Сокровища монастыря и плащ-невидимка

Анатолий Николаевич Овчинников (2024)

Приключенческо-фантастическая повесть о найденном в монастыре сокровище, которое привело через цепочку открытий к разгадке тайны инопланетян. Ряд случайностей приводит героев на межзвёздный корабль пришельцев, и они оказываются на планете Икс системы Альфа Центавра, где их ждут встречи с недружелюбными представителями местной фауны, новые находки и сражение с галактическим монстром.

Сокровища монастыря и плащ-невидимка. Часть 2.

Совещание у генерала Ягодкина.

По приказу Ягодкина доцента ввели в курс дела относительно плаща-невидимки (естественно, под расписку о неразглашении) и далее его опросили на предмет, не было ли в сундуках каких-либо данных, связанных с необычным балахоном? Доцент по факту произошедшего в супермаркете поведать ничего не мог, но вот тема его кандидатской, а теперь и докторской диссертации оказалась связана с древнейшей славянской письменностью. Далее он рассказал собравшимся в кабинете офицерам и экспертам, что в числе прочего его особо интересовали обнаруженные «детдомовской» экспедицией в сундуках деревянные таблички, о которых он помнил все свои детские, а затем и университетские годы. Возможно, именно эти воспоминания и пробудили в итоге его интерес именно к древней письменности, так как те дощечки были испещрены письменными знаками неизвестного ему на ту пору — да и сейчас — происхождения. Витька Крючок, а теперь Витька-доцент — по его словам — уже тогда, в юности понимал, что эти знаки не похожи ни на что, ни на какой алфавит и даже на иероглифы.

Виктор Михалыч задумался, будто припоминая, и продолжил свой рассказ.

«Позвольте, я попробую рассказать, что мне удалось установить за эти годы, так как будучи в аспирантуре я был допущен к изучению найденных в монастырских сундуках раритетов. Я имею в виду не только «дощечки Зосимы» — так мы с моим научным руководителем решили назвать эти деревянные документы — но и остальные грамоты и письма. Как известно, среди прочих интереснейших документов была сделана сенсационная находка древнейшего списка «Повести временных лет», но вот всего того, о чем я сейчас узнал в этом кабинете — этого не было ни в каком виде!

Теперь о моих предположениях и догадках. Понятно, что невидимый плащ в 1919 году уже существовал, иначе как бы он оказался в тех сундуках? В него монахи Зосима и Савватий завернули икону Богоматери и похоже, икона, дощечки с письменами и этот балахон связаны между собой некой тайной. Расскажу об иконе. Смотрите, икону в город Z доставили из Москвы в 1610 году монахи московского Сретенского монастыря, но эта икона — освященный по всем канонам список (копия) с оригинальной иконы Богоматери, переданный из Владимира в Москву в 1395 году, чтобы она помогла остановить нашествие полчищ Тамерлана, который, идя разорять Москву, действительно неожиданно повернул обратно под Ельцом — как раз в месте будущего города Z.

Именно так икона Владимирской Божьей Матери стала чудотворной национальной святыней. Сама же оригинальная икона Богоматери попала на Русь в 1130 году, когда ее подарили киевскому князю Мстиславу из Константинополя, через 25 лет она была перевезена из Киева Андреем Боголюбским во Владимир. Глубже по времени документов и свидетельств конкретно по этой иконе нет, но считается, что ее написал сам евангелист Лука, и в 5 веке она была перевезена из Иерусалима в Константинополь. Вот уж святыня, так святыня!

Таким образом, Владимирский образ Пресвятой Богородицы, пребывающий ныне во Владимирском соборе города Z, который и был обнаружен нами 25 лет назад в подземелье, физически не является оригинальной московской иконой. Но мы не знаем, монахи, доставившие в 1610 году этот Образ к месту нового монастыря из Москвы, получили его в Сретенском монастыре вместе с этим плащом, так сказать, в комплекте, или нет? По крайней мере, все 400 лет существования монастыря сведения о диковинном плаще и неизвестных письменах на досках не были известны, равно как нет данных об обретении (получении, приобретении) этих предметов в течение этих веков. Хотя при закладке нового монастыря в Z, ему из Московского Сретенского монастыря передавалось множество различных предметов, причем не только религиозного характера, но и мирского обихода, инвентаря и т.п., но конкретно этих предметов в описях не обнаружено.

