Боевая подготовка СМЕРШа

Анатолий Терещенко, 2022

Успехи армейских контрразведчиков, особенно в середине войны, после того как было образовано Главное управление контрразведки СМЕРШ НКО СССР во главе с волевым профессионалом комиссаром ГБ 2-го ранга, потом генерал-лейтенантом В.С. Абакумовым, говорили о качественных изменениях в работе армейских чекистов. Перед военными контрразведчиками руководством страны была поставлена глобальная задача – в короткий срок переиграть грозного и многоопытного противника в лице абвера и РСХА фашистской Германии, а для этого потребовались новые подходы в обучении сотрудников СМЕРШа с учетом изменившейся обстановки. СМЕРШевцы больше работали не руками и ногами, а мозгами в ходе проведения хитроумных оперативных действий, комбинаций и радиоигр. О том, чему и как учились военные контрразведчики СМЕРШа, к чему эта учеба привела, и пойдет речь в этом повествовании. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Подсказки войны

Начиная с 22 июня 1941 года и в последующие год-полтора руководство Красной армии еще было далеко от глубокого знания спецслужб противника, действовавших на всем театре военных действий. Наши фронтовые начальники не располагали достаточными материалами о разведывательных органах вермахта — абвере и других служб безопасности в системе РСХА, специальных школах по подготовке агентуры, забрасываемой в наш тыл, формах и методах подрывной деятельности вражеских спецслужб ит.д.

Это было суровое и позорное время отступления. Все знали, что «Красная армия всех сильней…», и вдруг наши войска, хотя мужественно с ожесточением сопротивляются, но сила пришельцев, незваных гостей, оккупантов одолевала силу советскую. Мы быстро катились на восток.

Вместе с красноармейскими частями отходили вглубь страны и военные контрразведчики, не имеющие солидного опыта подготовки и проведения особенно зафронтовых чекистских операций.

Со слов участника Великой Отечественной войны, ветерана СМЕРШа полковника Николая Васильевича Левшина, одного из первых начальников автора книги, во время его службы в органах военной контрразведки в Южной группе войск, время и обстановка быстро учили контрразведчиков. Не теорией брали, а практикой.

В тот тяжелейший для страны период армейские чекисты не имели четкого представления о сущности полномасштабной работы в условиях внезапного нападения и постоянных откатов нашей армии в восточном направлении.

Агентура подбиралась второпях, недостаточно изучалась, слабо отрабатывались легенды и способы связи при выполнении заданий. Забрасываемые во вражеский тыл наши негласные источники часто проваливались из-за поверхностных инструктажей. Их «кололи» гестаповцы на противоречиях и слабо отработанных легендах прикрытия. Ас другой стороны вражескую агентуру из числа советских военнопленных огульно считали предателями, хотя у некоторых фиксировались признаки явно умышленных действий в заигрывании с вражеской разведкой с целью таким образом выбраться из плена. Увлекались через военные трибуналы расстрелами «предателей», среди которых были граждане, способные на подвиги. Их нужно было выявить и, перевербовав, отправить снова к немцам с определенными контрразведывательными заданиями.

Думающие и принципиальные оперативники доказывали начальству, что надо смелее использовать подобных граждан ради достижения контрразведывательных результатов. Такой «чеховский» подход к предателям существовал практически до образования СМЕРШа. Его руководитель комиссар 2-го ранга Виктор Семенович Абакумов переломил эту закостенелую антигосударственную и порочную для контрразведки практику. Он предложил Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину при практически несогласии Л.П. Берии стратегию перевербовки отдельных агентов противника из числа советских военнопленных. В.С. Абакумов пошел даже дальше — предложил награждать конкретных соотечественников из числа подобной агентуры за их положительные результаты. Сталин снова согласился с трактовкой Виктора Семеновича «воспитательной работы» среди такого контингента бывших советских военнослужащих, попавших в плен в силу определенных обстоятельств.

