планету, пожирая даже то, что жрать им не по чину. И таких шуриков миллиарды. Они уже загадили своими отходами даже пустыни и размножаются с катастрофической быстротой… Но есть разрушители пострашней рядовых шуриков… Это благодетели человечества… И особенно опасны те, что пытаются быстро и радикально преобразовать мир — это политики и ученые…

Именно в этой среде прорва шуриков, желающих поэкспериментировать с человечеством. Шурики-политики постоянно озабочены идеей равенства, а на деле стремятся выявить всех способных, талантливых и даже гениальных индивидуумов и непременно принизить их до уровня своей серой массы, а затем суетливо, по-крестьянски, объегорить, нагло посмеиваясь при этом — не будьте слишком умными, будьте шуриками, как все…

А ученые шурики так и норовят украсть идею у гения и, не понимая ее до конца, создать и опробовать какую-нибудь пакость. Так, любопытства ради… Опробуют они однажды что-нибудь на свою голову и на погибель человечества.

Рано или поздно, например, вздумают они поэкспериментировать с кристаллической жизнью. Сдуру подумают, что эти искусственные люди будут за них — шуриков — работать. А у тех свои шурики непременно появятся, только более шустрые и совсем уж безмозглые — ради удешевления их производства. А созданы-то они будут «по образу и подобию»…

И пойдет у них война с человечеством за истощающиеся ресурсы Земли. Да еще найдется какой-нибудь кристаллический придурок, который тоже захочет строить коммунизм. Ведь коммунизм — это несбыточная мечта всех шуриков, где каждому будет позволено жрать в соответствии с его ненасытными потребностями, а от него не потребуют ничего, или, в худшем случае, в соответствии с его посредственными способностями…

Вот тут-то эти монстры человечество и доконают, как досадную помеху их кристаллической жизни… А потом просто все ресурсы кончатся. Была на Земле разумная органическая жизнь, потом победит кристаллическая, а потом не будет никакой…

И никто мне не докажет, что разумная жизнь может развиваться вечно. Потому что никто нигде так и не видел следов внеземных цивилизаций. А ведь Вселенная вечна и бесконечна. И значит, должно быть бесконечное множество цивилизаций, достигших безграничных возможностей. Следы таких цивилизаций были бы заметны повсюду. Мы обнаруживали бы их даже невооруженным глазом…

А их нет, и быть не может, потому что шурики всех существовавших ранее цивилизаций сожрали все, прежде чем оные цивилизации успели достичь этих самых безграничных возможностей. И потому гибель — единственная перспектива любой разумной жизни.

Только таким может быть грустный итог любых здравых размышлений по поводу исторической перспективы.

Размышляя с открытыми глазами, чуть было ни прозевал очередной обход. Едва успел притвориться спящим.

А, собственно, зачем мне притворяться? Ведь единственное, чего добиваются шурики из ЦК КПСС, это признать меня сумасшедшим. Что бы потом ни проповедовал, что с меня возьмешь — не все дома у бедолаги, а потому и мыслит не как все, а как полный идиот, списанный за это даже из армии.

И ведь придется стать таким, потому что военные шурики никогда не согласятся с тем, что человек по доброй воле к ним попавший, вдруг по доброй воле сможет от них улизнуть. Военные шурики по натуре — феодалы-крепостники. Их воля, они бы всех поставили в строй, и командовали, командовали, командовали…

Но беда в том, что кто-то в стране еще должен постоянно совершенствовать и производить их пушки, танки, самолеты и все, что они готовы потреблять в неимоверных количествах, воруя при этом с крестьянской сметкой и без зазрения совести…

И только сумасшедший может отказаться от военной карьеры — от своего военного счастья в мирное время… Ни один шурик этого понять никогда не сможет… Так что придется стать сумасшедшим добровольно… А раз так, зачем сопротивляться?..

Только вот не Иван Иванович должен придумать мне болезнь, а я сам — незаметно подбросив ему идейку насчет кристаллической жизни. Идея бредовая, но плодотворная, как и всякая бредовая идея… А бредовые идеи быстро захватывают массы…

Эврика!.. Вот он и проявился тот путь, который поможет ускорить мое увольнение из армии. Ведь во всей этой необычайно смелой научной идее легко усмотреть болезненный бред — идею-фикс… Но свои мысли, основанные на логике здравого смысла, я должен не просто доложить Ивану Ивановичу, а понести в массы — начать их проповедовать и больным, и здоровым нашей палаты. Массы быстро подхватят — они ведь действительно захватывают, вдохновляют…

А вот он и я — идейный вождь и главный сумасшедший по части кристаллической жизни!.. Слухами земля полнится. Ивану Ивановичу донесут быстро… И дело сделано вчерне. Комиссуют без всяких проволочек, а то, не дай бог, вдруг ученики-апостолы появятся, да еще в массовых количествах. Идейка-то весьма продуктивна во всех смыслах…

И плевать я хотел на все их микстуры и таблетки. Они мне нужны самому! Ведь единственный способ вернуть мою любимую из небытия — это нажраться галлюциногенов, а уж они четко сработают в нужном направлении. Я снова увижу мою любимую Людочку, и хоть на краткий миг, она вдруг оживет в моем воображении, словно наяву.

Так я нашел, наконец, свой лучик света в темном царстве ярко освещенной палаты психиатрического отделения военного госпиталя.

Я пошарил в карманах костюма и отыскал две таблетки, которые утром получил от медсестры. Недолго думая, проглотил обе. Не знаю, подействовали ли таблетки, или просто сказалась бессонная ночь, но внезапно провалился в глубокий сон без сновидений.