Надо признать, что смысл передачи дощечек (если эта передача была) с явно языческими письменами не очень понятен, возможно, так имеющиеся раритеты рассылались из Москвы в провинцию в преддверии Смуты с целью сохранности (тогда возникла угроза окатоличивания Руси)? Увы, ничего неизвестно, но можно только предположить, что сверхзагадочные свойства плаща-невидимки были известны уже тогда — но упоминаний об этом не обнаружено».

На этом генерал Ягодкин прервал доцента и сказал, что последние дни дощечки находились на дополнительном исследовании в одном из НИИ и вот получен отчёт. Генерал натянул на нос пенсне и погладил под носом щёточку усов: «Так, это неважно, неважно, а, вот… я вам сообщу основные выводы наших ученых», и он поведал следующее.

Предъявленные два объекта, выполненные из дерева, размером 40х20 см, толщиной 1 см, испещрены с одной стороны текстом неизвестной письменности, но письмо явно буквенное и алфавитное, с разделением на слова и на слоги — всего по 10 строк на дощечке или по 500 и 510 знаков. Встречаются отдельные знаки, похожие на этрусские, в некоторых можно угадать знаки финикийского алфавита (12-9 век до н.э.) и даже письмен Лепенского Вира и письма Винчи (Балканы — 6 тыс. до н.э.). Но это сходство отдельных знаков пока ничего не даёт в расшифровке. На обратной стороне дощечек прорисованы прямые линии, точки, концентрические окружности, линии овальные и волнистые во всю длины таблички. Определить их смысл и назначения пока не представляется возможным.

При обработке табличек в поляризованном свете в одном углу проявилось нечеткое изображение некой фигурки, похожее на фабричное клеймо, или метку владельца. При более тщательном обследовании предъявленной плащ-накидки из неизвестного материала аналогичное клеймо было также обнаружено в глубине капюшона. Таким образом, дощечки и плащ-невидимка однозначно связаны между собой, по крайней мере, они принадлежат одному владельцу.

Расшифровке текст на табличках не поддается — у нас нет ни кодового слова, ни, хотя бы, понятия, о чем здесь могла бы идти речь. Работа осложнена применением совершенно оригинальных знаков, которые, хотя и имеют отдаленную схожесть с некоторыми графемами приведенных выше языков, все-таки совершенно, в целом, оригинальны. К вопросу о трудностях хотя бы приблизительного понимания смысла текста можно привести пример с декодированием знаков знаменитого «Фестского диска». Там сколько было исследователей — столько и было получено переводов, причем трактующих знаки совершенно по-разному, поэтому переводы повествуют о принципиально совершенно разных событиях. У нас нет «ключа», не с чем сравнивать.

«Но, товарищи, — Ягодкин посмотрел на присутствующих поверх пенсне, — «Это еще не всё. В тупик всё расследование ставит следующий вывод». Он продолжил чтение: «Что же касается материала самих дощечек, то по данным радиоуглеродного анализа материалу не менее 1500 лет и изготовлены они из эндемичного растения… Американского континента — араукарии. Таким образом, до 1492 года (год открытия Америки) эти дощечки появиться в Европе никак не могли».

«Такие вот дела», — сказал Ягодкин, — «На сегодня имеем две загадки: происхождение плаща-невидимки, и каким образом таблички с неизвестными письменами могли оказаться в 1919 году в подвалах монастыря в Z, или как они очутились в Москве в 1610 году, если их перевозили вместе с иконой? Дело на контроле у Верховного. Особо он интересуется невидимой тканью, и я думаю, понятно почему — применения обмундирования из подобного материала и покрытий для техники сделает нашу армию неуязвимой и непобедимой. Эта штука посильнее гиперзвуковых подводных ракет будет. На этом совещание закончено. Дощечки вам в помощь!».

Генерал добавил, что для поиска первоисточников плаща-невидимки и дощечек Зосимы создается особая секретная спецгруппа во главе с ним самим, технический руководитель — доцент Крючков. Ему даны полномочия по привлечению к работе необходимых кадров и ресурсов государства.

В рамках поставленной задачи во все резидентуры Южной и Центральной Америки (места произрастания араукарии) были отправлены предписания о сборе и поиске любых данных и упоминаний о подобных дощечках из этого дерева, особенно с какими бы то ни было знаками. Также отдельному Управлению по мануфактуре при Ведомстве было поручено изыскивать что-либо подобное этой ткани по всему миру.

Далее, как в сказке: доцент заплакал, понимая, что задача ему поставлена из серии: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.

Инь и Динь.