В годы отступления, пояснил Н.В. Левшин, мы больше занимались разведывательной, чем контрразведывательной деятельностью, в основном в интересах армейского командования, которое, конечно, ждало такого рода информации. Ну а если и занимались агентурным проникновением, то ограничивались переброской в тыл противника агентуры и оперативных групп в целях разведки переднего края врага или прифронтовой полосы. Практиковались вылазки для совершения отдельных диверсионных актов: подрывов железнодорожных составов, мостов, рельсового полотна, выведение со стоя стрелок, арсеналов с оружием и боеприпасами.

— Что же подсказала война? Какие уроки она преподала? — поинтересовался автор у ветерана СМЕРШа.

— Она заставила, — пояснил он, — мыслить, сообразуясь с обстановкой. Война учила оперативников тому, чему не учили агентуристов в различных школах и курсах в предвоенное время. Возникла необходимость проведения контрразведывательной работы по ту сторону фронта — на территории, занятой противником. К сожалению, такого опыта у нас до войны тоже не было, что отрицательно сказывалось на состоянии упреждающих ударов по врагу…

* * *

Но, для того чтобы читатель имел представление о СМЕРШе, хочется кратко изложить мозаику сотворения чуда, — Ангела-хранителя Красной армии. Правда, он просуществовал всего три года, и после окончания войны в 1946 году СМЕРШ был расформирован. Мавр сделал свое дело — мавр может умереть. Время СМЕРШа истекло. Судьбами людей — бывших героев негласной войны с абвером и РСХА власть теперь не интересовалась. Они были не нужны. Армия сокращалась вместе с военной контрразведкой. Теперь партийцы могли и поруководить «грозой немецких спецслужб» — кого уволили по болезни, кого — по дискредитации воинского звания и должности, кого посадили за решетку, а к кому применили и высшую меру «социальной защиты» — расстрел. Но это случится потом, а пока…

СМЕРШ родился после того, как командиры прижатых к правому берегу Волги частей, соединений и объединений фронтов Красной армии вместе с кремлевским руководством поняли, что дальше отступать нельзя — это конец стране.

Это было самое опасное для государства время после сражения с гитлеровским «Тайфуном» под Москвой, когда вояки группы армий «Центр» вермахта уже рассматривали золотые купола Белокаменной в цейсовскую оптику своих биноклей.

Несмотря на то что Красная армия отогнала фашистов от Москвы, Гитлер устремился на юг России — ему позарез нужна была нефть Кавказа.

Изнурительные бои в верховьях Дона и по направлению Волги показали руководству страны, что армия на пределе возможностей. Сотрудники особых отделов сигнализировали о разбалансировке психологической и моральной обстановки в армейских рядах на разных должностных уровнях. Произошло самое страшное в войне — неверие в победу над врагом. Когда читаешь докладные Абакумова Сталину, ярко прослеживается суровая истина, сермяжная правда о реальной обстановке в войсках.

Нужно было что-то решать, причем решать НЕМЕДЛЕННО. Так возник суровый сталинский рескрипт.

Приказ № 227 «Ни шагу назад!», подписанный Сталиным, был издан 28 июля 1942 года в период тяжелейшего военного кризиса после поражения советских войск под Харьковом и сдачи Ростова-на-Дону. Этот приказ по-разному оценивается историками. Кто-то считает, что «Ни шагу назад!» и введение загранотрядов явилось доказательством кровожадности Сталина, кто-то — что жесткие меры чуть ли не повернули ход войны на 180 градусов. Вот его текст:

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину. Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог. Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шаг/ назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину. Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага. После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали далее около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи.

Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой.

И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение. Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует. Верховное Главнокомандование Красной Армии ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Военным советам фронтов и, прежде всего, командующим фронтами:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов, и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) формировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны

И. Сталин»

* * *

Этот приказ в буквальном смысле встряхнул армию. Он дал возможность сотрудникам особых отделов смелее решать поставленные задачи на всех уровнях. Для наглядности этого тезиса есть смысл привести пример острой реакции армейских контрразведчиков на события перед решающей битвой за Сталинград.