Динь мчалась по лесной тропе, рискуя зацепиться хвостом за корень и попасть в лапы охотников. Невидимый покров пришлось тоже сдёрнуть, чтоб не мешал. Её нагоняли собаки. «Придётся бросить им кусок свиного окорока, только что стащенного в деревне, и потом вновь остаться без обеда» — успела подумать Динь и провалилась в какую-то яму с водой. Собаки остановились и заскулили у края ямы, вслед за ними первым прискакал сельский староста, который, хоть и восседал на старой кляче без стремян, но выглядел геройски в стальном шлеме и саблей у пояса. Следом подоспели пешие загонщики с факелами. Они всеми долго бродили вокруг ямы в поисках исчезнувшей ведьмы, выкрикивая проклятия в её адрес.

Староста подозревал, что она могла прятаться в воде под корнями, но, все же, даже тем ведьмам, которых он ловил и пытал до этого, не было дано так долго обходится под водой без воздуха. Факелы прогорели, далее ждать у этой ямы было нечего, и вся команда ретировалась обратно в деревню.

Динь выставила на поверхность сперва уши, потом глаза и, убедившись, что опасность миновала и на этот раз, вылезла из ямы, цепляясь за корни и траву. Украденный кусок окорока, хоть и пропитался гнилой водой, но все равно был съедобен. Одежда, само собой, промокла до нитки и был холодно. Динь могла находиться под водой час и даже два — она дышала лёгкими, как люди, и кожей, как лягушка, но при этом в воде ужасно мёрзла. Далее, ориентируясь по звездам и возмущениям в магнитном поле этой планеты, она вышла к хижине, где оставался раненый Инь.

Их свадебное путешествие не задалось с самого начала: они вообще прилетели не на ту планету — их забросили сюда по ошибке, и вместо набора «Все для молодоженов», они получили тур для экстремалов на планете, полной опасностей, да к тому же, населенной дикими, тупыми, алчными, кровожадными и суеверными квази-гуманоидами.

Её муж Инь не так давно, вдобавок, случайно попал в капкан, поставленный местными на кабана и ему буквально оторвало ногу. Теперь он не мог ходить и только лежал в хижине-шалаше, и ждал, когда отрастёт новая нога. Динь самой приходилось искать чем бы поживиться в лесу и даже вот так, как сегодня, воровать съестное в деревне, что было очень опасно. Местные дикари, особенно их главный жрец ненавидели любых чужаков, всех подозрительных считали ведьмами и колдунами и безжалостно сжигали самых противных на кострах. Это что касается особей своего вида, а если учесть, что Инь и Динь внешне от них отличались очень сильно (ну, просто, очень-очень сильно), то им была уготована единственная дорога — в ад.

Судите сами: один только приличных размеров и скользкий как налим хвост уже должен был настроить местных к пришельцам, мягко говоря, весьма враждебно, еще и голова у них была великовата и глаза тоже, рот, как говорится, от уха до уха, да еще полный множества мелких зубов. А на руках всего по 4 пальца. Кожа пятнистая, всегда влажная, как после дождя — не наши они — и точка! Ясно — демоны! Хотя, внешность — это дело привычки: лишь бы гуманоид был хороший, а с лица, как говорится, воду не пить… Главное, размножались они по-человечески и тоже находили в этом деле не меньшее удовольствие. Но на сегодня эта задача перед Инь и Динь не стояла.

Надо было выбираться отсюда как можно скорее. Но!.. Вылететь до открытого портала на обратной стороне Луны им было отсюда не на чем, мало того, добраться до их посадочного модуля тоже было не на чем: они опрометчиво отлетели на своём атмосферном флайере от места посадки модуля очень далеко — за океан, но главная беда была даже не в этом. Их флайер (летающую капсулу) стащили при помощи огромных хвостатых животных — пока молодожены занимались сами собой — местные дикари, увидев в большой яйцевидной конструкции посланника небес (тут они не ошиблись). Они установили глайдер во дворе своего капища и устраивали там с ним ритуальные бдения, даже паломники начали сюда приезжать, вознаграждая жрецов богатыми приношениями. Мощные передатчики и аппаратура связи остались на модуле и во флайере, у Динь и Инь с собой оставались только переговорники для связи друг с другом.

Хижина от зверей и людей охранялась защитным куполом — он входил в комплект при любом посещении планет Внешнего Кольца. А вот оружия не было никакого — еще не хватало им туристов снабжать — разворотят всё до ядра! Только телепатия и личное обояние. Но любые контакты с местными все равно были запрещены. Энергия для поддержания купола в рабочем состоянии истощалась, а радий-цезиевые батареи на этой планете появятся лет через 500 и то, это только при совпадении множества условий.

Потом была эта неприятность с ногой Иня, после чего Динь нашла в лесной чаще полухижину-полушалаш, где они и расположились, надеясь, что не надолго.

Чтобы нога отрастала быстрее, Инь должен был есть животную пищу, то есть, мясо, достать которое без оружия было проблематично. И без того Динь выловила в округе всех жуков, личинок, червей, даже лягушек и ящериц, но этого было мало. Нужно было опять идти в деревню, а так как там уже поджидали необычных воров, то идти на этот раз следовало в соседнюю, еще дальше. Раньше всегда выручал покров-невидимка, но с недавних пор сельские собаки что-то почуяли и поднимали невероятный гвалт при попытке пробраться в деревню. Мало того, к ним подключались горластые петухи. Утром они доели окорок, Динь взяла плащ и отправилась воровать еду.

Инь и Динь вполне могли бы забрать свое так им жизненно необходимое средство передвижения, применив некоторые особенности своей физиологии и психосоматики (даже без оружия), но их пока сдерживали этические принципы, заложенные в них тысячами поколений предков, а главное — Звездный кодекс, прямо запрещавший любое воздействие на представителей гуманоидных рас.

В виду деревни Динь накинула на себя плащ-невидимку и, крадучись, приблизилась к изгороди. Собаки пока молчали — может, ветер был в другую сторону. Динь уже знала, что местные хранят свои запасы в отдельно стоящих сараях и погребах, там же живут домашняя скотина и птица. Но Динь никогда не имела дело с живой едой крупнее личинки жука, что касается убить курицу или гуся — это было не про неё. А вот вареная курочка или даже яички — это совсем другое дело. Во втором погребе ей повезло: на крюке висел изрядный кусок сала, и стояла посудина с белой рыхлой массой — Динь уже знала, что она съедобная и вкусная (это был творог), и она забрала всю посудину.

Обратный путь прошел без происшествий, собаки здесь так и не встрепенулись.

Но далее её ждало страшное… На поляне, где была хижина, вились клубы дыма и тлели последние головешки — огонь уничтожил хлипкое строение. В дыму пожара сперва задохнулся, а потом сгорел Инь. Это туземцы нашли тропинку к хижине по следам стекавшей ночью с Динь болотной жижи из той ямы, которая спасла её, но, получается, погубила Иня. Эти грязные потные животные в кожаных засаленных штанах подперли дверь хижины, обложили её хворостом и сожгли, как они считали, ведьму-оборотня.

Динь долго сидела у пепелища, уставившись в остывающие угли огромными немигающими глазами, затем взяла горсть пепла с центра пожарища, где как ей казалось, погиб и истлел Инь — это был его пепел — так она убеждала себя, — завернула этот пепел в одну из своих оставшихся тряпочек и направилась к деревне с храмом, за оградой которого стоял их флайер. Никакого плана у нее не было, но она знала, что идти надо именно туда и сделать то, что требуется сделать.

На окраине сельца встрепенулись было собаки, но разобрав, что движется нечто небывалое, предпочли на всякий случай не гавкать. Также и встречные люди при виде Динь шарахались по домам с воплями «Ведьма!»; и только дети продолжали возиться в придорожной траве. И людям было от чего притихнуть и разбежаться: Динь сняла одежду и предстала во всей красе. Очевидцы потом наперебой рассказывали прибывшему маркграфу как выглядела настоящая ведьма: небольшая темная фигурка в оранжевых и кислотно-зелёных разводах, кожа блестящая, будто смазанная маслом, заметный нервно бьющий по земле хвост, большая голова с огромными глазами и широко раскрытым большим ртом со множеством мелких зубов, меж которых мелькал длинный тонкий язык. Она непрерывно что-то шипела и вопила, подпрыгивая и приплясывая, как при падучей болезни. Ужас!

Эта картина никак не могла добавить доверия к незнакомому существу со стороны аборигенов. Это Нечто направлялось к церкви. Навстречу ей не побоялся выйти местный служитель, но его заклятия и приговоры никак не повлияли на решимость Динь. Группа людей, пребывавших в это время в храме, разбежалась в непереносимом ужасе. Дело в том, что Динь задействовала телепатические возможности своего мозга, направив волну ненависти на собравшихся. Она знала, что этот заряд может убить и её саму, испепелив мозг, но она уже не думала об этом.