Сталинградским фронтом в июле-августе 1942 года командовал самовлюбленный генерал В.Н. Гордов. В общении с подчиненными отличался грубостью и порою даже жестокостью. Кроме всего прочего от командиров разных степеней во фронтовое управление особых отделов, которым руководил генерал-майор Н.Н. Селивановский, поступали жалобы об ошибках и некомпетентности в решениях командующего, могущих привести к тяжелым последствиям для войск.

Не раз военный генерал-контрразведчик обсуждал этот вопрос с членом Военного совета фронта Н.С. Хрущевым, но тот держал нос по ветру. Боялся развивать глубже эту тему.

— Николай Николаевич, Гордов, конечно, вспыльчивый, даже злой человек и никудышный командир, но вы же должны меня понять — я его подчиненный. Мне как-то неудобно «капать» на командующего, — хитрил Никита, понимая, что командующий назначен с одобрения Сталина. С другой стороны, он как бы подталкивал главного особиста фронта к судьбоносному действию.

И вдруг 25 июля 1942 года Николай Николаевич, понимая всю опасность сложившейся обстановки и боясь потерять дорогое время, совершил поступок. Он решился отправить в Москву телеграмму… самому Сталину, через головы членов Военного совета фронта, непосредственного начальника Управления особых отделов Абакумова и наркома НКВД Берии. Этот документ спасал Сталинград от падения, которое произошло бы в первой декаде августа — обстановка свидетельствовала тому. Недовольство Гордовым могло сорвать клапан в кипящем котле нескольких армий, входивших в состав Сталинградского фронта.

Шифровку в Москву готовил его подчиненный капитан М.А. Белоусов. Михаил Александрович, впоследствии ставший генерал-майором, руководителем окружного масштаба, вспоминал, что в подготовленной шифровке излагалась критическая обстановка на фронте, давалась отрицательная характеристика Гордову как военачальнику и человеку, сообщалось о негативной реакции в войсках на его назначение. В конце указывалось соображение, что при назначении Гордова рекомендовавшими его военачальниками на высокую должность допущена серьезная ошибка, которую необходимо как можно скорее исправить.

Селивановский знал, какой опасности он себя подвергает, на какой риск идет, — время было горячее в прямом и переносном смысле. В кругу же своих сотрудников, посвященных в содержание шифровки, он был откровенен:

«Неважно, что будет со мной, что станет с нами. Главное, спасти Сталинград. Спасти страну. С Гордовым мы ее не спасем — мы проиграем Сталинград!»

На следующий день из Москвы пришла телеграмма.

Вызывал нарком НКВД.

«В Москве, — вспоминал Селивановский, — Берия долго меня ругал, заявляя, что я сую нос не в свое дело, что назначение командующих фронтами — прерогатива Верховного командования».

В отличие от Берии Абакумов воспринял информацию своего подчиненного спокойно. Берия же после встречи с Селивановским вызвал Виктора Семеновича и начал орать:

— Какого хрена твой Селивановский лезет не в свои дела? Ты что, всем своим подчиненным так разрешаешь работать? Это же настоящий бардак! Нашелся полководец! — кипятился раскрасневшийся Лаврентий Павлович, меряя быстрыми шажками коротких ног красную дорожку в кабинете.

— Нет, это общие дела, они же касаются судьбы страны, — последовал дерзкий ответ набиравшего силу и авторитет начальника военной контрразведки.

— Что ты мне хреновину несешь, патриоты дешевые нашлись, как сговорились, — продолжал злиться Берия из-за того, что Селивановский вышел напрямую на Верховного…

Абакумов знал, что Гордова назначил сам Сталин по рекомендации Тимошенко, а поэтому поначалу осторожно относился к информации своего подчиненного. И все же в конце июля 1942 года намеревался доложить о взрывоопасной обстановке в войсках. Но случилось то, что случилось.

Телеграмма попала в цель. Уже на следующий день после доклада Селивановского в Ставке был издан приказ № 227 под названием «Ни шагу назад», содержание которого приведено выше.