У стены стоял их глайдер-флайер. Динь беспрепятственно подошла к нему, тронула скрытую кнопку, люк открылся, и она вошла внутрь. Двигатель включился, вся конструкция слегка завибрировала и начала отрываться от земли. Немного повисев в воздухе, аппарат затем быстро полетел в восточном направлении. С той поры во всей округе в этот день отмечают День избавления от ведьмы.

Она летела, что говорится, не разбирая дороги, прежним, заложенным ещё Инем курсом. Обычно они с Инем, как и положено по инструкции, прокладывали маршрут далеко в облет деревушек и городков и выше путей птичьих миграций. Но сейчас ей было не до того, и птицы то и дело бились о корпус глайдера, а люди в редких селениях падали в ужасе ниц — так рождались легенды о драконах.

Из забытья Динь вывело верещание датчика расхода энергии. Ведь одна ампула была израсходована на защитный купол над хижиной с Инем (от огня силовое поле не спасло) и теперь, чтобы развернуться и перелететь океан, энергии оказывалось недостаточно, и флайер мог рухнуть в воду посреди океана, не долетев до спасительного модуля. Динь выбрала подходящую полянку на границе леса и степи без признаков жилищ и посадила аппарат на обрыве над рекой.

Надо было на что-то решаться: она была уверена, что их ищут, что с лунной базы должны были засечь сигнал с посадочного модуля, но он, увы, остался на другом континенте, что наверняка спасательный спутник сканирует поверхность планеты в поисках сигнала от маячка их флайера, но у того тоже кончалась энергия. Запасы пищи и воды еще оставались, тем более, что теперь она была одна, но опасность могла грозить отовсюду: если не от местных дикарей, то от зверей. Ни тем, ни другим она не в силах была противостоять: оружия ведь им по программе «Всё для молодоженов» не полагалось, телепатическое воздействие — внушение страха — могло помочь отбиться от излишне назойливых гуманоидов, но против животных оно было бесполезно. Она даже не могла создать защитный экран ни вокруг себя, ни, тем более, вокруг флайера — оставалось полагаться на его крепкие клинкеты и собственную осторожность.

Так Динь продержалась почти месяц. Аккумуляторы сели окончательно, еда кончилась и её не нашли. Вокруг флайера бродил огромный мохнатый зверь, иногда он вставал на задние лапы и пытался забраться наверх — ей было страшно и хотелось есть. Она еще раз перерыла всё хозяйство своего ковчега в поисках съестного. Помимо положенной комплектации здесь чего только не было: множество сувениров, — подобранных и просто стащенных у местных — разных интересных безделушек — статуэтки, поделки из камня, чаши-фужеры, наконечники копий, даже каменные ножи, какие-то обрывки кожи с разным тиснением и отпечатками и т.п.

Конечно, туристам было строжайше запрещено вывозить что-либо из своих путешествий, но все равно везли все — на память и для коллекций. Среди всего прочего Инь притащил как-то несколько гладких деревянных дощечек, но это была особая ценность, так как в их мире давно уже не было ничего натурального, естественного, природного, а только сплошная синтетика. Эти дощечки достаточно было просто повесить на стену у себя дома, чтобы все знакомые и соседи обзавидовались, ну, или, на крайний случай, сделать из них полочки для сувениров. Инь маркировал свои находки своим особым клеймом, чтоб никто потом не мог претендовать на них.

Так продолжалось до тех пор, пока из леса вновь не пришел косматый зверь и не принялся по своему обыкновению грызть обшивку флайера и пытаться залезть на него. Динь в этот момент пряталась в траве, умоляя Небо, чтобы зверь ее не учуял.

И вот, Небо её услышало, но довольно своеобразно: внезапно с поля зрения Динь исчезли и зверь, и флайер, и весь косогор над рекой, на котором происходило это действо — возня и топтание лесного гиганта привели к обвалу, оползню возвышенной части берегового откоса вниз — в реку.

Когда Динь подбежала к образовавшемуся обрыву, то увидела далеко внизу свой флайер, лежащий на боку, наполовину уже в воде, а зверина, как ни в чем не бывало, переплывал реку на другую сторону. Динь осторожно спустилась вниз, пока она спускалась по зыбкому песку, флайер продолжал уходить все дальше под воду. Она все же пролезла в приоткрывшуюся дверь-люк, чтобы попытаться хоть что-то вытащить и спасти; она лихорадочно начала выбрасывать наружу все, что попадало под руку — и нужные, и совершенно ненужные в этих обстоятельствах вещи. Пока она перетаскивала спасенное на твердый грунт, флайёр окончательно засосало в зыбучие пески. Хоть вода и была её стихией (малыши их вида рождались в воде), но нырять за чем-либо еще внутрь коптера было больше ни к чему: вся его электронная начинка теперь не подлежала восстановлению.