Сталин среагировал в своей манере:

— Товарищ Абакумов, в таком случае поезжайте с комиссией от моего имени в Сталинград и разберитесь там. Переговорите с командирами и политработниками, подключите свои возможности, хотя то, что нам доложил Селивановский, очень меня насторожило. Ставке нужна правда и только правда. Сами понимаете, как говорят, душой измерь, умом проверь, тогда и верь. Вам я доверяю установить истинную причину фронтовой грызни. Да, обратите внимание, есть ли опасность разрушения принципа единоначалия.

Сталин замолчал, попыхтел притушенной трубкой. Потом стал раскуривать ее, пока не показались струйки сизого дыма, и добавил: — Имейте в виду, — операция секретная.

— Ясно, товарищ Сталин, — отчеканил Абакумов по-военному. Он умел это лихо делать…

Но Сталин не был бы Сталиным, если бы не перепроверял информацию. Он считал, что во всех делах полезно разумное недоверие. И в то же время вождь хорошо знал наказ Демокрита — не относись ко всем с недоверием, но будь со всеми осторожен и тверд.

Параллельно комиссии Абакумова 12 августа 1942 года он послал на Сталинградский фронт и группу военных во главе с начальником Генштаба А.М. Василевским. И вот когда по возвращении их в Москву он синтезировал информацию, стало ясно — Василия Николаевича Гордова надо непременно менять, и как можно скорее. От напряженной обстановки у него возник нервный срыв. В Сталинграде нужно было иметь стальные нервы или не иметь никаких. Его назначили заместителем командующего фронтом.

Новым командующим Сталинградским фронтом стал генерал-полковник А.И. Еременко при старом члене Военного совета фронта Н.С. Хрущеве. Они вызвали на беседу Чуйкова.

Вспоминает В.И. Чуйков:

«Мне объявили, что меня назначают командующим 62-й армией и поставили задачи. Смысл установок сводился к следующему. Немцы решили любой ценой взять город. Отдать Сталинград фашистам невозможно, отступать дальше нельзя и некуда. Командарм 62-й армии генерал Лопатин считает, что его армия город не удержит.

Наконец командующий фронтом спросил:

— Как вы, товарищ Чуйков, понимаете задачу?

Я не ожидал, что мне придется отвечать на такой вопрос, но и раздумывать долго не приходилось: все было ясно, понятно само собой. И тут же ответил:

— Город мы отдать врагу не можем, он нам, всему советскому народу, очень дорог; сдача его подорвала бы моральный дух народа. Будут приняты все меры, чтобы город не сдать… Я приму все меры к удержанию города и клянусь: оттуда не уйду. Мы отстоим город или там погибнем.

Командующий и член Военного совета сказали, что задачу я понимаю правильно».

Это все общеизвестные факты, но мне хочется остановиться на роли Абакумова в этой поездке и беседе со многими военными — офицерами и генералами. В том числе и с генералом Гордовым. Нашлось время пообщаться и со своими подчиненными. Был разговор также и с Чуйковым, который в своей беседе привел ряд фактов, свидетельствующих о бестактности и упрямстве Гордова, а также о частых его непродуманных решениях, которые могли обернуться поражением наших войск и большой кровью.

Заглянул он, естественно, и в Особый отдел фронта. Начальник отдела Николай Николаевич Селивановский доложил Виктору Семеновичу о проделанной работе за месяц. Результаты были впечатляющими. Эту справку Абакумов забрал с собой для доклада Сталину.

* * *

Надо сказать, что август был «урожайным» для особистов Селивановского.

Так, в конце этого месяца в штаб Сталинградского фронта была передана перехваченная военными контрразведчиками радиограмма, направленная командованием 4-й танковой армии противника под началом генерала Германа Гота в свою ставку такого содержания:

«4-я танковая армия имеет задачу к 1 сентября соединиться с 6-й армией, а затем войти в Сталинград. По обстановке видно, что в захвате Сталинграда примет участие лишь часть войск 6-го армейского корпуса румын, остальные же войска корпуса будут прикрывать правый фланг южнее Сталинграда».

Конец ознакомительного фрагмента.