Среди вытащенных ею вещей оказались и те две «натуральные дощечки» — совершенно теперь бесполезные — и плащ-невидимка, обладая которым, появилась надежда стащить что-нибудь съестное у людей. Вот только их жилищ в округе не наблюдалось, она же специально выискивала такое место для посадки. Но предстояло их найти и попытаться как-то объяснить, что она не демон.

Перед своим последним (скорее всего) походом по этой планете Динь решила оставить по себе память: она взяла обе деревянные таблички и выдавила на их мягкой поверхности шилом от ножа свою историю, понятно, что как можно короче. Там было и про лунную базу с порталом на их планету, и про посадочный модуль за океаном, от которого видно созвездие с их звездной системой, про то, как и где погиб Инь, и как она очутилась в этом месте (где утонул флайер), которое специально пометила на обороте одной доски в координатах, принятых в их счислении. Она прорисовала схематично крутой изгиб реки, соседний лес, высшую точку обрыва, где находилась она, и откуда свалился флайер и даже нацарапала зверя, который утопил все её надежды.

Кинув все в сумку, она отправилась в сторону увиденной ею ранее перед посадкой — часах в двух ходьбы — накатанной дороги. Подождав там еще два часа, она увидела двигавшийся ей навстречу караван повозок и вооруженных людей. Динь вышла на дорогу, двое опередивших всех всадников, завидев её, развернулись и ускакали обратно к своим. Динь подошла ближе к основному отряду и издали начала кричать остолбеневшим путникам: «Я — Динь, я посланец планеты Би-Ди, я пришла к вам с добром и с миром. Наш корабль попал в аварию, один из нас погиб, я прошу у вас помощи…».

Речь её состояла помимо горловых звуков, также и в дополнительных поясняющих движениях тела и конечностей — у этого вида гуманоидов голосовые связки не были сильно развиты по особенностям гортани, поэтому эволюционно общение включало в себя определенное позиционирование конечностей, почти как мимика у людей, только у нас это эмоциональная добавка, а у би-джисов смысловая.

Подвиг стрельца Оглобина.

«Грамота от старца Герасима настоятелю Сретенского монастыря архимандриту Гермогену».

«Спешу уведомить Ваше преподобие о необычайном происшествии с обозом, коий Вашим соизволением направлен был на Дон на Острую Луку ставить монастырь Рождества Богородицы. При подходе к месту, уже ввиду речных холмов к полудню вдруг воротились дозорные, да так поспешливо, что стрельцы наши было запалили фитили, да зазря… У придороги вбок на Казачий Погост они завидели Нечто: человек — не человек, зверь — не зверь, но все же создание едва ли Божие, но и не диавольское. Оно было высотой в два аршина с четвертью, имело руки (о четырех перстах) и ноги, аки человек, но и хвост, аки скотина; завидев нас, Оно начало дёргаться и подпрыгивать, раскрывать пасть и что-то горланить по-своему.

И тут стрелец Пафнутий Оглобин самовольно со страху — как потом признался — пальнул в это Нечто из пищали и Оно упало бездыханным, простреленное насквозь. Одежда оной твари была из блестящего тряпья и вся в крови, рядом с телом валялась сума. В суме обнаружились всякия мелкия вещи, да две дощечки с непонятными письменами (уж не лазутчик ли крымский?), да чудной балахон от дождя. Дощьки с балахоном я велел сдать в монастырскую опись, прочее разобрали стрельцы и монахи. Тело мы закопали у развилки на Казачий Погост, могилу придавили приметным камнем. К вечору будем на месте закладки монастыря. Помогай нам Господь!».

Наше время. Группа доцента Крючкова и Альфа Центавра.

Время шло, но дело по расшифровке надписей на табличках и в поисках каких-либо аналогов этой письменности не двигалось с места. Хоть и подгоняли генерала Ягодкина Самые Высшие Инстанции, но и насчет происхождения ткани-невидимки он тоже ничего доложить не мог. Генерал, соответственно, «нажимал» на своих подчиненных.

Конец ознакомительного фрагмента.